Черная звезда на счастье. Лина Люче
Магазин Книги автора Комментарии (25) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
«Черная звезда на счастье. Лина Люче» в корзине! Перейти в корзину покупок
"Черная звезда" - военный космический корабль, на котором летает отряд специального назначения под командованием телепата высшего уровня, одного из лучших бойцов планеты Горры Тхорна эс-Зарка. Стечение обстоятельств приведет на корабль трех девушек - землянку, горианку и шаггитерианку. Одна из них похитит сердце командира, но затем "Черная звезда" окажется в эпицентре войны, а значит - смерть будет совсем рядом. Книга дописана и редактируется.
Каждая книга серии самостоятельна.
Книга первая: Крылья для землянки. Лина Люче
Книга вторая: Черная звезда на счастье. Лина Люче
Книга третья: БДСМ. Лина Люче
Книга четвертая: Землянка для дракона. Лина Люче
Книга пятая: На самой глубине неба. Лина Люче
Книга шестая: Любовь больше, чем космос. Лина Люче
Отрывок «Черная звезда на счастье. Лина Люче»
Телепатическая планета содружества «Горра». Планетарная столица.
Микея.
Равномерный гул транспортера едва не усыпил ее, невыспавшуюся и порядком издерганную. Неделя выдалась адской, худшей в ее жизни. Хотя ощущения подсказывали – то было совсем другая жизнь, а теперь начиналась новая. И продлится эта новая, тоскливая жизнь в лучшем случае год. В худшем - три. Все зависит от ее поведения, сказал судья. И от отзывов ее начальства.
Микея никогда не думала, что она способна на преступление. Даже когда совершала его, это казалось больше шалостью, чем серьезным правонарушением, за которое могут судить и наказать. Но все обернулось хуже некуда. До сих пор при одном воспоминании о разговоре с отцом хотелось плакать. Она опозорила не только себя, но и его, и маму. То, что осудили ее не в одиночку, а вместе с двумя друзьями, нисколько не облегчало ее совесть.
Она, к тому же, перестала считать Навию и Омкана друзьями после всего происшедшего – они оказались не теми, за кого Микея их принимала. К счастью, суд определил им разные места отбывания наказания, и хотя бы видеть их ей теперь не приходилось.
Молодая горианка опустила глаза на свои руки, которых теперь не узнавала. За неделю их почти полностью покрыли мелкие царапины, мозоли и даже химические ожоги – пару дней назад она сдуру забыла надеть перчатки прежде, чем использовать средство для чистки декоративного камня в душе. Другие уборщики, которые летели с ней в транспортере, не выглядели так ужасно – они привыкли к тяжелой работе и рваному графику. И уж конечно, они знали, как пользоваться щетками и губками, не ломая ногтей и не травмируя себе кожу.
Ее начальница, Дивия эс-Эрте, казалось, не имела ни капли жалости. Даже зная, что Микея не проходила курсов обучения уборщиков, она пальцем не пошевелила, чтобы помочь ей. В первый день, правда, она прилетела вместе с ней в ту квартиру, которую надо было убирать, но вела себя очень грубо. По сути, она просто каждую минуту одергивала ее за то, что Микея делала не так – а она делала не так абсолютно все. Правда, к концу дня, когда ее спина разламывалась, руки немилосердно болели, а в глазах темнело от усталости, она приобрела несколько полезных навыков, благодаря замечаниям эс-Эрте.
Но как же тяжело было сдержаться, чтобы не броситься на нее и не выцарапать глаза, а молча перенести все это издевательство. Дивия перемещалась по помещению следом, ничего сама не делая – по сути, Микея целый день ползала у нее в ногах, выполняя отрывистые команды и указания, словно была дрессированным животным. Крылатая горианка в ногах у бескрылой, телепатически неполноценной, плохо образованной уборщицы – Микея готова была поклясться, что эта женщина просто самоутверждается за ее счет, хотя и не могла проверить – ее собственные телепатические способности еще минимум на год были завешены глухим блоком по тому же приговору суда. Это, пожалуй, было самой жестокой частью наказания – Микея чувствовала себя глухой и слепой, и от этого хотелось выть.
На следующий день Микею отправили на работу одну. Оказавшись в огромной квартире ранним утром, чувствуя себя разбитой, с ломотой во всем теле, девушка все же чувствовала радость – по крайней мере, сегодня ей не придется, как вчера, выслушивать грубые окрики. Вот только уже через час, с ожогами на обеих руках, она осознала, что в окриках была своя прелесть – накануне, по крайней мере, эс-Эрте напомнила про перчатки. Больно было так, что полчаса Микея могла лишь держать руки под холодной водой, сглатывая слезы. А потом пришлось спешно завершать работу и накрывать на стол к завтраку, чтобы испариться до того, как хозяин квартиры проснется.
Ее график весь состоял из таких «окон» - она должна была приходить к определенному времени и вовремя уходить, чтобы не путаться у хозяев под ногами - а потом возвращаться снова. До приговора суда Микея никогда не думала о людях, которые убирали ее собственную квартиру – лишь принимала как должное результаты их работы. Теперь ее жилье, вероятно, никто не убирает – оно опечатано до конца ее работы на Службу уборки. Теперь она жила в общих домах, на окраине столице. В самом бедном районе, куда раньше никогда не заходила.
Когда ей сказали, что в ее обязанности войдет уборка лишь одной квартиры – Микея воспряла духом. Когда же увидела ее и поняла, что нужно делать – впала в отчаяние. Во-первых, помещение оказалось огромным. Оно располагалось так близко к окрестностям Сезариата, что можно было предположить – жилье какого-то советника или чиновника высокого ранга. Но этого ей знать не полагалось, как и видеть хозяина. Первое правило – никогда не мешать и не попадаться на глаза. За его сознательное нарушение полагался крупный штраф, а в ее случае это могли быть недели дополнительной работы.
Во-вторых, девушка раньше и не предполагала, насколько тяжелой может быть добросовестная уборка. Она думала, что мытье полов – это просто разок пройтись тряпкой, ничего сложного. Оказалось – это и ползание на коленях, и отскабливание чего-нибудь липкого, а еще приходилось постоянно двигать мебель с место на место, и обязательно оставить все, как было. Слава богу, хозяин в квартире был всего один, без семьи, и мусорил не много.
Каждый день Микея чередовала помещения, в которых убиралась. Постоянное внимание ее было сосредоточено только на ванной и столовой. В спальне кровать всегда была убрана, в кабинете тоже порядок, поэтому профилактическую уборку этих помещений приходилось делать не каждый день, как и других – лоджии, взлетных площадок, гостиной и… комнаты для слияний.
Рано или поздно туда зайти все равно придется, подумала Микея, стоя в гостиной на четвертый день. Она уже убрала каждое помещение как минимум по разу. Комнату для слияний положено было проверять каждый день, как и ванную, и в первый день эс-Эрте туда заглянула, но практически тут же закрыла дверь:
- Он ей не пользуется, - сказала она. – Проверяй, но убирать можно раз в неделю.
И все же Микея не проверяла. Даже зная, что ей может здорово влететь, она все никак не могла решиться зайти туда. Всю жизнь это было запретное место – она была уверена, что впервые пересечет его порог только в доме своего будущего мужа, в день своего первого слияния. Все ее существо сопротивлялось тому, чтобы зайти в эту комнату, принадлежащую, к тому же, незнакомцу.
«Какого дьявола, тебе двадцать пять лет», - сказала себе она, остановившись возле двери, и решительно толкнула дверь. Решительно шагнув вперед, Микея сбилась с дыхания. Темнота, тишина, пряный запах ароматизаторов, беспримесная свежести. Ни одной нотки человеческого запаха - нежилое, неиспользуемое помещение. Здесь явно никого не было ни вчера, ни много дней до этого. Прерывисто выдохнув, она ударила рукой по выключателю, выкрутив свет на максимум. И принялась за уборку.
Очищая мягкой щеткой четвертый по счету диванчик, она невольно начала проклинать про себя хозяина этой огромной комнаты: зачем столько диванчиков, если ими не пользоваться? Зачем ему вообще эта комната, когда он явно не женат и…
Отдаленный, но отчетливый хлопок входной двери заставил ее застыть и примерзнуть к тому месту, где она находилась. В следующую секунду Микея выдохнула: конечно, это эс-Эрте пришла проверить. Хозяин вряд ли мог вернуться в середине рабочего дня. Надо выйти и показаться начальнице – тем более, что ей все равно нужно было набрать немного воды в ведерко.
Оставив щетку возле диванчика, Микея прихватила ведро и вышла в коридор. И всем телом вздрогнула, когда столкнулась нос к носу с мужчиной, как раз проходившим мимо. Ошеломленно отшатнувшись, девушка испуганно прижалась к двери, но та, как назло, не до конца закрылась за ее спиной, и поддалась, заставив девушку потерять равновесие. Вскрикнув и взмахнув ведром, Микея начала падать, и тогда незнакомец, по-видимому, хозяин квартиры, бросился вперед, поддержав ее за локоть. К несчастью, этот галантный жест стоил ему чистой одежды, на которую выплеснулась вода из ведра.
- О, боже, простите… простите меня! – выпалила она, едва придя в себя. Положение ее оказалось даже худшим, чем можно было ожидать. Она не просто попалась на глаза хозяину всего лишь на четвертый день работы – она еще и облила его грязной водой. Если он пожалуется – ей конец, наказание растянется на три года, или даже дольше. Микея подняла глаза, ища глазами его взгляд, безмолвно продолжая умолять о прощении. К сожалению, она не могла чувствовать даже отдаленных отзвуков его эмоций, а на лице мужчины ничего не отражалось.
Крепкая теплая рука надежно держала ее под локоть. Темно-серые глаза сузились, когда взгляд упал на ее крылья – но в следующую секунду он уже отпустил ее и сосредоточился на своей вымокшей испачканной одежде.
- Вы меня тоже, - суховато бросил он, уже не глядя на нее, и шагнул назад. А через полминуты за ним закрылась дверь в ванную.
Микея сглотнула, все еще стоя на том месте, где он ее оставил. А потом очнулась и бросилась собирать все щетки – ей следовало исчезнуть, как можно быстрее. Пока он не вышел из ванной и не сменил милость на гнев. Спрятав все хозяйственные принадлежности в кладовке, Микея пулей вылетела на взлетную площадку, и через мгновение уже поднялась в воздух активными взмахами крыльев. Уборщикам, конечно, положено перемещаться на транспортерах, но на этот раз ей стоило нарушить правило – тем более, в руках у нее ничего тяжелого не было.
Немного подумав, Микея плавно развернулась в воздухе, направляясь в сторону кафе. По дороге она вспоминала лицо хозяина квартиры. Не советник – их всего двенадцать, и внешность каждого она помнила. Может, кто-то важный из сезариата – но не из тех, кто мелькает на передовицах газет. Незнакомое лицо, неприметное. Не красавец – слишком узкие губы, крючковатый нос. Внимательные жесткие глаза. На вид лет сорок-пятьдесят. Вряд ли кто-то очень влиятельный – слишком молод. Откуда же такое шикарное жилье?
После обеда она не без опаски вернулась в квартиру, чтобы продолжить уборку. По расписанию хозяин не должен был оказаться дома, но и утром его не должно было быть. Открыв дверь и убедившись, что квартира пуста, Микея с глубоким вздохом направилась к кладовке. «Пожалуется или нет?» - волновалась она. Если да, то по идее вечером ей об этом скажут. Открыв дверцу кладовой, она протянула руку к ведру и замерла. На видном месте сверху был пристроен сложенный вчетверо листок бумаги.
Микея уставилась на него, как на что-то опасное. Короткое извинение незнакомца, то, как он ее поддержал за локоть утром, были первыми проявлениями человеческой теплоты, которые ей довелось испытать за последний месяц. Она не обижалась за родителей за холодность и отстраненность – она сама подвела их. Но то, как ее подставили те, кого она считала друзьями, больно ранило, а жесткий приговор суда привел в отчаяние. Все ее планы были сломаны, едва начавшаяся карьера полетела в тартарары. А рядом не оказалось ни единой живой души, которая могла бы поддержать ее.
Раскрыв записку дрожащей рукой, Микея даже не сразу сумела прочитать написанное от страха, что там нечто резкое. Но резким оказался лишь размашистый почерк того, кто написал ей: «Простите, что напугал. Я вернулся, чтобы переодеться. Могу ли я спросить, почему вы работаете в службе уборки? P.S. Бросил одежду в стирку – посушите потом, пожалуйста».
Прерывисто вздохнув, она застыла с запиской в руках. На ее глаза навернулись слезы. Он разговаривал с ней, как с человеком, достойным уважения. Пусть даже письменно. И даже просьба позаботиться об одежде не выглядела унизительной. Но может ли она ответить ему, не рискуя навлечь на себя гнев начальства? Он – свободный человек, мог делать, что хотел, но если ее записка случайно попадет не в те руки – ее могут наказать.
Микея свернула кусочек бумаги и убрала в карман штанов. В отличие от остальных уборщиков, она работала не в комбинезоне – потому что у нее были крылья. И именно эта деталь заставила хозяина квартиры задать ей вопрос, на который она не могла ответить и даже не знала, хочется ли ей. Пока он проявляет дружелюбие – но вероятно, когда он узнает, что имеет дело с преступницей, уже не захочет общаться. Возможно, он даже станет возражать против того, чтобы она убиралась у него.
***
В тот день Цесин эс-Эммар просто не выспался и с утра, едва придя на работу, умудрился опрокинуть на себя стакан сока. Обычно он держал на работе запасную рубашку, но тут пострадали и брюки, поэтому пришлось лететь домой в неурочный час, чтобы переодеться.
Заметив корзину с чистящими средствами в коридоре, он хотел проскользнуть в ванную незаметно: Цесин знал, что уборщики страшно пугаются, встречаясь с хозяевами квартиры – словно это для них конец света. Причина страха не была ему известна, но вдумываться времени не находилось – и он просто старался их не смущать.
Что больше изумило его в момент встречи с девушкой, Цесин не знал: возможно, то, что юная красавица вышла из его комнаты для слияний, или ее изумительно красивые фиолетовые крылья, которые ей очень шли, несмотря на мужской цвет. Или то и другое вместе. Когда она испугалась и потеряла равновесие, он среагировал автоматически, поддержав ее. Оказавшись в результате облитым водой, эс-Эммар был близок к тому, чтобы расхохотаться, но девушка всерьез смутилась, и пришлось воздержаться. А потом, когда их взгляды встретились, настала его очередь испугаться и смутиться: ее глаза оказались невероятно красивыми, бездонными.
Когда он вышел из душа и обнаружил, что девушка сбежала, то даже испытал разочарование – так хотелось познакомиться с ней и узнать хоть что-то. Решение написать записку пришло спонтанно. Но вечером, к его разочарованию, ответа он не нашел – ни на том же месте, в кладовке, ни в какой-либо другой комнате. Цесин и сам не знал, как сильно, оказывается, ждал этого ответа, какое любопытство пробудила в нем незнакомка – пока не остался с носом.
Предположив, что чем-то обидел ее из того, что было в записке, он стал размышлять об этом за одиноким ужином. Собственно, причин для ее работы в службе уборки могло быть только две: какая-то физическая неполноценность, не позволяющая найти другую работу, или приговор суда по уголовному делу. Работа в службе уборки – самое распространенное наказание преступников на Горре, если не считать совсем легких, вроде штрафов.
Был ли его вопрос бестактным? Возможно. Цесин вздохнул. По правде, он, конечно, не являлся гением общения. Многие считали его угрюмым и нелюдимым – но сам он знал, что бывает неловок в дружеской беседе, и проще сузить круг знакомых, чем постоянно натыкаться на чьи-то обиды. У него была пара друзей, которые давно привыкли к его характеру и прямым вопросам, а остальные его не волновали. Вот, разве что, только девушки…
Цесин не помнил, когда перестал верить во взаимную любовь. Он всегда знал, что не красавец, но ему не нужно было внимание десятков женщин – в юности интересовала лишь одна. Он был влюблен много лет, со школы. А она просто дружила с ним. Однажды он решил, что проблема лишь в то, что она не знает о его чувствах – но день, когда он решил признаться ей, стал катастрофой, и их дружба была разрушена. А через год она вышла замуж за другого.
И тогда до него постепенно начало доходить – все то, на что раньше он не обращал внимание, словно зачарованный своей единственной любовью и надеждой. Все девичьи шепотки и косые взгляды в его сторону – далеко не флиртующие, а просто насмешливые. Сначала в средней школе, потом – в высшей. А позже на него также стали смотреть студентки, которые с удовольствием флиртовали с другими преподавателями. Удивительно, но даже его крылья не вызывали в них ни малейшего энтузиазма. Как и его награды за исследования по истории горианского языка. Как и звание профессора, которое он получил в тридцать пять, став самым молодым обладателем этого ученого звания за всю историю.
Цесин не заметил, как стал желчным, язвительным. Он обладал достаточной самокритичностью, чтобы понимать, что мстит им. Ни одна красивая девушка в его классе не имела шанс получить высокой оценки, если только не пахала вдвое больше, чем другие. Он открыто издевался над ними на семинарах, нападая, словно коршун, на каждую, которая чего-то не доучила. Постепенно они перестали поднимать насмешливые глаза и начали его бояться. И его это устраивало. Главное, его секрет теперь был в безопасности от всех: что он сам их боится. Причем до смерти.
К юношам Цесин тоже не проявлял особой снисходительности – по правде, лень и бестолковость раздражали его во всех студентах, вне зависимости от их пола. Он заработал репутацию самого жесткого преподавателя в Высшей академии гуманитарных наук, самого безжалостного. Он мог отправить на пересдачу любого ученика – даже самого лучшего, которому просто не повезло с вопросом. «Если вы не знаете родного языка – что вы вообще можете знать?» - насмешливо осведомлялся он, едва кто-то начинал умолять и канючить. Женские слезы не вызывали у него ничего, кроме отвращения и злой насмешливой улыбки.
Иногда студенты мстили ему – рисовали карикатуры в учебных документах, выделяя крючковатый нос и дорисовывая клыки. Однажды такую страшную картинку сделали в виде плаката и вывесили над его столом, приписав «Демон образования». Цесин узнал, кто автор картинки, нарисовал аналогичную карикатуру на юношу и отправил ему по почте вместе с сообщением о дисциплинарном наказании в виде десяти дополнительных занятий по утрам. В том году карикатур больше не было.
Цесин во многом был именно таким, каким его считали: нелюдимым, не общительным. Он больше любил сидеть за своими исследованиями в тишине, чем проводить время в шумных дружеских компаниях. Иногда ему казалось, что даже шаггитерианки не хотят иметь с ним дело, хотя им, конечно, было все равно. Так или иначе, он редко обращался в дома удовольствий и никогда не приводил этих девушек в свою квартиру.
В его доме комната для слияний находилась лишь потому, что она там была запланирована изначально, а менять планировку у него не находилось ни времени, ни желания. Внезапно обнаружив, что кто-то заходит в нее, и убирает – неизвестно, зачем, Цесин удивился. Но он чувствовал, что не поэтому не может перестать думать о необычной уборщице – и не из-за ее крыльев – мало ли, всякое бывает. И, уж точно, не из-за ее страха – молодые красивые девушки теперь всегда его боялись. Дело было в ее глазах. Каких-то невероятных, потусторонних. И еще – ему показалось, что ей нужна была защита. Как той, другой девушке из его юности.
На следующее утро Микея обнаружила новую записку. «Возможно, мне стоит снова извиниться. Я не хотел вас обижать, это просто любопытство. Хотя бы назовите свое имя. Меня зовут Цесин эс-Эммар».
Брови Микеи поползли вверх. Так вот это кто. Ее сердце заколотилось. Она достала коммуникатор и нашла в базе его фото и электронный адрес. И, боясь передумать, написала сообщение: «Эсте, это ваша уборщица. Я получила две ваши записки, но мне нельзя с вами общаться. Я осужденная. И у меня будут неприятности. Умоляю, не жалуйтесь на меня - клянусь, я не воровка. Микея. P.S. Я училась по вашему учебнику – он был самый понятный, спасибо».
Микея начала уборку, с минуты на минуту ожидая звонка от руководства, но ничего не случилось. А через час пришло сообщение на коммуникатор. «Маленькая, наша переписка не может быть незаконной – я спросил у друга, он следователь. Никто не вправе запрещать это вам. Так что не бойтесь. Я рад, что мой учебник вам помог. Что вы заканчивали? Цесин. P.S. Я не собирался на вас жаловаться и верю в вашу честность».
Микея судорожно облизала губы. Хотелось ли ей переписываться с ним? Еще как! Ей было ужасно приятно, что кто-то верит ей на слово после всего, да и просто интересно было общаться с ним теперь, когда она знала, кто он такой. Только немного страшно случайно сделать ошибку.
«Я закончила факультет переводов в академии лингвистики. Слышала, когда наши приглашали вас на работу – все студенты на филологии чуть со страху не умерли. Вы, правда, такой строгий? Мне показалось, что нет», - написала Микея в ответ. А потом убрала коммуникатор подальше и принялась мыть пол в его гостиной. Следующий раз она разрешила себе проверить его, лишь когда закончила.
***
От своего друга Цесин получил не только разъяснение о переписке, но и всю открытую информацию о деле Микеи с припиской: «очень жесткий приговор. Судья не с той ноги встал». Погрузившись в чтение материалов, Цесин убедился, что так оно и было. «Обжаловать можно?» - уточнил он коротким сообщением. «Теоретически можно, с хорошим адвокатом. Но у нее вряд ли есть деньги», - последовал ответ.
Цесин ответил девушке: «Я, правда, строгий. Но если бы мои студенты писали так же грамотно, как вы, возможно, я был бы добрее с ними».
Ответа на этот раз пришлось ждать долго. Он успел провести две лекции, прежде чем получил от нее: «Я бы хотела у вас учиться, Цесин. Наши учителя иногда не умели толком объяснять. Я приходила домой, читала ваш учебник – и все становилось ясно. P.S. Теперь я боюсь сделать ошибку – тогда вы больше не будете мне писать?»
По тонким губам Цесина скользнула улыбка.
«Я не настолько педантичен, Микея. Мне приятно то, что вы пишете. Студенты редко благодарят», - быстро набрал он и отправил сообщение.
Закончив занятия, он провел еще какое-то время над заполнением документов, а потом собрал все и полетел домой. На этот раз он зашел в свою квартиру с особенным чувством. Ему было и приятно, и неприятно то, что его квартира убрана руками девушки с бездонными глазами. Остановившись посреди гостиной, Цесин присел на минуту и коснулся блестящей столешницы. Его взгляд скользил по чистым коврам, свежевымытому полу.
Представлять Микею ползающей здесь на коленях, с щетками и тряпками, было просто невыносимо, словно он сам мучил ее этой тяжелой работой, так не подходящей для хорошо образованного человека. Но все же ему было приятно видеть результаты ее труда как доказательство ее присутствия. Ему даже показалось, что он ощущает слабый аромат женских духов, хотя это наверняка была иллюзия. Он только сейчас понял, что после уборщиков никогда не остается чужих запахов – им, скорее всего, запрещено пользоваться парфюмом.
Поднявшись, Цесин пошел по коридору и остановился возле комнаты для слияний. И, не совладав с соблазном, толкнул дверь и зашел внутрь. Когда-то давно, еще юношей, он мечтал, что у него будет такая комната. Своя. Его и ее – той самой девушки, которую он представлял рядом долгие годы. Ее отказ надолго отбил у него охоту мечтать о чем-либо, тем более – о таких глупостях. Но вчера эта крылатая фиалковоглазая красавица вновь возмутила в нем все те мысли и мечты.
Теперь он знал ее возраст – двадцать пять, и даже насмотрелся на фотографии – симпатичная, почти красавица. Она согласилась переписываться с ним – интересно, согласилась бы она встретиться? Цесин сел на один из диванчиков и закрыл глаза, проводя рукой по бархатной обивке, на мгновение позволив себе представить, что гладит женское тело.
Ему уже сорок шесть, давно пора было подать заявку на подбор невесты. Но его всегда останавливал парализующий страх – что, если его невеста посмотрит на него с таким же удивлением и насмешкой, как многие другие красивые девушки? Что если подумает – какой из тебя жених, из такого страшного и несуразного? Из нудного препода, который создан лишь для того, чтобы портить жизнь юным созданиям? Цесин и сам не знал, способен ли стать веселым и жизнерадостным для кого-то.
Он вздрогнул от звонка коммуникатора, показавшегося оглушительным в тишине, и достал его из кармана. «Что вы думаете о новых языковых правилах, Цесин? Которые собирается утверждать Совет? Я читаю сейчас и не знаю, то ли плакать, то ли смеяться», - написала ему Микея. Он немедленно улыбнулся, читая ее сообщение. После прочтения этих правил накануне его посетили точно такие же чувства.
Политика сезариата по упрощению языка была понятна, учитывая огромное количество ошибок, которые допускали горианцы, а также начатую кампанию по подселению землян: инопланетянам чем проще язык – тем лучше. Но все существо Цесина сопротивлялось этим упрощениям, которые, по его мнению, были ничем иным, как сознательным уничтожением языка в том виде, в каком он дошел до них от предков.
«Похоже, надо плакать и смеяться одновременно, Микея. Над правилами - смеяться, и плакать над этими людьми. Завтра выйдет моя статья об этом кошмаре. Моя и еще двух коллег. Мы надеемся, к нам хоть немного прислушаются. Как прошел ваш день, маленькая?», - ответил он, выходя из комнаты для слияний. Цесин аккуратно положил коммуникатор на туалетный столик в ванной и снял рубашку, умываясь. Ему не терпелось прочитать ответ.
«Я с удовольствием прочитаю вашу статью, Цесин, спасибо, что сказали! Сегодня я убирала вашу гостиную и кабинет. Простите, если некоторые книги окажутся не на местах. Я начала протирать пыль и потом забыла, что где брала».
«Это ерунда, Микея, я сам не знаю, где у меня что. Спасибо вам. Не перенапрягайтесь с уборкой, прошу вас. Мне не нужна стерильность».
«Вы очень добрый. Я иду спать. Желаю вам спокойной ночи. Я очень рада, что познакомилась с вами. P.S. Простите, что облила водой. Вашу одежду я выгладила, она уже в шкафу».
Получив ее сообщение, Цесин улыбнулся. Добрым его, пожалуй, еще никогда не называли. Возможно, он действительно был необычно мил с этой девушкой – но она ведь другого и не заслуживала. И его неожиданно затянула переписка с ней – так, как он и сам не ожидал.
Горра, южный пояс, Амдина.
Ветви пышных фруктовых деревьев в сезон созревания клонились к самому низу – так, что ей приходилось кое-где даже обходить их или наклоняться, подныривая под гроздья плодов тхайи, чтобы пройти по аллее. Тонкие фиолетовые брови на красивом загорелом лице нахмурились, когда горианка остановилась перед веткой, сломанной под собственной тяжестью. С ее губ сорвалось тихое восклицание с интонацией досады. Стоило ей уехать всего на месяц, как сады остались без должного ухода. Жаль, но управляющего придется уволить, подумала она, принимая решение, как всегда, быстро. Впрочем, тут и думать было особо не о чем: находись этот человек на своем месте, он не позволил бы себе относиться к работе спустя рукава. Увольнение, возможно, пойдет ему на пользу. А садам - так точно.
Пройдя центральную аллею до конца, молодая женщина свернула на дорожку, ведущую к крыльцу дому, который располагался на небольшом отдалении. Юбка ее линоса, сзади удлиненного по последней моде, развевалась на ветру, то внезапно открывая стройные ноги, то прилипая к ним тончайшей шелковой пеленой. Шеттая в последние годы полюбила хорошо одеваться, и ей нравилось, как мужчины смотрят на ее фигуру в кокетливых одеяниях. Даже случайная встреча с кем-то не могла застать ее одетой кое-как. И, конечно, не случилось этого и в тот день, хотя гость пришел безо всякого предупреждения.
Уже издалека заметив громадную мужскую фигуру в военных темных брюках и ослепительно белой рубашке, она широко улыбнулась и слегка ускорила шаг. Какое-то время он не двигался, явно любуясь ею, с видимым удовольствием наблюдая за ее приближением своими пронзительными раскосыми глазами – а потом пробежал пару десятков метров навстречу, подхватывая на руки, закружив, пока она не засмеялась, шлепая ладонями по плечам:
- Хватит, хватит… у меня голова кружится!
Но он не отказал себе в удовольствии еще поозорничать и приподнял ее на вытянутых руках, словно ребенка, чтобы потом крепко прижать к себе и звонко расцеловать в обе щеки. А потом снова прижаться и глубоко вздохнуть, зарываясь носом в волосы.
- Так долго не приезжал, - тихо, с легким упреком, прошептала она, гладя по непривычно гладкой, лысой голове. – Волосы сбрил зачем-то...
- Вот, приехал. Зато на целую неделю, мам, - с оправдывающейся интонацией в голосе сказал Тхорн эс-Зарка и поставил Шеттаю на Землю. – А волосы для турнира сбрил.
- Это какого еще турнира?
Красивое женское лицо слегка вытянулось, а в глазах появилась тревога. Тхорн едва удержался от смешка: после того, как шестьдесят лет назад он схлопотал перелом ноги на одном из турниров, она считала их чрезвычайно опасными и боялась его участия в соревнованиях больше, чем боевых вылазок на другие планеты.
- Службы охраны. Ничего особенного.
- Господи, а это-то что? – осведомилась Шеттая, разглядывая его теперь лысую голову – с той стороны, где ее украшала черная звезда – эмблема его корабля.
- Просто краска, мам. И она смоется, а волосы отрастут, - с легкой насмешкой сообщил Тхорн.
- Какой-то детский сад, - проворчала она с неисчезающей тревогой, которую он не только видел в глазах, но и прекрасно чувствовал телепатически. – Вот отец увидит – его хватит удар, помяни мое слово.
- А где, кстати, отец? – поинтересовался Тхорн, проходя за матерью в дом.
- Улетел с садовником за инструментами. Они без нас купили все не то. Ты не представляешь, какой тут бардак – всего-то на месяц улетели в отпуск, и, вот, пожалуйста…
Шеттая ворчала, а на Тхорна нахлынуло чувство детского покоя и радости. Он редко бывал у родителей, но когда прилетал, то надолго заряжался этим уютным домашним ощущением. Мама всегда немного поворчит, поволнуется за него, а потом покормит, сядет рядом, и долго-долго будет слушать все, о чем бы он ни рассказывал. А отец сначала будет рассказывать о садах, о сборе урожая и о том, какие бессовестные стали торговцы, которые слишком дешево хотят закупать фрукты, чтобы потом продавать втридорога. А потом вдруг осечется и с еще большей тревогой, чем мать, начнет расспрашивать про его «дела», и обязательно неловко скажет: «ведь опасно-то как» - и глаза спрячет, стыдясь своих переживаний.
Его родители, обычные бескрылые горианцы, уже более ста лет занимались выращиванием фруктов. Они долгое время работали на других людей, и лишь сорок лет назад, когда разбогатевший Тхорн купил им огромный кусок земли под сады и просторный дом, перестали сами заниматься подрезанием деревьев и сбором плодов тхайи. Теперь на них работал управляющий, садовник и с десяток рабочих, а им оставалось лишь руководить, чему Тхорн несказанно радовался, с потаенным восторгом глядя на маму, расхаживающую по саду в красивых платьях и на отца, деловито и уверенно строившего планы по расширению семейного бизнеса.
И он знал, что его родители так же гордились своим единственным ребенком, как и он – ими, и только одного никак не могли дождаться – чтобы он женился и подарил им внуков. Мама, выглядевшая в свои сто двадцать три просто великолепно, все же уже перешагнула тот возраст, когда женщине следовало бы заводить детей. Они никогда не обсуждали эту тему, но Тхорн знал, что они с отцом долгое время хотели родить еще ребенка, только не получилось. И теперь их глаза, полные надежды, смотрели на него, а он просто не знал, что им на это ответить. Он не чувствовал себя человеком, который сможет жениться. Хотя бы когда-нибудь.
Хотя его покойный дед тоже долго не женился – это не помешало ему после ста лет обзавестись женой, а затем – и тремя детьми, младшей из которых стала Шеттая. На него Тхорн походил больше, чем ему хотелось бы. Кадар эс-Суйа тоже сделал карьеру военного – правда, никогда не владел собственным кораблем, служа сезариату. Он много лет был капитаном, и его уважали. Именно он в свое время настоял, чтобы пятилетнему Тхорну вживили крылья, а когда внуку исполнилось четырнадцать – сам отвел его в военную академию.
И все же они никогда не были близки. Тхорн с раннего детства чувствовал, что дед недолюбливал его отца, которого сам он обожал. И это навсегда осталось стеной между ними. Кроме того, он долгое время не мог приспособиться к его холодности, жесткости, и нежеланию проявлять какие бы то ни было эмоции. Позже, уже взрослым, он понял, что военная служба накладывает отпечаток, но все равно каждый раз покрывался холодным потом, замечая, что ведет себя совсем как дед.
Уставившись на его портрет, который Шеттая повесила в гостиной, Тхорн неожиданно для себя спросил:
- Мам, я на него похож?
- Внешне – очень, - быстро отозвалась она, встрепенувшись.
Они ждали его отца в гостиной – Тхорн полулежал на самом большом диване, полностью расслабленный, Шеттая сидела у его головы, нежно массируя виски. Портрет висел на стене напротив, а тот, кто был на нем изображен, строго смотрел на них, словно не одобряя таких телячьих нежностей.
- Это я вижу, - сказал Тхорн, глядя в такие же, как у него, зеленые глаза человека с портрета, и послал ей телепатический смешок. Мама была одним из немногих людей на свете, с которыми он держал эмоции всегда открытыми и старался проявлять их как можно больше.
- Ну…
Она задумалась, наклонив голову, и пожала точеными плечами:
- В чем-то похожи, но ты все-таки другой. Папа был жестче – по крайней мере, для меня. Но все-таки я была его дочерью, а не матерью, так что…
- Думаешь, я стану таким же отцом, как он? – обескуражено спросил Тхорн, и ему стало холодно. И, к сожалению, он не успел закрыться. Шеттая немного удивленно посмотрела на сына сверху, уловив негативную эмоцию. Ее брови поднялись, а в эмоциях мелькнула растерянность, после чего она мягко улыбнулась:
- Сыночек, но ведь твой дед не был плохим человеком. И он очень любил меня и моих братьев.
- Извини, мама, я ничего плохого не имел в виду, - пробормотал Тхорн, поспешно маскируя эмоции от матери – впервые за долгие годы. Он не мог их закрыть, это бы обидело ее, но благодаря огромной разнице в телепатическом уровне умел ретушировать негативный фон и без этого.
- Тебе не за что извиняться, - с теплотой сказала она. – Лучше спроси меня, если хочешь знать больше.
Тхорн выпрямился, принимая сидячее положение. Раскосые зеленые глаза встретились с лучистым взглядом фиолетовых глаз, мягко сканируя эмоции – не слишком глубоко, чтобы ни в коем случае не заметила. Но никакого подвоха он не уловил – его мать действительно выглядела готовой к откровенному разговору.
- Хорошо, - наконец изрек он. – Можешь рассказать, почему он всегда был так холоден с папой?
- Ах, вот ты о чем, - Шеттая немного грустно улыбнулась. – Здесь нет никакого секрета, я думала, ты понимаешь. Папа хотел, чтобы я вышла замуж за военного.
- Но у тебя нет крыльев, - вырвалось у Тхорна. Под новым удивленным взглядом матери он едва не покраснел до ушей: да что с ним такое? Он уже дважды произносил вещи, которые могли бы считаться оскорбительными, если бы Шеттая не прощала ему столь многое.
- Видишь ли, - медленно произнесла она, и в ее голосе он услышал легкую насмешку. – Не все мужчины полагают, что они обязательно должны быть у женщины.
- Да… прости меня, мам. Я, не подумав, сморозил…
- Это ничего. Я только не хотела бы, чтобы ты по такому принципу выбирал себе жену, сынок. Хотя нынешние программы отбора это и учитывают, но это все такая ерунда…
- Я знаю, мама. Поверь мне, я об этом даже не думаю.
- Все дело в твоем уровне, да? – тихо спросила она.
У Тхорна захватило дух. Раньше мама никогда не задавала столь откровенных вопросов. Но и он раньше не вел с ней подобных бесед.
- Наверное, да, - немного растерянно ответил он. – Это не помогает, во всяком случае. Я читаю их мысли, и они иногда такие глупые…
Тхорн посмотрел в глаза матери, которые она мгновенно опустила, думая, безусловно, о том же, о чем и он: ее мысли он тоже читал. Старался поменьше, но иногда ему просто не удавалось этого избежать.
- Я не должна была спрашивать. Извини меня, - тихо сказала она.
Тхорн хотел сказать, что это неважно, и что он вовсе на нее не в обиде, но Шеттая тут же переключилась и с улыбкой невозмутимо продолжила:
- Так вот, твой дед был очень возмущен, когда я приняла предложение о помолвке. Мне едва исполнилось шестнадцать, и он считал, что из-за юного возраста я не могу разобраться, какой мужчина мне нужен. Но я полюбила твоего отца с первого взгляда.
- И сколько… сколько длилась помолвка? – с любопытством спросил Тхорн, вдруг сообразив, что никогда не спрашивал об этом у родителей.
- Три недели, - слегка порозовев, ответила Шеттая, и глаза ее сына округлились. Вдохнув, он забыл сделать выдох и просто замер, изумленно переспросив:
- Сколько?
Он был уверен, что его родители – рассудительные, неимпульсивные люди. И всегда такими были.
- Три недели и два дня, если быть точным, - раздался голос отца, вдруг появившегося на пороге, и Тхорн, повернув голову, увидел его смеющиеся серые глаза:
- Иногда любовь приходит очень быстро, сын.
19160 просмотров | 25 комментариев
Категории: Любовная фантастика, Приключения, Роман, Серия, Космическая фантастика, Истории про невест, Космическая фантастика, Любовная космическая фантастика, Отношения при разнице в возрасте, Преподаватель и ученица, Люче Лина, Бестселлеры, Бестселлеры 2016
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 14 алк |
Эксклюзивные авторы (187)
- появились новые книги
Авторы (894)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
глуповатой или недовоспитанной (может из-за молодости).
28.05.2018, 19:04
11.12.2017, 09:12
Хорошо читается, очень интересно следить за развитием отношений между героями, с одной стороны предсказуемых, с другой - во многом неожиданных. И, конечно, мостик к истории про Сезара и его будущую невесту тоже прекрасен) Хотелось бы оказаться у иллюминатора на месте Ариадны, чтобы увидеть эту картину... впрочем, обойдемся без спойлеров
28.01.2017, 17:17
24.05.2016, 17:20
24.05.2016, 06:40
18.05.2016, 23:26
03.05.2016, 19:25
. Спасибо огромное за чудесные часы проведенные с Вашими героями!
13.03.2016, 19:50
06.03.2016, 18:43
05.03.2016, 16:48
05.03.2016, 13:33
04.03.2016, 08:52
С глубокой признательностью,
Лина.
19.02.2016, 16:19
Читательский отзыв на книгу
08.02.2016, 18:10
02.02.2016, 09:44
Читательский отзыв на книгу
01.02.2016, 05:06
Рада вам, приходите!
30.01.2016, 20:32
30.01.2016, 11:37
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Наследница #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
> ирина:
> Прочла.В целом все хорошо, ну вот Хели показалась мне немного
> глуповатой или недовоспитанной (может из-за молодости).