Тайны графа де Скорси. Яна Черненькая

ПРОЛОГ 

Полная луна, словно прожектор, подсвечивала мертвенным потусторонним светом очертания заброшенной больницы. Огромное, похожее на гигантскую снежинку, здание таращилось слепыми окнами на серые многоэтажные жилые дома по ту сторону дороги. Поговаривали, будто в скором времени этого каменного монстра должны снести, но пока он все еще наводил страх на местных жителей.

По пустынным коридорам гулял холодный осенний ветер. Рассеянные лучи ночного светила выхватывали из темноты уродливое граффити на стенах, торчащую из пола арматуру, груды мусора и осыпавшегося кирпича.

— Серег, глянь, там кто-то есть, — шепотом сказал Димка, указывая фонариком в сторону лестницы, ведущей в затопленный подвал. Там, внизу, действительно что-то горело — скорее всего, костер, судя по длинным черным теням, устроившим пляску на стенах, слегка подсвеченным далеким пламенем.

— Сатанисты, наверное, или еще кто похуже, — так же шепотом ответил Серега. — Ну нафиг. Пойдем отсюда. Фотку сняли, спор выиграли и хорош. У меня от этого места мурашки по коже.

— Ладно тебе, давай глянем. Или слабо? — Димка всегда был выпендрежником и хотел показать свое бесстрашие даже сейчас, когда друг первым предложил отступить.

— Да иди ты! — Серега досадливо поморщился, но вниз все же пошел. Прослыть трусом не хотелось.

Они медленно и осторожно спустились в подвал и выглянули в темный коридор. Костер горел дальше, за лифтовыми шахтами, в одной из дальних комнат. Пришлось погасить фонарь, чтобы не выдать своего присутствия.

Прижимаясь к стенам и не забывая поглядывать под ноги, приятели подобрались к дверному проему, из которого были видны отсветы огня, и слышались тихие мужские голоса, хором произносившие слова на непонятном языке. Димка заглянул внутрь, некоторое время, не отрываясь, смотрел на то, что происходит в комнате, а потом в ужасе отпрянул и бросился прочь, почти не глядя под ноги. Серега, не понимая, что происходит, ринулся следом за ним, но, не добежав до лестницы, нырнул в крохотную комнатку у самых лифтов — на верхних ступенях появилась чья-то тень, а потом Димка вскрикнул и захрипел, оседая на пол.

С замирающим от ужаса сердцем Сергей опрометью ринулся к груде битого кирпича и кафеля, упал на пол за ней и попытался спрятаться, сжавшись в клубок и впервые в жизни радуясь своему небольшому росту. Он закрыл глаза и молился, обещая самому себе, что больше никогда не полезет в заброшенные здания, помирится с родителями, сдаст сессию на одни пятерки...

..Из коридора в комнату ползли клочья густого тумана. Холодное, влажное и липкое марево стелилось по полу, заволакивало комнату, белой пеленой висело в воздухе. Его становилось все больше и больше. Капельки воды оседали на коже, стекали слезами по щекам. Одежда стала неприятно влажной. Тусклый свет в коридоре ослепительно вспыхнул, а потом… потом раздался чудовищный нечеловеческий вопль, полный невероятной муки...

ГЛАВА 1 — Кара Небесная 

Телефон тихонько звякнул. На экране появилось сообщение: «Кузька, срочно приезжай к «Марио»! Дело на миллион. Я не шучу. Возьми свой планшетник!»

Хихикнув, девушка быстро набрала ответ «Через 40 минут» и вернулась к прерванному занятию, бормоча под нос:

«Вот так… а теперь более легкомысленный взгляд… только подумать — один единственный пиксель, а совсем другое дело… и еще немного высокомерия в слащавую улыбку... Представляю, как ты обрадуешься, когда получишь два одинаковых портрета от своих милых и наивных девочек. Так… — Кузька полюбовалась на дело рук своих, подправила пару штрихов. — И теперь главная шутка, которую поймешь только ты», — девушка сделала на графическом планшете две копии готового портрета. На одной справа написала красивыми буквами, имитируя роспись художника «К.О.», а на другой копии, уже слева, но на той же высоте «З.Е.Л».

Ошибка в диагнозе полностью исключалась — Кузька людей видела насквозь. С самого детства. Все их недостатки и достоинства. Даже то, что они пытались скрывать. Поэтому ее портреты иногда получались слишком реалистичными и полностью передавали внутренний мир изображенных людей. Для написания портрета Кузьке непременно нужно было понять человека, увидеть его целиком, каждый недостаток и каждое достоинство. Лишь после этого она могла создавать свои творения. Какие угодно. Даже такие, которые трудно отличить от фотографии.

Вообще она спокойно относилась к человеческим слабостям — и сама святой себя не считала, но личности, порхающие по нескольким «цветкам» разом, вызывали желание поразвлечься и похулиганить. Тем более, что такой повод имелся — две девушки порознь обратились к ней с просьбой нарисовать портрет их парня в подарок на его день рождения… вот только парень оказался один на двоих. Посмотрев на фото, Кузька сразу поняла, какой «фруктик» стал предметом массового обожания.

Удостоверившись, что надпись на портретах хорошо читается, когда они стоят рядышком, художница отправила готовые файлы в знакомую типографию, где должны были напечатать ее работы на холсте. После этого она накинула косуху, подхватила небольшой рюкзак-торбу, засунула туда упакованный в чехол графический планшет, добавила к нему запасной аккумулятор и побежала на встречу с Васькой Кургановым — хитрюгой и пронырой, а также специалистом по добыче заказов разной степени авантюрности.

Перед тем как покинуть лифт, Кузька задержала дыхание, натянула красную арафатку на самый нос, а потом опрометью бросилась на улицу. Здесь, на первом этаже, кто-то из жителей завел собак и не очень-то рвался за ними ухаживать, а обоняние у девушки было ого-го какое. В итоге приходилось спасаться бегством. Только так. Иначе можно задохнуться.

Выскочив из подъезда, Кузька с наслаждением вдохнула стылый осенний воздух. Потрясла головой, стараясь побыстрее избавиться от запаха псины. В кои-то веки сегодня необходимость пробежки не раздражала до такой степени. Приподнятое настроение художницы объяснялось двумя причинами — выполненным заказом и безоблачной погодой. В такую погоду просто категорически не рекомендуется сидеть дома, так что после встречи Кузька твердо намеревалась погулять в парке. Может быть, податься в кино.

Пиццерия «Марио» находилась всего-то в двадцати минутах ходьбы. Мелодично тренькнул колокольчик, подвешенный над дверью, в нос ударил запах выпечки, соусов и колбасы, к нему примешивались терпкие нотки кофейного аромата. Хороший кофе, итальянский — Кузька сразу это почуяла. Впрочем, здесь она бывала частенько, и за то время сорт не менялся.

Оглядевшись, девушка помахала рукой — Васька сидел на обычном месте, в неприметном закутке из разряда «не знаешь — не найдешь», и с аппетитом доедал большую пиццу. Рыжие вихры, веснушки на носу и лукавые зеленые глаза придавали парню абсолютно несерьезный, даже дурашливый вид. В сочетании с обычными футболками или клетчатыми рубашками это выглядело привычно, но сегодня Васька явно приложил усилия, чтобы выглядеть солидно... в его понимании. Серая майка, сверху бежевый льняной пиджак, закатанные узкие джинсы и даже галстук не забыл… с нарисованными на нем лошадями. Именно нарисованными. Краской. И вон пальто висит на вешалке за спиной, а не обычная куртка. Откуда только раздобыл?

— По какому случаю парад? — заинтересовалась Кузька, утаскивая кусочек пиццы с лежащего перед Васькой блюда.

Посмотрев на нее укоризненно, парень вздохнул, воздел глаза к потолку, будто призывая небо в свидетели, а потом заявил:

— Позже узнаешь. Сейчас у тебя двадцать минут на еду. Потом рвем когти в центр. Вот только… — он внимательно осмотрел Кузьку. — Вот же… забыл сказать, чтоб ты оделась поприличней. В таком виде тебя могут и не пустить.

— Куда именно? — удивилась девушка.

— В «Карингтон», — сообщил ей Васька с важным видом.

— В «Карингтон»?! — переспросила Кузька, огорошенная новостью. В этом отеле останавливались только ну очень богатые гости города. Таким, как Кузька и Васька там уж точно не были рады.

— Именно, — парень поджал губы. — Так… Что ж с тобой делать-то, Кара ты наша… Небесная. Дома есть что-нибудь более подходящее?

— Обычные черные джинсы? — предложила Кузька, которой не очень-то нравилось, когда ее называли настоящим именем да еще и в сочетании с фамилией.

— Да хоть их, а не это драное непойми что! — до сих пор Васька никогда еще не выказывал неодобрения любимым Кузькиным рваным джинсам, что немного задело девушку.

— Вот это уже обидно! — возмутилась она, дергая приятеля за кончик яркого галстука. — Ты на себя-то посмотри. Цирк… с конями!

— Ничего, переживешь! — отмахнулся от нее Васька и решительно встал из-за стола. — Все, еда отменяется. В ресторане пообедаешь. Или, вернее сказать, поужинаешь. 

— Позавтракаю! — исправила его Кузька. — Я еще не завтракала.

— А пицца? — Васька посмотрел на последний кусочек, лежащий на тарелке, и великодушно разрешил. — Да бери уже, а то с такими голодными глазами тебя точно в «Карингтон» не впустят — побоятся за жизни постояльцев.

— А за чей счет планируется банкет? — спохватилась Кузька.

— Уж не за твой — точно, — съехидничал Васька.

Трофейная пицца оказалась и вкусной, и сытной, а большего от нее и не требовалось. Пепперони, грибы, томатный соус… счастье было таким близким, но, конечно, Васька не мог не добавить ложку дегтя:

— Слышала, утром опять нашли жертву Сальери?

Кузька поморщилась:

— Вот ты это к чему сейчас, а?

— К тому, что на сей раз это был твой коллега по цеху. Художник. В Строгановке учился, между прочим, как и ты.

— Опознали уже? — спросила девушка, не очень-то желая слышать ответ.

— Да. Я специально даже имя и фамилию запомнил — Сергей Мефодин. Вдруг ты его знала. По возрасту-то он на год всего старше.

Помрачнев, Кузька отложила в сторону недоеденную пиццу. Это просто в голове не укладывалось. Васька не ошибся, они действительно были знакомы. Серега закончил Строгановку с отличием на год раньше. Про него легенды ходили. У парня получались по-настоящему живые картины, а его дипломная работа поразила всех, включая преподавателей. На полотне было окно в сад, и не нашлось ни одного человека в экзаменационной комиссии, который бы не потрогал нарисованные стекла, желая убедиться, что все это не настоящее. Казалось даже, будто на деревьях по ту сторону холста шевелятся листья. Сереге прочили великое будущее и… как же так?

Аппетит напрочь отшибло. Хорошо смотреть или слушать хроники происшествий, когда тебя это не касается. А вот когда среди пострадавших знакомые…

Нет, друзьями они с Серегой не были, но Кузька восхищалась его работами. Было дело, даже пыталась привлечь внимание. Безуспешно. Тот, кроме своих картин, ничего не видел. Чудной, одним словом, как и большинство талантливых людей.

— Не хочется мне сегодня никуда ходить, — буркнула девушка, поглядывая на пиццу. — Может, в другой раз?

— Что, неужто знакомый? — догадался Васька.

— Был.

— Ох, Кузь, а не гуляла бы ты больше по ночам.

— Я не гений, а Сальери убивает одаренных.

— Те, кому ты выполняешь заказы, посредственностью тебя не считают.

— Ну да, конечно, главные ценители и знатоки художественного искусства, — фыркнула девушка, и, посмотрев на пиццу, все же поддалась соблазну и быстро доела кусок, сиротливо лежащий на тарелке.

Заказанный Васькой кофе почти вернул позитивный настрой. Во всяком случае, Кузька подобрела до такой степени, что согласилась вернуться домой и одеться чуть менее вызывающе.

— Вот… связался ж на свою голову, — ныл Васька, разглядывая Кузьку в черных джинсах и толстовке с изображением орущего котенка работы всем известного Васи Ложкина.. — Тебе мама не говорила, что девушкам платья нужны? Хоть одно. Вдруг на концерт пойдешь…

— На Rammstein в вечерних платьях не ходят! — фыркнула Кузька.

— Можно подумать, ты на Rammstein ходишь, — буркнул Васька.

— Были бы деньги, ходила бы!

— А нормальная куртка или пальто есть? — парень жалобно посмотрел на видавшую виды косуху.

— Только дубленка, но я в ней зажарюсь! А куртку новую покупать надо! Так что пойду в косухе. Не нравится, могу дома остаться! — Кузька показала приятелю язык и пошла обуваться.

Через пять минут они уже спешили к метро. Объяснять что-либо Васька отказался. Сказал, что на месте все расскажет. До центра города было десять остановок. Двадцать с лишним минут. Кричать в шумном вагоне никто не захотел, поэтому Кузька, забившись в уголок у поручня, достала планшет и огляделась в поисках интересного лица. Конечно, портрет в таких условиях не напишешь, но набросок создать вполне можно.

Искомое обнаружилось ровно напротив. Обаятельный молодой человек лет двадцати пяти примерно. Худощавый, с высокими скулами и удивительными, не по возрасту мудрыми, серо-зелеными глазами. Его пушистые каштановые волосы находились в творческом беспорядке, однако при этом одет он был весьма и весьма стильно. Кузька не знала, что и подумать. Похоже, что парень из очень обеспеченной семьи, и родители следят за его гардеробом, но сам он… Вот точно не экономист и не юрист. Наверняка какой-нибудь аспирант. Будущий ученый. Биолог? Нет. Химик. Вот это ближе. Да, наверное, химик. Или что-то в этом духе. И, скорее всего, даже иностранец. Было в нем нечто неуловимо чуждое.

Кузька еще раз окинула его взглядом. Характер считывался легко. Добрый, вежливый и воспитанный, довольно общительный, увлекающийся, что свойственно многим людям, занимающимся наукой, иногда слегка рассеянный, но при этом надежный и умеющий ценить дружбу. И, самое главное, очень светлый. Кузьке еще не доводилось видеть таких светлых людей. Ни одной червоточинки, ни одного серьезного порока, если не считать за таковой рассеянность. Девушка даже пожалела, что нет времени завести знакомство. Посмотрела на свою торбу и сообразила.

Прикусив губу, она включила планшет и начала быстро набрасывать портрет парня. Стилус скользил по экрану. Почти не мешала даже легкая тряска и торможение поезда на остановках. Эскиз был готов быстро, минут за пятнадцать. Очень даже хороший такой эскиз, который можно потом превратить в полноценный портрет. Правда, почему-то захотелось нарисовать парня не в вагоне метро и не в той одежде, в которой он ехал, а в средневековом антураже. Все потому, наверное, что Кузька не так давно пересматривала «Властелина колец» и «Хоббита», вот и тянуло ее теперь на фэнтезийную тематику. Впрочем, никаких эльфов она, разумеется, не рисовала, просто сделала легкую стилизацию: обрядила своего натурщика в простую рубашку со шнуровкой на груди, нарисовала за ним очертания антикварного кресла и потом, подумав, изобразила сбоку часть старого камина. Вот и все, что успела. Счастье, что до часа пик было далеко, народа в вагоне было немного, а парень до «Тверской» спокойно сидел на своем месте и явно не собирался выходить.

На «Тверской» девушка перебежала к «натурщику» — благо, рядом с ним оказалось свободное место.

— Мыло есть? — крикнула она ему на ухо.

Парень испуганно посмотрел на нее и переспросил с легким акцентом, подтвердив гипотезу о том, что он приезжий и, скорее всего, иностранец:

— Мыло?

— Электронка! Портрет перешлю! Вот, смотри! — Кузька сунула свою зарисовку ему под нос.

Парень посмотрел на портрет, потом озадаченно уставился на девушку, удивленно приподнял брови и спросил:

— А почему вы нарисовали меня так?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Захотелось. Так ты дашь мне мыло? Мне выходить на следующей! — прокричала Кузька и, открыв на смартфоне заметки, протянула устройство парню.

Тот улыбнулся и послушно набарабанил адрес электронной почты, а потом, слегка покраснев, добавил еще и свой телефон с подписью «Рейн».

— Вечером скину! — пообещала Кузька, лишний раз убеждаясь в том, что не ошиблась и парень, похоже, откуда-то из Европы. Немец, скорее всего.

Поезд подъехал к «Театральной», и Васька махнул рукой, мол, подъем, приехали. Друзья вышли из вагона. Странно, но Рейн вышел на этой же остановке. Более того, он некоторое время помешкал, словно в раздумывая, догнать Кузьку или нет, но потом махнул рукой и быстрым шагом направился к выходу из метро.

***

Монументальное здание отеля «Карингтон» стояло в самом начале Тверской, недалеко от метро и представляло собой кирпично-стеклянный новодел, архитектурный стиль которого воспитанные люди определили бы как «эклектику». Кузька хорошо знала, что означает слово «эклектика», но предпочитала заменять его на более емкое — «винегрет». Однако, как ни называй, а здание выглядело чертовски дорого и пафосно. Оно будто сообщало проходящим мимо простым смертным: «Вам здесь не место. Ступайте дальше». Насколько Кузька знала, цена самого простенького номера в «Карингтоне» равнялась примерно половине ее среднего дохода за месяц. 

Скучающий швейцар на входе смерил посетителей подозрительным взглядом, но ничего не сказал — сказывалась выучка, однако Кузька сразу почувствовала себя лишней. Ей было страшно и неловко идти по начищенному до блеска мраморному полу мимо монументальной стойки ресепшн с похожими на красивых андроидов улыбчивыми администраторами в униформе.

Внутри здание напоминало настоящий дворец. Не музейный, а вполне себе настоящий, полный жизни. И Кузька боялась, что ее вот-вот прогонят отсюда. Чтобы набраться смелости, она лихо выудила из кармана пачку жвачки, закинула в рот сразу две подушечки, а потом принялась крутить золотое колечко на своем указательном пальце. Это ее почти всегда успокаивало. Помогло и на сей раз.

Потолкавшись на входе, Васька, наконец, сориентировался и потащил спутницу к стойке.

— Мне нужен Александр Курганов. Можете позвать? — спросил он у молоденькой девушки-администратора.

— Конечно, минутку, — судя по безмятежной улыбке, которой одарили непритязательно одетого Ваську, персонал здесь был вышколен на славу. Администратор позвонила по телефону, попросила пригласить Сашу Курганова и, положив трубку, спросила: — Я могу вам чем-нибудь помочь? У вас забронирован номер?

— Нет, мы в ресторан, — с независимым видом ответил Васька. Но Кузька видела, что ему здесь точно так же не по себе, как и ей.

— Вас проводить? — предложила девушка.

— Нет, спасибо, нас Александр проводит, — важно ответил Васька.

Одарив странных гостей дежурной улыбкой, девушка потеряла к ним всякий интерес. Кузька осторожно посмотрела по сторонам, принюхалась, улавливая запахи дорогих духов, кожаной мебели, полированного дерева и… легкие нотки хорошей бытовой химии, наверное, не так давно здесь мыли полы.

Жизнь в отеле бурлила. Приезжали и уезжали дорого одетые люди, беллбои относили их багаж в номера или к машинам. Администраторы регистрировали выезды и заезды, консультировали приезжих по всем вопросам на нескольких языках. В этой кутерьме Кузька чувствовала себя чем-то совсем инородным. От непривычной обстановки замолчали даже ее способности. На кого бы она ни смотрела — все казались ей какими-то неживыми. Ненастоящими. Словно есть они и, вместе с тем, их нет. Люди, попадая в этот отель, будто бы становились частью огромного организма, утрачивая индивидуальность. Каждый из них играл свою роль — только ее и ничего кроме. Кузьке даже страшно сделалось.

— Василий, добрый вечер! Пройдемте! — услышала она мужской голос.

Девушка обернулась и еле узнала в подошедшем к ним беллбое Васькиного двоюродного брата Сашку.

— А почему… — начала говорить Кузька, но на нее тут же шикнули. Пришлось замолчать и идти куда ведут.

— Он сейчас в лобби. Сидит в дальнем конце рядом с камином, — тихо сообщил им Сашка по дороге. — Я усажу вас через столик. С ним охрана, так что осторожней. Кузя, это тебя касается, не пялься на него особенно пристально. Если бодигарды заметят, чем ты занимаешься, у нас у всех будут проблемы.

— А чем я занимаюсь? — удивилась Кузька.

— Ты ей ничего не сказал? — Сашка сердито посмотрел на брата.

— Не хотел волновать, а то еще уперлась бы, — поджал губы Васька.

— Так, — насупилась Кузька. — И в какую авантюру вы собираетесь меня втравить?

— Давай лучше так: триста тысяч и вопросов ты не задаешь. Что делать — я тебе скажу, — «мотивировал» ее Васька.

Девушка нервно щелкнула жвачкой.

— Сколько?! — округлила она глаза.

— Триста тысяч за один портрет, — мотнул головой Сашка.

— Тот еще портрет должен быть, если за него так хорошо платят.

Кузька занервничала. Такие деньги за подобный заказ казались слишком уж хорошим гонораром, чтобы за ними не пряталось какое-нибудь очень серьезное и опасное «но».

— Нарисовать нужно так, чтобы нельзя было отличить от фотографии. Кто нужен, я тебе покажу. Все поняла? — Васька смерил подругу внимательным взглядом, словно опасаясь, что она вот-вот убежит прочь.

— Четыреста, — Кузька еще раз щелкнула жвачкой.

— Триста! — попытался торговаться Сашка.

— Четыреста пятьдесят или рисуйте сами.

— Да фиг с тобой, четыреста, вымогательница, — сокрушенно вздохнул Васька, обменявшись взглядами с братом.

— Ну, показывай, куда идти, — размер гонорара добавил Кузьке смелости. В том, что ее не обманут, девушка не сомневалась — не было лжи в глазах Васьки и Сашки. Это она хорошо видела. Денег им было жалко, но договор с ней они заключили без задней мысли. Значит, сильно припекло.

Лобби-бар «Карингтона» потряс Кузьку до глубины души. Вдоль стен стояли книжные шкафы то ли с очень хорошими муляжами, то ли с настоящими книгами в кожаных переплетах. Мягкие кресла и уютные диваны с подушками, черные торшеры и утопленные в потолок неяркие светильники — все это дышало роскошью, было ее частью и предназначалось только для избранных, к коим Кузька себя никогда не причисляла.

Сашка усадил друзей в угол рядом с книжным шкафом, за столик попроще.

Людей в лобби-баре почти не было. Только напротив камина на диване сидел один мужчина, да по обе руки от него в креслах еще двое. Эти двое были явно теми самыми «бодигардами», которых опасался Сашка. 

— Если это тот, что на диване, то я не смогу его рисовать, он же сидит практически спиной ко мне! — шепотом начала возмущаться Кузька.

— Денег хочешь, лови момент! — так же тихо ответил ей Васька.

К ним подошел официант. Сашка торопливо распрощался и ушел. Кузька открыла меню, удивленно округлила глаза, поглядев на ценники. Дорого. Несусветно. Вопросительно посмотрела на приятеля. Тот с независимым видом попросил чайник чая, а «даме» пасту болоньезе. Когда их оставили наедине, Кузька вытащила планшет. Положила его перед собой, вытянула стилус. Задумчиво скользнула взглядом по залу. Старательно изображая безразличие, попыталась ухватить хоть какие-то детали облика сидящего на диване мужчины.

Все, что удалось, это рассмотреть его ухоженные, слегка волнистые черные волосы. С боков они прикрывали уши, а сзади заканчивались лишь немногим выше лопаток. Прическа выглядела безукоризненно, будто этот человек только что вышел из парикмахерской.

Еще удалось определить, что «объект» одет в какой-то ну очень дорогой костюм — это поняла даже Кузька, которая сроду никогда не могла отличить «Армани» от купленного в большом супермаркете noname. Однако сейчас одного взгляда хватило, чтобы сообразить — неброский с виду пиджак, который так ладно облегал фигуру мужчины, стоит… А вот сколько он стоит, Кузька вряд ли могла даже представить.

Мужчина смотрел куда-то в сторону камина, хотя огонь в нем и не горел. Телохранители сидели как два манекена, иногда поглядывая по сторонам.

— Ну и как мне, по-твоему, портрет рисовать, а? — занервничала Кузька. — Вид сзади устроит?

— Едва ли, — фыркнул Васька.

— Как зовут-то этого хмыря?

— Тебе зачем?

— Просто так. А это такая огромная тайна что ли? — удивилась Кузька.

— Да нет. Это граф де… Скорси, кажется, так. Он испанец, — «порадовал» девушку приятель.

— Прекрасно. Типа земляки и все такое? — буркнула Кузька.

Нервничая, она вновь покрутила на пальце свое счастливое колечко, любуясь переливами аметиста. Красивый фиолетовый камень таинственно мерцал под неяркими лучами электрических светильников. Кузька так увлеклась этим зрелищем, что чуть не упустила момент, когда сидящий на диване мужчина неожиданно встал, словно собираясь уходить, но вместо этого лишь обвел глазами зал. То ли искал кого-то, то ли какой-то звук его побеспокоил. Телохранители запоздало зашевелились, тоже поднялись, но де Скорси тихо сказал им что-то, и они вернулись на свои места. Боясь, что ее интерес заметят, Кузька сделала вид, что увлеченно рассматривает лежащую на столе салфетку, только из-за этого ей почти не удалось разглядеть таинственного испанца. Разве только отметила, что у него удивительно красивое лицо и очень большие глаза.

— В каком смысле — земляки? — удивился Васька, когда граф, видимо, не найдя искомое, вновь уселся на диван.

— Ну не совсем земляки, конечно, — пояснила Кузька. — Моя прабабушка приехала сюда из Испании в тридцатых годах прошлого века. Так что я сама тоже немножко испанка.

— А так и не скажешь, — покачал головой Васька. — Девушка себе и девушка.

— А что, испанки не девушки, что ли? — хихикнула Кузька.

— Ну… они совсем другие. Я думаю. Такие, знаешь, с черными волосами и черными глазами. Смуглые. Похожие на цыганок. А ты же эта… шатенка, да? И кожа у тебя светлая, и глаза серые, а вовсе не черные. Хотя глаза, наверное, похожи, если с натяжкой. В общем, никакая ты не испанка.

— А я и не говорила, что испанка! Во мне той крови кот наплакал, — пожала плечами Кузька. — Самое испанское у меня — вот это колечко, — она показала свою руку. — Семейная реликвия. Как раз оттуда. Старое — жуть.

— Чего ж ты его носишь? Не боишься потерять? — заинтересовался Васька, а потом заметил: — Да и к твоей одежде такое не подходит совсем.

— Не боюсь. Считается, что это кольцо потерять нельзя. Мне рассказывали, будто в голодные годы прабабка его в ломбард продала, а оно все равно к нам в семью вернулось — его дедушка моей бабушке подарил, когда предложение делал. Причем сам нашел, сам выбрал. Вот только… — Кузька прикусила губу, пытаясь набросать на планшете хоть что-то отдаленно похожее на увиденное мельком лицо. Как и следовало ожидать, ничего у нее не получилось.

— Что только-то? — не выдержал Васька. Он был большим любителем мистических историй.

— Бабушка это колечко носить не стала.

— Почему?

— Не знаю. Почему-то до меня его никто не носил и все. И не спрашивай, что за ерунда. Может, потерять боялись. А три года назад оно перешло ко мне в наследство от бабушки. Этот пункт даже в ее завещании был указан. Чудно, конечно.

Девушка нахмурила брови и уничтожила очередной эскиз.

— И что я с вами связалась? — проворчала она. — Как мне рисовать человека, на которого даже нельзя посмотреть?

— Понятия не имею. Заработать хочешь — думай.

Подошел официант с фарфоровым чайником. Поставил на стол две чашки. Такие тонкие, что страшно в руки брать. Кузька покосилась на свою, но трогать ее не рискнула — вдруг еще разобьется, хотя, конечно, вряд ли.

— Отлично! Денег от тебя я еще не видела, а неприятности уже почти огребла. Если я разобью чашку, ты за нее заплатишь?

— А зачем ее бить?

— Чтобы этот граф обернулся хоть ненадолго.

— Ну…

Кузька видела, как Васька борется с нежеланием платить за чашку и желанием получить большое вознаграждение.

— Ладно, — вздохнул он.

— Только разобьешь ты. На счет три. Столкни ее локтем, чтобы отлетела. И громко охнуть не забудь, — скомандовала девушка. — Раз, два… три!

Эффект оказался потрясающим. Перенервничавший Васька так ударил локтем чашку, что та пролетела метра полтора и со звоном упала на пол аккурат перед диваном, где сидел граф. На сей раз Кузька смогла наконец увидеть лицо испанца.

Де Скорси вскочил на ноги с такой скоростью, с какой люди не двигаются. Только что сидел — уже стоит, готовый действовать. Его телохранители оказались лишь немногим менее проворными.

Глаза графа настороженно посмотрели прямо на Кузьку.

Девушка совсем растерялась. Из головы разом вылетели мысли о портретах и военных хитростях. Она вообще забыла, зачем сюда явилась.

Таких глаз Кузька никогда не видела. Красивые, большие, невероятно умные и мудрые — они заставили девушку забыть обо всем на свете. В этот миг Кузька боялась только одного — что этот человек отвернется. Сама не сознавая, зачем это делает, встала из-за стола, шагнула к испанцу… и тотчас между ними возник телохранитель.

— Vuelve a su lado, señorita!* {(*Вернитесь на свое место! Пер. с исп. Прим. авт.)} — сказал он весьма враждебным тоном.

Кузька, хоть и с трудом, но поняла его, несмотря на то, что говорил он по-испански. Мама и бабушка в свое время заставили ее учить язык предков. Родным он ей не стал, но худо-бедно она его понимала.

— Antonio, — раздался мягкий голос. — Yo solo resulto ese problema* {(*Антонио, я сам разберусь с этим — пер. с исп. Прим. авт.)}.

Граф подошел поближе. Его лицо выглядело абсолютно спокойным. На нем не отражалось ни единой эмоции, и лишь в глазах было легкое любопытство. Кузька по привычке принюхалась и ощутила ненавязчивый, еле приметный запах незнакомого парфюма. Что-то такое цитрусово-древесное, но точнее разобрать не удалось.

— Вы журналист? — спросил де Скорси. Этот вопрос в его исполнении звучал как утверждение.

— Да, — соврала Кузька, разглядывая пол под ногами, хотя сейчас ей больше всего на свете хотелось вновь увидеть невероятные, колдовские глаза графа. Это-то и пугало. Не хотелось попасть в ловушку.

— Хорошо, — кивнул де Скорси. Говорил он с акцентом, но вполне понятно. — Вам обещали деньги за мою фотографию?

— Да.

За спиной сдавленно выдохнул Васька, на которого никто не обращал внимания.

— Фотографируйте, — великодушно разрешил граф и направился к похожему на трон креслу у книжного шкафа. Удобно устроился, положил руку на подлокотник. — Так хорошо?

— Да, — Кузька почувствовала, что краснеет. Все оказалось так просто. И зачем было усложнять?

Взяв со стола смартфон и бросив на Ваську уничтожающий взгляд, она вернулась к испанцу и сделала несколько снимков.

— Спасибо.

— На здоровье, — ответил мужчина, поднимаясь. — Антонио, Вито...

Телохранители подошли к нему. Похоже, свое дело они все-таки знали. Во всяком случае, намерение нанимателя угадали без слов. Повернувшись спиной к девушке, испанец направился к выходу.

Кузька с потерянным видом смотрела ему вслед, не понимая, что происходит. Ее тянуло к этому человеку, а его уход казался чем-то страшным и непоправимым. Но не бежать же за ним, в самом-то деле? Кто он вообще такой?!

У выхода из лобби-бара граф резко остановился и, обернувшись, вновь посмотрел на Кузьку. Тряхнул головой, будто пытаясь привести мысли в порядок, а после вернулся обратно.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Ку… Кара, — ответила Кузька, неожиданно для себя представившись настоящим именем.

Глаза графа удивленно расширились.

— Кара? — переспросил он, отчего-то волнуясь. — Кара?!

— Да, — стоять так близко и смотреть на него было почти страшно, и девушка, не выдержав, опустила голову. Когда она отважилась оторвать взгляд от ковра под ногами, то обнаружила, что рядом с ней никого уже нет.

— И что это было? — прозвучал из-за спины озадаченный голос Васьки.

— Не знаю, — ответила Кузька. — Но у меня теперь есть его фотографии.

— Нет у тебя никаких фотографий, — со вздохом сказал ей парень. — Можешь посмотреть. Надеюсь, ты хорошо разглядела его лицо и сумеешь нарисовать его по памяти. Иначе мы просто зря потратили время и деньги.

Кузька разблокировала смартфон, открыла фотографии и ахнула. На снимках было кресло, были книжные шкафы, но… Графа там не оказалось, хотя девушка могла поклясться, что все сделала правильно.

— И я о том же. Ладно, иди, поешь. Твою пасту принесли. Не выкидывать же на ветер такие деньжища, — подытожил Васька.

***

После всего произошедшего аппетита у Кузьки не было. Совсем. Пасту она ела почти на автомате, не чувствуя ее вкуса. Когда Васька попросил у официанта счет, тот сказал, что их обед уже оплачен графом де Скорси.

Это было совсем уж неожиданно и очень странно. Когда друзья проходили мимо стойки администратора, их окликнули.

— Простите, могу я попросить вас назвать свои имена и оставить телефон? — к ним подбежала та самая девушка, которая позвала для них Сашку. Она выглядела взволнованно.

— Зачем? — насторожился Васька.

— Контрольный обзвон клиентов.

Кузька посмотрела на администратора с удивлением, понимая, что та врет. Причем врет очень неумело.

— Вам нужны мои контакты или моего спутника? — спросила она. — И зачем вам они понадобились на самом деле?

Только сейчас Кузька осознала, что страх перед этим местом совсем отступил. Теперь она чувствовала себя вполне уверенно. Наверное, так перенервничала из-за истории с графом, что более мелкие сложности уже не замечала.

— Меня просили узнать ваше имя, фамилию и телефон.

— И кто ж у вас здесь такой любопытный? — спросила Кузька. Ответ она уже знала.

— Этот человек просил не называть свое имя, — во взгляде администратора мелькнула потаенная зависть. Это почему-то развеселило Кузьку. Оторопь от встречи с графом сходила на нет, и вернулось желание валять дурака и надо всем стебаться.

— Хорошо. Дайте мне лист бумаги и ручку. Я оставлю ему мои данные.

Получив все необходимое, девушка написала только два слова: «Кара Небесная». Сложила листок и вручила его администратору со словами: «Передайте господину де Скорси, что это моя благодарность за его услугу».

Подняв голову и чувствуя себя настоящей победительницей, Кузька вышла на улицу, твердо намереваясь вскоре засесть за работу и получить обещанное вознаграждение. Пусть даже она и не поняла, что из себя представляет граф, как человек, однако его лицо запомнить удалось, а раз так, то можно попытаться нарисовать портрет по памяти. Де Скорси намеренно позволил ей себя сфотографировать, заранее зная, что ничего не выйдет. Ну так она его переиграет — сама все нарисует. А этот именитый гость столицы пусть ломает себе голову, пытаясь понять, что означает ее сообщение. Непривычные люди, услышав про «Кару Небесную», всегда либо принимали это за шутку, либо пытались искать скрытые смыслы. Про имя и фамилию не думал никто.

Притихший и понурый Васька тащился следом за Кузькой. Он довел девушку до метро и там с ней распрощался, пообещав позже позвонить.

ГЛАВА 2 — Встреча в парке 

— Так… Глаза… Глаза… Черт, ну же… — Кузька уже в двадцатый раз рисовала новый эскиз. Ничего не получалось. Совсем ничегошеньки. Тогда, в отеле, она думала, что никогда в жизни не забудет лицо испанца, а вот ничего подобного — сейчас ни один набросок и близко не напоминал оригинал. То какой-то эльф получался, правда, с человеческими ушами и ухоженной эспаньолкой, то актеры… каждый раз разные. Подсознание подсовывало образы, но ни один из них не был похож на графа де Скорси.

Девушка вскочила со стула и принялась расхаживать по комнате.

— И как же это у тебя так получается, а? — приговаривала она, обращаясь к воображаемому собеседнику. — По твоему лицу совсем ничего нельзя понять. Вроде лет около тридцати, может, меньше, хотя… или больше… или даже сильно больше. Да нет, не может такого быть. Ну не пятьдесят же лет тебе с таким-то лицом? Пластическая хирургия подобные чудеса делать пока не научилась, — От досады Кузька даже стукнула рукой по двери. Ее способности то молчали, то выдавали какой-то бред. Как можно рисовать человека, по лицу которого даже возраст не вдруг определишь. — Да что ж со мной такое? Ничего не понимаю. Спокойные и разумные глаза, а там, за ними… Аж мороз по коже. Опасность? Темнота? Что же ты такое, граф де Скорси? Кто же ты такой, черти б тебя побрали? Свалился на мою голову...

Кузька прыгнула за компьютер, полезла пробивать информацию «по клиенту». В русскоязычном сегменте почти ничего не нашлось, пришлось гуглить испано- и англоязычные, от всей души благодаря предусмотрительных бабушку и маму.

— Ого! Ну ничего себе! — бубнила она под нос, вглядываясь в найденные статьи. Быстро читать не выходило, иной раз приходилось лезть в словарь, но картинка потихоньку складывалась.

По всему получалось, что де Скорси был очень даже известной персоной в своих кругах. Широко занимался благотворительностью, в том числе возглавлял семейный фонд, финансирующий обучение особо одаренных детей. Еще он собирал антиквариат, владел замком в Испании и несколькими поместьями в других странах, включая… Румынию. Слово «Румыния» вызвало нежелательные ассоциации с графом Дракулой. Тоже, кстати, граф. Еще один.

— Ох, и не нравится же мне это все. Ой, не нравится.

Кузька открыла так много сайтов, что браузер завис. Пришлось срочно сокращать число вкладок.

— Так, не женат, но периодически появляется в свете то с одной, то с другой красавицей. Ага… И все они… Так… — Кузька прошлась по именам, нашла биографии. — Эта… Эта… И эта тоже… Интересно.

Вскочив со стула, девушка подошла к окну.

— Итак, что мы имеем, — произнесла она, нисколько не заботясь о том, что ее общение с воздухом выглядит странно. — Граф появляется на публике с разными фотомоделями, но все они невысокие брюнетки с серыми глазами, похожие друг на друга. Травматический опыт? Но почему ничего не сказано о невесте, которая погибла, или сестре, или еще ком-то таком?

Набрав в поисковике «невеста графа де Скорси», для чего пришлось воспользоваться переводчиком, получила кучу статей в желтой прессе с сетованиями и прогнозами, но ни одна из них не пролила свет на загадку. Кузька предприняла вторую попытку «сестра графа де Скорси». Тоже мимо. Ни невесты, ни сестры у него не было. Из всей родни — один отец, который уже умер, и который долгие годы вообще нигде не показывался, хотя некогда был не менее общителен, чем сын. Никаких фотографий старого графа тоже найти не удалось.    

— Интересно, где сейчас все эти девушки? — Кузька вернулась к изучению биографий бывших пассий графа.

В ее голову пришла идея, что де Скорси — маньяк и убивает женщин. Гипотеза не подтвердилась — все его бывшие спутницы и поныне здравствовали. Одна бросила подиум, вышла замуж, жива, вроде. Вторая теперь учится на юриста. Третья… стала журналистом и тоже больше не фотомодель.

— Что за бред…

В расстроенных чувствах включила музыку. Взяла планшет, собираясь предпринять очередную попытку нарисовать неуловимого графа. «Король и шут» — то, что нужно при подобном настроении. Заиграла живая, лихая мелодия. Одна из любимых. «Кукла колдуна». Напевая себе под нос, девушка начала делать набросок.   

***

...чтобы увидеть...

...как бессонница в час ночной.
Меняет, нелюдимая, облик твой,
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей?..

{*«Король и шут». Прим. авт.}

***

Кузька аж подскочила, когда поняла, что вот он — ответ, в который невозможно поверить, но… де Скорси нельзя сфотографировать, у него нет невесты, его невозможно прочитать, он движется слишком быстро для человека, у него даже дом есть в Румынии! И сам он… граф! А его девушки перестали быть фотомоделями, потому что он обратил их в вампирш, и теперь их тоже нельзя сфотографировать! Сейчас в эти сказки никто не верит, вот и живут кровопийцы на виду у всех! Правда… хорошо это выглядело только в абстракции, а на деле — совершенно неправдоподобно. Кузька оборвала свою избыточно буйную фантазию и сама же опровергла сумасбродную теорию. Граф не мог быть вампиром, потому что вел далеко не ночной образ жизни, показывался на дневных мероприятиях и даже, как говорят, финансировал восстановление какого-то старого храма. Кроме того, вампиры днем по улицам не ходят. Это общеизвестно. Плюс фотографии его бывших спутниц в сети были в избытке. У всех трех нашлись вполне активные аккаунты в инстаграме. Детишки, яхты, еда, радостные лица. Ничего особенного. Выходило, что Кузька себе не пойми чего напридумывала. Однако когда «Кукла колдуна» сменилась на еще более тематическую «Девушка и граф», художница не выдержала и выключила музыку. Еще не хватало — начать бояться. Она здорово злилась на себя за глупость. Надо же было оставить свое имя и фамилию. Теперь ее отыскать проще простого. Второй такой Кары Небесной, скорее всего, во всей России найти нельзя. Хотя… да зачем это ему? Она, слава богу, не брюнетка, а что глаза серые, так это не такая редкость, чтобы в поисках Кузьки перерыть огромный мегаполис. И вообще, она же не смогла его сфотографировать и нарисовать тоже не получается.

Девушка уже хотела стереть все эскизы, но остановилась и чуть не рассмеялась над своей глупостью — это ж надо было так себя запугать! Да этот граф уже и думать забыл о ней, а что адрес попросил узнать, так мало ли, вдруг за журналистку принял и решил озаботиться данными на всякий пожарный.

И все-таки, когда зазвонил телефон, Кузька подскочила. Посмотрела на экран — номер незнакомый и вообще странный. Подобралась, протянула руку, чтобы снять трубку. Помедлила — страх опять вернулся, но потом сделала усилие и облегченно выдохнула, услышав голос мамы. Совсем забыла, что они с Вячеславом Сергеевичем — Кузькиным отчимом — улетели на пару недель на Сицилию и, конечно, звонок был из отеля. Говорили недолго. Мама рассказывала про отдых и сетовала, что ее мужа два дня назад вызвали на работу. Правда, он обещал скоро вернуться.

Закончив разговор и положив телефон на стол, девушка посмеялась над собой. Тоже, навыдумывала себе ужасов. Бедняга граф! Вот бы повеселился, узнав, что его записали в вампиры и практически готовы бежать в эзотерическую лавку за набором осиновых кольев имени Ван Хелсинга.

И у всех странностей наверняка есть нормальные объяснения. Например, фотографии нельзя сделать из-за какого-нибудь специального прибора. Есть же всякие разные секретные разработки, почему бы и такой не быть? А что портрет написать не получается, так Кузька с перепуга ни лицо не разглядела, ни характер не поняла. А без этого ничего и не выходит.

Тем не менее, получать вознаграждение за портрет графа Кузьке расхотелось. Да ну его. Деньги — это хорошо, но крепкий сон дороже. Вспомнив про Рейна, молодого человека, с которым она познакомилась в метро, художница быстро нашла свой эскиз, довела его до ума и отправила по указанному адресу электронной почты. 

Нужно было срочно развеяться. Рядом с домом находился парк, но идти туда не хотелось — мрачноватый и людей не так уж много. Весной и летом там еще ничего, но поздней осенью вообще никак. Кузька взяла ролики, закрыла квартиру и поехала кататься в Измайлово, где и дорожки хорошо чистят, и простора побольше, и красивое озеро, и вообще… А что далеко, так бешеной Кузьке семь верст — не крюк.

***

Осеннее солнышко ярко светило, но не припекало, прохладный ветерок играл с последними листьями на почти облетевших деревьях. Девушка закрыла глаза, наслаждаясь беззаботной атмосферой парка. Села на лавочку, собрала волосы в хвост, надела коньки, велосипедные перчатки с отрезанными пальцами, засунула наушники в уши, закинула жвачку в рот, включила музыку. Ловко лавируя между гуляющими, подъехала к мосту через небольшой ручей. Ветви без листьев сейчас служили плохой защитой от солнца и свет, бьющий прямо в лицо, слепил глаза.

По закону подлости, из всего огромного плейлиста опять заиграла «Девушка и граф». Кузька чуть жвачкой не подавилась, но переключать не стала, решив, что в такой чудесный солнечный день в людном парке не страшны никакие вампиры. 

***

..Какая ночь, мой милый граф, луна так ярко светит.
И шепот листьев, шелест трав усиливает ветер.
Навеки вашей стать мечтаю я,
И в этот час пускай моя любовь коснется вас*!
{*«Король и шут». Прим. авт.}

***

С большой скоростью Кузька неслась на роликах. У перил на мосту стоял мужчина в светло-сером твидовом пальто, того же цвета брюках и безукоризненно чистых ботинках. Он говорил по телефону через гарнитуру. Что произошло дальше, девушка толком и не поняла. Сдернув нервным жестом наушник, незнакомец сделал шаг от перил и оказался на Кузькином пути аккурат, когда она уже не успевала ни затормозить, ни увернуться. Он не специально это сделал — просто увлекся разговором и не услышал звук коньков, но…

Любительнице роликов показалось, что она налетела на стену. Довольно мягкую, правда, однако от столкновения воздух из легких все же вышибло… вместе со жвачкой. Розовой… Любимой…

Как ни странно, на асфальт Кузька так и не упала. Ее подхватили за плечи и поставили. Хорошо знакомый голос с сильным акцентом поинтересовался ее самочувствием. То, что она после этого не заорала на весь парк, случилось только по одной причине — дыхание еще не восстановилось. Как назло, это происшествие Кузькин телефон перенес без последствий, а потому в наушниках по-прежнему звучало:

***

...Вы так таинственны, заворожили вы меня
и в вашей власти плоть и кровь моя!..

{*«Король и шут». Прим. авт.}