Цып-цып-цып, хвостатенький! Мила Тарнавская

Глава 1
– Возду-у-уух! – истерично завопил кто-то на колокольне и в следующее мгновенье оттуда донесся беспорядочный звон.
– Драко-он!!! – испуганный бабий визг перекрыл даже тревожный набат.
Крестьяне, дружно сажавшие огороды, медлить не стали – бросились врассыпную. Хоть и местный захватчик, много лет столовавшийся в этой деревне, но всем известно, что с хищниками шутки плохи: цапнет, не присматриваясь, – свой или чужой перед ним.
К тому моменту, когда налетчик, размеренно помахивая крыльями, приблизился к деревне, на улицах уже никого не было.
– Что-то он еле летит! – ехидно крикнул со своего чердака дед Ковыль. – Так и до вечера к нам не доберется.
– Разжирел! Вон, брюхо-то какое надутое, – отозвался пастушок Фелька из окна голубятни.
– Ты б слезал оттуда! – нахмурился дед. – Зацепит ненароком – слетишь вместе с башенкой. Гляди, крылья у него какие! Полдеревни одним взмахом снести может.
Пастушок послушно исчез из окна, но спускаться не стал, затаился за стеной. Где еще такой обзор найдешь? Все хорошие места, небось, уже заняты. Кто же из деревенских пропустит такое развлечение как прилет дракона?
Но опасения деда Ковыля оказались напрасными: на этот раз ящер до них не дотянул, рухнул раньше, на площади перед местной корчмой.
– Грррр-аааауууууу! – раздался тоскливый вой, когда клубы поднятой им пыли наконец улеглись.
Оторвав голову от земли, зеленый гад судорожно дернулся и слабо полыхнул сгустком пламени. Кусты, растущие слева от корчмы, густо задымились.
– Эй! Полегче там! – возмутился из окна староста, а по совместительству – хозяин корчмы.
– Да ты разве не видишь, что он лыка не вяжет? – храбро высунулась из-за сарая бабка Сакуниха. – Снова драконьего кактуса нажрался, аспид проклятый!
– Тяфф! Тяфф!!! – из-под бабкиных ног выскочила мелкая, очень длинная собачонка, странного зеленоватого окраса.
– Такся! Назад!!! – взвизгнула бабка. – Зажарит же гад!
– Тяфф-тяффф! – настырная собачонка храбро подбежала к носу дракона и теперь отважно лаяла прямо ему в ноздрю.
Тот недовольно поморщился – от неугомонной несло болотом: тиной, разлагающейся травой и прочими останками. Похоже, столь нетипичный оттенок ее шерсть приобрела именно там.
– Гар-ррррчхи! – не выдержал агрессор.
Мощным потоком воздуха собачонку снесло обратно, к бабке.
– Ладно, выходим, – распорядился староста. – Раз псинку жрать не стал, значит, совсем ему худо. Не хватало еще, чтобы сдох на центральной площади.
Из погребов, из-за домов и сараев, начали показываться крестьяне. Площадь быстро заполнялась народом, спешившего полюбоваться на безвредного дракона.
– Да сколько же это будет продолжаться?!! А?! – первой подала голос Сакуниха. –Который раз он уже так прилетает? Что мы ему – шпиталь, что ли? Скажите, бабоньки, права я али нет?!
«Обижаться за жизнь» бабка умела, да и соседей подбить на «притензийи старосте» ей ничего не стоило. Вот и сейчас толпа сразу же отозвалась – возмущенно загомонила-зашумела.
– И кто же это удумал вокруг его пещеры кактусов насадить? Поотрывать бы ему все, этому кактусятнику! – не унималась Сакуниха.
– Да какой-то же алкоголик, небось, и постарался! – донеслось из толпы. – Мало того, что сами, чуть что, глаза заливают, и животинку безвредную споить решили!
– Не кричи, старая! – дед Ковыль уже деловито направлялся к страдальцу.
По его хмурому лицу Фелька понял, что выпад против алкоголиков старику не понравился. Бабам только дай повод – будут еще неделю мужикам головы грызть да пьяным драконом глаза колоть.
Умело прощупав выпиравшее из-под ребер брюхо, дед Ковыль недовольно поморщился:
– Д-ааа, дела… Помочь бы ему надо – ведь окочуриться может. Дракон-то он не плохой, никогда не зверел, брал по-божески. Да и не место ему здесь лежать – еще дурно станет, гадить начнет прямо на площади.
– Поможем, конечно, – согласился староста. – Как не помочь? Все-таки столько лет к нам прилетает.
– Только не тут!!! – неожиданно громко завопила старостиха. – Вначале оттащите его куда-то! Иначе сами деревню отмывать будете!
– К огородам его отволокём, – прогудел подоспевший дьяк. – Если что – на удобрение пойдет. Хоть он, хоть его отходы.
Мужики дружно загоготали в ответ: налет дракона превращался в бесплатное развлечение.
– А что с ним, дяденьки? – любопытный пастушок осторожно потрогал драконий хвост.
– Обдуло его, да и набрался прилично. Небось, с самого утра кактусовые бутоны жрать начал. Влажных, с росой да с колючками, нахватался, вот желудок и стал.
– А как мы его лечить будем?
– Ты – никак! – рыкнул староста. – Тебе стадо пора выгонять.
Фелька поспешно скрылся в толпе, подальше от сердитого старосты. На душе было радостно: в кулаке он уносил драгоценную добычу – незаметно отковырнутую чешуйку дракона. Сегодня паренек и так не в накладе остался, а на то, как лечат драконов, можно будет и в следующий раз посмотреть.

Когда отрезвленный всем миром дракон прокашлялся и про… избавился от кактусового яда, его так же всем миром долго гоняли по лугу, заставляя взлететь. Уставший и ослабевший налетчик все норовил прилечь где-нибудь в кустах, но бабы строго-настрого приказали не оставлять в деревне похмельного буяна. Мало ли что!
Лишь только лениво взмахивающая крыльями тушка скрылась за лесом, к «ароматным» кучам, щедро разбросанным по лугу, начали подтягиваться крестьяне с мешками и тележками. Драконье удобрение всегда высоко ценилось, а кактусовое вообще считалось универсальным средством – вредители его специфический запах на дух не переносили.
– А дракону-то нашему долго не жить, – сказал дед Ковыль, помогая старосте укладывать на телегу мешки.
– Ага, – поддакнул тот. – Видел, как летает? Низко-низко, на бреющем. И дышит тяжело, аж посвистывает.
– Ожирение. И алкоголизм в ранней стадии, – деловито подтвердил дед. – Он же не бывает нигде. Нажрется с утра пораньше и дрыхнет.
– Да он так все продрыхнуть может! И набег, и чужого дракона, и разбойников…
Староста даже остановился, испуганный внезапной догадкой. «Ихний» дракон столько лет охранял деревню, что жители успели расслабиться, забыть, как это – прятаться от очередных «гостей» по лесам, а потом возвращаться на дымящееся пожарище.
– Надо срочно что-то делать…– почесал в затылке Ковыль.

Ночью дракону спалось плохо. Крестьяне чем его только не заливали, пытаясь запустить желудок, отказавшийся переваривать колючие бутоны. Судя по мерзкой отрыжке, и теплым рыжейным маслом, и прогорклым коровьим, и какой-то особо вонючей дегтярной смесью. Есть не хотелось, живот все еще болел, язык сох, из-за чего он то и дело вставал хлебнуть воды.
Уснуть несчастному страдальцу удалось только под утро. Обессилевший, он проспал до самого обеда.
– Бр-ррр? – вопросительно проворчало где-то на дне живота, лишь только глаза ящера открылись.
Дракон внимательно прислушался к собственным ощущениям. Ура! Нигде ничего не болело, и отрыжка прошла.
– Бр-ррр… Ик!
Живот был абсолютно пуст и это агрессору не понравилось – есть хотелось все сильнее.
До зарослей кактуса, самого быстрого и самого доступного перекуса, он не дошел. Его внимание отвлекли запахи, доносившиеся с площадки для жертвоприношений. Похоже, кто-то недавно приходил с дарами. Гора плодов и какая-то туша не могли появиться здесь сами по себе.
Завтрак удался на славу! Мясо было нежным, жирненьким, а моченые яблочки и тыквы, хоть и прошлогодние, но вкусные. Дракон не удержался, съел все, что было, и снова лег спать.

В следующий раз огнедышащий страж проснулся от дикого шума. Спросонья ему показалось, что он все еще лежит на лугу, у деревни, в окружении орущих людей, пытающихся влить в него какое-то мерзкое варево.
Не раздумывая ни минуты, дракон вскочил и, отчаянно взмахнув крыльями, взмыл практически вертикально вверх – лишь бы подальше отсюда. Уже в воздухе он вспомнил, что давным-давно добрался домой и успел не только отдохнуть, но и плотно пообедать. Жаль только, что утром пожадничал, умяв все сразу – в животе сильно закрутило. Но останавливаться и приземляться никак нельзя было, с высоты он хорошо видел, что в зарослях у его пещеры затаились крестьяне. Избавляться от лишнего «груза» пришлось прямо на лету.

– А ведь все получилось, как и задумывали! Теперь даже искать ничего не придется – сейчас он прямо здесь все свое «сокровище» и сбросит, – довольно сказал дед Ковыль, наблюдая, как улепетывает дракон, на ходу метя свой путь увесистыми лепешками.
– Только как мы энто удобрение аж отсюда везти будем? – озадаченно спросил кто-то из мужиков. – Мог бы и поближе к деревне сбросить.
– Увезем! – уверенно сказал староста. – Знаешь, сколько за него на завтрашней ярмарке дадут?
– А мы не сильно его пугнули? Вдруг он назад больше и не вернется?
– Вернется, куда он от нас денется? Где его еще так кормить будут?
Действительно, разобравшись, что к чему, дракон передумал улетать. Сделал большой круг над лесом и вернулся назад, в свою пещеру. Там и пролежал, изредка попыхивая огнем, пока мужики собирали ценное сырье.

На ярмарке драконье удобрение разошлось вмиг, хоть цену продавцы выставили «кусачую». Брали по немного, для опрыскивания, но торговля шла бойко. Вместе с весенним теплом проснулись и насекомые-вредители, от которых, как известно, лучше всего защищает смесь выдержанных тухлых яиц и драконьего кактусового навоза, разведенная прошлогодним березовым соком. В том, что товар кактусовый, не сомневался никто – то там, то сям в сырье виднелись ошметки колючих бутонов.
Староста, распределяя вечером барыши между товарищами, предложил им всерьез заняться прибыльным делом – пока время горячее и драгоценный навоз с руками хватают. Бабам, конечно, не очень понравилось, что в самую страду их мужья будут за драконом гоняться. Сакуниха даже заикнулась об «энтих алкоголиках, которым лишь бы на огород не идти», но дед Ковыль ей быстро рот заткнул, сказав, что и их семья может поучаствовать. Хоть мужиков у них в доме, считай, и нет – муж Сакуньей внучки, учитель, вряд ли захочет в навозе руки пачкать – но младшая Сакунька такая… бойкая молодуха, что дракон ей сам весь навоз отдаст, без возражений.
Ежедневные тренировки быстро принесли свои плоды. Через несколько дней, заслышав знакомый шум, дракон уже не пугался. Он вальяжно выходил из пещеры, приветствуя крестьян легкими огненными всполохами, лениво поднимался в воздух и, неторопливо помахивая крыльями, летел прямо к деревне. Немного покружив, прицеливаясь, сосредоточенно «бомбил» пастбище и луг, а потом возвращался к себе.
Здесь его уже ждали вкусняшки – крестьяне умели быть благодарными. Правда, от регулярных полетов производитель ценного товара заметно похудел, зато колики больше его не мучали.

Глава 2
– В одной далекой-далекой галактике на одной очень холодной планете... – начал монотонно бубнить учитель.
– В одной… далекой… – нестройным хором подхватили ученики.
Фелька разевал рот вместе со всеми, но кричать особо не старался – все равно в общем галдеже Сопат Ванович ничего не разберет. Да и не важно ему это – сам еле сдерживается, чтобы не зевнуть.
Учитель в их школе был не из местных, чем деревня втайне гордилась. Когда-то молодым и неженатым «шпечиалистом» приехал из волости. Звали его диковинно – Сосипатр Урванович, да и сам он был как «не от мира сего». Например, любил поздним вечером бродить по лугу, задрав голову и разглядывая небо. Если встречал кого, непременно останавливал и начинал втолковывать что-то. Рассказывал совсем непонятное: о каких-то звездах, далеких планетах, цивилизациях. Собеседники, и слов таких не знавшие, в беседу с ним, однако, вступали охотно, даже радостно. Ведь трезвые люди в потемках, по мокрой от вечерней росы траве, гулять не будут. А подвыпившие селяне, бредущие из корчмы, сами жаждали общения.
Как быстро выяснилось, Сопат Ваныч был существом безобидным и очень добрым. Высказавшись, своих случайных товарищей не бросал, всегда разводил их по избам, из-за чего несчастных случаев по деревне – утопов, заблудов и прочих неприятностей – стало заметно меньше.
Правда, со временем учитель свой пыл немного растерял, по лугу уже не бродил. Объяснялось это просто: внучка бабы Сакунихи, грудастая и бойкая на язык деваха, «пожалела неприкаянного». Вся деревня, затаив дыхание, следила за тем, как юная Сакунька загоняла в свои силки «молодого». Свадьбу сыграли шумную: все те же односельчане дружно явились на венчание «проследить, чтобы не убег». Впрочем, Ванович и не собирался бежать – бренная жизнь интересовала его мало.
После свадьбы бабы приготовились наблюдать за новой «камедией» – перевоспитанием учителя. Зная характер Сакуних, они не сомневались, что обсудить будет что. Увы, их надежды не оправдались: молодой муж оказался послушным, жене не перечил, потому ссор в их семье не добавилось. А что Сакунихи между собой разборки регулярно устраивали – к тому уж давно все привыкли.
Вот только по лугу гулять ему запретили категорически: «Неча собак по ночам пугать, дома дел полно!» Но в отместку Ваныч вытребовал себе право сидеть по вечерам на лавочке, собственноручно вкопанной в конце сакуньего огорода.
Надо сказать, женатая жизнь пошла Сосипатру Урвановичу на пользу – он поправился, остепенился. Правда, давешнего блеска в глазах уже не было, но на лавочку ходил исправно – сюда теперь полдеревни приходило погутарить да подремать после корчмы. Заодно и подождать, пока собственная благоверная, терпеливо дежурившая дома, устанет ждать родного забулдыгу, сковородку свою на крюк повесит да спать ляжет.
¬
– Фелька!!!
Длинная линейка учителя звонко щелкнула о парту прямо перед носом деревенского пастушка.
– Повтори, что мы сейчас сказали! – сердито рыкнул Сопат Ванович.
Паренек начал медленно подниматься из-за парты, напряженно прислушиваясь к шепоту за спиной. Это же надо было так задуматься!
– Кактусы!.. Ножки… – изо всех сил шипел сосед, не сводя глаз с учителя.
– Было так холодно, что земля промерзла и кактусы часто шевелили своими ножками-корешками, чтобы вода в них не застывала, – бойко оттарабанил Фелька.
– Ладно, садись! – махнул линейкой учитель. – Но, чтобы мне не зевал!
Фух! Кажись, пронесло…
Хорошо, что у Ваныча на целую школу всего три книги, и эту сказку о замерзших кактусах ученики давно выучили наизусть. Фелька, слушая ее, часто думал, как это – жить там, где постоянно холодно? Все-таки интересно было бы хоть одним глазком посмотреть. А то он дальше своей деревни никуда и не выбирался. А зимы у них слабые – снег, конечно, выпадает, но сразу же растает, лишь грязи добавив.

Когда уроки закончились, пастушок быстренько подхватил свою сумку и одним из первых выскочил из школы. Вот только снова не успел – спина Котьки, внука дела Ковыля, маячила уже за оградой.
– Котька, подожди! Вместе пойдем, – крикнул он, припуская что есть духу.
Друг поджидал его за густыми зарослями шелудивой акации – дерева, сбрасывающего свою кору огромными лохмотьями. То, что школьники регулярно обдирали стволы до белой древесины, похоже, шло ему только на пользу.
– Покурим? – деловито предложил младший Ковыленок.
– Не хочу, – мотнул головой Фелька. – У меня потом в горле дерет – воды не обопьешься.
– Как знаешь.
Пока Котька прикуривал, пастушок отступил чуть в сторонку, чтобы дымом на него меньше тянуло. Ковыленок подмешивал в табак сушеные цветы буркуна, от чего запах самокруток становился сладковатым. Хотя его дед выращивал такой ядреный самосад, что и буркун мало помогал.
– Слышь, Коть, а ты бы хотел побывать там, где всегда холодно?
– Зачем? Я ж не дурной!
– А вообще где-нибудь?
– Не знаю. Мне и здесь хорошо.
Мысль о том, чтобы выбраться хоть куда-нибудь, не давала Фельке покоя еще несколько дней. Когда же, как не сейчас? Когда вырастет да женится, поздно будет куда-то рваться. Вон, Сопат Ванович на что заводной был, а и того младшая Сакунька уездила. Может, с ним посоветоваться? Он, как-никак, городской, хоть где-то бывал. Пожалуй, мысль дельная!

В кустах, недалеко от лавочки, пастушок притаился заранее. Он хотел поговорить с учителем с глазу на глаз, без чужих ушей. В деревне, ежели прознают, что пастушок «хвантазиями» интересуется, засмеют так, что до осени на улицу не покажешься – огородами придется ходить. Да и сам Ваныч к его вопросам неизвестно как отнесется.
Ждать было не очень удобно. Ветка, которую Фелька пригнул, чтобы на сырую землю не садиться (холодно еще, весна), все норовила разогнуться, выскользнуть из-под него. Вдобавок с луга драконьим навозом несло – никак от смрадного духа не увернуться, хоть воротом лицо закрывай! Сегодня «агрессор» поздно вечером прилетал, мужики пока не успели ценный продукт оприходовать. Запах был свежим – ядреным, забористым, от чего в носу нещадно чесалось.
Сопат Ваныч явился не сам, из-за его ног вдруг выскочила шавка бабы Сакунихи и с громким лаем рванула прямо в кусты к Фильке. Тот от неожиданности дернулся, ветка из-под него выскочила, и пастушок оказался на земле. Еще и расчихался в придачу – у земли запах был совсем невыносимым.
– Такся, кто там? – переполошился учитель.
– Я, Сопат Ваныч…
– Фелька, ты, что ль?
– Ага…
Хоть встреча получилась и не очень «тилигентной», все вышло даже к лучшему. Пока Ваныч к нему пробирался, пока отцеплял его штаны, которые на сук напоролись, завязалась беседа. Пока оттаскивал вредную Таксю, узнавшую паренька и нахально лизавшую его в щеку, даже посмеяться успели. Потому вопрос о путешествиях прозвучал сам собой, как бы невзначай.
– Поехать-то хорошо бы… Вот только на чем? – вздохнул учитель. – Для такой дальней дороги полудохлая лошаденка не подойдет. Надо бы пару хороших.
– А пешком?
– И сколько мы идти будем? Я же при должности, мне отлучаться надолго нельзя.
Фелька удивленно разинул рот. Значит, Ваныч пойдет с ним? Так запросто, ни у кого не спросясь? Во дает!
Псинка, воспользовавшись его замешательством, вновь набросилась на пастушка.
– Да иди ты! – отпихнул ее паренек. – И чем от нее так смердит?
– Она днем в чан с гороховой бражкой нырнула. Неужели не видишь, что позеленела вся?
– Больно нужно мне к ней присматриваться!
Низенькую, длинную собачонку Фелька не очень любил – визгливая, сил нет! Как и баба Сакуниха. А сейчас еще и вонючая. Будто мало ему драконьих запахов!
– Придумал! Я знаю, на чем мы поедем. Дракона оседлаем!
Учитель недоверчиво посмотрел на него:
– Как же мы его поймаем?
– Без проблем! Петлю сделаем и на голову накинем. Шея у него длинная, не соскользнет!
– А ты сможешь?
– Смогу! Только бы помог кто, самому несподручно.
– Я помогу! – глаза Ваныча подозрительно заблестели.
Где взять веревку, способную удержать дракона, придумали почти сразу.
– У деда Ковыля возьмем, – предложил учитель. – Ту, которой он своего козла привязывает. Она в деревне самая прочная.
– Как же мы к козлу подойдем? Он же злющий и с рогами.
– Котьку попросим. Вы же с ним дружите?
– Ага… – идея учителя все больше нравилась Фельке.
Дед Ковыль плел лучшие веревки в округе – прочные, гибкие. Он вымачивал их в каком-то особом растворе, от чего они хорошо скользили. То, что надо, для ловли дракона!

С козлом даже связываться не пришлось. Следующим вечером Котька вынес им «на лавочку» моток совсем новой веревки.
– Отличная привязь! – бормотал Фелька, пробуя завязать петлю. – Думаю удержит!
– Кого хошь удержит! – бубнил рядом Котька.
В подробности пастушок своего друга не посвящал. Все равно тот ехать никуда не собирался, чего зря языком трепать? Но в обмен на веревку пообещал раздобыть сладкого городского табаку. Все знали, что Фелька не курит, хоть и пробовал. Ну не понимает он, как можно этот ядучий дым добровольно глотать! Из-за того Котька поверил ему сразу: если достанет, как обещал, сам пробовать не станет, другу все принесет. Потому нахваливал свой товар как мог.
– А вам для чего надобно? – неожиданно спросил «продавец».
Фелька замялся, не зная, что сказать. Ни врать не хотелось, ни правду говорить.
– Дракон! – вдруг крикнул учитель. – Сюда летит.
Мальчишки подняли головы и увидели приближающуюся тушу, размеренно махавшую крыльями.
– Он же был уже сегодня, – удивился Котька. – И вновь летит.
– Может, обожрался чего и снова ему приспичило? – предположил Филька.
– Это наш шанс! Другого может не быть, – забормотал учитель. – Прячемся там! Здесь он нас сразу учует!
Сопат Ваныч первым побежал к дальним кустам. Пастушок, не раздумывая, рванул вслед за ним, на ходу сматывая веревку. Котька, не спрашивая ни о чем, поспешил следом за ними.
– Дай сюда! – дернул веревку учитель, когда они немного отдышались от бега.
– Зачем? – удивился Фелька, но моток отдал.
– Сейчас… Сейчас… Все сделаем…
Паренек удивленно посмотрел на него. Длинные пальцы мужчины ловко выплетали какой-то узел, глаза его блестели лихорадочным огнем, губы кривились в ехидной улыбке. Никогда раньше дети не видели его таким.
«Неужто, от Сакуних хочет сбежать? Те такие, что допекут», – вдруг мелькнула догадка.
Но размышлять им было некогда – ящер уже приближался.
– Главное, не спешить! – горячо шептал учитель. – Он сейчас пока приземлится, пока траву притопчет, чтобы не торчала, пока умостится – сразу его не надо будет отвлекать. А как присядет, выскакиваем все вместе и петлю на голову бросаем. Он всегда головой к земле пригибается, будто спрятаться хочет.
Ванычу они поверили сразу. Агрессор давно облюбовал удобно утоптанную площадку у лавочки и часто использовал ее для своих дел. Учитель каждый день мог его видеть, даже пытался гонять вначале, но быстро махнул рукой на эту затею. Староста ведь тоже вначале ворчал, что мужики к лавочке каждый вечер сходятся, пастбище вытаптывают, а теперь был даже доволен – аккуратно собрать ценное удобрение с ровно утоптанной площади все же легче, чем из бурьянов выгребать.
– Так вы, что ли, эту тварь ловить собрались? – удивленно пробормотал Котька. – И зачем? Неужто думаете, что сможете из него еще больше навоза выдавить?
– Тихо! – шикнул на него Ваныч. – А то спугнем.
Дракон уже снижался, держа курс на любимую площадку.
Все произошло так, как и предсказывали. Выждав, пока гость осмотрится, пристроится, они с дружным улюлюканьем выскочили из огорода. Перепуганный дракон, только-только начавший расслабляться, резко метнулся в сторону, пытаясь взлететь.
– Держи его! Уходит!!! – отчаянно заорал Котька.
Фелька торопливо вскинул руку с зажатой в ней веревкой… и промахнулся: петля попала не на голову. Блеснувшей в лунном свете змеей она скользнула вниз, мимо шеи. Почувствовав легкий шлепок, рассерженный зверь дернулся, сделал непонятное движение, будто пытаясь взлететь, но лишь ухудшил ситуацию – загогулина на крыле подцепила петлю.
Еще один взмах – и дракон окончательно стреножен. Теперь петля плотно охватывала крыло, не давая ему раскрыться. Ящер рванулся, понял, что стреножен и издал свой самый угрожающий рык:
– Грррау-уууу!
Разворачиваясь мордой к лесу, он отчаянно полыхнул сразу из двух отверстий: огнем из пасти и совсем другой субстанцией – с противоположной стороны.
– Не пускай!!! – уворачиваясь от мощного залпа завопил Ваныч.
– Держи!!! – закричал Котька, войдя в раж.
Фелька ничего не ответил. Изо всех сил вцепившись в веревку, он еле успевал переставлять ноги: дракон метался по всему лугу, пытаясь вырваться из ловушки. И если сразу пастушок бегал за ним по утоптанной площадке, лишь кое-где проскальзывая по лепешкам агрессора, то сейчас он вынужден был мчаться напролом через траву, колючие сорняки и невысокую поросль молодых кустов, которую еще не успели объесть вездесущие козы.
– Дракося… Дракося…. Цып-цып-цып, хвостатенький! – из темноты, прямо перед носом дракона, внезапно вынырнул Котька, призывно помахивая какой-то веткой. – Твои любимые кактусы.
– Грррр! – утробно ответил зверь и метнулся в другую сторону.
– Йех! – крикнул Котька, метко прыгая на натянутую струной веревку.
Ему удалось сбить не только дракона – на землю повалились все, включая Фельку и учителя, с опозданием вынырнувшего из-за куста и прыгнувшего следом.
Ящер опомнился первым. Вскочив, тварь собралась бежать, но на веревке висело уже трое. Заметно припадая на заарканенное крыло, он протащил их несколько сотен метров и остановился.
– Гррау-ууу! – раздался над лугом протяжный тоскливый вой.
– Мужики! Нашего кормильца убивают!!! – раздался где-то рядом заполошный визг бабы Сакунихи. – Да что же это делается!
– Пускаем его… А то нас тут… затопчут! – шепнул Котька.
Он никак не мог отдышаться после быстрого бега.
Отчаянно мотнув головой, паренек вскочил и первый, пригибаясь, рванул к речке. Фелька, облегченно разжав руки, поспешил за ним.
Дракон, почувствовав, что повод ослаб, снова попытался взлететь, не обращая внимания на третьего охотника, вцепившегося как клещ.
– Держу!!! – отчаянно завопил Ваныч, изо всех сил дергая вниз взмывающую веревку.
Как ни странно, уставший дракон покорился ему. Теперь он просто мотался из стороны в сторону, даже не делая попыток уйти. Но учитель упорно не желал отпускать добычу. В тот момент ему казалось, что мечта всей его жизни сосредоточена именно здесь, в ускользающем хвосте веревки.

– А Ваныч-то наш какой боевой оказался! – рассказывал соседям на следующее утро дед Ковыль. – У дракона вечером живот прикрутило, он и прилетел второй раз. И нет, чтобы сразу домой вернуться. Дурной, пошел по лугу в потемках гулять, да и запутался в чью-то привязь. Взлететь не может, бегает, орет дурным голосом. Учитель первым его заметил, со своей скамейки. Мало того, что словил дурношлепа разъяренного, еще и держал, пока подмога не подоспела. Всем миром еле распутали зеленого гада. А то бы до утра задавился на смерть.
– Да как же вы его развязали-то? – встряла любопытная старостиха. – Он же никому не дается, разве, когда окосевший совсем.
– А мы его на гороховую бражку подманили, – довольно ухмыльнулся Ковыль. – Сакуниха пожертвовала целую бочку. Говорит, сил уже нет ждать, когда перебродит, смердит на весь двор. Она же, небось, нормальный горох на брагу переводить пожалела, какого-нибудь подплесневевшего отварила. Зато дракон доволен остался, сразу продукт оценил, даже запахом не побрезговал.

– Эх, поспешили! – сетовал Фелька, пытаясь вытащить из штанов застрявшую еще с вечера колючку, никак не желающую покидать насиженное место. – Теперь мы его так просто не поймаем, сторожиться он будет.
– Ничего, Фел, первая попытка редко бывает удачной, – учитель потрепал его по вихрастому затылку. – Теперь мы пойдем другим путем!
– Каким?
– Будем не силой ловить дракона, а приручать его. Прикармливать. А когда он к нам привыкнет, оседлаем его и полетим!
– Куда?!
– В галактику!
Учитель приосанился, а глаза его блеснули каким-то нездешним светом. Хотя, может быть, Фельке это только показалось.
– А Котьку с собой возьмем?
– Конечно, возьмем! Только, пусть курить бросает – дракон-то запаха табака дюже не любит.

Глава 3
Ночное нападение изрядно напугало огнедышащую тварь: несколько дней дракон вообще не появлялся в деревне. Мужики, которые вначале лишь добродушно подсмеивались над происшествием, сейчас не на шутку обеспокоились. Одно дело – собирать драгоценное сырье чуть ли не в собственном дворе, другое – возить его неизвестно откуда. Еще и бабы, недовольные регулярным отсутствием мужей, прибавили жару. Начинались сенокосы, на полях и в огородах дружно вылезали первые сорняки, а вместе с ними появились и прожорливые вредители. Дел и без «навозного заработка» хватало, некогда было за всякими дикими тварями бегать.
Староста, мужик настырный, конечно, снарядил «навозную экспедицию» к драконьей пещере, не забыв о щедрых дарах агрессору. Но охотники вернулись лишь под вечер с весьма скудным уловом не первой свежести. Как они рассказали, при встрече ящер вел себя совершенно по-другому: людей близко не подпускал, на приношения даже не посмотрел, сразу же взмыл в небо. Пока крестьяне его поджидали, побродили вокруг пещеры, осматриваясь. Судя по следам, отхожее место у зверя было не здесь, удалось найти лишь давние кучи, мало пригодные для продажи.
Дракон вернулся к своей пещере не скоро, уж и солнце к закату клониться начало. Мужики его терпеливо ждали, не уходили. Надеялись, что раз уж все равно день пропал, так, может, хоть свежим сырьем удастся разжиться.
Но вредный производитель, издалека приметивший знакомую телегу, стоявшую на полянке, решил не рисковать почем зря. Сделал круг над пещерой, приветственно полыхнув пламенем по самому высокому дереву, и устремился дальше. Дежурные наблюдатели, лишь незадолго до того покинувшие свой пост, только языками поцокали, глядя, как догорает такая удобная верхушка, на которой они просидели не один час, высматривая хозяина пещеры.
Однако, далеко тот не улетел, приземлился чуть выше. Спикировав прямо в ручей, деливший лес на две части, дракон поднял целую тучу брызг. Хоть и деревья вокруг, шум был далеко слышен. Вылазить из воды ящер не стал, так и плескался, недовольно ворча на весь лес. Время от времени из его пасти вырывались яркие языки пламени, видные даже сквозь заросли.
– Он, что там делает? Побаниться решил? – хохотнул кто-то из мужиков. – Впервые вижу, чтобы агрессор купался!
– Уходить нам придется, – дед Ковыль даже сплюнул от огорчения. – Не банится он, нам угрожает. Потому и шумит так, и огнем плюется. Если не уберемся от его норы подобру-поздорову, придет сюда разбираться.
Ссориться с драконом не рискнул никто. Пес с ним, с навозом, здоровье дороже. Покидали на телегу мешки с тем немногим, что удалось у пещеры собрать, да и поспешили домой, стараясь лишний раз не оглядываться.

Сопат Ваныч нашел Фельку на пастбище. Заприметил его сразу – паренек лежал в траве, разглядывая облака. Погода была хорошей, скотина вела себя прилично, можно было позволить себе побездельничать. Второй пастух, кривой Евул, сидел с противоположной стороны стада, от огородов.
Тихо подкравшись к пастушку, учитель вместо приветствия рявкнул во все горло, чтобы Евул тоже услышал:
– Ты почему в школу не ходишь?!
Задремавший было Фелька, вскочил на ноги и перепугано оглянулся вокруг. Увидев, что все коровы на месте, ни одна не шкодничает, он облегченно вздохнул и лишь после этого повернулся к учителю.
– Уроки почему пропускаешь? – грозно нахмурясь, переспросил тот.
– Так, это… Пастьба началась… Некогда мне… – растерянно залепетал парнишка.
Вопрос учителя застал его врасплох. Всем известно, что школа – занятие зимнее. Как начинается работа в поле и на огородах, так и уроки прекращаются. Конечно, этой весной Ваныч еще учеников не распускал, некоторые продолжают к нему ходить. Но у Фельки ведь и должность серьезная – пастух. Изголодавшаяся за зиму скотина ждать не станет, пока он за партой рассиживаться будет.
– И ваших тоже пасу… – кивнул он в сторону Цветки и Рыжки, любимиц старой Сакунихи.
Взглянув на коров – однорогую шкодливую Цветку и флегматично пожевывающую огромную Рыжку, Сопат Ваныч слегка порозовел. Сегодня они уже виделись с Фелькой, утром. Учитель эту парочку сам же на пастбище и выгонял. И как он мог забыть? Неловко получилось…
– Так ты того… Совсем, значит, ходить уже не будешь? – переспросил, лишь бы не молчать.
– Ну да… Летом не буду… Осенью, значится, приду… Как подмерзать начнет да снег первый выпадет.
Фелька никак не мог взять в толк, что учителю от него нужно. Он и прошлой весной в школу не доходил, и осенью поздно на уроки пришел. Понятное дело – пастух!
Сопат Ваныч вновь оглянулся по сторонам. Евул, потеряв всякий интерес к появлению учителя на пастбище, снова задремал. А больше людей вокруг и не было.
– Я это… Насчет дракона посоветоваться пришел, – подступив ближе, шепотом сообщил он Фельке.
– А-ааа… – облегченно протянул пастушок. – Так бы сразу и сказали… А что с ним?
– Так мы же его приручать хотели… А он теперь и не прилетает совсем. Надо что-то делать.
– А зачем? Сейчас лето будет, живности полно вокруг, грибов всяких-разных, плодов. Драконьи кактусы в рост пойдут. Ему-то какой интерес приручаться, коль он и так не голодает? Лучше давайте зиму подождем, тогда он сам придет.
– А в другую галактику ты тоже зимой полетишь? – строго спросил учитель.
Фелька лишь сокрушенно вздохнул в ответ. Понятное дело, что в дорогу лучше летом отправляться. Не в зимнюю же распутицу! Вот только учителю хорошо говорить, он школьников через несколько дней распустит – и свободен. А у пастухов работа лишь начинается.

День выдался беспокойный. После обеда дядька Евул предложил отогнать стадо в ближайшие перелески – переждать дневную жару. Но там они долго не удержались – как выяснилось, мошкара в этом году была ранней, голодной и злой. Не разбирала, где корова, а где пастух, набрасывалась на любого. Пришлось возвращаться на луг, а перед этим бегать, собирая и отгоняя подальше раззадоренных укусами коров. Иначе противные мошки раскусали бы и скотину, и людей до язв.
Только к вечеру пастухи смогли присесть, когда стадо слегка успокоилось, перестало бесцельно шнырять по всему лугу, норовя заглянуть в огороды.
Да и после пастьбы Фелька освободился не скоро. Пока скотину в деревню пригнал, пока хозяевам раздал, пока домой добрался, пока матери по хозяйству помог… Приплелся к учительской лавочке уже в потемках. Хорошо, что месяц взошел – дорогу освещал.
Паренек еще издалека услышал торопливый говор – учитель кому-то что-то втолковывал.
«Ну вот, принесло какого-то забулдыгу впереди меня! – подумал раздосадовано. – Теперь сиди здесь до глубокой ночи, выжидай, пока он домой отправится!»
– Доброго вечерочка вам! – крикнул из темноты.
Мало ли о чем взрослые мужик между собой гутарят, не хорошо будет, если подумают, что подслушивал. Лучше заранее дать знать, что он к ним идет.
– Фелька пришел! Наконец-то! – обрадовался учитель.
– Ты где был так долго? Я уже замерз ждать, – обозвался его собеседник.
– Котька! – обрадовался пастушок, узнав голос друга. – А чего же ты не закурил, чтобы согреться?
– Так я ведь бросил! – важно отозвался тот. – Чтобы дракона запахом не спугнуть. Ты мне городской табак теперь не неси, не дразнись почем зря.
– Да-да, как дракона будем приманивать, лучше другим чем-то пахнуть, вкусным для него, – подтвердил учитель.
– Чтобы сразу на месте и сожрал, перепутав с обедом? – ехидно поинтересовался Фелька.
День был длинный, тяжелый и ему совсем не хотелось обсуждать какие-то «прожекты». Лучше бы они зимой это затеяли.
– Нет, обед мы ему повкуснее должны принести, – запальчиво возразил учитель. – Чтоб на нас ящер и не глянул.
Он будто бы и не замечал того, что его ученику совсем уже не интересна ловля дракона. Даже в темноте Фелька видел, как блестят от возбуждения глаза Ваныча.
– Давайте думать, чем его подманить?
– Ему бы поросёнка дохлого кинуть аль кусок туши покрупнее… Да чтобы слегка лежалой, с запашком… – уверено начал Котька. – Да хоть мешок требухи! Она по теплу вмиг подтухнет.
– Где ж ты сейчас возьмешь требуху? – усомнился учитель. – Кто ж в начале лета, когда корма вокруг вволю, скотину резать будет? Перезимовали уже, чего ее зря переводить?
– Он на бражку тогда хорошо пошел, – задумчиво сказал Фелька. – Наверное, любит такой запах – подбродивший. Не зря кактусы жрет как полоумный.
– А это идея! – обрадовался учитель. – Кактусы сейчас уже не те, колючки жесткие стали, не такие, как ранней весной. Значит, он их меньше стал есть и на бражку должен приманиться.
– Осталось бражки раздобыть! – заключил Котька.
– Это я организую… – задумчиво отозвался учитель. – Как мы ее только на место доставим?
Ребята молчали, не зная, что ответить. Ковшик бражки дракону не понесешь – он его и не заметит, а полную бочку доставить будет весьма непросто. Дороги к драконьей пещере-то нет! Да и не захочет туда никакая лошадь идти, к зверю в логово. Но ведь бочка – не мешки, по частям к ящеру под нос не перетаскаешь.
– Ладно, придумаем что-нибудь. Вы пока никому ничего не говорите. И без меня не делайте ничего. Я сам вам позже скажу, когда к дракону идти будем. Как готово все будет.
Против такого расклада Фелька и не думал возражать. Довольный, что самому делать ничего не надо, он устало пошагал домой. Ночь уже поздняя, а ему ведь завтра рано скотину выгонять.

Несколько дней от Сопат Ваныча не было слышно никаких вестей. Не то, чтобы Фелька сильно печалился этим, но все-таки интересно было, придумал он что-нибудь или нет. Конечно, пастушку слабо верилось, что им удастся приручить дракона – все-таки тварь дикая, да еще и огромная какая, опасная. Но даже посмотреть на драконью пещеру было бы любопытно. Дальний лес считался запретным, детей туда не допускали, стращая «огнедышащим извергом», и раньше паренек там никогда не бывал.
Пришел к нему учитель только перед очередными праздниками, за пару дней. Снова вышел прямо на пастбище, зная, что Фельку он здесь точно найдет.
– Твои на праздничную ярмарку будут ехать? – спросил, ничего не объясняя.
– Не знаю… – растерялся Фелька. – Вряд ли. Отец обещал за меня скотину попасти, выходной мне дать.
– Вот и хорошо! – обрадовался учитель. – К дракону как раз съездим.
– А как же… – растерялся паренек. – Это же надолго… А что я родителям скажу?
– Ничего не говори, я сам с ними договорюсь.
Довольный Сопат Ваныч, не дожидаясь ответа, развернулся и пошагал прямо через пастбище, сокращая дорогу домой. Глядя, как он легко перескакивает через коровьи лепешки, Фелька подумал, что их наставник еще очень молодой. Раньше пастушок никогда не задумывался о возрасте учителя, а сейчас до него вдруг дошло, что Ваныч не на много старше их с Котькой. Выглядит только солидно, как и положено «городскому шпечиалисту».
Вечером, когда вся семья ужинала, сидя на пороге дома («Чего летом, в теплынь, керосин жечь? И при луне мимо рта не пронесешь!»), мать сказала Фельке:
– Сопат Ваныч сегодня приходил, пока ты коровы пас. Разнарядка ему из волости пришла какая-то. Вредителей считать, что ли. Приказали, чтобы учителя школьников собрали, да по лесу походили. Места, где бабочки гнездятся, будете искать. На праздниках в лес с ним и пойдешь.
– Ага! – буркнул Фелька, не отрывая глаз от миски с теплой похлебкой.
Уж очень проголодался пастушок за день, а варево было вкусным – с первыми грибами, которые он сам насобирал вчера в перелесках.

Глава 4
Шум, доносившийся с Сакуньего двора, был слышен, наверное, на полдеревни. Не то, чтобы Сакуниха сильно ругалась, скорее, командовала кем-то.
Фелька прибавил шагу. Может, поможет чем учителю, тогда и выедут пораньше, по росе. Не хотелось бы в жару ехать, лучше в лесу к тому моменту укрыться.
От мошкары и прочих клещей мать обкурила его каким-то на редкость вонючим углем. Еще и с собой мешочек дала – в лесу дымить. Кроме того, склянку мази, что для скотины намешала, выделила. Конечно, мошку это средство очень хорошо отгоняло, но Фельке совсем не хотелось им пользоваться. Мать чего туда только не положила – и деготь, и сало прогорклое, и какие-то травяные настойки добавила. От коровы смердело почище, чем от собачонки Сакунихи, мошка за сотню шагов их Березку облетала.
Пастушок не знал, нравится ли дракону такой запах. Хорошо, если нет. А если сочтет его вкусным, что тогда? Вон, на смердючую бражку как накинулся!
К учителю Фельке пришлось проталкиваться сквозь толпу. Бабы, наверное, как с утра коров выгнали, так и осели здесь. Не смогли пропустить бесплатное представление, которое устроила Сакуниха. Оно и понятно – мимо таких воплей мало кто спокойно пройдет, не поинтересовавшись, что происходит.
Посреди двора стояла телега, в которую был запряжен молодой вол Сакуних. Он и раньше был флегматичным, а за эту зиму превратился в большое, на редкость ленивое и неторопливое существо. На телеге была укреплена широкая бочка, вокруг которой ходил Сопат Ваныч, подгоняя и закрепляя крышку.
– А я тебе говорю – рванет! Оно ж бродит как раз! Аж шумит! – вопила Сакуниха.
– Не рванет, бабушка. Не беспокойтесь, вол плавно ходит, – увещевал ее учитель. – А коль рванет – тоже ничего страшного. Не велика ценность.
– Так бочку же разорвет! И телегу загадит. И тварь бессловесную зазря испугает!
– Его испугаешь, а как же! Его и дракон не испугает, не то что – какая-то бочка.
– Люди добрые, да что же это делается! – заголосила Сакуниха. – Он же что только удумал! Солод в бочке развел, да и накидал туда всякого! И тыкв квашеных позапрошлогодних, и яблок моченых, забродивших, и обрезков свеклы сахарной, подгнившей. Еще и на солнце выставил! Говорит, бабочек-паразиток будет на эту болтушку приманивать. Да там же у него сейчас бонба бродит! Он это как везти начнет, как переколотит то, что в бочке, оно все разом и рванет!
– Ну и что? Главное, чтобы из деревни успел выехать, а там – пусть взрывает! – крикнул кто-то из толпы.
– Слышь, Ваныч, ты только мимо нашего огорода не ехай! Нам такое удобрение не нужно, – докинул из-за плетня другой остряк.
– А энто даже интересно… ферверк!.. О! – прошамкала девяностолетняя старуха-соседка.
– Так вы, бабушка, вместе с ними и садитесь. Езжайте, не ждите, а то пропустите интересность! – весело предложила какая-то молодуха у нее за спиной.
Старушка неожиданно ловко для ее возраста обернулась и под дружный гогот замахнулась на веселушку палкой.
– Я те дам! Ишь… надумала на бонбе меня прокатить!
Фелька стоял, раскрыв рот, и только успевал переводить взгляд с одного лица на другое. Давно его соседи так не веселись. Знамо дело – праздник, долгожданный отдых!
– Ты уже здесь? – шепнул ему на ухо Котька.
Увлеченный представлением, пастушок даже не заметил, как друг вошел во двор.
– Во, Сопат Ваныч дает! Во, конспиратор! – горячо зашептал друг. – Так всех увлек этой бонбой, что народ даже не интересуется, на кой ляд нам сдались эти бабочки.
– Думаешь, он специально?
– А ты думаешь, нет?
– Не знаю… Я больше думаю, как мы будем с этой бонбой ехать. По колдобинам да по жаре. Солнце-то уже высоко.
– Так давай ему командовать, чтобы выезжали. Повеселили народ – и хватит.

На телегу никто и не собирался садиться. Какой смысл скотину зря нагружать? С утра было еще прохладно, дорога петляла в тени деревьев – само удовольствие, а не путь. Зато назад будут возвращаться уставшие, по жаре, вот тогда с удовольствием и прокатятся.
А после того, как «добрые» соседи расписали им отнюдь не радужные перспективы их путешествия, друзья вообще поглядывали на свой груз с опаской. То, что «бражку» расплещут – полбеды, но случайно искупаться в ней не хотелось никому. К счастью, вол шел очень спокойно и до леса им удалось добраться без происшествий. «Драконье лакомство», конечно, попахивало, но не так уж и сильно.
Первое беспокойство их «транспорт» начал проявлять уже на подходах к дальнему лесу: вол все чаще стал останавливаться, будто пытаясь дотянуться до сорняков, призывно зеленеющих вдоль дороги. Да и подгонять его становилось все сложнее – скорость строптивой скотины заметно снизилась.
– Чем вы кормили его с утра, что он постоянно оправляется? – не выдержал Фелька, заметив очередной раз поднимающийся хвост.
Свои дела Сакуний волик делал неторопливо и основательно, впрочем, как и все остальное. Поэтому остановки «по нужде» каждый раз растягивались минут на пять, не меньше. Паренька это раздражало – он с жадностью поглядывал на высившиеся впереди холмы, желая быстрее туда добраться. Фелька никогда не бывал в тех краях, лишь издалека видел темную полосу, когда пас стадо на дальнем выгоне. Ему казалось, что драконий лес должен быть каким-то необычным, жутковато-волшебным.
– Не знаю, – пожал плечами учитель. – Возле него бабка обычно ходит, я не вникаю.
Ребята ничего не ответили Сопат Ванычу, лишь поморщились недовольно. Понятное дело, учитель – городской, со скотиной никогда дела не имел. Но мог бы и больше интереса проявлять к хозяйству, раз уже женился, решив осесть здесь.
«Что же могло произойти?» – лихорадочно соображал Фелька. Не похоже, чтобы живот у вола заболел, траву хватает с обычной жадностью. И прошли они не так уж и много, как для молодой, здоровой скотины.
Значит, их «транспорт» просто не хочет идти и тянет время, как может. Неужто, следы дракона где-то учуял? Мог, конечно. Ящер, наверное, часто здесь бывает – пещера-то его совсем рядом!
Но ведь они даже до леса еще не дошли, до опушки не меньше пяти сотен шагов! А что же дальше будет? Если эта туша упрется, они ее и втроем с места не сдвинут!
Ожидая, когда вол закончит, пастушок внимательно рассматривал его. Бабка Сакуниха живность свою жалела, хоть и орала на неё по всякому поводу. Наверное, это ее любимчик. Аж блестит – такой сытый и довольный жизнью. Скорее всего, и о вкусе хлеба знает не понаслышке. Не может быть, чтобы бабка его никогда не баловала – как-никак, труженик.
Развязав свою котомку, паренек нащупал хлебную четвертушку – мать щедро отмахнула от каравая, собирая ему тормозок в дорогу. Поколебавшись, отломил немалый шмат и помахал перед носом у вола:
– Будешь?.. Будешь?.. На!
Тот, учуяв запах хлеба, даже морду вытянул и длиннющий гибкий язык высунул, пытаясь ухватить лакомый кусочек. Но Фелька и не собирался ему сразу все отдавать – выделил лишь половину, а остальное сунул назад, в котомку. Демонстративно помахал торбой и сказал:
– Остальное в лесу получишь!
Да и пошел вперед, не оглядываясь. Пусть вол сам решает, нужен ему хлеб или нет.
Телега тот час затарахтела – «транспорт», не раздумывая, двинул за приманкой. Фелька на всякий случай прибавил шагу: рога у вола выросли немаленькие, еще нагонит, да и заденет ненароком. Тарахтение стало громче – любимец Сакунихи тоже ускорился. Пастушок уже почти бежал, но и преследователь не отставал, громко сопел сзади.
Чувствуя всей спиной, что преследователь уже догоняет, Фелька обернулся прямо на ходу и крикнул:
– Ваныч, придерживайте его!
– Да я держу! – крикнул учитель. – Только не очень получается!
Котька, поняв в чем дело, не стал медлить: подскочил к Сопат Ванычу и потянул на себя вожжи, притормаживая упрямую скотину. Помогло это мало: вол, конечно, снизил скорость, но лишь немного. Уж больно вкусный хлеб пекли в семье Фельки!
Так и вбежали они в лес: первым торопливо рысил пастушок, его спешным шагом догонял вол, вмиг растерявший свои спокойствие и неторопливость, а рядом с упрямой скотиной едва успевали переставлять ноги учитель и Котька, повисшие на вожжах будто луковицы в вязанке.

В лесу, притормозив у первого же толстого дерева, Фелька ловко юркнул за ствол. В пылу погони вол пробежал мимо него, но быстро сообразил, что впереди никого нет. Остановился, растерянный, поднял голову и вытянул морду, втягивая воздух. Пастушок, боясь, что он сейчас заревет (не хватало еще дракона о своем прибытии оповестить!), подбежал к нему и с размаху ткнул оставшийся кусок:
– На, бесстыжий! Совсем меня уморил.
В тот же миг паренек почувствовал, как большой мокрый нос дыхнул ему в руку теплым воздухом и хлеб мгновенно исчез.
– Иди уже, хватит с тебя! – Фелька попытался увернуться от назойливого длинного языка, но вол и не думал отворачиваться, продолжая шарить по его одежде. Наверное, бабка приносила угощение в кармане передника – именно туда, ниже пояса, настырная скотина и норовила лизнуть. Котомку, спрятанную за спиной, никто даже и не пытался искать.
Учитель вместо того, чтобы помочь, лишь растерянно смотрел, как его «гужевой транспорт» бесцеремонно обыскивает Фельку. Друга спас Котька – выхватил у Ваныча палку, которой тот подгонял вола, и легонько стукнул по настырной морде:
– Что, не слышал? Хватит с тебя! Ишь, разохотился!
Вол не стал упрямиться: в последний раз шумно фыркнул Фельке в живот и потянулся к ближайшей груше-дичке, густо облепленной мелкой завязью. Но пастушок не дал ему даже понюхать ветки, отогнал палкой подальше, на заросший травой пригорок:
– Не надо тебе груш, рано их еще пробовать!
Молодая земляничная поросль показалась волу вполне равноценной заменой, и он начал на весь рот хватать аппетитные листики. Конечно, Фельке было жаль еще зеленых ягод, но все равно собирать их сюда никто не придет – далеко и страшновато. Пусть хоть скотина порадуется.
– Зря ты так рано остановился! Надо было ближе к пещере его подвести, – проворчал Котька. – А теперь его от этой травы не так просто будет оторвать, проголодался в дороге.
– Ничего, мы пока его от мошкары намажем и обкурим. Сакуниха, похоже, с утра его мазала, да когда это было?
Действительно, вокруг разгоряченного вола уже собирался рой кусючей мелочи, а два слепня даже попытались сесть на спину, но безуспешно – хвост с длиннющей кисточкой на конце мотался как заведенный.
– Сопат Ваныч, давайте вола мазать! – крикнул Фелька.
Учитель, озабоченно осматривавший бочку, обернулся на зов:
– Вы видели? Из-под крышки уже пена выступила! И воняет здорово.
– Ничего, – махнул рукой Котькой. – Это ее немного растрясло, пока бежали. Тут уже совсем чуть-чуть проехать осталось, да по тени. Довезем! Лучше мазило несите, а то мошкара вашего вола заест.
– А я его забыл… – растерянно развел руками Сопат Ваныч.
Ругнулся пастушок не очень громко, но услышали все. Конечно, нехорошо было при учителе так выражаться, но уже сил не хватало сдерживаться.
Это же надо было додуматься поручить Сопат Ванычу такое ответственное дело, как подготовку к походу на дракона! Он же городской, несмышленыш бестолковый! О самом важном даже не подумал.
Фелькиной склянки да плошки Котьки хватило лишь на то, чтобы намазать самые уязвимые места вола. Пока друг вместе с учителем натирали скотину вонючими снадобьями, пастушок достал сверток с углем и спросил:
– Будем пытаться зажечь?
– Нет, – деловито сказал Котька. – Не надо времени терять. Посмотрим, может, мошкары здесь меньше, чем у нас. Чувствуешь, как сквозняком тянет? Должно сдувать немного. Сопат Ваныч, вы потеряли что?
– Родник ищу… – растерянно отозвался учитель.
– Зачем?
– Руки помыть.
– Та мы все одно мыло не взяли! А в лесу оно не растет, – не удержался Котька от подколки.
Беспомощность учителя начинала раздражать и его. Тут каждый комочек мази на вес золота, а с его рук еще полплошки можно наскрести! И вместо того, чтобы тщательно вытереть ладони об спину вола, а потом – о траву, в густой тени все еще мокрую от росы, он ищет, где бы их помыть. Может, ему еще и полотенце выдать?