Царевна-лягушка. Юлия Рудышина
Магазин Книги автора Комментарии (2) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировВнимание! Произведена замена обложки.
Среди болот Зачарованного леса живет Василиса, дочь царская, пленница старого проклятия. Каждую ночь превращается она в лягушку, а днем вновь красной девицей становится.
О прекрасной деве земля слухами полнится, и Финист, королевич Беловодья, решает спасти заколдованную царевну и в жены взять. А светлым героям, как известно, всегда в сказке сужден счастливый конец. Даже если стрелы у них отравленные да в мачехах – колдуньи злобные.
Но беда подстерегает Финиста – отдано сердце девичье Кащею Бессмертному, царю навьему.
Роман попал в шорт-лист конкурса "Любовь Внеземная" от издательства АСТ
Фото - Дарья Лефлер
Оформление София Потоцкая
Отрывок «Царевна-лягушка. Юлия Рудышина»
ПРОЛОГ
На болоте среди ряски и рогоза кувшинки желтыми звездами распускаются, ветер игривый шелестит ивовыми косами – длинные и зеленые, ложатся они плетьми на черную воду. И слышно, как вдалеке, за зарослями верб, песню кто-то поет. А я, стрела из волшебного ясеня, лежу на кочке и слушаю голос звонкий, и сверкает в сумраке болота мой наконечник, который пронзить был должен сердце Царевны-лягушки.
Да вот выбросила она меня, когда прилетела я из Беловодья, выбросила и ушла по узкой топкой тропе к избушке, спрятанной за старым густым ельником. И что ей, царевне-то, не живется, как положено? Неужто приятно вонью болотною дышать да с лягушками распевать вечерами одинокими? Жуть какая здесь творится – вчера ночью нечисть слетелась к крылечку Василисы, а она с ними хоровод водила. Как есть ведьма! Пусть и царская дочь… Вот, снова дивье племя сбегается да слетается, и тучи хороводят над проклятым болотом, лишь иногда в прорехах сизое небо виднеется… Неужто королевич мой не найдет дорогу к этой избушке, где стражница Яга живет, охраняя с давних времен путь в мир мертвых?
Видать, болото во всем и виновато – не может царевне, которая в тереме богатом выросла с мамками-няньками, нравиться место это зачарованное. Тут словно Иной мир начинался, словно Навь ворота распахнула – зола траву покрывает, ночами стонет кто-то, бродит, пугает жаб да куликов. Мне, стреле волшебной, должной невесту королевичу сыскать, жутко здесь до одури.
И пошто Финист не спешит, неужто больше не чувствует мои чары? Небось, опять проделки царевны болотной. Вон, вышла из-за ивы, скалится, стоя на высокой кочке, мхом поросшей. Сюда глядит?.. Неужто оценила свое счастье да возьмет меня, чтобы с почестями жениха встретить?
Но глаза ее бедовой зеленью горят, и чем ближе она, тем страшнее. Изморозь даже по траве ползет, словно и, правда, навка какая на меня глядит из сумерек. Волосы неприбранные золотой волной плещут, жуткая она, патлатая, что шишига… а некоторые пряди зеленым отливают, или то ряска запуталась? Венок из ромашек перламутром горит, а лицо бледное, как поганка. Вот нечисть! И досталась же такая Финисту моему… Почему не отправил он меня на боярский али купеческий двор? Царскую дочь ему подавай! Ну вот, держи, королевич, свою невесту, смотри только, не пожалей о том!
Идет она, и платье ее, жемчугом речным украшенное, ползет по мхам, словно змеиный хвост, переливается узорчатой вышивкой, и капельки росы на метелках болотных трав кажутся алмазами, сверкают льдисто…
– Что это? – хмурится царевна, и взгляд ее тревогой полнится. – Я думала, уж и следа от этих чар не осталось!
– Подарочек от жениха? – послышался чуть в стороне низкий хрипловатый голос. Вскоре и обладатель его рядом с царевной показался – одним движением перетек через озеро, будто и не человек он вовсе. Высокий, костистый, лицо узкое и длинное, а глаза – клинки, так и пронзают. А во взгляде – навья ночь ледяная. Волосы серебристыми спицами висят вдоль лица, на голове – зубчатая корона. Одет богато, но во все черное, даже камни в его перстнях – аметисты лиловые да кровавые рубины – кажутся тьмою наполненными, не искрятся, как камням положено.
– Ты же знаешь, нельзя мне замуж, – вздохнула царевна, и в глазах ее что-то странное мелькнуло, когда она на своего гостя поглядела.
А мне страшно стало.
Потому что гостем этим Кащей Бессмертный оказался. Справится ли с ним Финист, королевич мой?..
Да и царевне царь Навий по нраву – вон как глядит на него ласково да нежно.
Протянул он ко мне руку и забросил в трясину, видать, чтобы Финист в лесу заплутал, потеряв нить путеводную. Последнее, что донеслось, слова Кащеевы были:
– Любое проклятие снять можно…
ГЛАВА 1
– Чего глядишь? Не нужон нам такой жених, проклятие ему точно не снять, – прокряхтела старая коряга, выбираясь из ила. Засверкали глазищи зеленые, острый нос потянул воздух, и коряга сплюнула ядовитой серой слизью, от которой трава задымилась. – Повадился шастать, костлявый! Сидел бы в своем царстве, не совал бы свой нос, куда не следует!
Василиса на шишигу болотную глянула недовольно – везде лезет, будто хозяйка здесь! – и пошла к избушке, что пряталась за густыми вербами и осокой. Не знаешь, где стоит, так и не найдешь путь. Он высокой колючей травой зарос, оконца топи то и дело под ноги попадаются, и лишь она, пленница и хозяйка этого чародейского места, знает, куда ступить, чтобы не провалиться в гниль да грязь. Под ногой что-то зачавкало, заухало, и из земли вылез старичок-боровичок – шляпа, словно у гриба, лицо сморщенное, одежонка ветхая... Жуткий, страшный, но нечисть безобидная, незлобная.
– Правильно шишига говорит, зря не слушаешь. Она тут, чай, поболе твоего прожила, – недовольно пробормотав, боровичок поплелся за Василисой, пытаясь не отставать. – Пошто стрелу выбросила? Надыть узнать, что там за царевич, тебе бы в терему жить да с золота есть, а то скоро сама ряскою порастёшь да заквакаешь не только в ночи, но и днем светлым!
– Хватит! – резко обернувшись, да так, что волосы ее плетью ударили по стволу старой ивы, ответила Василиса и запуталась в ветках. Осторожно пряди из плена дерева высвободила, вытянув из них сухие листья и тонкие веточки. – Все вы тут горазды советы раздавать, а вот одно забыли – неужто не жаль вам тех, кого царица заколдовала? Ни батюшку, ни матушку, ни братьев моих не жаль? Ни люд простой, который вовсе ни в чем не повинен? Если бы я эту стрелу взяла… никто не знает, что случилось тогда! Ну, стала бы я невестой царской, а дальше? Мне нужно узнать, куда пропали земли Тридевятого царства, куда исчезли все, кто мне дорог! Да и не мил мне никто, кроме… ох, да что вам говорить, все едино не поймете!..
И вытерев злые слезы, что закипели на глазах, Василиса дальше пошла, внимания более на болотную нечисть не обращая. Шишига и боровичок следом тащились, вздыхали горько, шептались, шушукались, но приставать к волшебнице боялись, мало ли, еще превратит в гадость какую! Она хоть и сама зачарованная, и с болота этого ей ходу нет, так все же остались силы. Давеча болотница ей чем-то не угодила – показалось Василисе, что на Кащея та заглядывается, так до сих пор змеюкой шипит среди рогоза, прощения вымолить не может.
– Ушел, окаянный? – прошамкала вышедшая из-за ив старуха в сером тряпье, что лишь отдаленно рубаху напоминало. Кусок красной ткани обмотан вокруг пояса, на шее у Яги – кости да бусинки агатовые, на голове – платок потрепанный, и торчат из-под него седые патлы, и глазища сверкают красные. Ведьма она и есть ведьма.
– И за что ты его, бабушка, не любишь? – вздохнула Василиса, осторожно обходя оконце, тут же вздувшееся огромным пузырем. Тот лопнул, едва не окатив царевну грязной жижей, но она вовремя отпрыгнула.
– Сама все знаешь, чего спрашиваешь? – ворчливо отозвалась Яга, с кряхтением нагибаясь за поганкой – в зелье пойдет. – Нет тут покоя, и не будет, пока Кащей захаживает. Он так всех царевичей нам распужает!
– Сколько раз говорить, не нужны мне никакие царевичи, беда от них только, – отмахнулась Василиса, отводя в сторону ветви ивы, за которыми пряталась поляна. По зеленой траве – россыпь златоцветов дивных, похожих на кувшинки болотные, а за оградкой, увешенной лошадиными черепами, глазницы коих ночами светятся – домик бревенчатый. С крыльцом высоким да ставенками расписными. На ступеньках – черный кот на солнышке греется, свернувшись клубком. Огромный, пушистый. А на воротах вороны примостились. Косят блестящими глазенками, перья чистят.
– Вот упрямая девка уродилась… – старуха на завалинке каким-то чудом оказалась, хотя только что позади Василисы по тропинке плелась. – Ничем не прошибешь!
– Кащей обещал узнать, как колдовство снять! – Василиса топнула ножкой в изящном сафьяновом сапожке, подобрала длинный подол платья и бросилась в сторону, где гойдалка на старом дереве висела, закрытая со всех сторон зарослями колючего терна и кусачей крапивой.
Качели эти Бессмертный для пленницы болот смастерил, чтобы не так скучала его Царевна-лягушка в глуши этой. Забралась Василиса на гойдалку, пытаясь не слушать, что там Яга бормочет, и резко наклонилась вперед, раскачиваясь. По веревке, которая крепила досточку к ветке, полз плющ, и казалось, что это из его ветвей качели созданы. Василисе всегда нравилось над поляной летать, забывая обо всем, отдаваясь ветру и терпким ароматам хвои, доносящимся из ельника. Так она чувствовала себя свободной. От заклятия старого, от болота опостылевшего, от упреков Яги, которая все успокоиться не могла, женихов внучке приемной нахваливая.
Улететь бы… жаль, что по ночи Василиса в жабу превращается, а не в цаплю или кулика – так бы могла кружить над топью, мир бы посмотрела, а то уже тридцать лет и три года сидит в своем болоте, и кроме бабки да кикимор с болотниками, никого не видит… Не стареет, не дурнеет, и даже кажется – лишь расцветает царевна. Да вот только сердце каменеет, так опостылело все. Одна надежда на Кащея. Он чародей великий, он поможет. Верила ему Василиса. Жаль, что прежде не встретился он на ее пути.
Вспомнилось, как зимой в первый раз увидела Василиса навьего царя – он явился к Яге с какой-то просьбою, сундучок принес, в котором явно было что-то ценное, слишком трясся над своей ношею Кащей. Темная одежда его блестела морозным узором, корона шипастая сверкала, будто изо льда вырезанная, и показался он тогда царевне воплощением морока зимнего, в глазах его синих метель кружила, да вьюга пела. Но не испугалась она отчего-то. Наоборот. Любовалась, спрятавшись за печкою, статным витязем, волосами его серебристыми, что казалось, инеем были схвачены, руками его с тонкими пальцами… Бледной кожей. Провалами темных глаз. Брови хмурил он, то и дело оглядываясь, будто понимал, что за ним наблюдают.
Потом снова пришел. Но уже по пустячному делу. Попросил Ягу показать ему царевну. И хоть злилась старуха да ярилась, а ослушаться Кащея не могла. Так и повелось с тех пор – приезжал Навий царь после полнолуния, привозил с собою гостинцы, сказки старые царевне сказывал. И все бы хорошо, но не могла она решиться уйти с ним навсегда. Словно боялась – порвется последняя ниточка с Тридевятым царством, если пересечет Василиса Калинов мост. Да и как ей, живой, пусть и проклятой, среди мертвых жить?..
– Кащей, Кащей, – донеслось до Василисы от крыльца, где Яга сидела. – Будь он проклят, охальник, и где взялся на нашу беду?..
На беду ли? И Василиса еще выше взлетела на гойдалке своей, пытаясь забыться и от всех дурных мыслей отрешиться. Полюбился ей навий царь, да вот только слишком много тех, кто венец его хрустальный примерить хотел бы… И это тоже страшило царевну.
Да и не сватался еще Кащей. Чего ждет? Не мила она ему? Или же мертво его сердце?..
* * *
– И что же, думаешь, отдадут за тебя царевну? – ледяной голос встретил Кащея, едва он вошел в свои темные стылые покои, куда не проникает никогда солнечный свет.
Черными воронами кружат тучи в его землях проклятых, тени мертвых дрожат на дне реки Смородины, руки их, словно водоросли, глаза – провалы в бездну, а рты – раны разверстые. И стоны их – ветер над курганами, слезы их – дожди, что идут над царством навьим, и слушать их прежде было в радость Бессмертному.
Теперь же – скучно ему. Тошно сидеть в этом месте, тошно из окна своего на отроги скал смотреть, на птиц, что в серой мгле пронзительно кричат. Сумрак давит, лишает последних радостей, и память услужливо подбрасывает жуткие воспоминания про плен да кандалы. Он и сейчас пленник, только цепей нет.
– Что молчишь, костлявое мое величество? – в голосе невидимого духа, который умолкать не хотел, яд разливался. Ощутимый запах красавки пронесся по комнате. – Нечего ответить? Нечем крыть? Забудь ты про свою Василису! Вспомни, как прежде тебя то на цепь сажали, то в подземелье запирали – а вдруг в этот раз смертушку свою найдешь? Горе тебе Царевна-лягушка принесет! Горе!
– Забыла, проклятая, Бессмертный я! – гаркнул Кащей, ударив посохом об пол, и громовой раскат пронесся над Навью, засверкали молнии в потемневших до черноты небесах, и пекельные девы Громовицы вырвались в мир Яви, чтобы нести грозу на своих плащах колдовских.
– Смерть твоя, Кащей, в яйце, яйцо в зайце… – голос не умолкал, голос звенел под высокими сводами, голос бился о каменные стены, украшенные паутиной и самоцветным крошевом, и голос этот, казалось, проникает в каждую щель этого жуткого замка на Черной горе.
– Замолчи! – еще громче крикнул Кащей, полыхнув взглядом, отчего где-то в мире Яви вспыхнул лесной пожар. – Неужто забыла, что и у стен уши есть? Али смерти моей возжелала, проклятая?
– Сам знаешь, не врагиня я тебе, – вмиг успокоился голос, в тоне невидимки появились нежные нотки. – Расколдуй меня, выпусти на волю, я тебе тогда пригожусь… Какой толк от меня здесь, в мире зеркал?
Кащей после этих слов пересек покои быстрым шагом и замер у возвышения, где стена была алым бархатом завешена. Помедлив, все же отдернул ткань, сбросив ее на пыльный пол, и она красной змеей свернулась у его ног.
А в зеркале царь навий увидел не себя – худого да седого, в броню закованного, а девушку. И была она столь хороша, как бывает лишь ночка зимняя – черные смоляные волосы короной вокруг головы уложены, на белом лице горят смарагдами глаза лучистые, в заушницах-подвесках и перстнях – жемчуг да гранаты. Из украшений еще венец с рубинами, самый крупный камень надо лбом ярым пламенем горит. А еще бусы агатовые в семь рядов на груди красавицы, и камни эти цвета крови засохшей. Нехорошие камни, проклятые. Немало зла в себя вобрали. Немало и отдадут когда-то.
Впрочем, Мара никогда проклятий не боялась и даже сейчас, будучи пленницей зеркала, ухитрялась перечить тому, в чьих костлявых руках сама жизнь ее была. Вернее, не-жизнь. Ведь когда-то перешла она дорогу отцу его, Чернобогу проклятому, обидела, посмеялась. Батюшка его костлявого величества такого не прощал, вот и заточил насмешницу в зеркала. А жизнь там была хуже смерти – небольшой сад с лилейником да полынью, с камнями мшистыми, тропинка среди старых дерев, которая никуда не ведет, обрывается да и сворачивается змеей. Закружит-заворожит и выведет обратно к зеркалу, по ту сторону которого – темный сумрачный зал замка Кащеева.
А еще там, в зазеркалье, туман белесый да морок. Ночь вечная. И изменчивый лунный свет, от которого побледнела кожа Марьи Моревны, прекрасной королевны, сделав ее похожей на навку проклятую.
Кащей приходит сюда, связанный клятвой старой, данной отцу, и знает – не может освободить Мару. Но зато способен скрасить ее одиночество.
И вот благодарность – учить его вздумала! Наказывать ему, как надобно поступать!
– Знаешь ведь, не в силах я тебе жизнь вернуть прежнюю. Разве что могу в реку Смородину отправить, но туда ты не хочешь… – Кащею все же жаль было Мару, не раз она ему в прошлом помогала, и в Нави когда-то порядок навести сумела, пока он в Беловодье в подземельях на цепи высыхал… давно то было. Так давно, что и цепи те истлели, и в царстве земном семь раз по семь властелины сменились. Сейчас там царевич есть, Финистом кличут, умеет, сказывают в птицу оборачиваться, великий колдун он да вот только сил своих пока не знает. О царстве том и думать Кащей не хотел, а надо же, само вспомнилось.
– Я найду способ, – холод голоса Мары заморозил зеркало с ее стороны, и оно покрылось дивным узором, белоснежным, как волосы Кащея. – А ты, костлявое мое величество, подумай, как власть уберечь, если царевич до нас доберется. Он ведь и меня не пощадит… Вдруг решит он повторить подвиги предка своего?.. Никто не знает, откуда беда придет в наше царство…
– Покажи мне его, – осклабился Кащей, не заметив оговорки. Наше царство – так Мара все чаще говорила про Навь, он и привык.
– Гляди-ко сюда, – и Мара отступила вглубь зеркала, и поверхность его пошла рябью. – Гляди-ко…
Зеркало клубилось туманом – зеленоватым, как тина болотная, отчего Кащею снова вспомнилась Василиса и плен ее в топи лесной. Отмахнулся от видения, дабы не отвлекаться, и в отражения чародейские уставился взором немигающим. Нельзя ничего упустить, все потом пригодится. Зеркало это, в коем душа Мары жила, особенным было – могло показать любые края людские, любые земли… хоть за морем-окияном, хоть за рекой Забытью.
Прищурился Кащей, схватившись за раму, вторую руку в кулак сжал, когтями в кожу впиваясь, чтобы прогнала боль, тоску да печаль. Снова Василиса ему вспомнилась, снова подумалось, что проще всего не ждать, пока Яга его привечать начнет, а умыкнуть девку, и дело с концом. Поймал в тумане недовольный взгляд Мары, попытался сделать вид, что только того и хочет, что Беловодье увидать. Образ Василисы таял, исчезал в колдовском тумане.
И вот в нем стали проявляться терема богатые с балкончиками да перилами резными, с крышами куполообразными, выкрашенными под звездное небо али в яркий смарагдовый оттенок, были терема эти с башенками и галереями открытыми, по которым степенно бояре да важные гости царя-батюшки прохаживались. В шубах соболиных, рубахах льняных, камзолах парчовых и шапках высоких бобровых. Хоть и тепло было – лето красное стояло – а люд этот в мехах ходил, потел да краснел, все ради того, чтобы богатства свои показать. По двору, среди построек, конюшен и сараев, чернавки юркими ящерками бегали, в поневах тканых да серых холщовых рубахах… Гусляры толпились у бревенчатой стены, окружив слепого певца… Вид подворья царского благостен был и приличен. Где-то за земляным валом витязи оттачивали свое воинское искусство, чтобы от татей да супостатов Беловодье чародейское защищать.
И где-то далеко за градом царским расстилалось великое дикое поле, покрытое седым ковылем да полынью, и там, за полем этим, высились Змеевы горы, где Кащей заточил в сумраке подземного мира Чернобога. Заточил за то, что тот хотел стереть грань между миром живых да мертвых. Заковать в ледяную броню мир Явий. Свергнуть светлых богов с их престола в Ирие… Не дал ему воли Кащей Бессмертный, но подвигами своими не хвалился. Царствовал, как умел, храня равновесие между мирами. Но и наводил страх на людей. Разве ж не будут они мертвяков бояться да мира навьего?.. На том страхе мир стоит. Пусть боятся. Целее будут.
Витязи Беловодья град царский защищают и от него, навия проклятого, как часто Кащея в тех землях кличут. Словно забыли, что нельзя со Смертью бороться, что все рано или поздно пройдут по мосту над рекой Смородиной, огненной да пекельной, страшной рекой… и уже от царя земли навьей зависеть будет, как путь окончится. И где. С чем борются, болезные? Неужто думают Смерть победить? Так это никому еще не удавалось.
Снова смотрел на терема да постройки навий царь, снова пытался найти что-то любопытное или… кого-то. Чуял он, нутром своим чуял, что неладно в мире людском, что Тьма поселилась в покоях царских. Терема хороши, высоки, балясины на крыльце расписные, вырезанные изящно да дивно, бревна изб добротные, светлые, не потемнели за столько лет, видать, чары при постройке использовались.
Но помнил Кащей, что под одним из теремов, аккурат там, где гридница боярская, подвал есть. Ведут туда тридцать три ступени, тьма там царит вечная, на полу – лужи и грязь, на балках, что подпирают свод – нетопыри висят… Доводилось Кащею сиживать там на цепях крепких, не один год провисел. Высохший, исхудавший. Позабывший обо всем. Разуверившийся, что когда-то выйдет из того подвала…
Но не о том нужно думать, не о том. Смотри, царь навий, внимательно смотри на подворье, где-то здесь сынки царские, белолицые да кудрявые, где-то здесь и Финист Ясный Сокол, которому возжелалось отыскать Василису да в жены взять. Зачем ему проклятая царевна? Она ни приданого не принесет, ни земель за собой… сгинуло ее царство где-то, а где – никому не ведомо.
Взгляд навия скользил по башенкам и балкончикам, внутрь гридниц да опочивален проникал, но некогда было девок разглядывать, нужно было Тьму искать. Сначала думал Кащей, что сам Финист запродался мороку – недаром на болото прилетела стрела его заговоренная. Но, приглядевшись к Соколу, убедился – не он источник зла. Его сердце лишь оплетено черными побегами, но колючки терновые не вонзились еще в него, да и взгляд царевича светлый, ясный, не смолянистый, как у черных колдунов бывает.
Кто же? Кто среди всех этих бояр разряженных, изнывающих под жарким солнцем в своих соболях, призвал злые силы?..
– Смотришь не туда… – прошипел голос из зеркала, но самой Мары не было видно. – Среди челяди да глупых бояр нет и быть не может колдуна… ищи среди царской семьи.
Кащей нахмурился, взгляд на главный терем переведя. А ведь и правда, туда он заглянуть не смог, как ни пытался, да и отводило что-то его взор. Неужто Тьма в самом царе? Беда тогда большая будет с Беловодьем… И никто не поможет, выест Тьма все земли. Пепелище оставит по себе.
Но тут на галерею, опоясывающую терем на втором ярусе, вышла боярыня красоты неимоверной. Ликом бледна, очи – черные, как ночь беззвездная, и угольями жгут, словно видит она, что наблюдает Кащей за подворьем. И кажется – сурьмою подведены очи ее, так темны, такие тени на веках лежат… Брови соболиные, широкие, вразлет, коса – толщиной с мужицкий кулак и смоляная, с лентами красными, цвета спелой брусники болотной. Венец смарагдовый у боярыни, заушницы со змеевиком сверкают серебряными узорами, платье парчовое так густо самоцветами усеяно, что каменным кажется. Вуаль прозрачная трепещет на ветру, вьется, откинутая назад, и кажется Кащею, что при взгляде на эту красавицу сердце леденеет. И не нужно больше ничего – лишь стоять пред нею да глядеть. Вечность глядеть.
Обернулась она, словно поняла, что за ней подглядывают, нахмурилась, руки на груди пышной сложив. А в глазах словно огни колдовские зажглись. Кто теперь на кого смотрит? Кащей на нее, али она – на Кащея?
– Что, мое мертвое величество, и ты пропал? – насмешливо расхохоталась Мара, показываясь сбоку зеркала, в мире отражений. Стоит, к раме прислонившись, изящно выгнувшись, в глазах – искорки золотые. – Варвара-краса все царство очаровала… И тебя заодно!
Кащей зарычал зверем лютым, и отвернулся, чтобы не глядеть, чтобы не видеть… Вот она где – Тьма!..
2946 просмотров | 2 комментариев
Категории: Роман, Сказки для взрослых, Рудышина Юлия, Фэнтезийно-любовный роман, Эксклюзив, Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д., Маги и волшебники, Славянский фольклор, #всказке
Тэги: юлия рудышина, царевна-лягушка
Это интересно!
***
Не сразу приглянулся Кащей зачарованной царевне. Боялась Василиса навьего царя. Боялась бездны, что в нем живет, бездны, которую кормить надобно. Злой он, коли голоден. О том, что для него пища, Василиса не думала – человечиной не питается, и то хорошо. Не упырь, не блазень – и ладно. Ей перебирать женихами не приходится…
Свыклась она с ним, а когда прикипела душой – так и сама того не заметила.
***
Не сразу приглянулся Кащей зачарованной царевне. Боялась Василиса навьего царя. Боялась бездны, что в нем живет, бездны, которую кормить надобно. Злой он, коли голоден. О том, что для него пища, Василиса не думала – человечиной не питается, и то хорошо. Не упырь, не блазень – и ладно. Ей перебирать женихами не приходится…
Свыклась она с ним, а когда прикипела душой – так и сама того не заметила.
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 10,01 алк |
Эксклюзивные авторы (186)
- появились новые книги
Авторы (893)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Книга написана образно, сказочно... волшебно, наверное, правильное слово.
В общем, спасибо за эту историю!
И да, мне очень нравится обложка.
31.03.2019, 18:44
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Наследница #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
> Вот ни разу не пожалела, что решила прочесть еще одну историю про Кащея в исполнении Автора. Пожалуй, мне чуток не хватило романтики в финале. Хотя о чем я, там же Кащей... но так хотелось) Персонажи хороши. Даже когда они отрицательная - уж тогда неприятны ощутимо так, раздражающе.
как же приятно это слышать
> Книга написана образно, сказочно... волшебно, наверное, правильное слово.
я очень рада, что это чувствуется
> В общем, спасибо за эту историю!
и за такой приятный отзыв - тоже огромное спасибо!
> И да, мне очень нравится обложка.
ура-ура