Глава 4. Кайзер Страшных Снов
Не знаю, сколько времени я пробыла в отключке. Или мне всё это привиделось?
— Доброй ночи, фрау Сокольская, — вдруг мягко прошептали над ухом.
Кто это? Голос приятный, как шелест листьев в саду. Ни намёка на злобу, насмешку или жёсткость. А ещё какое-то странное ощущение, что от сказанных слов во рту появилась едва различимая сладость. Или это не во рту? Что-то у меня с головой, кажется, происходит. Это не языка коснулась леденцовая свежесть, это по всему телу пробежала сладкая волна. Непонятное чувство. С тактильными ощущениями тоже что-то не так.
Я открыла глаза…и замерла. Я… я… снова вижу! Пусть словно в каком-то полумраке, но вижу! Кресло, стены, шкаф, стол, люстра. Внутри всё загорелось от радости, с губ почти сорвался крик. Однако чья-то ладонь, обманчиво нежная и крепкая, зажала мне рот. По телу будто пробежал разряд электрического тока. Я беззвучно охнула.
— Не надо шуметь, — прошептали мне ухо. — А то слишком много чужих ушей рядом. До поры до времени некоторым не стоит знать, что некоторые вещи… изменились.
Меня резко повернули. Рядом стоял незнакомый мужчина. Выше меня где-то на полголовы. Белокожий, стройный, хорошо сложённый. Длинные тёмно-русые волосы до лопаток. Синий кожаный костюм, на руках — черные перчатки из неведомого мне материала, переливающегося серебром. Словно вырезали кусок ночного неба, усеянного звёздами, свернули в рулон и отправили к волшебнику-портному. А тот уж из них сделал такие перчатки.
В лице мужчины вроде бы ничего необычного не было, но в то же время отвести взгляд не получалось. Высокий лоб, красивой формы нос, глаза посажены несколько глубоко, но смотрится всё равно хорошо. Цвет, кстати, у них очень необычный, тёмно-синий. И не кричаще-яркий, как обычно бывает, когда человек носит линзы, а естественный. Такой бывает у младенцев. Странно, как сохранился-то до стольких лет? Хотя, о чём это я? Понятия не имею, кто передо мной и что скрывает его внешность.
Он будто прочитал мои мысли и улыбнулся. Губы не назвать узкими, только вот нижняя заметно полнее; впадинка над верхней очерчивает её настолько выразительно, что любая женщина позавидовала бы. Но ничего женственного в этом человеке не было. Чувствовались сила, спокойствие и уверенность. А вот у меня, увы, ничего подобного. Правда, и страха тоже нет. Кем бы он ни был — причинять вред он мне точно не собирается.
— Добрый вечер, — пробормотала я. — Вы кто?
Он улыбнулся уголком губ. На миг я позабыла, как дышать. Всё лицо будто изменилось. Черты остались прежними, но напротив будто стоял совершенно другой человек. В синих глазах мелькнуло нечто такое, от чего ёкнуло сердце.
— Называйте меня Валентин, — сказал он. — Пожалуй, пока это самое подходящее.
Я попыталась возразить, что меня интересует не только имя, но он только покачал головой.
— Соня, ещё рано.
До меня внезапно дошло, что он так и придерживает меня за плечи. Даже не подумал отпустить после того, как развернул. И не сказать, что прикосновения неприятны. Даже наоборот. Так, стоп! О чем я вообще думаю?
И тут обожгло догадкой: это же просто сон!
Вокруг вдруг начала меняться обстановка. Стены увило плющом, вместо ковра под ногами оказалась дорожка из тёмных плит, по бокам которой росли кусты белых роз. Потолок скрылся, увитый цветами, похожими на аметистовые глицинии. Голову закружило от дурманного сладкого запаха, густого и насыщенного. А ещё невероятно пьянящего.
Валентин аккуратно взял меня под руку и повел по дорожке. По мере нашего приближения розы раскрывались и расцветали прямо на глазах.
«Ну точно, всё как во сне», — подумала я и покосилась на него.
— Откуда вы меня знаете? — всё же осмелилась спросить.
Валентин бросил на меня задумчивый взгляд. Пристальный, внимательный. Мне показалось, что земля уходит из-под ног. Чувство нереальности стало ещё сильнее. Когда вроде бы смотришь человеку в глаза, но одновременно видишь всё, что происходит возле тебя. Даже там, куда не может протянуться поле зрения.
— Тебе снятся слишком яркие сны, Соня, — мягко сказал он. И вновь почудился шёпот листьев в саду. — И это замечательно. Каждый из них — огромное удовольствие для меня. Однако… когда чужие врываются на мои территории без спросу, я очень не люблю. Поэтому пришлось принимать… меры.
— Сны? — сразу показалось, что я ослышалась. — У меня что, всё так на лице написано?
Валентин усмехнулся:
— Ну… есть немного. Но речь пока не об этом.
Со мной что-то не так. Точно не так. Вот иду рядом с ним, и… хорошо как-то, спокойно. А ещё до ужаса хочется рассмотреть его повнимательнее. Вот, например, детали: ресницы у него не слишком длинные, невероятно густые; на шее виднеется плоская серебряная цепочка. Что там на ней? На безымянном пальце правой руки — тёмный перстень с фиолетово-черным камнем, внутри которого крутится золотистый овал. И только если присмотреться, понимаешь, что это не овал, а миниатюрная живая Вселенная.
Дыхание перехватило. Учитывая, что на его руках и так были сияющие перчатки, вместе с кольцом это смотрелось просто сказочно прекрасно.
— Стефан — мой старый знакомый, — сказал Валентин. — Но теперь его нет, Соня.
Формулировка мне совершенно не понравилась. Нет — это когда совсем нет. А когда есть, но не здесь — это уже другой разговор.
— Не стоит хоронить моего брата раньше времени, — холодно сказала я. — Сидеть сложа руки не намерена.
Валентин посмотрел на меня с интересом. В тёмно-синих глазах промелькнуло одобрение. На мгновение показалось, что весь его внешний вид — всего лишь маска. В любой момент она может растаять, и обнажится суть. Только ничего человеческого в ней не будет.
Всё внутри захлестнула острая волна разочарования. А потом захотелось расхохотаться, громко и немножко безумно. О чем я вообще думаю? О нереальности того, кто появился во сне. Господи, кажется, я начинаю сходить с ума. Нельзя так. А то уж совсем плохая делаюсь. Надо срочно что-то предпринимать.
— Что вы хотите, Валентин? — спросила я. Ни к чему ходить вокруг да около.
— Сразу к делу — это хорошо, — кивнул он, словно только этого и ждал.
Глицинии вверху вдруг замерцали сиреневым светом и превратились в белый потолок. Кусты роз исчезли, освобождая пространство. Дорожка под ногами разошлась во все стороны, приобретая вид идеально гладкой поверхности.
Нас окутал мерцающий сиреневый туман. Валентин вдруг оказался ко мне очень близко. Прикосновения его руки обжигали так, будто я ухватилась за металл на морозе. Правда, от этого не становилось холодно. Наоборот — всё горело и пылало.
— Я не буду говорить, — шепнул он мне на ухо, опаляя дыханием. — Лучше покажу.
Туман рассеялся, мы оказались в просторном зале. Взметнулись вверх резные колонны, поддерживая витиеватые арки. Потолка не разглядеть, кажется, что ночная тьма сама спустилась сюда, чтобы раскинуться усыпанным драгоценностями звёзд черным бархатом над огромным залом.
Стены — движущиеся тени в золотых одеждах. Не на чем задержать взгляд — они не останавливаются ни на секунду. Что это такое?
Откуда-то доносится мелодичная музыка. Мелодичная, ясная, невозможно не покориться ей. Отдалённо она кажется на что-то похожей. Но на что?
Валентин обнимает меня и начинает кружить под звуки вальса. Да, вальса! Очень похоже на Штрауса. Только…
— Держись крепче, Соня, — посоветовал Валентин, — тут можно и потеряться.
Одна из теней вдруг повернулась в мою сторону. Сквозь гротескную маску я разглядела безобразную морду чудовища. По коже пробежали мурашки.
Я вдруг осознала: это Шаттенштадт. Движущие тени — вовсе не стены, а танцующие пары под тень вальса Штрауса! Это дворец…
— Бал Горгулий? — прошептала я плохо слушающимися губами.
Мелодия стала громче, удалось разглядеть теневые руки дирижёра и оркестр из крылатых музыкантов — они напоминали чудищ-горгулий, восседающих на крышах и стенах домов.
Валентин крепче обнял меня и закружил в безумном танце.
— Вещий сон, моя красавица, — прошелестел его голос, заставляя сердце колотиться как бешеное. — Пусть и так похожий на кошмар. Но и не по рангу мне, Кайзеру страшных снов, показывать что-то иное. Сама понимаешь.
Я попыталась отстраниться, однако вокруг все смешалось в безумную картину авангардиста: не разглядеть, кто рядом и что.
— Слушай внимательно, Соня. Уж коль намерена заменить Стефана, то придётся быть сильной. Теневой Король не выпустит тебя, пока не получит своё. Его цель — Золотая Тень. Придумай, как сделать так, чтобы Райн стал для него недосягаем.
— Но… — начала было я, и тут же его палец оказался на моих губах.
— Тихо. Завтра Крампус и Святой Николай будут веселиться. — Каждое слово кружило голову, сладковатый дурман заполнял лёгкие, будто я вдыхала до боли желанный наркотик. — В это время можно многое. Каждый творит что хочет, а Хуммель прикроет. Теневой Король просто не сможет уследить за всем. Ты должна вернуть себе зрение и спрятать Золотую Тень.
— Не много ли? — хрипло спросила я, чувствуя, как от меня ускользает сознание.
— В самый раз, — раздался золотистый смех Валентина. — К тому же за тобой будут сильные союзники, которые в любой момент помогут. Пусть и вид у них… двусмысленный.
— Вам это зачем?
Я даже затаила дыхание, ожидая ответа. Впрочем, может, это всё от невероятного кружения по залу? Или же от близости этого странного мужчины? Это все гадание. Никогда такого не было, а тут всё ощущение, словно очутилась рядом с предметом желания.
— Я не очень люблю Теневого Короля, — вдруг рассмеялся Валентин, и я поняла: не врёт. — Тени и сны никогда не воевали, но всегда соперничали. Шаттенштадт большой, так что стоит прислушиваться к голосам своих подданных.
— А вы подданный?
Вместо ответа на безымянный палец моей левой руки что-то скользнуло. Моментом обожгло огнём, я вскрикнула. А потом его губы накрыли мои, и наши дыхание слились в одно. Стало сладко и страшно одновременно. Будто если я сейчас это не прекращу, то сердце не пропустит больше ни удара. Но и если остановлюсь, то не смогу сделать ни вдоха.
Громогласное крещендо взметнулось в зале, земля ушла из-под ног. Перед глазами вспыхнул разноцветный фейерверк.
— Я рассчитываю на тебя, Соня, — прозвучало возле моего уха. — Шаттенштадту нужна королева.
