Фолиант для демона. Людмила Закалюжная

ПРОЛОГ
В тронном зале Зевса вершился суд над демоном Ахероном. Его обвиняли в незаконном проникновении в Небесный мир и соблазнении младшей дочери Бога грозы и молний Клио.
Потерпевшая стояла рядом с троном отца и с отчаяньем смотрела на узника. Тоненькая, невысокого роста, она казалась такой беззащитной на фоне мужчины. Зевс сидел на троне и нетерпеливо поглаживал седую бороду. Девушка кусала полные губы, сжимала маленькие кулачки, а в голубых глазах застыли слезы. Длинные светлые локоны волнами струились по девичьей спине, прикрытой полупрозрачным лазурным платьем.
Плененный демон, скованный цепями, окруженный пятью стражниками, стоял на коленях перед троном Зевса. Ахерон открыто усмехался и казался расслабленным, словно сейчас решалась не его судьба, но в зеленых глазах плескался гнев, а красная кожа на бугристых мышцах рук была напряжена до предела.
Приглашенные боги притихли, когда раздался громовой голос главы Небесного мира.
— Демон Ахерон, ты приговариваешься к вечному изгнанию из божественного мира.
— Отец! Нет! — вскрикнула Клио. — Умоляю, пощади. Только не вечное изгнание!
— Этот демон опорочил твое имя, а ты еще защищаешь его?! — Сильный ветер пронесся по залу, испортив прически богинь и поднимая женские юбки. Молния сверкнула под потолком, и все гости склонили головы. — Он нарушил границу и посмел проникнуть в Небесный мир! Или ты хочешь, чтобы все демоны Аида свободно разгуливали по моему дворцу?
— Отец! Ахерон проник в наш мир из-за меня. — Клио умоляюще сложила руки. Прозрачные слезы катились по щекам. Сейчас она была так прекрасна и беззащитна, что Зевс лишь сильнее нахмурил брови. Видя непреклонность отца, богиня бросилась к узнику и обняла демона за плечи. Ахерон жадно прикоснулся к ее щеке, губам, но стражники оторвали девушку от преступника.
— Отец! Отправь тогда и меня в полное изгнание! — закричала Клио. Теперь в глазах богини плескалась боль вместе с решительностью. Зевс знал, на что способна отчаянная влюбленная девушка. Еще добровольно покинет Небесный мир, и что тогда ему делать? Бог грома и молний перевел полный ненависти взгляд на демона.
Теперь Ахерон понял, что может не только потерять любимую, но и действительно стать изгнанником навсегда. Он попытался подняться, но стражники ему не позволили. Узник часто задышал, мышцы напряглись, силясь сломать цепи, которые охватывали сильное тело. Но Гефест хорошо поработал над железом и сейчас усмехался, поглаживая черную бороду: демону перевоплощений ни за что не разорвать кованые звенья, как бы он ни старался.
— Брат, — раздался приятный баритон, и рядом с преступником появился Аид. — Вершишь суд над моим демоном, а меня не пригласил.
Черные глаза бога Подземного мира пугали многих мелких божков, но только не Зевса. Молния снова пронеслась под потолком, вынуждая гостей пригнуть головы.
— Это мой суд, Аид! А твой демон нарушил многовековой закон!
— Согласен, — прищурился Аид, изучая брата. Догадался ли Зевс, что он не просто так свел в Подземном мире Клио и Ахерона? Слишком наивная племянница быстро попала под чары демона и сама открыла проход любимому в свою комнату. Только вот выполнил ли задание Ахерон? Проник в библиотеку Небесного мира или нарушил клятву и провел все время в объятьях молоденькой богини?
— Но я прошу о снисхождении, брат, — улыбнулся Аид, словно сейчас вершился не суд над одним из его верных демонов, а шла неторопливая беседа в гостях. — Предлагаю дать Ахерону шанс на возвращение из вечного изгнания.
Узник встрепенулся. Надежда загорелась в глазах не только преступника, но и Клио.
— Отец. — Богиня опустилась на колени перед верховным правителем. Как же Зевс любил ее, а сейчас, когда Аид подарил младшей дочери надежду, слезы высохли на нежных щеках.
— Только ради тебя, — ласково прошептал бог неба. Клио будет больно, когда она поймет, что стала игрушкой в руках дяди, а демон всего лишь использовал ее для целей Аида. Но пора повзрослеть младшей дочери. Научиться переживать предательство. Зевс мог только надеяться, что это первое и последнее испытание для Клио.
— Демон Ахерон, ты приговариваешься к вечному изгнанию, но… ты вернешься, если… — В тронном зале настала глубокая тишина. Ахерон с надеждой смотрел на судью: он был готов на все, чтобы вернуться домой и иметь возможность прикоснуться к Клио.
— Если найдешь украденный из Небесной библиотеки фолиант заговора!
Раздался гром, сверкнули молнии, а демон понял, что изгнан навсегда. С жадностью он смотрел на Клио, старался запомнить ее образ. Как жестока судьба, а ведь Ахерон полюбил наивную богиню. Фолиант был им украден из Небесной библиотеки, когда Клио отдыхала после жаркой встречи, и спрятан в спальне девушки. Признается в этом Зевсу — предаст Аида. Промолчит — навсегда потеряет дом и любимую.
Стражники подняли узника, и демон, расправив плечи, гордо вскинул голову. Взглянул в гневные глаза своего бога, потом заметил хитрый прищур Зевса. Они все лишь пешки на шахматной доске высших богов.
— Я добуду фолиант заговора! — громко произнес Ахерон. — И вернусь!
Последний брошенный взгляд на любимую. «Прощай, Клио! Будешь ли ты помнить обо мне через сотни тысяч лет? Или проклянешь, как неверного возлюбленного?»
Дочь Зевса хотела обнять Ахерона, но отец не позволил. Демон исчез, как будто его никогда и не было.
ГЛАВА 1
Ахерон лениво развалился в кресле и наблюдал за помощницей. Невысокая, стройная, светловолосая девушка так напоминала Клио. Демон вздохнул. Тысячелетие назад, а может, и больше, он оказался на Земле. Сначала был так зол, что беспощадно убивал каждого встречного. Потом, когда ожесточение прошло и тоска охватила сердце демона, он решил глушить ее алкоголем. Поселился в диких лесах и жил изгоем. Однажды на демона случайно наткнулся отряд воинов, и от скуки он принял обличие человека и примкнул к людям.
Демон стал героем. Воины шли за ним в любую вылазку, бой, захват крепости. Годы проходили. Ахерон менял имена, о нем слагали легенды, а демон, однажды устав воевать, отправился путешествовать. Обошел Землю, изучил множество профессий и решил остановиться на Юге. Занялся торговлей, приобрел гарем и развлекался так несколько десятилетий, пока не устал от женского внимания. Принял личину старика, занялся преподаванием. Потом ему надоело, Ахерон переехал в небольшой французский городок, купил магазинчик и стал торговать различным антикваром. Он и сам толком не понял, почему вдруг пожалел мадемуазель Элен.
Мать девушки умерла, отец днем сапожничал, а вечером пил. Две младшие сестры хвостиком бегали за Элен. Сама же юная француженка бросила колледж и год просидела дома. Демон предложил ей работу, когда Элен неуверенно зашла к нему и долго стояла за стеллажами, делая вид, что выбирает товар. Большие голубые глаза широко распахнулись, когда Ахерон неожиданно ее спросил:
— Вам нужна работа, мадемуазель Мосс?
— Да, месье Савар. — Она прижала маленькие ручки в старых перчатках к груди и с надеждой смотрела на демона. Наивная, добрая душа. Хорошенькое личико привлекало ухажеров, только жениться на бедной девушке с приданым в виде старого алкаша и двух младших сестер никто не хотел.
— Приступаете завтра. С восьми до восьми с одним выходным. Обед полчаса. Держите аванс, зарплату получите в конце месяца, — немного грубо закончил демон, когда увидел влагу в голубых глазах. Она снова напомнила Клио, и тоска так сжала сердце демона, что он уже пожалел о своем решении. Прошло тысячелетие, а он до сих пор любил маленькую богиню.
— Спасибо, месье Савар, — девушка попыталась вернуть деньги, — не нужно аванса, ведь я его еще не заработала.
— Бери, а то передумаю, — рыкнул Ахерон и вернулся за прилавок. Звякнул колокольчик, Элен выбежала на улицу.
*****
Сколько себя помню, я всегда любила читать. Когда была маленькой, мне читала мама. Папа покупал красочные книжки о сказочных героях. Потом стала пробовать сама складывать буквы в слоги, а затем и в слова. Читала и забывала обо всем. Жила в придуманном мире историй. Грезила о путешествиях, опасностях и большой любви. Только розовые очки пришлось снять и бросить учебу в колледже, когда заболела мама, через год она умерла. Я ухаживала за ней до последнего дня, а однажды утром зашла в спальню, а мамочка смотрела в потолок и улыбалась.
Папа теперь ходил вечно мрачным и вечерами сначала понемногу, потом все больше стал пить. Денег становилось все меньше и меньше. Две младшие сестренки учились в школе, их необходимо было кормить и одевать. О себе я думала в последнюю очередь.
Филипп, бывший возлюбленный, женился на дочке купца, а когда попытался заговорить со мной на улице, я гордо прошла мимо. Не остановилась. Все, что осталось у меня, — это девичья честь и гордость. Только ночами я рыдала в подушку и просила матушку о помощи.
Возможно, она услышала меня, когда от отчаянья я зашла в антикварный магазин просить хоть какую-нибудь работу. Хозяином был месье Савар. Седовласый мужчина с лицом, изрезанным глубокими морщинами, но таким молодым и веселым взором, что я ощутила жар на щеках, когда он разглядывал меня. Он недавно появился в нашем городе, и я решила зайти на удачу.
Домой бежала мимо прогуливающейся пары, Филиппа и его толстой жены. Радостно сжимала деньги в кармане и весело крикнула у порога:
— Мелиса! Клэр! Я устроилась на работу!
Сестры визжали и прыгали от радости. Будущее теперь не казалось таким мрачным. Даже вечно угрюмый отец вдруг улыбнулся и подмигнул.
— Дела налаживаются, Элен, — и потянулся за бутылкой.
— Папа, может, сегодня ты не будешь пить? — осторожно, с тихой надеждой спросила.
— Ты мне не указ! — Неожиданно отец хлопнул кулаком по столу. — Нашла работу и возомнила себя хозяйкой! Я здесь хозяин! Я, а не ты!
Он еще что-то кричал вслед, но я заткнула уши и спряталась в комнате с девочками. Хорошее настроение было испорчено.
На следующий день я тщательно собиралась. Затянула волосы в строгий пучок. Мне казалось, что так я выгляжу старше и серьезней. Надела лучшее платье, шелковые мамины чулки, которые бережно хранила, начистила до блеска старые туфли и отправилась на работу. Первый день — самый волнительный, я боялась опоздать, а еще думала, вдруг месье Савар за ночь решил, что ему не нужна помощница.
Ровно в семь ноль-ноль я уже стояла возле двухэтажного здания. Внизу находился антикварный магазин, а на втором этаже проживал месье Савар. Я уже бывала в таких домах, с другой стороны имелся еще один вход с небольшой прихожей и дверью в магазин, а также лестницей, ведущей на второй этаж.
Прохладное утро быстро остудило жар тела, и стало холодно. Поднялся ветер, и на небе собрались серые тучи, и я пожалела, что вместо шерстяных чулок надела шелковые. Старое пальто плохо согревало, поэтому, когда с внутренней стороны открылась дверь и появился хозяин магазина, я заметно дрожала.
— Что с вами, мадемуазель Мосс? — обеспокоенно спросил месье Савар.
— Все х-хо…р-рошо. — Я очень обрадовалась, что мужчина не передумал, и довольно улыбалась. Вернее, старалась улыбаться.
— Бегом внутрь! — воскликнул хозяин магазина и тут же строго поинтересовался: — Вы что, всю ночь здесь стояли?
— Нет, — пискнула, когда месье Савар схватил меня за руку, увел в свой кабинет и усадил в кресло возле камина. Через несколько минут в моих руках оказалась чашка с горячим чаем.
— Пейте, согревайтесь и за работу. Чтобы раньше восьми утра больше не приходили. Ясно?
— Да. Ой, — обожгла язык кипятком.
— Не торопитесь, — уже мягко произнес мужчина и усмехнулся. — Свалилась же на мою голову.
Стало так обидно. Ведь хотела, как лучше, поэтому и пришла пораньше, а еще вдруг испугалась: а если месье Савар уже жалел, что взял меня к себе? Расселась тут вместо того, чтобы работать. Глаза наполнились слезами, и я даже не поняла, когда начала шмыгать.
— Вы… плачете? — удивился месье Савар. — Еще не согрелись или что-то болит?
— Нет-нет, все хорошо, — пыталась успокоить больше себя, чем седовласого мужчину. — А вы… не передумали?
— О чем это вы, мадемуазель Мосс? — Теперь месье Савар сложил руки на груди и с интересом разглядывал меня. В глазах пожилого человека отразилось любопытство.
— Взять меня… на работу, — прошептала и спрятала взгляд на дне пустой чашки.
— Нет, — произнес хозяин магазина, — мне нужна помощница. Ну если только вы не передумали.
— Я не передумала! — радостно вскочила с кресла. — Что нужно делать?
— Пока ничего, — ухмыльнулся месье Савар, — сначала буду тебя учить.
Мне объяснили, как встречать покупателей. Что можно говорить, а что нельзя. Как работать с кассой, и как быстро посчитать сдачу. А главное —не забывать про улыбку и доброжелательный тон.
В девять утра месье Савар открыл магазин, и я, вся в волнительном предвкушении, приготовилась встречать покупателей. Выпрямила спину, красиво положила руки на прилавок и прилепила милую улыбку. На улице уже вовсю светило солнце, горожане торопились по своим делам, а настроение у меня было отличное. Мысленно представляла себе нашу соседку, мадам Жизель Дюмаж. Как полная женщина входит в магазин, чтобы приобрести необычную вещь для подарка сыну, и я предлагаю ей сначала кресло-качалку, затем старинный нож, но соседке все не нравится. Ага! Идея! «Пожалуйста, мадам Дюмаж», — протягиваю женщине английскую трубку девятнадцатого века. Она в восторге обнимает меня, а я ей: «Рада помочь! Приходите к нам еще!» Довольная женщина покидает магазин, месье Савар одобрительно улыбается. Раздается звон колокольчика, и я спешу к новым покупателям.
Только прошел час, за ним второй, а в магазине тишина. Я уже сидела на стуле, зевала и скучающе изучала прохожих за витринным окном. Месье Савар закрылся в кабинете, предоставляя мне полную свободу действий. Такое доверие к моей персоне подкупало, и я еще больше расположилась к нему. Тем более за час мы перешли к неформальному общению. Мужчина просто потребовал от меня называть его по имени, пришлось согласиться, потому что хозяин антикварного магазина неожиданно стал ворчливым и в зеленых глазах замелькали красные всполохи. Я испугалась и быстро кивнула, Луи тут же успокоился, улыбнулся, сверкнули белоснежные зубы.
— Если возникнут проблемы, зови!
В голове мелькнула мысль, что у месье Савара красивая улыбка и для его лет просто отличные зубы, а за это время хозяин магазина успел удалиться. От нечего делать я принялась изучать стеллажи с книгами. Осторожно дотрагивалась до египетских папирусов, библий в кожаных переплетах, нескольких потрепанных томов неизвестного мне автора, свернутой в рулон белой китайской бумаги, исписанной иероглифами. Глаза разбегались от множества различных словарей, как вдруг наткнулась на одну из моих любимых книг месье Ги де Мопассана «Милый друг», а потом (не могла поверить!) на «Грабителей морей» Луи Жаколио. Оказалось, у месье Савара отличная библиотека, даже жаль продавать такие произведения. Многие я читала, но были и неизвестные мне книги, особенного зарубежных авторов.
«Не может быть!» Я замерла и уставилась на книгу о нашумевшей истории служанки. Прижала ладони к щекам и чуть не завизжала от восторга. Как же повезло! Давно я не покупала новые произведения, средства не позволяли, но слышала о скандальном романе месье Мирбо «Дневник горничной». В предвкушении рука сама потянулась за томиком в твердом переплете. Открыла первую страницу и выпала из реальности. Не знала, сколько прошло времени, звякнул колокольчик, я вздрогнула, но не смогла оторваться от чтения захватившей истории, только вдруг вспомнила: я же в магазине месье Савара и работаю на него! С сожалением поставила книгу на полку и поспешила к прилавку.
В дверях стоял Филипп. В новом пальто, костюме и блестящих черных ботинках. Светлые волосы аккуратно прилизаны, в руках он неуверенно крутил шляпу, заметив меня, замер. Снял очки, снова надел, я же с гордым видом подошла и вежливо поздоровалась, как учил месье Савар:
— Добрый день!
— Здравствуй, Элен, — тихо произнес Филипп.
— Чем могу вам помочь, месье? — продолжала улыбаться, а внутри поднималась волна злости. Вот зачем он пришел? Поиздеваться? Такой весь нарядный и ухоженный. Не верила я раскаянью в глазах визави. Когда ты по-настоящему любишь, то никогда не предашь. А Филипп предал, и едва я узнала о его женитьбе, то все чувства к неверному любимому сгорели в один миг. Правда, я целую ночь прорыдала в подушку, но на рассвете проснулась другая Элен. Она больше не доверяла сладким речам и обещаниям мужчин.
— Элен, перестань, — мягко произнес Филипп. — Я пришел поговорить. Сказать, что все еще… люблю тебя, но отец… он… понимаешь, сильно болен. Наш магазин обуви находится на грани банкротства, и я, скорее всего, его продам… позволь мне приходить сюда. Элен? А еще лучше, если ты позволишь вечером провожать тебя…
— А как же твоя женушка? — усмехнулась я. Мне было противно слушать о его любви. Испугался банкротства, бедности. Жаль его отца, месье Лавуан хороший человек. Мое внимание привлекло толстое лицо жены Филиппа. Она всматривалась в помещение магазина через витринное окно.
— Филипп, — язвительно произнесла я, — тебя разыскивают…
— Кто? — закрутил головой неверный возлюбленный и, заметив супругу, быстро надел шляпу. — Еще увидимся, Элен.
Он живо повернулся и устремился к выходу магазина, только звякнул колокольчик, и толстая дочь купца уже стояла в дверях. Девушка поджала полные губы от обиды и с яростью смотрела на меня. Камилла Эрсан, я помнила ее по школе. Она почти не изменилась, те же темные кудрявые волосы и карие глаза. Мне показалось или супруга Филиппа стала еще толще?
— Мадемуазель Мосс! — грозно рявкнула Камилла и решительно направилась в мою сторону. Она больно ткнула в меня пальцем. — Если я еще раз увижу тебя рядом с Филиппом, то ты и твоя мерзкая семейка окажетесь на улице…
— Мадам Лавуан! Месье Лавуан! — воскликнул за спиной Луи. — Добро пожаловать! Захотелось полюбоваться на старинные вещи? Идемте, я покажу вам прекрасное кресло-качалку. Присаживайтесь мадам Лавуан. Ну как вам? Нравится? Только представьте, оно принадлежало Александру Дюма. Писатель так любил это кресло, что умер прямо на нем и несколько дней просидел, прежде чем слуги нашли его разложившееся тело.
— Ой! — с визгом вскочила Камилла. Молодая женщина принялась яростно отряхивать свое платье, Филипп стал помогать. Они так смешно смотрелись со стороны. Жена с большими испуганными глазами крутилась вокруг оси и пыталась разглядеть свой зад, а верный муженек едва успевал за супругой и совсем не ласково хлопал по ее попе. Месье Савар с легким прищуром наблюдал за парочкой, а я прикрыла рот ладошкой и тихонько хихикала.
— А может, предложить вам…
— Нет-нет! Спасибо, — тяжело дыша, сказала Камилла, схватила Филиппа за руку и, сверкнув на меня глазами, быстро попрощалась.
— И что этой… хм… мадам надо было? — поинтересовался Луи. В зеленых глазах на миг вспыхнул красный огонек или мне снова показалось? Но решила ничего не таить и рассказать все, как есть. Тем более было бы что скрывать. Горожане прекрасно знали о нас с Филиппом. Причем никто не осуждал бывшего жениха, а вот на меня многие ехидно смотрели. Только благодаря соседке мадам Дюмаж я не опускала руки. Она потеряла любимого мужа, но нашла в себе силы жить дальше и мне часто говорила:
— Господь наш не пошлет испытания, которые нам не по силам, а ты сильная девочка. Справишься.
— Нет, — упрямо качала я головой.
— Счастье приходит, когда его не ждешь. — Мадам Дюмаж прижимала меня к себе, и я рыдала на ее полной груди, но после наступало успокоение, и появлялись силы жить дальше.
— Ты ничего не потеряла, — махнул рукой месье Савар после того, как я рассказала ему о Филиппе. — Бедняга уже кусает локти и с радостью сбежал бы от жены к тебе, но мадам Камилла очень властная молодая женщина.
Месье Савар закрыл за четой Лавуан дверь и повесил табличку «Закрыто», после подмигнул мне и велел следовать за ним. Я снова оказалась у Луи в кабинете и пила горячий чай с круассанами. Только он оказался настолько приятным собеседником, что я рассказала ему все. И про школу, и про первую любовь, даже о маминой болезни поведала, и как она умерла с улыбкой на губах.
— Твоей маме повезло, — сказал месье Савар, — у Гермеса, значит, было хорошее настроение, и я уверен, всю дорогу до подземного царства Аида он развлекал ее душу различными смешными историями.
— Гермес? — неловко спрашивать у Луи, но очень интересно узнать, кто такой Гермес.
— Ты что, в школе совсем не изучала греческих богов? — удивился пожилой мужчина и с легким стуком поставил чашку на стол. Он больше не улыбался, а казался даже расстроенным.
— Ну почему изучала. Я знаю, кто такой Зевс, Аид, Аполлон, Афродита, — стала перечислять Луи имена греческих богов. Совсем не хотелось разочаровывать милого старика.
— Гермес — бог торговли, а еще вестник богов. Он встречает умершие души и провожает их в подземный мир. Ведет к реке Стикс, где верный Аиду перевозчик душ, мрачный старец Харон, переправляет мертвых по водам подземных рек в царство мертвых. Надеюсь, ты положила покойной матери хотя бы одну монету, чтобы ее душа смогла расплатиться с Хароном? — обеспокоенно произнес месье Савар. — Иначе душа твоей мамы будет без отдыха вечно скитаться возле берегов Стикс.
Луи так строго взглянул на меня, что я принялась торопливо вспоминать. Но тот день прошел, как в тумане. Я двигалась, ела, говорила, потому что так надо было. И все.
— Я… не помню, — прошептала печально.
— Не помнит она, — заворчал месье Савар, — с такими вещами не шутят. Ну хоть что-то металлическое было на ней? На одежде или на обуви?
— Пуговицы, пуговицы… металлические на платье, — взволнованно всхлипнула.
— Значит, этим и расплатилась.
Раздался громкий стук, и дверь кабинета широко распахнулась. На пороге показался молодой человек приятной наружности, среднего роста, крепкий, уверенный в себе, одетый в хороший костюм с галстуком. Темные волосы у незнакомца были коротко подстрижены, а серые глаза искрились весельем, в руках он держал пальто и шляпу. Молодой человек широко улыбнулся, а я, как завороженная, застыла с круассаном в руке. Такой красивой улыбки не было ни у кого в нашем маленьком городке.
— Месье Савар! — воскликнул обаятельный незнакомец.
— Месье Савар! — В дверях появилась худощавая женщина с курносым носом и прилизанными пшеничными волосами. Взволнованная, она сразу обратилась к хозяину магазина. — Я не успела остановить этого наглеца. Простите!
— Ничего страшного, мадам Бенуа. Принесите нам еще одну чашку чая и круассанов.
Женщина бросила на меня быстрый взгляд, кивнула и торопливо ушла. Внешностью она напомнила мне мопса. У моей подруги была такая собака, и она всегда так неприятно чавкала, когда трескала еду, а еще громко храпела. В общем, мадам Бенуа таким же неприязненным взглядом посмотрела на меня, как и тот мопс, когда я приходила в гости к подруге.
— Почему у вас магазин закрыт средь бела дня? — вместо приветствия поинтересовался наглец.
— Не твоего ума дело, — усмехнулся Луи и поднялся, чтобы поздороваться с незнакомцем. Мужчины крепко пожали друг другу руки. — Жером, эта милая мадемуазель Мосс теперь моя помощница. Элен, позволь представить тебе моего бывшего студента, а ныне друга месье Робара.
— Мадемуазель, — поприветствовал меня Жером. — Вам очень повезло. Месье Савар удивительный человек и лучший преподаватель истории. Он знает все о греческих богах.
— Я уже поняла. — Я с улыбкой наблюдала, как Жером аккуратно повесил пальто на спинку дивана и положил шляпу, а затем присел на стул рядом со мной. Невозможно было не поддаться его обаянию и не улыбаться в ответ.
В кабинет вошла мадам Бенуа, она держала поднос с чайником, чашкой и полной тарелкой горячих круассанов. Женщина аккуратно разлила кипяток по кружкам.
— Спасибо, мадам. — «Мопс» поджала губы, но было видно, что ей приятна благодарность Жерома. — М-м-м, какие вкусные круассаны. Пальчики оближешь.
Мадам Бенуа расплылась в улыбке и довольная покинула кабинет, правда, напоследок все же подозрительно так посмотрела на меня, что стало неуютно оставаться с двумя мужчинами в кабинете.
— Месье Савар, я, пожалуй, пойду в магазин. Вдруг там покупатели столпились возле двери, а мы закрыты. — Поднялась, стараясь себя сдерживать и не бежать за мадам Бенуа.
— Элен, какие покупатели, — махнул рукой Луи, — кому надо, зайдут, как Жером. Садись и кушай.
Не буду же я спорить с месье, пришлось подчиниться и слушать разговор двух мужчин.
— Давай рассказывай, что у тебя случилось, Жером? — усмехнулся месье Савар. Молодой человек засмеялся.
— Ничего не случилось, но я знаю, как вы любите старину, поэтому прибыл вам сообщить, что через неделю в Париже состоится аукцион и на нем будут представлены многие антикварные вещи.
— Не вешай мне лапшу на уши, — уже строго сказал месье Савар, — говори, как есть.
— Эх, ничего от вас не скроешь. — Сделав глоток горячего чая, Жером подмигнул мне и сказал: — Прислали мне тут кое-какие записи, их нашли на раскопках в Египте, и попросили перевести. Я прочитал пару страниц, а дальше все… тупик. Не могу сдвинуться с места.
— И? — хитро прищурился Луи. Даже мне было понятно, что он хотел услышать.
— Приехал просить помощи, довольны? — усмехнулся Жером. Месье Савар откинулся на спинку кресла и спокойно заявил:
— Еще бы, мой бывший студент — и не может перевести древние тексты. Значит, я плохо его учил.
— Там много неизвестных для меня иероглифов и…
Мужчины стали говорить о Египте, письменах, а я подумала: зачем Луи попросил меня остаться? Все равно я ничего не понимала в их разговоре. Но еще раз заявить о своем желании покинуть кабинет не посмела. А месье Савар и Жером так увлеклись разговором о древних городах, что я даже подумала, что забыли обо мне, если бы Луи вдруг не воскликнул.
— Хорошо! Я помогаю тебе с письменами, а ты ведешь нас на аукцион и с тебя лучшие места.
Нас?! Я уставилась на хозяина магазина. Неужели Луи имел в виду и меня? Но…
— Элен, не смотри так! Да! Ты едешь со мной, и это не обсуждается. Как моя помощница ты должна сопровождать меня в поездке. Тем более пора обновить наш товар.
— Но, месье Савар, я не могу, — взволнованно проговорила, стараясь не смотреть на Жерома. Стыдно было признаться, что страшно оставлять сестер с пьяным отцом.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — вдруг улыбнулся месье Савар, — Все будет хорошо. Не переживай. А теперь пора за работу. Открывай магазин, скоро нагрянут покупатели.
Ничего не оставалось делать, как встать, вежливо кивнуть Жерому и отправиться на выход. Я была слишком обескуражена приглашением Луи и не стала с ним спорить, но решила обязательно с ним поговорить, когда подвернется нужный момент.
Не успела убрать табличку «Закрыто» и открыть дверь, как в самом деле повалили покупатели. Пришлось быстро вспоминать, чему месье Савар учил меня.
ГЛАВА 2
Ахерон с легкой улыбкой наблюдал за Элен. Она была простой земной девушкой, но сколько в ней природной красоты и грации, а еще силы духа. Судьба взвалила слишком много на хрупкие плечи бедняжки, но Элен стойко встречала испытания, а демону нравились сильные и упрямые души. А еще Ахерон заметил, как поглядывали друг на друга молодые люди. Почему бы не сделать счастливыми хоть кого-то. Всю бессмертную жизнь он только и делал, что пугал мертвых. Превращался в различных чудовищ и нагонял страха на тех, кто блуждал на берегах Стикс, а сейчас, возможно, от скуки или потому что Элен так напоминала Клио, хотелось видеть счастливый блеск в глазах девушки. Ахерон решил совершить доброе дело, а пока отправил ее к покупателям, чтобы меньше думала и беспокоилась.
Жерома можно назвать баловнем судьбы, благополучная семья с аристократическими корнями. Счастливое детство, чудесные студенческие годы и теперь любимая работа, связанная не только с переводами старинных текстов, но и с увлекательными поездками на древние раскопки. Хорошая квартира в Париже и постоянная любовница, но она способна лишь на мгновение подарить блаженство, а вот та, о ком ты постоянно думаешь и сердце сладко болит, лишь она способна украсить твою жизнь и сделать ее счастливой. «Клио, увидимся ли мы когда-нибудь?» Демон тяжело вздохнул.
— Месье Савар? — услышал Ахерон взволнованный голос Жерома. — С вами все в порядке?
— Все хорошо, я просто задумался, — пробормотал демон.
— Уверены?
— Да.
— Тогда я пойду, помогу мадемуазель с покупателями, — радостно заявил Жером. Ахерон кивнул, а сам подумал: «Я тоже помогу Элен, девочка заслужила счастье».
В этот же день, когда Жером попросил разрешения у раскрасневшейся Элен проводить ее до дома, демон также отправился в ту сторону. Только Ахерон шел не спеша, здоровался со знакомыми горожанами или останавливался, чтобы перекинуться парой слов. Подмигнул двум девушкам, которые шли навстречу, они захихикали и смущенно отвернулись. В таком приподнятом настроении Ахерон любил творить добрые дела.
Демон вдоволь нагулялся, и, когда маленький городок затих и его накрыла темнота, Ахерон отправился к дому своей помощницы: двухэтажному коттеджу, окруженному небольшим голубым забором.
Ахерон открыл покосившуюся дверь, и та жалобно заскрипела на ржавых петлях. Черная мохнатая собака лишь высунула нос из будки, как сразу заскулила и спряталась, а демон бесшумно подошел к единственному горевшему в доме окну на первом этаже. В предвкушении хорошо повеселиться, Ахерон пальцами в перчатках коснулся стекла и тихо постучал, чтобы привлечь внимание мужчины, который сидел по ту сторону окна, но отец Элен продолжал обнимать бутылку и смотреть в одну точку, вернее, на портрет своей умершей жены.
Ахерон спокойно подошел к двери, снял с правой руки перчатку, слегка пошевелил указательным пальцем, и аккуратно подстриженный ноготь начал расти, превращаясь в черный острый коготь, которым демон легко и быстро открыл замок.
Тишину в доме нарушало только бормотание пьяного мужчины. Он то жалобно о чем-то просил, то вдруг злобно хрипел. Ахерон слегка поморщился: не любил он резкий запах алкоголя. Потушил свет газовой лампы и, довольно улыбаясь, наблюдал, как отец Элен замотал головой и даже хотел подняться, но не смог. Тогда демон приблизился к пьянице, схватил длинными когтями за спутанные волосы и заставил посмотреть на себя. Ахерон довольно усмехнулся. Он любил разглядывать ужас в глазах жертв и сейчас наслаждался страхом мужчины. Даже пьяный, отец Элен испытал небывалый кошмар, когда увидел вертикальный зрачок визави. Ахерон, демон перевоплощений, легко принял образ одного из самых отталкивающих жителей подземного царства Аида, ужасного привидения Эмпуса с пылающей головой и ослиными ногами.
Демон видел в широко открытых глазах жертвы свое отражение. Огненные волосы, как опасные гадюки, так и норовили обжечь мужчину, полыхающий взгляд, плоский нос и огромная пасть с тремя рядами острых кривых зубов.
Отец Элен не мог говорить, как рыба, брошенная на сушу, он открывал и закрывал рот. Мгновенно протрезвев, мужчина попытался вырваться, но когти демона крепко держали свою жертву, правда, Ахерону пришлось слегка поцарапать лоб пьяницы, чтобы тот замер и больше не дергался, иначе остался бы без скальпа.
— Пьер, — прошипел демон и показал длинный раздвоенный язык, как ребенок, наслаждаясь увиденным эффектом. — Знаешь, кто меня послал к тебе?
Пьер не мог мотать головой, поэтому жалобно заскулил.
— Твоя любимая жена. Не веришь мне? — усмехнулся Ахерон.
— В-в-в… — только и смог выдавить отец Эллен.
— Катрин не велела тебя пугать, а лишь попросила напомнить о дочерях. Элен, Мелисе и Клэр. Пора вспомнить о них, Пьер. Они ведь так похожи на Катрин, особенно Элен.
— Д-д-д… — пытался что-то сказать мужчина.
— Я буду приходить к тебе каждую ночь, и если, Пьер, ты будешь пьян… — ласково продолжал шипеть Ахерон. Как же он был доволен. Демон упивался дрожью тела несчастного Пьера, искаженным от неподдельного ужаса лицом, отчаяньем в глазах. — То мы снова встретимся, и это будет совсем другая беседа. Ты понял меня?
— П-п-п… — старался произнести бедный пьяница. Ахерон отпустил жертву, и мужчина упал на стул, а демон ласково погладил черными когтями щеку Пьера и сменил облик. Теперь перед отцом Элен предстала мертвая супруга.
— Я люблю тебя, Пьер, — сказал нежным голосом Ахерон, — я родила тебе трех девочек, а ты забыл о них.
Бедный вдовец затрясся еще сильнее, из глаз потекли слезы.
— П-п-прости м-м-меня. — Мужчина протягивал руки к демону, а Ахерон, наслаждаясь произведенным эффектом, покинул дом своей помощницы. Выйдя на улицу, он снова принял личину старика, с тоской взглянул на звездное небо, грустно улыбнулся и так же бесшумно пошел по улице маленького французского городка в антикварный магазин.
*****
Это было странное утро, но самое прекрасное спустя год после смерти мамы. Отец разбудил меня и сестер едва рассвело. Он целовал каждую из нас и просил прощения, а мы, сонные, не сразу поняли, что происходит, а потом уселись на одну кровать и, прижавшись к отцу, рыдали вчетвером.
Когда все немного успокоились, я заметила длинную и глубокую царапину на лбу у папы. На мой обеспокоенный вопрос он махнул рукой, но я все же сбегала за спиртом и обработала рану. После с девочками удивленно наблюдали, пока завтракали, как отец собрал в мешок пустые бутылки, а также вчера купленный и недопитый виски. Взгромоздил мешок себе на плечо, погладив ласково Клэр, самую младшую из нас, весело сказал:
— С сегодняшнего дня начинаем новую жизнь. Больше в нашем доме не будет ни одной бутылки алкоголя, — и, пожелав нам хорошего дня, отправился на работу.
— Элен, папочка больше не будет пить? — тоненьким голоском спросила Клэр.
— Надеюсь, что так, Клэр, — пожала плечами, больше я не верила в чудеса, и розовых очков у меня тоже больше не было. Но чудеса продолжались. На пороге магазина меня встречал Жером. Искренняя улыбка и восхищение в серых глазах сделали свое дело. Я позволила маленькой надежде, что все теперь будет хорошо, появиться в душе.
До обеда Жером помогал мне в магазине. Мы беседовали о Париже, книгах и антикварных вещах. Молодой человек мне нравился, но самое приятное —я знала: мои чувства были взаимны. Внимательный взгляд Жерома или как он лишний раз старался коснуться моих пальцев, когда помогал разбирать коробку с книгами, говорили о многом. Я подавала ему древние писания, а Жером ставил их на полку.
После совместного обеда с месье Саваром молодой человек закрывался с хозяином магазина в кабинете, и мужчины занимались переводом египетских писаний, а я помогала мадам Бенуа убирать посуду. Сначала женщина недовольно поджала губы и сказала, что это совершенно не моя обязанность, но я ответила:
— Мне совсем не трудно, мадам, а вам лишний раз не подниматься по лестнице.
С тех пор с мадам «мопс» у нас установились более-менее дружеские отношения, и хоть она все так же не была со мной особо разговорчивой, но теперь хотя бы не встречала меня недовольным видом.
А чудеса продолжались. Вечером Жером провожал меня до дома, по дороге мы встретили неспешно прогуливавшуюся чету Лавуан. Филипп враждебно разглядывал Жерома, а я с гордым видом и вежливой улыбкой прошла мимо.
— Странный месье, такое ощущение, что он хочет испепелить меня взглядом, — заметил Жером и пристально посмотрел на меня. — Ваш знакомый, мадемуазель?
— У нас маленький городок, и все друг с другом немного знакомы, — весело ответила я, довольная, что увидела, как злился Филипп. Поделом ему. Пусть бывший жених не думает, что я до сих пор страдаю из-за него.
— И кем приходится вам этот месье? — настороженно поинтересовался Жером, и в его голосе я услышала еле сдерживаемый гнев. Прямо посмотрела в серые глаза и честно произнесла:
— Никем.
Жером некоторое время изучал мое лицо, а затем облегченно выдохнул, а может, это мне показалось, потому что он тут же усмехнулся и сказал:
— Ну, если никем, значит, не будем о нем вспоминать.
Но на следующий день, когда вечером он снова провожал меня, специально сильно толкнул Филиппа, который вместе с женой шел нам навстречу и смотрел злющим взглядом.
— О, простите, месье! — воскликнул хитрец и схватил бывшего жениха за локоть. Я видела, как Жером крепко сжал руку Филиппа и ярость в его глазах. Месье Лавуан тут же стушевался, а его супруга огрызнулась:
— Дикарь! Под стать дочери пьяницы!
Мои щеки вспыхнули, а Камилла, довольная произведенным эффектом, потащила за собой испуганного супруга. Настроение было испорчено. До дома еще идти и идти, а мне вдруг захотелось, чтобы дорога стала очень короткой. Взглянуть на Жерома стыдно, да и что я должна была сказать. Для всего города мой отец пока оставался пьяницей, хотя вчера он не выпил ни капли алкоголя. Сдержал обещание, и мы впервые после смерти мамы ужинали вместе, как настоящая семья.
Что оставалось мне? Снова спрятать свою боль за гордостью. Я вскинула голову и одиноко зашагала по улице, сомневаясь, что Жером последует за мной, но чудеса не закончились. Молодой человек догнал меня, некоторое время мы шли молча, а потом он продолжил рассказывать о поездке в Париж, словно ничего не произошло.
— Я не смогу поехать с вами, месье, — спокойно прервала Жерома.
— Почему? — удивился молодой человек.
— Потому что вы услышали правду. — Лучше сейчас все сказать и обрубить глупую надежду в самом начале. — Мой отец пьет, а еще у меня есть две младшие сестренки, и я просто не могу оставить их одних.
— Но… мы поедем с вами рано утром, а вечером вы уже вернетесь домой, — растерянно проговорил Жером, но я жестко продолжила.
— Ну и что? Отец вернется раньше меня. Я не могу так рисковать.
Мы подошли к моему дому, где меня поджидала соседка, мадам Дюмаж. Невысокого роста, полненькая женщина с медным цветом волос и добрыми, лучистыми глазами. Она ласково улыбалась нам.
— Добрый вечер, мадам, — поздоровалась я и представила Жерома: — Месье Робар, хороший знакомый месье Савара, приехал из Парижа. Мадам Дюмаж, наша соседка.
— Месье Робар, — вежливо сказала Жизель и, бросив быстрый взгляд на меня, снова обратилась к Жерому: — Надеюсь, вы не очень скучаете в нашем тихом городке?
— Нет, мне здесь очень нравится, — отвечал молодой человек, причем сделал ударение на слове «нравится» и посмотрел в мою сторону, но я продолжала избегать его взгляда.
— А вы пробовали выпечку месье Бошана? — продолжила разговор Жизель, а я мысленно закатила глаза. Хотелось поскорее попрощаться с Жеромом, узнать, зачем меня ждала мадам, и укрыться в доме, где нет необходимости прятать свой стыд за гордостью. Отца еще нет дома, а сестры заняты школьными заданиями.
— Нет, — отвечал Жером, и я услышала в его голосе улыбку.
— Вы обязательно должны зайти к нему в булочную. Месье Бошан готовит самые вкусные во всей Франции шоколадные пончики и круассаны.
— Спасибо, обязательно зайду. Приятно было познакомиться, мадам. — Затем Жером обратился ко мне: — До завтра, мадемуазель Мосс.
— До свидания, месье Робар, — тихо попрощалась, и мне пришлось взглянуть на Жерома. Я боялась осуждающего взгляда и приготовилась к порции презрения, но Жером нежно изучал мое лицо и даже улыбнулся, поэтому я быстро отвернулась, чтобы спрятать набежавшие так некстати слезы.
— Очень приятный молодой человек, — произнесла Жизель, наблюдая, как Жером переходил на другую улицу, — и вы с ним прекрасная пара.
Я осуждающе посмотрела на женщину, не удержалась и взглянула вслед Жерому. Он шел спокойной, уверенной походкой, а мое сердце защемило от горькой тоски, а ведь осталось чуть меньше недели — и Жером покинет маленький городок.
— Мы знакомы всего два дня, и скоро он уедет, — печально напомнила самой себе. Даже не верилось. Два дня, а казалось, целую вечность.
— А почему ты не можешь поехать вместе с ним?
— Потому что у меня сестры и отец… — Я замолчала. Жизель сама все знала, зачем еще говорить об этом вслух.
— Я присмотрю за твоими девочками. Поэтому спокойно поезжай в Париж. Тебе надо развеяться и хоть раз в жизни побывать на аукционе.
— Правда? — Я не могла поверить и с надеждой посмотрела на Жизель. Неужели чудеса продолжались? Мадам Дюмаж с улыбкой наблюдала за мной. Ее глаза неожиданно стали ярко-голубого цвета, кожа словно засветилась изнутри.
— Правда, — засмеялась Жизель, и я кинулась ей на шею.
— Спасибо, спасибо, мадам! — И куда делась вся апатия? Внутри бурлили радость и эйфория. Я поеду с Жеромом в Париж! Обидные слова, брошенные женой Филиппа, забылись. Меня охватил безумный восторг. Хотелось кричать и смеяться от радости. В припрыжку я побежала к двери дома и только на пороге вспомнила, что не спросила, зачем приходила мадам Дюмаж. Оглянулась, но соседки уже не было. «А ведь я никому не говорила о поездке и об аукционе, ¬— подумала я. — Откуда Жизель узнала?» Но тут меня окликнули сестры, и вопросы забылись.
На следующий день я с тревогой шла на работу. Сомнения снова одолевали: вдруг мне все показалось, и сейчас не Жером, а Луи выйдет открывать магазин?
Но как же хорошо иногда ошибаться. Я скромно опустила глаза и кусала губы, чтобы скрыть счастливую улыбку, когда заметила в витринном окне Жерома. Молодой человек ждал меня и, увидев, бросился открывать дверь.
— Мадемуазель, — и столько радости было в его голосе, — я вчера говорил с месье Саваром о вас.
— Обо мне? — с удивлением посмотрела на Жерома.
— Да, о вас. Я хочу, чтобы вы поехали с нами, — твердо сказал молодой человек и с надеждой сказал: — Если вы не раздумали.
— Нет, не раздумала. — Пока решила не говорить о предложении соседки, а послушать, что придумал Жером.
— Вы знаете, что мадам Бенуа собиралась поехать с нами, — продолжил молодой человек, помогая мне снять пальто.
— Месье Савар уговорил ее не ехать?! — испуганно воскликнула я. У меня только начали налаживаться с этой женщиной отношения, а теперь Софи снова будет воротить от меня нос.
— Да, — улыбнулся Жером, — и мадам легко согласилась присмотреть за вашими сестрами.
Конечно, согласилась, она сделает все, чтобы угодить месье Савару. Тяжело вздохнув, представила, как Софи сейчас злилась на меня.
— Месье Робар…
— Почему вы расстроились? — нахмурился Жером и печально спросил: — Вы все-таки передумали ехать или переживаете за мадам Бенуа?
— Вчера я договорилась с мадам Дюмаж. Она согласилась присмотреть за девочками.
Лицо молодого человека просветлело, но он ждал продолжения. Я подошла к нему и тихо сказала, что совсем не хотелось портить и без того натянутые отношения с Софи, а теперь она наверняка меня еще и ненавидит.
— Мадемуазель, — усмехнулся Жером, — поверьте мне на слово, мадам Бенуа сначала всех новых людей не особо любит, но чем чаще их видит, тем быстрее меняет свое отношение к ним в лучшую сторону. Но я никогда не поступил бы с мадам Бенуа так несправедливо, если бы она на самом деле хотела поехать в Париж. Нашел бы другой способ, чтобы вы составили нам компанию.
— Вы так хотите, чтобы я поехала с вами? — Глупые тревоги забылись, осталось лишь это чудесное мгновение.
— Да. — Он мог не отвечать, я видела ответ в серых глазах, ставшие за короткое время такими родными. Наш мысленный разговор прервали. Разочарованно вздохнув, я направилась вместе с Жеромом в кабинет месье Савара. Софи пригласила на завтрак и дружелюбно нам улыбнулась.
Чудесная неделя продолжалась, отец сдержал слово и больше не пил. Хотя порой я замечала, как ему трудно. В такие моменты отец подходил к портрету мамы, и я слышала его тихие слова:
— Люблю тебя и спасибо за девочек. Прости, прости меня. Ни одного глотка больше. Никогда.
Отец боролся с самим собой, но я верила в него, потому что упрямство и гордость у меня от папы.
После того как мадам Дюмаж согласилась посидеть с девочками, я рассказала отцу про аукцион и Париж. Он согласился меня отпустить с одним условием, что среди моих попутчиков будет женщина. Затем навестил месье Савара, познакомился с Жеромом и переговорил с мадам Бенуа. Такая настойчивая опека меня смущала, и я даже подумала, что сейчас Луи рассердится и передумает брать меня с собой. Но старик остался доволен визитом папы.
— Тебе повезло, Элен. Такой заботливый у тебя отец.
— Я знаю, месье Савар, — с гордостью произнесла я.
Мне казалось, это лучшие дни в моей жизни, но самый смешной и романтичный момент случился перед поездкой, когда я стояла на стремянке и протирала пыль на верхней полке стеллажа, слушая истории Жерома из студенческой жизни.
— Только началось занятие, но преподаватель по математике уже успел написать на доске длиню-ю-ющую формулу. Мы сидим, шуршим ручками в полной тишине, переписываем. Мой друг периодически заглядывает ко мне в тетрадь и неожиданно громко заявляет: «Ты что, дурак, пишешь!?» «Да нет, вроде все правильно», — задумчиво отвечает преподаватель, отойдя на пару шагов от доски и критически осматривая формулу. Пол-урока мы катались со смеху.
Я тоже смеялась, да так, что чуть не упала со стремянки, а Жером успел подхватить меня за талию, и наши глаза встретились. Дыхание сбилось, и я почти неосознанно облизнула губы. Сейчас был только Жером, запах его манящего парфюма, тепло горячих рук, которое я остро ощущала через ткань платья. Приятное дыхание коснулось щеки, я закрыла глаза, и мужские губы легко дотронулись моих. Испугавшись собственных ощущений, я резко оттолкнула Жерома и снова чуть не упала.
— Элен, Жером? — Одновременно со своим спасителем я посмотрела на месье Савара. Зеленые глаза старика светились весельем, и он с сарказмом заметил: — Молодые люди, мадам Софи пригласила всех на обед. Жером, закрой магазин, но сначала… помоги мадемуазель Элен убрать стремянку.