Так бывает. Никтория Мазуровская

ГЛАВА 1


По правде говоря, она не ожидала от этого дня чего-то особенного, но ехать с утра на работу в заслуженный выходной день не хотелось совершенно. Правда и отказаться Таня не могла никак, не из-за злого и требовательного начальника уж точно. Сан Саныча она знает и уважает с детства, а, так же, безмерно его любит, не только за то, что позволил нерадивой женщине вернуться на старую работу, но без лишних вопросов принял в свою семью. Потому и неслась в город сломя голову, наплевав на отдых.
Думать о прошлом было все так же больно, не приятно и потому она старалась этого не делать, гнала мысли прочь предпочитая смотреть на знакомые пейзажи за окном, бурчала под нос не лицеприятные слова подрезавшему ее красавицу мужлану на огромном мерседесе.
Думать то она думала, смотрела по сторонам на машины, на водителей, а еще злилась. Хоть и не сильно, но существенно, что было видно по ее лицу.
Весна выдалась достаточно жаркой, скорей даже очень душной и жаркой. Температура в городе последние недели не опускалась ниже тридцати градусов, прибавить к этому ужасающую духоту и вуаля, в бетонных джунглях становилось невыносимо находиться, если нет хорошего кондиционера в квартире или машине, можно свихнуться. В ее квартире кондиционер сломался, несмотря на то, что и года не прошло как была куплена собственно сама квартира и сам виновник ее плохого настроения.
Свинтить на дачу было лучшим вариантом, не так душно, не так жарко, чистый воздух леса, озеро, удобный гамак, бутылка красного полусладкого и хорошая книга. Таню этого лишили, а причину предпочли оставить в секрете. Она почему-то решила, что не приятностей не избежать, потому собрав хилые пожитки, а именно бутылку того самого вина и книжку, села в машину и рванула в город даже не заезжая домой, чтоб пред светлым ликом начальства предстать как положено по офисному дрес-коду.
Сильный нагоняй получить она не могла: вчера, когда уезжала на дачу все было в порядке, новых контрактов у них пока не было, а в старых все было проверено и перепроверено сто раз. Еще при вступлении в должность начальника юридического отдела, в котором, не считая ее работало пять юристов и не сколько помощников, правда были и фрилансеры, Татьяна попросила изменить типовой вид всех документов, так как в старых было много лазеек для них не слишком выгодных, лучше перестраховаться. Клиенты были не в особом восторге, но специфика оказываемых услуг позволяла диктовать свои условия в некоторых аспектах их работы.
Эта фирма была крупным детищем ее отца и его сослуживца, и Таня старалась работать так, чтоб это детище и дальше радовало не только ее постоянной и хорошей зарплатой, но и Сан Саныч был доволен и счастлив. После смерти отца часть фирмы принадлежит ей, но справедливо рассудив, что фактически больше пяти лет ничего для фирмы особого не сделала, она получала тридцать процентов от общей прибыли. Нельзя сказать, что такое решение обрадовало Саныча, но спорить с упрямой девчонкой было бесполезно. Может от этого, а может чисто из жалости, что более вероятно, он без вопросов доверял ей все бумажные и бюрократические заморочки. Она трудилась у него во время нескольких летних практик университетской учебы, помогала, когда не жила в этом городе по мере сил, курировала работу отдела на расстоянии, а сейчас заняла, как он считает законное место.
И вот этот срыв запланированного мини-отпуска был очень странным. Ну и ладно в любом случае, если сильно приспичит погрузится в лоно природы на майские праздники она всегда может вернуться на дачу, хотя проверить бы как там ей починили кондиционер тоже надо. В последнее время она старалась искать плюсы во всем и в этой ситуации тоже. Кирюшка правда обещал посмотреть и проверить как там поживает гроза жары в ее квартире, но на малолетнего, раздолбая, надежды мало, так что заодно и проконтролирует что и как там.
Она была довольна своей жизнью, крайне старательно выстраивая ее заново, налаживая старые контакты, учась жить по-другому, и Кирилл ей в этом стал незаменимой подмогой. Отвлекал, занимал практически все ее свободное время, и эта его молчаливая поддержка была безумно приятной и важной для нее. Может кому-то и казалось подобное странным, но мнение чужих людей ее волновало не сильно.
В пору подростковых взбрыков, попыток что-то доказать собственной матери, работать в фирме отца она отказывалась на отрез и искала проявления самостоятельности везде, но только не там. И как-то через знакомых устроилась работать няней к Липовым. Лиля, как ее попросили звать и на «ты» мать одиночка, с пятилетним сыном на руках. Мальчик был трудным, сказывалось отсутствие отца и постоянного мужчины в доме. Сами то мужики конечно были, но на долго не задерживались. Пара месяцев не больше. Но в Кирилле Таня видела себя, видела свою потребность в родительской любви и к мальчишке душой прикипела. Сама тогда училась в девятом классе, после школы забирала мальца из сада, гуляла, занималась с ним, отдавала всю нерастраченную любовь и внимание ему. Лиля преображениями в поведении сына была довольна, и новой няней тоже. Годы шли и из простых рабочих отношений между ними всеми завязалась дружба.
Появление приемного отца, Кирилл воспринял спокойно, хотя женщины боялись детской ревности, но поскольку Татьяна никуда деваться не собиралась то и нехватки внимания ребенок не замечал. Так прошло еще пару лет, и их семья стала для нее ближе своей, но все когда-то заканчивается и их спокойствие, а заодно спокойствие и ее было нарушены цепочкой событий, которую теперь не иначе как судьбоносной не назовешь.
И даже когда она перевелась в столичный университет про свою младшую и вредную половину не забывала, так же, как и Кирилл без своей Тани скучал и тосковал, но звонить часто, писать смски про то, что происходит уже в его школьной жизни не переставал. А по возвращению старшей подруги домой спустя долгое время старался далеко и надолго не пропадать, пусть выпускной класс, пусть экзамены на носу, друзья-подруги зовут, но он видел себя сейчас единственным мужчиной способным ее защитить от грусти, которую пусть и старался извести из ее глаз, но пока не слишком то получалось, но молодой человек не отчаивался, чувствовал ответственно за нее, хоть и об этом ей никогда не скажет, но понимал теперь, как много она ему дала, сколько своей любви и внимания подарила, за что он ей искренне благодарен. А еще уж точно он никогда ей не признается, что за те пять лет, что ее не было рядом, хотя телефонные звонки, скайпы никуда не делись, он слишком истосковался по своей практически матери, и детскую ревность испытал именно к ней, а уж никак не к родной матери и отцу.

Ну вот вроде обещала себе не думать, не анализировать, но таки вылезет какая-то мысль и все… утягивает по самое не могу в размышления о былом и славном времени молодости, юности и так далее. Самоирония тоже некое подобие самозащиты сознания от ненужных мыслей и тревог, правда помогает пока не очень.
Ездить в машине она предпочитает в тишине, сейчас же решила включить радио, новости знать всегда полезно. Найдя местную радиоволну слушала и сворачивала на нужном повороте автоматически посматривая по сторонам. До офиса оставалось не так много, и наличие такого количества машин удивило женщину не на шутку и подспутное чувство тревоги чего-то страшного заставило надавить на педаль газа, не обращая внимания на знак ограничения в сорок, на узкой улочке, ведущей к зданию, где находилась охранная фирма, самая крупная и успешная в области, «Меридиан».

Теперь волнение было слишком ощутимым, потому что на парковке, где она сейчас остановилась стояла черная волга с правительственными номерами, еще пара не знакомых машин, а у входа нервно нарезая круги ходило ее непосредственное начальство. Это бы еще ладно, но дымящуюся сигарету в зубах при виде ее машины Сан Саныч выкинуть не успел. Дело дрянь! Однозначно, дело дрянь и ситуацию в которую кажется они влипли под чьим-то чутким руководством из разряда жо..!

Набрав в легкие побольше прохладного воздуха, она вышла из машины в вечернюю жару и спокойно двинулась к Санычу все так же нервно ждущему ее приближения.
Мужчина под шестьдесят лет, с седой головой, но при этом не утративший ни своей мужской стати, на которую женщины постарше обращали внимание, сейчас выглядел встревоженным и немного виноватым, что кстати сказать было очень странно, виноватым именно перед ней, что странней на много больше.

- Что у нас в офисе делает зам генпрокурора области? – первый же слетевший вопрос заставил мужчину виновато потупится и пропуская молодую женщину в перед в открытые двери, мужчина тяжко вздохнул, предвидя еще больше проблем чем можно было предположить, пока он ожидал ее появления.
- Уже разглядела номера, глазастая ты моя.
- А как их не разглядеть, если так и сверкают? Долго то юлозить будешь или сразу скажешь, что случилось такого, что мне пришлось сорваться с законного попрошу заметить отдыха?
- У Олега на смене произошли неприятности, ты новости не смотрела?
- Пыталась послушать, но ничего такого там не было. А об этом уже и в новостях трезвонят? Ты ясно можешь сказать, что случилось то?
Мы остановились перед входом в приемную, где располагались два кабинета ее и Саныча. Секретаря по причине выходного дня общего для двоих отпустили отдыхать еще вчера. Из ее отдела в офисе сейчас находились пара помощников и Степка ее заместитель, это она отметила мимоходом пока они шли. Тянуть и дальше топчась в приемной не было смысла, и она решительно направилась к начальнику в кабинет, но аккуратно дернув за локоток ее остановили.
- Да, скажи уже! Там убили кого то, что ли? - с каждой секундой тревога росла и сейчас в ней уже начинал закипать гнев от абсурдности происходящего.
- Тепун тебе на язык, Татьяна, что говоришь то?! – еще раз тяжко вдохнув мужчина таки заговорил. – У нас контракт был с Клементьевым помнишь?
- Там личная охрана, охрана предприятий так ведь? Олег там каким боком?
- Заказчику нужна была дополнительная группа охраны для встречи важных гостей из столицы, утром сегодня в аэропорт отправился Олег с ребятами и началось… Кто-то их пас, пытались подрезать, в итоге крупная авария на объездной дороге из-за попытки наших ребят уйти от погони. Клементьев узнав о шумихе контракт с нами разорвал, столичных гостей побоку, а сам кажется куда-то уехал.
- Так, ясно. Ну неустойку он нам заплатить будет должен, все это в контракте прописано, так что не волнуйся в деньгах не сильно потеряем. Наши все целы? Завялов из-за этого тут? И ладно, разберемся. – уже мысленно перебирая в уме пункты контракта, и заявления для прессы по инциденту на дороге, мысли завертелись.
- Завялов здесь из-за гостей, они важны не только… в общем теперь это наши новые клиенты.
- Саныч, ты же не сдернул бы меня из-за этого правда? Степка на месте, с контрактом бы разобрался, а все остальное я могла бы и по телефону сделать. Это ведь не все?!
Мужчина грустно улыбнулся, повернулся к дверям своего кабинета и открыл дверь приглашая меня зайти.
- Нет, милая. Тебя попросили явиться наши новые клиенты.
На слове клиенты в его глазах такая злость сверкнула, что у меня самой поджилки затряслись. Подобное поведение, а уж эмоции Саныч открыто проявлять себе не позволял и заходить в глубь знакомого кабинета мне в миг расхотелось, но ноги шли и ничего, точнее никого необычного не было заметно, пока мужчина стоящий возле окна к ней спиной не повернулся и не показал до боли знакомое лицо, а голос волновавший ее столько лет, теперь снившийся в кошмарах не произнес:
- Здравствуй, Таня!
Несколько секунд ступора, а потом дрожь прошла по телу едва ощутимой волной, ком встал в горле, а паника нахлынула с такой силой, что первым порывом при виде этого конкретного мужчины было сбежать. Развернуться и сбежать, далеко, спрятаться в самый темный угол, забиться и никогда не видеть этих глаз, не слышать голоса, не видеть лица. Забыться навсегда и не помнить, как он умеет любить, а также, как умеет делать больно. Эмоции бушевали, пальцы рук подрагивали, а ком в горле не давал возможности и слова сказать, потому что голос бы ее выдал.
Руки сжаты в кулаки, на лице и мускул не вздрогнул, все внутри и только там все бурлит, кипит и переливается через край ее самоконтроля. Она тренировалась держать лицо с четырнадцати лет, так что была уверена, что и в глаза ничего не отразилось, но вот в голосе могло. Потому сглотнув комок, она просто кивнула ему и обратила свое внимания на другого человека так же смотрящего на нее, с этим можно и поговорить. Не так больно будет.
- Я так понимаю вы и есть столичные гости? А Завялова где потеряли? – Костя к которому она обращалась лишь едва заметно скривил губы на ее нежелание здороваться с его партнером по бизнесу, но словами свое отношение выражать не стал, и на том спасибо.
- И тебе, привет Таня. Рад видеть, жаль, что обстоятельства не слишком радостные. – он поднялся со стула на котором до этого вольно расположился и раскрыв объятия направился к ней. Обнял, клюнул в щеку и вернулся обратно. – А господин Завялов сейчас подойдет, он знаешь ли тебя тоже заждался.
- Не совсем понимаю зачем я здесь? Ты Костя моему заму не доверяешь?
- Я-то доверяю, мы оба – при этих словах он головой кивнул на мужчину возле окна, - доверяем, но с прокуратурой шутки плохи, а у нас в вашем городе доверенных лиц нет. А ты человек проверенный вот и поприсутствуй при даче показаний.
- Заместитель генерального прокурора сам лично будет брать у вас показания по поводу произошедшей погони и аварии? Шутишь? Или его понизили, и я не в курсе? – легкое замешательство было всем понятно, не такого размаха было дело, чтоб тут такие люди появлялись.
- Дело под его личным контролем. – Сан Саныч занял свое место за столом, стараясь на нее не смотреть, ну это ясно. А вот обращать внимание на речи другого персонажа она не собиралась, слышать слышала, а вот реагировать себе запрещала. Пусть это и выглядит нелепо, некрасиво и просто по-детски, по-другому она не могла.
- Это ведь не все? Такая заинтересованность и контроль на пустом месте не появляются. У вас была обычная рабочая поездка или личная? – задавался этот вопрос глядя на Константина, но отвечать он не спешил. – Чего молчим господа? Пока есть возможность говорите, неприятности с прокуратурой думаю никому не нужны.
- Мы открываем филиал здесь, регион перспективный, новое направление. Бумаги готовы, даже получили поддержку вашей администрации, но кажется кто-то решил нам планы подгадить. Пока разберутся, пока оформят все, а время идет, а это деньги.
- Большие деньги?
- Не малые, Костя тут уже неделю, сняли офис, набрали штат, кое-кого привезли из столицы сюда, перспективный контракт заключили, начинаем работу. А теперь видимо застопоримся на некоторое время.
- Думаете это местные подставляют или же из ваших кто?
- Я пока ничего не думаю, не тем голова забита.
Ответить она не успела и слава богу, потому что терпение не безгранично. Впервые она была рада появлению бывшего одноклассника, который теперь занимал довольно высокий пост, но как был дрянным человеком таким и остался.
Дальше обсуждение пошло более конкретно, заключили контракт не только на предоставление охраны личной, для офиса и для новых объектов их работы, но и на сопровождение юрист-консультанта, вот на этом вопросе Татьяна застопорилась. Она то, дура надеялась, что в городе останется Костя, но у того какие-то дела не терпящие отлагательств в Москве, а потому здесь оставался Дима, и он был этому несказанно рад. Славик записал показания, все подробно и как положено по протоколу, странно конечно, такому чину и таким заниматься, ну да ладно, это их заморочки, влезать еще и туда лишние проблемы на головы уже ее подчиненных. Свои вопросы сами между собой пусть решают, а то она не знает, кто представляет интересы губернатора, вот он, сидит и зубы скалит, небось опять по ужинать позовет, ирод!

- Фронт работ намечен, позвольте откланяться, если ни у кого больше вопросов к нашим клиентам нет?
Завялов только сейчас обратил внимание на напряженную молодую женщину и грешным делом списал это на себя, но как оказалось зря. Удивленно смотрел на нее, видел, как и всегда красивую Таньку по которой сох класса с восьмого, у всех ихних девченок поперли тогда груди-попы и все остальное, а она была как-то по особенно красива. С ней не хотелось просто переспать, с ней хотелось быть рядом. В школе правда она ни с кем не встречалась и вообще не слишком то общительной была, в университетские годы они в разных группах учились на юрфаке, а потом она вообще пропала. Вернулась вот недавно, и вся такая из себя штучка столичная. Умная, красивая, говорили замужем была, но развелась, а его все динамит. Он и зовет то уже из принципа только. А сейчас отчего-то напряженная сидит, на Константина этого уставилась, а кулаки аж побелели так сжала их.
- Ты чего такая, а Тань? Случилось чего? - он не обратил внимания как от такой заботы, у Дмитрия перекосило лицо, потому и проявил не уместную заинтересованность бывшей одноклассницы, а сейчас просто красивой женщины, которую он уже несколько раз звал по ужинать и каждый раз получая отказ не понимал, что делает не так.
- А вы Вячеслав Николаевич, с каким умыслом интересуетесь делами чужой жены? – гнев Димы был бы заметен и слепому, глухому и всем прочим людям в комнате, но Завялов не додумался сообразить, что его несбыточная мечта поужинать с женщиной, с которой сам Дмитрий носит одну фамилию на двоих, у него в цельную картину не сложилось, потому от взбесившейся женщины он отшатнулся как от чумной.


Стоило ему только назвать ее женой и терпение лопнуло. Вылетела из кабинета еще и дверью хлопнула напоследок.
Нет у него права так назвать ее. И своей считать тоже права нет. И развод она получит совсем скоро. Вычеркнет навсегда из памяти пять лет брака, несбывшиеся мечты, надежды. А главное его вычеркнет.
Она твердила себе это каждый раз просыпаясь и засыпая. Это была ее мантра на спокойный день и спокойный сон. Повторяла каждый раз стоило только вернуться в этот город. Повторяла практически каждую секунду, пока действительно не поверила в этом. Что сможет хоть когда-нибудь прекратит любить его. Любить его, и мучить себя. Потому что, он, Дима, больше ей не принадлежит, и она ему тоже. И семьи больше нет. Их семьи, мира где она была безумно счастлива какой-то год назад, нет.
Ничего этого больше нет. И сердца ее тоже нет. Там, где было сердце теперь пустота, что затягивает с каждым днем все больше и она, Татьяна с этой пустотой бороться уже устала. Выдохлась. Сдалась.
И летела она к своей машине сейчас сдерживая свою боль и навернувшиеся на глаза слезы совсем не потому, что безумно скучала по нему, не потому что тоска эту самую пустота в груди ей выгрызла все нутро, и не потому, что она устала любить этого мужчину через всю причиненную им боль. Совсем не поэтому. Соринка. Просто соринка попала в глаз.
Плевать ей было на то, что подумали мужчины, оставшиеся в кабинете, плевать. Она должна думать о себе. И главное сейчас это не сидеть и не рыдать как дура на парковке перед офисом, не показать внимательно наблюдавшему за ней в окно мужчине, что не все равно на его присутствие, не дать ему и малейшей возможности снова разрушить саму ее суть, и ее жизнь.
Домой, к несчастной бутылке вина, а может еще одной бутылке… кажется у нее оставалась водка с очередных посиделок Саныча и Олега в ее квартире, алкоголики несчастные.



***
- Не трогай ее сейчас, Дима. Дай в себя прийти.
Дмитрий смотрел в окно наблюдая за напряженной натянутой как струна спиной, видел нервный шаг, видел, как старается не лететь бегом, прочь от него, а идет медленней чем ей хотелось бы. Все это он замечал и каждый ее нервный шаг рвал ему душу.
Заслужил и такую ее реакцию, и не слишком дружелюбный взгляд Сан Саныча. Все это он знал. Что не простила. Что развода жаждет. Что сюда сбежала под крыло единственного оставшегося родного человека для нее в надежде спастись от него, знал. Но смириться так и не смог. И развод она не получит, не потому что он боится, что с ее то головой может без штанов остаться, это его волнует в последнюю очередь, просто она его жена. И не может его не любить. Он видел это в ее глазах, хоть старалась она все спрятать и взять под контроль, но заметил. И пусть ее боль, злость, гнев тоже увидел, только отпустить не мог.
Понимал, что надо время ей дать. Еще тогда понимал, и дал время. Себя убивая без нее, дал ей время.
Год. У нее был целый год без него. И у него этот год был. Без нее. Худшее время его жизни.
И сюда он ехал за ней, чтобы вернуть домой. В их общий дом.
- Дима, мне ехать надо. Или остаться до понедельника? – друг отвлек от наблюдения уже за пустой парковкой.
– Езжай, на праздниках все равно ничего делать не будут, и никакой особый контроль не поможет. Потом вернешься.
- Точно? – от уточнений только нетерпеливо отмахнулся. Его мысли были с ней. С его Таней.
- Ох, Костя, не видишь, что ли? Не до тебя ему сейчас, он жену увидел и пропал. Езжай, ждут тебя там.
- Вам то откуда знать Сан Саныч? – Костю и правда ждали, правда не дела и не работа. В его жизни такие перемены произошли, что у того голова кругом пошла, но перемены приятные и значимые. Не все гладко, но он делает все для будущей семьи и сына, Дима это знал и задерживать его в городе смысла не видел. Его сердце там, в столице осталось и бьется это сердце теперь для сына. Работа подождет.
- Я знаешь ли Константин многое знаю, и про тебя, и про него. Мы с тобой еще предметно обсудим все, как вернешься. Езжай, парни проводят. – им двоим, наверное, почудилась в интонациях Саныча угроза Косте, почудилась. Вот если бы он Диме при встрече сразу в рожу зарядил, или парней своих попросил. Дима бы это понял, потому что заслужил, а вот Косте то за что такое предупреждение в голосе могло достаться? Интересное кино. Наоборот вместо заслуженного мордобоя их встретили, проводили практически в лучшем виде и сейчас вот вроде гостеприимство проявляет. Нда, ситуация. Пойми, что старый лис выкинуть может.
Костя развернулся и пошел к двери, говорить ничего не стал. Что толку? Саныч туману напустить мастак, лис старый, а все туда же, загадки загадывает.
Димка вон сам не свой. Дров наломал за год так и не расхлебал, все только хуже стало. Так что, просто молча рванул к тому, кто нуждался в нем сейчас больше всего на свете, а друг понимает, что конечно радует, потому как работу никто за него не сделает. Вот и будет пока мотаться из города в город, а там уж посмотрит, что и как.


Костя свинтил да так быстро, что мужчины опомниться не успели, но оба понимающе усмехнулись. Только Саныч грустно, а Дима чуть радостней. За друга он всегда порадоваться готов. С Костей они знакомы давно, еще с начальных классов практически, от того такие перемены в друге его откровенно радовали. Совсем недавно он родителей потерял, а больше никого и не осталось. И вот бац, кое-кто нашелся. История не красивая, даже откровенно говоря хреновая история. Это для Димы Костя друг и он принимал его всегда таким какой он есть, а вот для других Костя другой. Сволочной мужик, а для баб так и подавно. Никогда не церемонился с ними, пользовался да, там, наверное, такое количество их собраться может, что население Китая позавидует. Но тут вышел сюрприз как говорится. От кое каких занятий дети появляются, а Костя об этом позабыл, вот теперь вроде радуется, но за голову хватается тоже.
Все эти мысли в голове промелькали общим фоном, главным было другое. Жену он увидел. Не изменилась совсем, похудела правда сильно, ветер подует снесет наверняка. Он ее любой любит. И плачущей с красными глазами и распухшим носом, невыспавшуюся, ворчащую на него по утрам, злую, веселую. Он любит ее всякую и всегда. Жаль, что любовь эта от ошибок их не уберегла. И ее, и его. Его конечно больше.
А сейчас, в глазища ее зеленые заглянул и пропал как в первый раз. Год ее не видел, столько раз рвался приехать, брал билет, но не решался. Знал, что права не имеет ее тревожить, лучше время дать успокоиться, знал, но без нее не мог. И она с ним не могла, вот и сбежала.
А сейчас увидел и четко понял, пока не вернет ее, не уедет никуда. Будет по пятам за ней ходить, под подъездом караулить, неважно, что еще сделает, но без нее не вернется ни в какую Москву или другой любой город, только с ней.
Только Бог знает, как он сейчас сдержался не бросился ее обнимать, целовать, просто прикасаться к ней. Ему бы очень хотелось взять ее за руку, поцеловать ладошку, ощутить, как от его прикосновений столь невинных учащается пульс на запястье. Зарыться лицом в мягкие русые пряди, вдохнуть привычный запах. Прижать ее всю к себе и замереть на пару минут просто ощущая ее настолько близко, рядом с собой. Поцеловать теперь впалые щеки, тени под глазами, едва появившиеся морщинки в уголках губ и глаз. Сцеловать все ее слезы, выплаканные из-за него, забрать все тревоги и печали. Вновь сделать ее счастливой. Насладиться прикосновением ее упрямых губ, почувствовать ее маленькие ладони на собственных плечах, в волосах, на щеках. Он бы многое отдал чтобы просто быть рядом с ней и не бояться, что своим одним присутствием делает ей невыносимо больно напоминая о том, чего лишил их обоих.
- Вот смотрю я на вас молодых и глупых и думаю сколько еще времени своего разбазарить готовы, а Дима? Ты делать то, что будешь? К себе она тебя не подпустит теперь.
- Не знаю Сан Саныч, но верну.
- Вернет он ее. Я тебе еще тогда, что сказал помнишь? Замуж ее выдавал за тебя, доверил, а ты что же? Удавил бы как кутенка неразумного да только любит Татьяна тебя, видеть не может, а любит. За что счастье тебе такое досталось, не скажешь мне Дмитрий Сергеевич? Как проворонить умудрился то? Танька то молчит. Приехала только и сказала, что на развод подала, а больше и не слова. Я-то дурак старый думал в руки надежные отдал, а ты что ж? Как исправлять то будешь? – и вроде Саныч его журил по-доброму, но глаза горели зло, непримиримо зло. И будь действительно у него возможность, Саныч бы его удавил. Дима бы и сам такое за дочку свою сделал, правда Таня ему не дочь, но близка к этому понятию.
- Адрес ее новый дадите?
- Ты нахрапом лезть задумал? Смотри чтоб Кирилл с лестницы не спустил, тот тоже защитничек от себя не отпустит и тебе места в жизни ее не отдаст. – Саныч усмехнулся, глядя на него. – А ты что думал? Она вернулась домой ко мне и к нему, больше здесь ее никто не ждал. И я пусть понимаю, что как бы она не сопротивлялась, как бы не злилась на тебя, ты ее муж от слова любимый. Простит рано или поздно, не знаю уедет ли, но простит. Кирилл же… тяжко ему тут без нее было, и сейчас тоже тяжко. Сам то себя помнишь в таком возрасте? Если ссора, то навсегда, если дружба, то навечно. Таня его спасает, а он ее. Вот и все, Дима, вот и все.
- Так адрес дадите?
- Куда ж я денусь то? – он еще раз внимательно поглядел на Диму, вздохнул, но взял бумажку и адрес записал. – На охране скажешь, что вернулся из командировки и покажешь паспорт, пропустят без предварительного звонка хозяйке. Сама она тебе разрешение не даст, ты ж упрямство ее не хуже меня знаешь.
- За это и люблю Саныч, упрямство ее люблю.
Как бы не хотелось ему сейчас рвануть по нужному адресу, перво-наперво нужна гостиница, душ, переодеться и только после уже ехать к ней.

ГЛАВА 2


Вечер вышел не такими каким она бы хотела. Ей не дали напиться водки, а до вина она просто не успела добраться.
Всего за каких-то несколько часов ломаются жизни. Опять. Это дежа вю, не иначе.
Нельзя сказать, что все перемены касаются исключительно ее, нет. Но теперь видимо коснутся и в первую очередь, а иначе она бы не смотрела сейчас в глаза того, кого так ненавистно любила.
Только собиралась открыть злосчастную бутылку испанского вина, ей подарили недавние клиенты, прознали чем можно порадовать. И вот уже достала штопор, бокал из тонкого стекла на высокой ножке поставлен на стол, а бутылка вынута из холодильника, как позвонили в дверь.
Если звонят в дверь значит это кто-то из списка разрешенных гостей. На душе даже полегчало. Она ждала кое-кого другого, но и этому гостю не слишком будет рада. Кирилл конечно спит крепко, но новоявленный папаша заслужил хорошую трепку, и она ее ему устроит. За этого мальчика она убить сможет, не то что закатить банальный скандал с битьем посуды о чью-то не слишком умную голову.
Но открыв дверь, поняла, что ошиблась. Неважно уже каким образом его пропустила охрана.
Пустота накрыла, слова застряли в горле, а руки безвольно опустились, даже не пытаясь захлопнуть перед наглым носом дверь. Бесполезно. Это знали оба.
Смотреть на него было больно, не спасали ни усталость, ни злость. Пустота в груди при одном взгляде в карие глаза начинала пульсировать невыносимо, дыхание из груди вышибало стоило только заметить, как от недосыпа посерело любимое лицо, как прорезались от усталости морщины в уголках рта, скулы еще больше заострились из-за чего его лицо трудно было назвать хоть капельку привлекательным, скорей пугающим и это в тридцать шесть лет, ходить с таким отчаянным выражением глаз.
За последнее время они оба мягко говоря не похорошели. Кто в этом виноват? Она, потому что уехала и оставила одного? Или он, из-за поступков которого она сбежала? Теперь не важно.

Молча пропустила его в квартиру, так же молча поставила гостевые тапочки перед ним и кивнула головой в сторону кухни. Ждать не стала и нервно теребя край пижамной сорочки, пошла, таки, открывать ту бутылку вина.
А может ну ее? Расхреначить эту бутылку о стену, заорать чтоб убирался и никогда не смел являться на порог!? Кинуть стоявший на плите чайник, наброситься с кулаками и попытаться доставить ему столько боли сколько сможет. Возможно такой выплеск эмоций сослужил бы хорошую службу, снял напряжение, позволил бы расслабиться хоть немного. Бесполезная трата нервов, вот что это.
Если Дима пер как танк к намеченной цели, не смотря, ни на что, так же и сама привыкла порывы эмоциональные сдерживать. Не проявлять эмоций при… чужих людях. Мужчина, что зашел в кухню с интересом осматриваясь, был именно чужим. Слишком много между ними произошло за короткое время, слишком отдалились и не сумели справится, стали чужими. Ей это стало ясно еще год назад, а вот он сопротивляется, не верит! И будет мучить ее еще долго пока сам не поймет, что нет давно того, что так крепко связывало их раньше. Исчезло. Истончилась, обветшала ниточка, и в конце концов оборвалась.
Видеть его в новом доме было не привычно. Здесь ремонтом занималась не она, а нанятый дизайнер по оговоренным просьбам сделала трехкомнатную квартиру наиболее комфортной. Первое время домом это место назвать было трудно, ощущалась чужеродность какая-то, не естественность. Саныч с Кириллом ничего такого не чувствовали и подавно, сказали хороший ремонт и все. А ей тяжко было, маетно находиться первое время тут одной, отвыкла от одиночества.

- Хорошая квартира, мне нравится. – оглядевшись он выбрал стратегически верное место и присел на стул ближе всего стоявший к выходу. – Старая была лучше. Продала зачем?
- Мне отчитаться о потраченных и полученных деньгах? Решил подать на раздел имущества?
- Не болтай глупостей, твои деньги мне не нужны. Просто спросил, что не так, с квартирой в которой ты выросла.
- С ней все так, захотелось перемен знаешь ли.
- А больше тебе ничего не хочется? Например, вернуться домой?!
- Мой дом здесь был и будет, и ты зря пришел, я не уеду.
Он встал и подошел ближе ко мне и от желания прижаться к знакомому телу, ощутить его тепло и набраться сил, закололо кончики пальцев и что бы голос не дрогнул пришлось сглотнуть ненавистный комок в горле.
- Мы все решим, обещаю. Только давай уедем домой, я не буду тебя трогать. Ты даже можешь выселить меня на диван, я слова против не скажу, буду спать там сколько понадобится. Только давай вернемся домой.
- Мой дом здесь, Дима, а вот твой там. Ты зря приехал, нас разведут через неделю, и ты будешь свободен, так же, как и я.
- А если я не хочу быть свободным, не желаю этого! – хладнокровие танка мужу не грозило, он чуть ли не орал, говоря это.
- В гостиной спит Кирилл, и тебе его лучше не будить. – прошипела и оттолкнула от себя по дальше чтоб дал пройти к столу. – О своих желания надо было думать раньше! Ах, погоди-ка, ты именно о них и думал, а я была по боку. Теперь чего ж спохватился?
Договорить нам не дели, в дверь опять позвонили.
- Закончится этот день когда-нибудь или нет?! – Дима застыл на секунду, зло полыхнул взглядом и демонстративно уселся все на тот же стул. – Тебе лучше уйти.
- А мне и тут хорошо, твоим гостям я не помешаю. Кто это кстати к тебе в такое время приходит? – проигнорировал мои слова, спросил выразительно скосив глаза в сторону коридора.
- Не твоего ума дело. – огрызнулась и пошла открывать.

Вдох-выдох! Еще одна словесная баталия наметилась, но уже с другим претендентом получить чайником по голове.
На лестничной клетке стоял, кто бы мог подумать, сам Владимир Липов, собственной персоной.
- Какие люди и без охраны, чего явился? – впускать этого гада в дом теперь не представлялось возможным, потому вышла на лестничную клетку, а дверь прикрыла.
Мужчина под сорок лет, хотя на вид ему можно дать и все сорок пять, за прошедшие годы утратил всю свою привлекательность: теперь блистал пивным животом и малость оттекшим от долгого сидения в офисе лицом, рожа, не бритая с утра, временами он напоминает алкаша запойного, что кстати правдой не является, но тем не менее, глаза серые и невыразительные, сейчас наполнены злобой и осуждающе смотрели на меня. Можно подумать таким взглядом кото-то напугать можно, собственная жена то таких взглядов его не боялась, может если только подопечные на работе, сомнительно конечно, но бывает.
Раньше он производил другое впечатление совершенно, раньше я его уважала. Сейчас же после рассказа Кирюшки, ничего кроме отвращения и жалости он не вызывал. Куда только что подевалось? Удивительно.
- Он у тебя я знаю, позови! – приказной тон, взбесил до невозможности.
- Ты Вова, адресом ошибся, приказывать на работе будешь, а тут гонор поубавь.
- Таня, я не хочу ругаться с тобой, просто позови его.
- Он спит, пусть отдыхает, у него был трудный день, правда, Володя?
- Что пожаловаться успел? Ты его разбаловала. – он облокотился на стену и за миг весь как-то сжался, ссутулился и потерял всякий боевой настрой. – А может так и лучше? Ты ему всегда за место матери была, вот и пришел к тебе.
- Господи, Вова, а ты куда смотрел, а? Что ж позволяешь ей такие вещи сыну говорить? Он в чем виноват?
- Она беременная, это гормоны, пройдет.
- Себе врать то прекрати! Лиля всегда такой была, а ты позволял. Понимаю, вы девочку ждете, родную и любимую, но про сына своего ты забыть успел?
- Он не мой, ты знаешь! – хрипло ответил и кажется сам же своими словами подавился, потому что вдруг закашлялся и покраснел. Но слова уже произнесены, и их не воротишь. Подозреваю, что и Кириллу мать его нечто подобное уже говорила.
- Он твой с тех пор как ты его усыновил, Вова. Ты тогда подумал и решил, что твой он, а теперь, когда Лиля от тебя ребенка ждет, все? В приемного отца ты наигрался и можно его на мусор выбросить?
- Никто его никуда не выбрасывает, он сам виноват. Нет чтоб промолчать, Лилька бы поворчала и успокоилась, а этот? Сам виноват.
- Ты его отец, твоя обязанность его защищать даже от родной матери, если ей гормоны в голову ударили! Ты его бросил, потакаешь ей, а дальше что? Мальчишку из дома погоните лишь бы не мешал вам?
- Он поступает, поживет в общаге, в этом нет ничего страшного. Что ты мне здесь целую обвинительную речь устроила? Не в суде и присяжных здесь нет! Ты тоже хороша, защищаешь его, всегда добренькая, святая блин. Ты только представь, что начнется дома, когда Лиля родит. Малая будет плакать по ночам, Лилька бесится, этому нужно учиться, мне работать… лучше будет ему жить в общаге.
- Ваш дом находиться в квартале от его университета, ему никто не даст комнату, ты ведь знаешь все эти правила и заморочки.
- Лиля его выписала из квартиры и прописала у бабки в деревне. – тихо признался, даже лицо отвернул так чтоб неяркий свет лампочек коридора не показали его глаза.
А я засмеялась. Это ж надо такое выдумать и сделать.
- Кирилл узнал и у матери спросил почему она так сделала вот и огреб по самое не балуйся. Я с работы вернулся его нет, Лиля молчит сказала только, что из дома выгнала.
- И много еще чего ему наговорила, Вов. Так нельзя, он же не мальчик для битья ей, а ты все молчишь не заступаешься, а значит виноват не меньше! Жить будет у меня раз родителям не нужен.
- Спасибо, что ты… Я думал не согласишься. – он в карман полез за бумажником.
- Деньги свои в задницу себе засунь, Вова, понял! Сама обеспечу, к вам он больше не поедет, я настаивать на этом не буду, если только сам захочет. И Лиле лучше тут не появляться, постарайся донести эту мысль до нее так, чтоб запомнила и поняла, иначе затаскаю по судам, ты меня знаешь я могу!
- Чертова баба ты, свою семью не уберегла и в моей снова копаешься, не надоело еще?

Слушать его больше не стала, вернулась в квартиру и застала возле двери сонного Кирилла. Он молча смотрел, а глазах стояли слезы. Обидные детские слезы от несправедливости, от нелюбви собственных родителей, что так быстро сплавили его практически на чужого человека.
- Кирюша… - тихо позвала я и потянула его за руку к себе.
- Ты же меня не оставишь? – тихо пробормотал он мне уткнувшись мокрой щекой в шею, у меня самой от этого безнадежного шепота сердце замерло и так, и застыло. – Не бросишь?
- Не брошу. Иди спать ладно? – отодвинула от себя, ладони на щеки положила и заглянула в очень грустные глаза, - Завтра утром поговорим и все решим, ты жить со мной будешь теперь, а с остальным решим ладно?
Молча кивнул развернулся и ушел в комнату, вряд ли спать. Будет теперь полночи сидеть, хотя учитывая, что при мне этот уж никак не субтильный молодой человек выпил водки, и только уже хорошо захмелевшим рассказал все мне, то может и уснет. Стресс, нервы, это представление на площадке, надеюсь уснет и проспит до утра спокойно, а мне даст подумать.
Возвращаясь на кухню на какой-то момент увлекшись размышлениями забыла о Диме, но вспомнила о его присутствии сразу как натолкнулась на сверкающий яростью темно-карий взгляд и противную до зубного скрежета улыбку:
- Ты значит решила новую семью завести? Мать Тереза, чертова! Конечно зачем тебе муж и ребенок маленький, если у тебя уже практически все есть, так что ли? Ты ради этого вернулась и уезжать не хочешь? Из-за Кирилла? – подскочил ко мне, схватил больно за плечи, встряхнул, - Таня он чужой ребенок, понимаешь? Чужой! А ты отказываешь завести своего родного от меня. Твоим он никогда не будет понимаешь? Лиля успокоится, и он вернется обратно, а ты с чем останешься? Так было уже много раз, но ты не его мать, ты по сути чужой человек и лезешь в чужую семью, а на свою плюешь!
Мне казалось, что злиться и ненавидеть его больше чем есть сейчас невозможно, но оказалась не права. Каждое произнесенное им слово каленым железом выжигало что-то в сердце, а оно бедное все билось и искало ему и этим жалящим словам оправдания, что он обижен, что он одинок, что от собственных ошибок злость на себя вымещает на другом, на мне, но и у моего запаса прочности есть предел и видимо он достигнут.
- Ты решил про семью мне напомнить? Про детей? Я своей вины не отрицаю, надо было остановить тебя и заставить выслушать, но ты ухватился за то, что услышал, за то, что хотел слышать и ушел мстить, мне. Той, кто была столько лет твоей семьей. Ребенок маленький говоришь мне не нужен от тебя? А ты спрашивал, ты слушал что я тебе говорила? – это была истерика, я уже не стесняясь разбудить кого-то кричала ему в лицо, - Ты пошел трахать свою секретаршу, пошел делать ей детей, раз жена отказалась да? А теперь явился сюда и тыкаешь мне лицо свои обвинения? Жизни меня учить будешь? Нет у тебя такого права, я свои обиды на других не переношу, не сплю со всеми подряд потому что муж отказался от обещаний данных, или надо было поступить как ты?
- Таня…- с предупреждением в голосе начала говорить он, но я уже вошла в раж и остановиться было невозможно.
- Я не завожу новую семью, Дима, а восстанавливаю старую. Кирилл всегда присутствовал в МОЕЙ семье, и сейчас ему нужна помощь, я помогу. Если он посчитает нужным уйти, значит уйдет. Пусть я останусь одна, не впервой переживу. Мать пережила, тебя вот тоже.
- Что ты несешь? При чем тут мама твоя? Я тебя не бросал, это ты уехала. Ты меня бросила!
- А мне нужно было остаться и смотреть как ты свою злость на других бабах сгоняешь? Может скажешь, что ни с кем не спал, а мне все приснилось? Не было у тебя ничего с этой? Не ты ей сказал волшебное «люблю, женюсь»?
- Я не говорил ей люблю, никогда, слышишь?
- Не важно уже, ты с ней спал. Мне ее даже жалко, знаешь. Ты не только нашу жизнь разрушил, ты и ее подкосил.
- Не говори глупостей, успокойся.
- Это не глупости, а правда. – бушующий ураган уже начал успокаиваться, даже дышать стало легче, - После всего хочешь сказать она так и работает твоим секретарем? Или уволил без выходного пособия? Честно.
- Уволил.
- Вот, а говоришь глупость. – устало опустилась на стул возле него, сама того не замечая опустила голову ему на плечо и на несколько мучительно коротких минут мы замолчали, наслаждаясь тишиной и присутствием другу друга рядом. Совсем чуть-чуть тепла так необходимого, чтоб затем решительно подняться и повернувшись к нему спиной скрывая вновь набежавшие слезы, попросить: - Уйди, Дима. Ты делаешь мне слишком больно, пожалуйста уйди.
И ничего другого не остается кроме как бессильно вдавливать ногти в собственные ладони, удерживать себя, чтоб не кинуться догонять его и продлить минуты тишины еще немного. Лишнее это, только душу себе рвать.
Так и стояла, когда услышала тихий щелчок дверного замка. Ушел. И уже после позволила себе сползти по стеночке, опуститься на холодный пол, уткнувшись лицом в колени рыдать беззвучно. Выпускать наружу то, что так долго копилось, что душу травило и рвало на части все это время. Выпускать и, к сожалению, не чувствовать желанного облегчения, не чувствовать так необходимого тепла и от этого рыдать еще сильней, сдерживая рвущийся из горла вой, вой тоски потому что единственный в мире человек способный это тепло дать, только что тихо вышел за порог твоего дома, и ты сама его прогнала… И остается только сидеть на холодном полу и давить в себе желания кричать и выть от тоски, от бессилия, от холода в душе, от того что как бы сильно не хотелось так и не смогла найти в себе силы чтобы его простить, не для того чтоб вернуться, а для себя, чтобы самой стало легче жить. Чтобы улыбки были искренними, чтоб радость на лице была не напускной и притворной, чтоб свободно дышать и знать, что ничего не гнетет и нет той любви в тебе больше, пережила и отпустила.
Сделать это не представлялось возможным от того и сидела, раскачиваясь на полу собственной кухни давясь слезами и криками, не заметила, как появился Кирилл, не сопротивлялась, когда он меня поднял, усадил на диван и обнял, стараясь хотя бы так облегчить боль.

***
Сколько они так просидели Кирилл затруднялся ответить, просто обнимал женщину, которую давно считает матерью, обнимал, а у самого кулаки чесались разукрасить дяде Диме морду. Хорошо, что она уже успокоилась и теперь затихла засыпая, пусть лучше спит чем то, что он увидел, когда пошел на кухню посмотреть все ли в порядке.
Он собой не гордился, но разговор их подслушал, не из праздного любопытства. Ему важно было знать, что случилось и почему Таня вернулась в город такой не настоящей.

Было начало сентября, как раз закончились уроки, они с ребятами выходили из школы, когда он заметил за воротами на парковке возле поликлиники знакомую фигуру, и не совсем осознавая, что делает бросился бежать к ней, не думал, что будет делать если ему привиделось, просто летел как сумасшедший к облокотившийся на капот машины женщине, а когда до нее оставалась пара метров замер, не веря собственным глазам. Молчание и все, снова полетел:
- Вернулась! – кинулся ее обнимать, подхватил и начал кружить, - Вернулась!
- Вернулась, Кирюшка. – грустно ответила и выдавила из себя улыбку.

Таня теперь постоянно улыбки именно выдавливала, но не улыбалась. Если только совсем редко, он не понимал от чего, а теперь услышав обрывки разговора понял и разозлился еще сильней.
Еще когда Таня только замуж собиралась желание побить мужчину проявилось с такой силой, что было сложно удержаться, а сейчас и подавно. Останавливало только одно, Таня разозлиться, а злая Таня для него - это очень плохо. Ему конечно сейчас не восемь лет, и она не даст ему по жопе, но видеть в ее глазах разочарование он не мог, да и не хотел никогда. И что делать в такой ситуации и как помочь самому дорогому человеку не знал.



****

Утром проснулась как после запойной недели не иначе, рожа опухшая, глаза красные, во рту сухо как в пустыне, в общем разложение личности на лицо так сказать, даже жалко, что не напилась, так хоть был бы понятен такой видок с утра. Это в восемнадцать можно гулять ночь на пролет, а проснуться и идти по своим делам как это говорится с небрежной прической, творческий беспорядок, лицо умыла и пошла. С возрастом такие вещи уже не сотворишь, с утра без душа и укладки выглядеть хорошо проблематично. И пусть мне далеко не сорок, но и в двадцать восемь ночь слез налегает свой отпечаток.
Легче от слез мне не стало, но эмоции чутка спустила с поводка и дышится немного легче, уже радует. Те мысли, что не дают покоя, душу бередят, сегодня закрываются в такую малюсенькую коробку в уголке моего сознания, и не тревожат меня до ночи, день будет не легким. Критически обозрев себя, фыркнула отражению. Душ холодный не только бодрит, но и мысли в порядок приводит. Так что на кухню я вышла уже оптимистично настроенная, планов великое множество и все их надо приводить в жизнь, тут главное определится с приоритетами чтоб ничего не забыть и никого ненароком не обидеть.
Кирюха дрых так, что на кухню его сопение слышно было, завтрак готовила на двоих, дать проспать все на свете ему сегодня не суждено.

- Кирилл Владимирович, подъем! Нас жду великие дела! – от моих слов недоросля отмахнулся только закопался аж под подушку, ничего-ничего и не таких будили. – Не встанешь я тебе гимн революционеров напою, а слуха у меня нет ты ж знаешь.
Угроза возымела действие и тело, не хотя, но вылезло из-под оделяла, разлепило один глаза и посмотрело на меня ну очень выразительно, что примерно он хочет мне сказать я представляла, потому сгинула с глаз долой доготавливать завтрак.


- Знаешь Таня, я всегда считал тебя добрейшим души человеком, но с возрастом и доброта проходит, да? Старость не радость?!
- Ах ты ж паразит, завтраки будешь сам себе готовить понял! Возраст ему видите ли не нравится, капец. – за слова свои схлопотал кухонным полотенцем по мягкому месту, но за стол сел и с аппетитом начал уминать сырники, - И посуду тогда моешь.
- Жестокая ты женщина, готовишь правда вкусно. А варенья нет?
- Варенья нет, но куплю сегодня.
Дальше завтракали молча старательно делая вид, что такое положение вещей нормально и нет ничего необычного, мы так всю его жизнь и жили, и слез моих вчерашних тоже не было.
Приоритеты расставлены. Первым делом мне надо было смотаться на работу, выходной, но вчерашний инцидент на дороге требовал срочных мер. Наши архаровцы уже работают уверена, осталось дело за малым, то есть проверить все документы этого конкретного контракта, проверить оплаченные счета, составить документ по издержке при разрыве договора в одностороннем порядке и отправить кого-то с этим делом в офис нашего бывшего клиента. Еще не забыть прочесть заявление для журналистов, если таковые появятся у нас на пороге, вообще представитель следственного комитета обычно такие вещи делает, но в новостях вчера ничего не было, а значит нужно быть готовыми и к такому повороту событий. Вторым номером в нашей сегодняшней программе это перепланировка гостевой комнаты под комнату Кирилла: надо кровать другую, там диван раскладывается, но он маленький для него ноги свисать будут, шкаф побольше тоже надо, компьютерный стол, кресло и с вещами определится, что делать. Этим вопросом его и озадачила, в ответ получила забавную моську на лице и глаза по пять копеек:
- Ты же не серьезно? Мне не удобно так, поживу в общаге не страшно. – говорил уверенно вот вроде, а глаза грустные-грустные. – Тань, правда, все нормально будет, как-то переживу пару лет, работать буду, квартиру сниму может позже.
- Ты давай без вот этих глупостей своих, если бы я не хотела не предлагала бы. Нам за выходные все сделать надо, чтоб ты спокойно в школу ходил и к экзаменам готовился. Репетитор по истории и обществознанию да? – в ответ кивнул, - Когда соберешься скажешь сколько денег надо, нам бы еще в банк заскочить и карточку на твое имя сделать, документы с собой или дома оставил?
- Нет, Тань, я так не могу. Ты…ты не чужая мне, но я же, я же не твой и как-то… я что-то придумаю, па… папа помогать будет, не откажется, не надо ладно? – с несвойственной робостью опять затянул он.
- Я повторять больше не буду так что запоминай, а лучше запиши и больше такие вещи мне не говори. Ты мне как брат младший, помогу всем чем смогу всегда. На отца не рассчитывай первое время он помогать будет, а потом что? Первый год в университете будет сложным, тебе учится надо, если хочешь в будущем добиться чего-то, а не работать официантом в какой-то кафешке, понимаешь? Деньги не проблема, не обеднею, на жизнь нам с тобой хватит, машины-квартиры тебе купить не смогу конечно, это уж ты сам как-то, но образование и возможность успешной карьеры обеспечу, договорились? Я тебя люблю, очень и буду помогать до тех пор, пока, ты будешь в моей помощи нуждаться. – пока я говорила он посуду помыть успел и слушал в пол уха, но спина напряжена была так, что становилось ясным, ловит каждое слов и запоминает, - Так что с вещами и документами? Еще ж учебники да?
- Может я сам съежу заберу все?
- Ты с баулами в автобусе трястись будешь, или может у тебя супер-способности бабушек, которые такие баулы в любое время года в любом транспорте таскают? Нет, вот и я так же думаю, на машине завезем все.
Он кивнул, но не сказать, что слишком был доволен. Подошел, коротко стиснул в объятиях, пробурчал что-то по поводу моего старения по тому как кости от такого стискивания громко хрустнули, а мне от такого не замысловатого выражения признательности и благодарности, на душе стало теплее.