Шейша. Ольга Булгакова

Глава 1

— Нам не стоит этого делать, — прошептала я.

Он, кажется, не услышал. Прижал меня к себе крепче, горячая ладонь скользнула выше по ноге, задирая юбку еще сильней. Это прикосновение, настойчивое и постыдно нескромное, разбудило и желание, и страх. Если поддаться чувствам, пути назад не будет.

Он поцеловал впадинку между ключицами, и я непроизвольно подалась к нему. Как жаль, что у происходящего отравляющий привкус преступления. Все приходится делать тайком, обманом.

— Най'арт, не надо...

Моя попытка вывернуться осталась незамеченной. Он расстегнул последнюю пуговичку лифа — мужская, чуть шершавая ладонь обхватила мою правую грудь. Я замерла, прислушиваясь к незнакомым ощущениям. Пальцы гладили ласково, аккуратно сжали сосок. Я затаила дыхание, боясь открыть глаза и встретиться взглядом с ним.

— Ты прекрасна, — прошептал он и нежно потянул губами за серьгу.

— Най'арт, пожалуйста, не надо! — взмолилась, глядя на любимого.

Его смуглые щеки раскраснелись, в черных глазах появилось незнакомое прежде выражение. Взгляд стал требовательным, необычно жестким.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — возразил Най'арт и поцеловал меня.

Поцелуй сводил с ума не хуже гипноза. Настойчивая, напористая ласка, уверенные руки и касания. Его пальцы сильней стиснули сосок, вторая ладонь очутилась под кружевом белья. Я дернулась — он придавил меня к постели.

В этот миг стало по-настоящему страшно.

— Нет! Оставь меня! — жестко велела я.

По телу волной прошла чешуя, змеиная ипостась придала мне уверенности, и я оттолкнула Най'арта.

— Пусти!

Он отстранился, дал мне выскользнуть. Я села на край кровати, торопливо запахнулась и перевела дух. Я настояла на своем, но победившей себя не чувствовала. Сожаление, неловкость и жгучий стыд затмевали все.

— Что случилось, милая? — тихо, участливо спросил он, словно моя выходка его не обидела.

Най'арт поцеловал меня в плечо у края кружевного воротника. Цепочка дразнящих поцелуев привела любимого к моему уху, а меня к мысли, что я поступила глупо и струсила там, где ничего плохо произойти просто не могло.

— Мы ведь договорились. Ты обещала и хочешь меня не меньше, чем я тебя, — проворковал он.

— Хочу, не стану отрицать, — пальцы тряслись, но я упрямо пыталась застегнуть пуговицы. — Слишком рано, Най'арт! Слишком рано!

— Мы же любим друг друга, — резонно возразил он, касаясь губами нежной кожи у угла челюсти. — Как в таком случае может быть рано?

От наслаждения я едва не стонала, удивительно, что еще умудрялась думать.

— Родители не одобряют нашу связь... Если заикнусь о помолвке, нам запретят видеться, — откинувшись назад, я прильнула к обнаженной груди Най'арта, с удовольствием вдохнула аромат миндального масла.

Он обнял меня со спины, остановил дрожащие руки, прижав их своими. Он поцеловал меня в губы с такой страстностью, что сожаление стало горьким до слез. Хотелось повернуть время вспять, сделать вид, что я никогда и не пыталась высвободиться, что не струсила пару минут назад.

— Мы говорили об этом, — тихо согласился Най'арт. — Ты сама сказала, что они изменят мнение, осознав силу наших чувств. С политической точки зрения я для тебя не такая уж плохая партия. Пусть я не наследник рода, пусть я всего лишь третий сын в семье, пусть я из четвертого круга змей, но моя семья богата. Мы многое можем дать короне...

— Не нужно про политику! — взмолилась я.

— Нужно. Именно она определяет мнение короля. Из-за нее он считает, что я недостоин тебя, Шейша. Но ты ведь оттолкнула меня не поэтому? — с надеждой, но и с сомнением уточнил он.

— Ну как ты мог такое подумать? Нет, конечно, — заверила я.

— Ты принцесса, а я всего лишь змей четвертого круга, — он пожал плечами, в словах слышалась горечь.

— Най'арт, нет, дело вовсе не в этом! — возразила я, повернувшись так, чтобы смотреть своему нагу в лицо. — Все слишком быстро происходит...

— Мы близко знакомы уже полгода, — справедливо укорил он.

— Я просто испугалась...

— Если дело только в этом, то от страха у меня есть лекарство, — он лукаво улыбнулся и указал на стоящую у изголовья тумбочку.

Там в раскаленном песке грелась бутылка дорогого вина, ждали костяные бокалы, украшенные золотыми завитками. Най'арт потянулся, ловким движением вынул бутыль из чеканного ведерка, показал этикетку:

— Пятнадцать лет выдержки. Успокаивает, улучшает настроение, но не пьянит. Для этого мне довольно тебя.

Най'арт снова поцеловал меня и, выпустив из объятий, занялся залепленной сургучом пробкой. Без него стало холодно и неуютно, даже немного страшно. Почувствовала себя лишней и неуместной в этой большой и богато обставленной спальне. Я смотрела на полуобнаженного юношу, любовалась красивым телом, уверенными движениями, длинной черной косой, лежащей на спине, и удивлялась себе.

То, что еще полчаса назад казалось взрослым взвешенным решением, проявлением и венцом взаимной любви, сейчас поражало нелепостью. Собственный поступок казался мне безрассудным до крайности. Чем я думала, оставляя вместо себя иллюзию в библиотеке чужого дома? Как умудрилась забыть, что через какой-то час с охоты вернется старший брат, сопровождаемый родными Най'арта?

Глянула на массивные напольные часы, с досадой отметила, что они сильно опаздывают. Сорок минут трудно назвать незаметной погрешностью. Как странно, что слуги не поправили. Сердце забилось быстрей от волнения и нехорошего предчувствия.

— Не наливай мне, — твердо сказала я, справившись, наконец, со всеми пуговицами лифа.

— Шейша, но почему? — Най'арт выглядел очень расстроенным и потерянным, в черных глазах отразилось разочарование.

— То, что мы делаем, неправильно, — я покачала головой, встала, одернула платье.

— Да нет же! Это единственное, что может уберечь нас, нашу любовь! — с чувством возразил он. — Это единственное, что может убедить твоего отца, твою семью!

— Так нельзя. Если пойти против традиций, можно только беду на себя навлечь...

— Могла бы и сразу сказать, что просто играешь со мной! — оскорбился он. — «Традиции»! Подумать только! Замшелые законы, на которые всем плевать, вдруг стали тебе важней меня!

Он вскочил, зло ткнул бутылку обратно в ведерко.

— Просто признай, что не любишь! Нам обоим будет значительно проще! Тебе не придется притворяться, а я постараюсь залечить сердце и как-то жить дальше!

— Най'арт, не надо так, — взмолилась я, в отчаянии сцепив руки.

— Как так? Я думал, что значу для тебя больше! Ты пообещала мне, назвала срок. Я все устроил, — он широким жестом указал на комнату и примятую постель. — Я сделал все, чтобы ты была счастлива, чтобы ты была со мной. А слышу «традиции»!

Он обиделся и не зря, но его упреки ранили. Было совестно, ведь он старался для нас, а я подвела, отказалась в последний момент. В глазах собирались слезы, губы предательски дрожали. Первая ссора с Най'артом уничтожила всю радость в мире, совершенно выбила меня из равновесия. Краски потускнели, в сердце стало пусто. Наши отношения были замечательными и сказочными ровно до этого дня! Я все испортила...

— Иди сюда, — он подошел, привлек меня к себе, ласково погладил по спине.

Я обняла его, всхлипнула, не сдержав слезы.

— Не плачь, — тихо попросил Най'арт. — Прости, что разошелся. Я так ждал сегодняшнего дня...

— И ты прости, — прошептала я. — Я еще не могу.

— Я подожду, — пообещал он и с усмешкой добавил: — Но недолго. Долго я не выдержу.

Он отстранился, заглянул мне в глаза:

— Скоро вернутся наши охотники. Нужно успокоиться. Давай все же выпьем немного, это поможет от волнения.

Най'арт нежным движением заправил волосы мне за ухо, легко поцеловал в губы.

— Не обижайся на меня, — попросила я, наблюдая, как он наливает вино.

— Постараюсь, — улыбнулся он. — Я ведь люблю тебя.

Он протянул мне бокал и, встретившись взглядом, сказал:

— За нашу любовь.

— За нас, — ответила я и пригубила вино.

Горячие травяные и рисовые вина я не любила, хотя признавала ценность и лечебные свойства. Мне следовало разбираться в оттенках вкуса, но пересилить себя и научиться не получилось. Медовое на вид вино приятно пахло розами, но основательно горчило, оттого я не смогла заставить себя сделать больше одного глотка.

Най'арт, выпивший бокал до дна, посмотрел на меня с укором, вздохнул, осуждающе покачал головой. К счастью, ничего не сказал. Я ведь снова невольно дала повод усомниться в себе, в искренности чувств. Отставив бокал, неловко улыбнулась и простилась до обеда.

Осторожно и торопливо вернулась в библиотеку, проверила оставленную там иллюзию. Магический двойник все так же сидел на диванчике у окна и увлеченно читал роман. Заклинания наблюдения показали, что за полчаса моего отсутствия иллюзию не беспокоили, только телохранитель, которого я, как и служанку, отослала, следил за ней из сада.

На всякий случай спрятавшись за стеллажом, подозвала двойника и рассеяла его. Удивительно вовремя! В библиотеку как раз вошел отец Най'арта. Этого нага, вернувшегося значительно раньше, чем ожидалось, не обманула бы иллюзия. Как и моего старшего брата, шедшего следом.

— А, вот ты где, — увидев меня, улыбнулся Санаех. — Изучаешь коллекцию?

— Здесь множество интереснейших книг. Подобраны со вкусом и знанием дела, — похвалила я, но отец Най'арта даже не улыбнулся, кивком поблагодарив за комплимент.

Тэн Крайт, ровесник отца, такой же горбоносый, как и его сын, рассматривал меня пристально. Оттого благожелательность высказываний и почтительность жестов настораживали и беспокоили, а не радовали. Все не могла избавиться от мысли, что этот змей четвертого круга не просто так с охоты прямиком направился в библиотеку.

Наблюдать за общением отца и старших братьев Най'арта с Санаехом было особенно интересно, потому что я видела развитие отношений с самого начала. Меня радовало сближение и явная симпатия, с которой к этим нагам относился брат. Он, сам того не зная, укреплял мою надежду на скорую свадьбу с любимым. Мне казалось, Санаех, мыслящий шире отца, не возражал бы против союза принцессы и змея из последнего, четвертого круга. Такое решение вполне соответствовало бы политике, которую брат начал проводить.

Семья Най'арта была не единственной из нижних кругов, которую приблизил к себе Санаех, будущий правитель. Он считал, что древние аристократические рода засиделись на своих местах и обленились. Справедливое наблюдение — на пальцах одной руки можно было пересчитать тех нагов из высших кругов, которые хотели развивать торговлю или предлагали себя в качестве послов. Их вполне устраивали старые порядки, закрепленные за родами важные и доходные должности.

Санаех видел будущее королевства в тесных торговых связях с заморскими соседями. Наги третьего и четвертого кругов стремились к тому же и радовались поддержке наследника престола. Предприимчивые торговцы обогащали корону и страну, Санаех работал над тем, чтобы разница обусловленных происхождением статусов сглаживалась. По его мнению, древнее разделение на круги изжило себя, а змей, развивающих страну, стоило поощрять. Одной из наград и примером для старой аристократии вполне мог стать и мой брак с Най'артом.

Оказалось, охота отменилась, потому что собаки не брали след. Санаех не расстроился и с шутками отмахивался от извинений хозяев, а мне все больше становилось не по себе. Тревогу усиливало то, что я чувствовала себя разбитой, сонной и вялой. Приходилось бороться с неожиданной и быстро накатившей слабостью. Я улыбалась, участвовала в разговоре и огорченно думала, что Най'арту следовало выбрать другое вино. Он знал, что я не люблю горячие, а от этого и вовсе немели губы и противно покалывало язык.

Най'арт вошел в библиотеку вместе с матерью. Глядя на красивую кареглазую женщину, по-змеиному гибкую и стройную, никто не сказал бы, что она наг лишь наполовину. Но именно ее человеческая кровь, переданная и сыну, была причиной, по которой мои родители не одобряли моего общения с этой семьей и Най'артом в частности. Хорошо, что Санаех, взявший меня с собой сегодня, был выше этих предрассудков.

 С появлением второй женщины разговор окончательно ушел в сторону от политики. К счастью, потому что в ином случае Най'арт, как младший из сыновей, не имел права вмешиваться в беседу и высказывать свое мнение. Традиции лишали его даже голоса, не только возможности выбрать жену и род занятий по душе! Неудивительно, что он так оскорбился.

Думая, что мне, не прочувствовавшей и сотой доли ограничений на своей чешуе, следует быть более чуткой, я ловила взгляд Най'арта. Хотелось знать, что он не обижается и с пониманием отнесся к моим страхам.

Следя за ходом беседы, любовалась им, его типичной для нагов, но все же особенной красотой. Тонкие губы облюбовала вежливая полуулыбка, на смуглой коже щек мне по-прежнему виделся румянец, квадратная челюсть не казалась тяжеловесной. Выпирающие скулы придавали чертам жесткость, которую сглаживало спокойное, теплое выражение больших черных глаз. Светло-зеленая сорочка с растительным узором подчеркивала ширину плеч, расшитый золотом черный кушак привлекал внимание к тонкой талии.

Най'арт был с Санаехом одного роста и похожего сложения, но казался более неповоротливым, менее грациозным. Простонародное происхождение накладывало отпечаток на внешность, и в красоте он сильно проигрывал змеям первого и второго круга. Что уж говорить о Санаехе, сидящем рядом в кресле.

Мой брат, заслуженно считавшийся одним из красивейших мужчин современности, на фоне нагов четвертого круга казался драгоценным камнем в изысканной оправе. Его отличали такая же, как у меня, светлая кожа, крупные миндалевидные глаза, более мягкие, аристократические черты лица. Даже длинные черные волосы выглядели здоровей и богаче, а витой серебряный венец наследника был последним штрихом, делающим образ совершенным.

Очевидные различия бросались в глаза, подчеркивали недостатки внешности Най'арта. Но то, что другие назвали бы изъянами, я считала украшением. Оставалось лишь убедить родителей в правильности моего выбора.

Беседа в библиотеке плавно превратилась в прощальный обед, Санаех распорядился готовить карету. Я наслаждалась последними минутами в обществе моего Най'арта и меньше всего на свете хотела расставаться. На прощание он поцеловал тыльную сторону моей ладони, поклонился. Эта продиктованная этикетом вежливость, как и обращение «Ваше Высочество», казалась мне кощунственной и неуместной. Но пока я ничего не могла изменить.

В карете было прохладно — возница на моих глазах подпитал защищающее от летней жары заклинание. Пели птицы, по дорожке, ведущей от подъездной площадки в сад, шел павлин. Хозяйка подманила его, и тот раскинул яркий хвост, будто прощаясь с гостями.

Карета тронулась, я смотрела на Най'арта, но в присутствии брата не осмелилась помахать ему рукой.

— Книга, которую ты читала, была скучной? — спросил Санаех, когда поместье пропало из виду.

— Нет, — я покачал головой. — Почему ты так решил?

— Ты была странно сонной поначалу, — чуть нахмурился брат. — В библиотеке не было душно или жарко. Ты, может, пила или ела что-нибудь, непроверенное охраной?

— Я только пригубила вино.

— И когда успела? Охранник, которого ты отослала, хотя я просил этого не делать, утверждает, что ты не сходила с места, — Санаех, ставший в этот момент очень похожим на нашего отца, глядел исподлобья настороженно и требовательно.

— Обещай, что не будешь кричать и не расскажешь родителям, — попросила я, чувствуя себя малолетней дурехой, попавшей в очень серьезные неприятности.

— Не могу обещать ничего. Все зависит от того, какую именно глупость ты сделала, — жестко отрезал он.

— Ничего непоправимого, Санаех, — заглядывая брату в лицо, заверила я. — Мы только целовались, больше ничего не было! Он хотел, и я хотела, но ничего не было! Клянусь!

— Где это происходило?

— У него в спальне, — чувствуя, как краска стыда жжет уши и щеки, призналась я.

— Иллюзию вместо себя оставила, значит, — брат сложил руки на груди, смотрел на меня с осуждением.

— Как будто ты так не делал! — с вызовом возразила я. — Между прочим, я тебя ни разу не выдала отцу!

Санаех хмыкнул.

— Узнав о моих похождениях, он бы только порадовался. Ты девушка. Для тебя правила другие. Ты должна быть целомудренной и не имеешь права порочить имя королевского дома.

— Ничего не случилось. Никто даже не узнал!

Я пересела к нему, взяла за руку и, с мольбой заглядывая в глаза, попросила:

— Санаех, пожалуйста, не говори родителям!

— Тебе лучше самой им все рассказать и начать, наконец, думать головой, — хмуро ответил он. — Эта история с сорвавшейся охотой изначально выглядела насквозь лживой. Только я до сих пор не понимал ее смысла. Тэн Крайт знал, что тебя не будет в библиотеке. Разоблачив иллюзию, тебя начали бы искать. После вина его сына ты была сонной. Выпила бы больше — заснула бы у него в спальне. Тебя чудом сегодня не застали обнаженной в его постели. Ты это понимаешь?

— Най'арт любит меня! Он не поступил бы так со мной!

Не знаю, что ранило больше. Само ужасное предположение или же полная скепсиса усмешка брата.

— В который раз убеждаюсь в том, что женщины не созданы для политики, — вздохнул он. — Наверное, ты к нему что-то испытываешь...

— Я люблю его!

— Вот эту глупость я сейчас не слышал, — Санаех разочарованно покачал головой и строго добавил: — Постарайся ее не повторять.

Я совсем сникла. Как можно было хоть на минуту подумать, что он поймет меня? Ни он, ни другие братья своих жен и наложниц не любили и даже гордились своей холодностью. Выбирая, они руководствовались политическими выгодами.

— Итак, ты, очевидно, к нему что-то испытываешь, поэтому не можешь судить трезво, — хмурился брат. — Твою связь с ним, твое бесчестие обязательно придется скрыть браком. Ни тебе, ни короне это невыгодно. Ты получишь мужа сомнительной порядочности и с недостойной принцессы родословной, пару топазов или рубинов в качестве свадебного дара родителям, не уберегшим честь дочери и не заслужившим алмазов.

Я вздрогнула, сжалась, обхватила себя руками.

— Но на этом выгоды короны и твои закончатся, — припечатал Санаех. — А вот для господина Най'арта брак с тобой — шанс для всей семьи. Деньги, власть, выгодные места... Они поднимутся сразу в первый круг, которого не заслуживают!

Он по-своему был прав, хоть я не хотела верить и слову. Перед внутренним взором появились различные по цвету бокалы, непохожие настолько, что перепутать их было нельзя. Вспомнился пристальный, изучающий взгляд отца Най'арта. Он будто пытался определить, кто перед ним: исключительно качественная иллюзия или же настоящая девушка.

Было горько и больно до слез, которые не удалось сдержать. Санаех вздохнул, крепко меня обнял.

— Я хочу, чтобы ты ошибался, — всхлипнула я.

— Женщины... — он покачал головой: — Шейша, ты ведь знаешь, что я прав.

— Пока это только обвинения, — просипела я. — Ничто не доказано! Он меня любит!

— Милостивые боги, даруйте ей просветление! — брат прижал меня к себе сильней, поцеловал в макушку. — Это пройдет, Шейша. Пройдет.

Глава 2

Его предсказание не сбылось ни через три дня, ни через неделю. От «глупейшей приязни к низшему», как мои чувства назвал отец, я излечиться не могла и надеялась на новую встречу с Най'артом. Он присылал мне письма, которые даже настороженная и всерьез обеспокоенная мама, читающая теперь мою почту, считала нежными. Она не разделяла моей восторженности и не понимала надежд, но хоть не пыталась отравить каждую написанную Най'артом фразу. Жены братьев, знавшие о появлении «недостойного» поклонника, будто соревновались в ядовитости, состязались в едкости высказываний, а после обижались, что я не хочу проводить с ними время, как раньше. Возможно, очерняя Най'арта, они пытались помочь мне увидеть его с другой стороны и, как говорил Санаех, «прозреть».

Я с замиранием сердца ждала ежегодного бала в честь летнего солнцестояния. На него приглашали всех без исключения нагов четырех кругов, и это была первая возможность встретиться с Най'артом. Пусть под наблюдением мамы, пусть под настороженными взглядами братьев и отца, но все же увидеться с ним. Мне казалось, стоит лишь посмотреть ему в глаза, и я пойму, сколько правды в словах близких.

До бала оставался всего лишь день. Последний десятый до долгожданной встречи. Из-за предвкушения все казалось прекрасней и ярче. Я волновалась, но необходимый разговор с Най'артом не страшил меня. Вера в его любовь была сильней злых языков принцесс и неприязненных предположений братьев, желавших видеть лишь политические выгоды нага четвертого круга. Мне даже порой казалось, они хотели наказать его за их собственную неспособность любить, за то, что всегда заменяли чувства расчетом выгод.

Я только отпустила портних и устроилась у окна с книгой, когда ко мне зашла мама. Ее лицо было белей мела, глаза чуть припухли, будто она недавно плакала. В украшенных перстнями пальцах трясся кружевной платок.

— Завтрашний бал отменяется, Шейша, — ее осипший голос прозвучал поразительно твердо. — В королевской семье траур.

Я ошеломленно смотрела на дурного вестника. Осознать смысл сказанного не получалось. Пришла в себя только, когда из ослабевших рук на пол упала книга.

— Кто?

— Натерик, — прошептала мама.

— Как? Ему всего четыре! — собственный возглас показался нестерпимо громким.

— После полуденного сна он просто не проснулся, — по ее щекам покатились слезы.

Я сорвалась с места, обняла маму, внезапно потерявшую старшего внука. Она разрыдалась, я же пока не могла поверить в случившееся. Мои глаза были сухи, сердце онемело, в собственных обрывочных мыслях я путалась.

Новости не укладывались в голове!

Санаех, хоронивший первенца, на себя не походил нисколько. Осунувшийся, мрачный, необычно молчаливый брат ни на шаг не отпускал от себя жену, выдержавшую похороны только благодаря успокаивающим микстурам. От нее сильно пахло лекарствами, взгляд был одурманенный, и я могла поклясться, что слов утешения она не слышала. Он обращался с ней бережно и ласково, с неожиданной нежностью.

Санаех посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

— Кажется, теперь я начинаю тебя понимать.

Милостивые боги, если путь родных к осознанию любви такой, то пусть я навеки останусь непонятой!

Два дня прошли в тумане слез и принятия безвозвратной утраты. О том, что смерть Натерика была следствием заговора, и речь не шла. Над детьми моих братьев тряслись не только их матери и няньки. Их оберегали лучшие и действительно преданные воины! Они не пропустили бы попытку навредить королевскому дому.

Утром третьего дня после похорон меня разбудил усиленный магией женский плач. В нем было столько горя и боли, что я, не раздумывая и мгновения, побежала в соседнее крыло, где жил с женой младший брат Лаофис. Следом, позвякивая мечом, бросился стоящий у моих дверей воин.

С Лаофисом я столкнулась в коридоре, там, где соединялись лучи похожего на огромную звезду дворца.

— Побудь с ней! — бросил брат. — Я сейчас вернусь!

Ошеломленно кивнув, заметила на его руках кровь. Объяснять Лаофис ничего не собирался и побежал в сторону покоев старших братьев.

Нэй'ирта лежала на постели в луже крови и рыдала в голос, прижимая к груди подушку.  Тугие черные косы змеями вились у нее за спиной по белому шелку простыней. Спрашивать что-то у нее было бесполезно. Я подошла к жене брата, села рядом на кровать и обняла. Нэй'ирта ухватилась за мою руку, обвила ее своей и уткнула лицо в подушку.

Рыдания стали глуше, и теперь я слышала за одной из дверей голос лекаря. Он нарек  кого-то Лаоиртом и тут же вплел имя в заклинание.

Только тогда я осознала, что произошло... У Нэй'ирты случились преждевременные роды! Она не доносила два месяца. Королевский лекарь, конечно, исключительно хорош, но спасти ребенка вряд ли сможет.

От ужаса и безысходности защемило сердце, я расплакалась, крепче обняла Нэй'ирту.

Вернулся Лаофис с большой бутылкой из темного стекла. От души плеснув микстуру в стакан, встал на колени рядом с женой. Утешая, ласково поглаживая по голове и по плечам, уговорил посмотреть на него, выпить лекарство. Оно подействовало быстро. Уже через пять минут Нэй'ирта перестала всхлипывать, а вскоре и вовсе уснула, сжимая руку мужа.

Дверь распахнулась, в комнату торопливо вошел отец. Я склонила голову в знак приветствия, брат поспешил встать и поклониться, все еще не выпуская руку жены.

— Какие новости? — Его Величество Най'яш, мрачный и собранный, казалось, не питал особых надежд. Он тоже знал, что настолько недоношенных детей почти никогда не удается спасти.

— Лекарь еще занят. Нарек ребенка Лаоиртом, — тихо сказала я.

— Использовал имена обоих родителей, — нахмурился отец. — Он еще верит в успех.

Брат шмыгнул носом, отвернулся, скрывая слезы от отца. Тот не терпел, когда сыновья показывали слабость, но в этот раз промолчал. Отошел к стоящему в углу креслу, тяжело сел и положил подбородок на переплетенные пальцы. Я встала, высвободившись из сонной хватки Нэй'ирты.

— Пойду к лекарю. Ему не помешает сила, — не глядя ни на кого, сказала я и подошла к двери в ванную.

— Спасибо, — прошептал Лаофис и, опустившись на колени рядом с женой, прижался лбом к ее руке.

Дверь отворилась с тихим щелчком, я проскользнула в большую ванную комнату. На полу валялись испачканные полотенца, пахло кровью и лавандой. От смеси запахов немного мутило, но мне некогда было обращать на это внимание. Лекарь в трансе склонился над чем-то завернутым в светлое полотенце. Его помощница, уже отдавшая волшебство до капли, без сознания лежала у ног пожилого нага.

Я подошла к нему, положила ладонь на плечо и тут же почувствовала, как его заклинания потянули из меня силу. Закружилась голова, я схватилась свободной рукой за ближайший шкаф. Лекарь нуждался в подпитке, брал столько, сколько требовалось, не считаясь ни с чем.

Пусть берет! Лишь бы помогло!

Я сосредоточенно рассматривала орнамент на дверцах шкафа, думала об особенностях женской и мужской змеиной магии. Мужчины, значительно более сильные волшебники, были вообще не способны делиться магией, а женщины, несмотря на слабость даров, многократно лучше владели гипнозом. Я повторяла имя родившегося сегодня племянника, мысленно возвращалась к его скорбящим родителям, прислушивалась к едва слышному разговору Санаеха с отцом. Я даже время от времени сильно щипала себя, лишь бы оставаться в сознании и дальше отдавать магию лекарю.

От слабости не удержалась на ногах, когда он отпустил меня, и больно ударилась коленями о мраморный пол.

— О, Ваше Высочество, простите, — просипел лекарь. — Не знал, что вы здесь. Сейчас попрошу кого-нибудь помочь вам.

Я кивнула и из последних сил вцепилась в шкаф, наблюдая за тем, как покачивающийся от слабости наг подползает к двери.

— Надежда есть, — вместо приветствия сказал он. — Небольшая, но все же есть.

— Хвала богам! — выдохнул Лаофис.

— Ее Высочеству нужна помощь, — шире открыв дверь в ванную комнату, прошелестел лекарь. — А я должен осмотреть принцессу Нэй'ирту.

— Да, конечно, — хмуро ответил король, и собравшиеся в спальне пришли в движение.

Санаех, как и отец, не терявший времени на переодевания и примчавшийся в ночной одежде, подошел ко мне, поблагодарил за помощь лекарю и, осторожно обняв, поставил на ноги. Бережно подхватил на руки и вынес через спальню в кабинет. Я прижималась к брату и старалась даже не смотреть в сторону опутанного многослойным волшебством племянника. Навязчивая мысль о том, что ребенок вопреки всем стараниям не выживет, не давала мне покоя.

Мальчика взял Натрикс, но и он старался не смотреть на племянника. На лице среднего брата без труда читалось, что он боится разделить судьбу с Лаофисом. Жена Натрикса тоже была тяжела, но еще на небольшом сроке, а первая беременность закончилась выкидышем.

Оставив ребенка с родителями и лекарем, Натрикс вышел в кабинет с пушистым шерстяным одеялом. Не говоря ни слова, подошел ко мне, укутал. Я, заиндевевшая от потери магии и того, что долго стояла босиком на мраморном полу, тихо поблагодарила брата за заботу. Погруженный в свои мысли Натрикс не ответил.

— Это третий мальчик за год, — мрачный отец нарушил долгую тишину.

— И все первенцы, — чуть слышно дополнил Санаех.

— Жена, узнав о случившемся, сказала, что это какое-то проклятие, — извиняющимся тоном произнес Натрикс, искоса поглядывая на короля.

— Ваша мать сказала то же самое сегодня, — отец задумчиво погладил пальцами подбородок. На его руке древним золотом и силой сияло кольцо основателя рода.

— Может, стоит посоветоваться с госпожой Найигой? — предложил Санаех.

Я живо представила совершенно седую, очень старую женщину, иссохшую настолько, что она больше всего напоминала сброшенную кожу. Вспомнились пронизывающий взгляд исключительно необычных для нагов синих глаз и поразительно сильный, полнокровный голос. Даже от мыслей об этой женщине у меня мороз прошел по коже, а в ее присутствии я чувствовала себя беспомощной, зависимой, жалкой и... ничтожной.

— Пожалуй, и в самом деле стоит, — вздохнул отец, — хотя я и не люблю эту змею.

Глава 3

Лаоирта, сына младшего брата и безутешной Нэй'ирты, похоронили через два дня. Вечером после похорон во дворце появилась особая гостья, госпожа Найига. Она бесшумно двигалась по коридорам и замирала рядом с дверями в покои членов королевской семьи. Казалось, она прислушивается даже не к разговорам, а к мыслям. От этого предположения по спине пробегал холодок, но оно, учитывая особенные способности госпожи Найиги, вполне могло быть верным.

Она сказала, что ей нужно пообщаться с королевской четой, детьми и их женами, что всех нужно собрать утром на следующий день. При этом на поминальный ужин, где были все интересующие ее наги, она идти отказалась. Особенного уважения к отцу провидица не выказывала и, как и прежде, обращалась к нему на ты и по имени. Его Величество Най'яш терпел, явно считал это частью платы за ответ на тревожащий вопрос и совет.

После поминального ужина ушли змеи первого круга — родители и другие родственники жен моих братьев не жили во дворце. В устланной коврами и заставленной низкими уютными диванчиками комнате остался только королевский клубок. И мы действительно им стали. Так или иначе один касался другого, передавая и замыкая в общем круге энергию одной на всех скорби, одного на всех утешения.

Уже утром, сидя в той же комнате, по-прежнему в кругу семьи, но теперь и под пытливым взглядом необычайно синих глаз, я жалела, что госпожа Найига не видела наш клубок вчера. Теперь каждый держался обособленно и играл свою роль.

Глядя на серьезное, лишенное эмоций, будто высеченное из мрамора лицо короля Най'яша, владыки Йилана, я и представить не могла, что к нему можно обратиться «отец». Слишком далеким был этот красивый наг, сидящий рядом с королевой Анилией, величественной и прекрасной в черном шелковом платье, струящемся и блестящем, как чешуя.

Братья, принцы богатого и древнего королевства, тоже не походили на себя вчерашних. Ни один из них не проявил недостойной сына древнего рода слабости и не утешил жену словом или прикосновением. Хладнокровие, трезвость ума, свободного от чувств, всегда были их сущностью, и даже недавние потери ничего не изменили. Все трое были величаво спокойны, скупость слов и мимики лишь подчеркивала семейное сходство и аристократическую красоту потомков Его Величества.

Черные волосы истинных дочерей первого круга змей прямыми прядями ниспадали на траурные одежды, сливаясь с ними цветом и блеском. Женщины, которых я знала не один год, в то утро казались чужими и лишенными жизни воплощениями священных кобр. Ни одна из принцесс не позволила себе проявить чувства, ни одна не положила руку на запястье супруга. Даже Нэй'ирта, еще вчера с трудом сидевшая из-за болей, сейчас была горделиво пряма.

Госпожа Найига медленно ходила по кругу, заглядывала в глаза и молчала. Мне, возможно от нарастающего волнения, мнилось, что провидица с каждой долгой минутой становилась все мрачней. Оттого пропитанный запахом сандала воздух казался удушающим, стены просторной комнаты будто сдвинулись и давили со всех сторон. Было тесно, как в скорлупе, нестерпимо хотелось выбраться или хотя бы разбить убивающую надежду тишину!

Госпожа Найига подошла ко мне, заглянула в глаза, и я впервые почувствовала, какова истинная сила гипноза змей. Все мои переживания открылись ей, все сомнения и страхи, все мечты и надежды... Она видела все, читала меня, будто книгу! Если она так же заглядывала в душу и разум другим, неудивительно, что Нэй'ирта беззвучно плакала, а Санаеху изменила выдержка. Старший брат склонил голову и казался убитым горем.

Провидица отпустила меня, гипнотический взгляд сменился обычным. Глядя в невыносимо синие глаза, я поняла, что старая змея улыбается. Наверное, улыбалась она нечасто, оттого получилось настолько жутко, что сердце леденело.

— Мне нужно провести ритуал в более узком кругу, — в глубоком и насыщенном голосе госпожи Найиги, как и всегда, явственно слышались особые интонации, делавшие отказ ей невозможным. Даже мысль о подобном повороте была нелепой.

— С кем вы хотите провести ритуал? — уточнил Его Величество.

— С тобой, Най'яш, и с твоими кровными потомками, — она, как кобра перед броском, хищно повела головой из стороны в сторону и снова жутковато улыбнулась.

Я с трудом подавила недостойную принцессы дрожь.

— Санаех, Натрикс, Лаофис и Шейша должны участвовать. Больше никто, — подчеркнула провидица.

Ее Величество Анилия сильней сжала подлокотники кресла. Она рассчитывала участвовать, хотела узнать все из первых уст, от самой провидицы. Мама говорила об этом вчера, но, встретившись взглядом с госпожой Найигой, просить ни о чем не стала.

— Когда? — голос короля прозвучал жестко. Откладывать столь важное дело ему не хотелось.

— Сейчас. Здесь, — бесстрастно ответила провидица и, выйдя из круга диванов и кресел, прикрыла глаза, замерла у стены изваянием.

Она давала королеве и женам братьев время уйти и попрощаться со своими мужьями. Мне прощаться было не с кем, а тот, которого мечтала видеть супругом, даже не знал, как тяжело мне приходится теперь. Со своего места я наблюдала за расстающимися парами и в каждой видела одну и ту же привычную с детства особенность.

Мужчины моего рода обходились с женами бережно и почтительно, окружали вниманием и заботой, потому что только так ведут себя достойные сыны древнейшего рода. Так они благодарили супруг за верность, за здоровых потомков, за любовь, которую принимали, но не дарили в ответ.

А женщины и в самом деле любили. Это чувствовалось в движениях, в словах, в поцелуях, как ощущалось и то, что каждая из них знала, что нелюбима. Каждая из них знала, что супруг играет роль добродетельного мужа и в какой-то степени привязался к жене, которую выбрал, руководствуясь политическими соображениями, но на больше рассчитывать не приходится. Они знали, что были драгоценными вещами, которым, если возникнет нужда, найдут замену.

Лаофис, помогший Нэй'ирте дойти до дверей, передал ее одному из стоящих в коридоре стражей и приказал отнести в спальню. Снова закрыв тяжелые створки, младший брат вернулся на свое место.

— Задерните шторы. Сядьте на пол в незамкнутый круг, — велела госпожа Найига. — Оставьте для меня место. По мою левую руку должен сидеть Най'яш. Дальше в порядке старшинства.

Ее распоряжение выполнили без пререканий. Даже отец покорно сел на толстый ковер. Комната погрузилась в приятный полумрак, и Натрикс, занявшийся занавесями, сел по правую руку от меня, после Санаеха. Он, как и Лаофис, сидящий слева от меня, мимолетным ободряющим жестом погладил меня по спине. Братья привыкли к тому, что меня, единственную девочку, рожденную в королевской семье за три сотни лет, нужно поддерживать и оберегать. Эта забота была сродни отношению к женам, но, пожалуй, чуть более нежная. Братья знали, что жен можно и поменять, а сестра одна и родней им по крови.

Некстати вспомнился рассказ мамы. Она говорила, отцу понадобилась неделя, чтобы привыкнуть к тому, что третий его ребенок не сын. Благо, хоть супружеская верность матери никогда не ставилась под сомнение.

Задумавшись, пропустила момент, когда госпожа Найига начала ритуала. Просто пение птиц за окном, чуть слышный шорох тревожимых ветром занавесей стали громче. В них мне чудились характерный звук трения чешуи о камни, треск погремков гадюк и тихое шипение. Успокаивающий аромат сандала стал ярче, смешался с медовым запахом нагретых солнцем луговых трав. Я чувствовала себя разнеженной и млеющей под теплыми лучами, но еще осознавала, что все это морок. Не сдержалась, взяла сидящих рядом братьев за руки и жалела о том, что до Санаеха не дотянуться.

Шальную мысль о возможности превратиться в змею стерли чьи-то уверенные руки, коснувшиеся моей головы. Меня погладили по волосам, незнакомые пальцы скользнули к самой коже, чтобы насладиться всей длиной прядей. От корней до кончиков. Я живо представила, как длинные черные волосы струятся по ладоням, и вздрогнула, услышав щелчок ножниц. Меня тут же окутало успокаивающим шипением, и я вновь подчинилась воле ритуала.

Снова открыв глаза, увидела госпожу Найигу, теперь сидящую в одном круге с моей семьей. Дымок курильниц, послушный ее воле, оплетал всех шестерых участников ритуала мягкими кольцами. В руках провидица держала пять одинаково длинных прядей и, нашептывая что-то неразборчивое, покачивалась взад-вперед. Под ее чарами у каждой черной пряди появлялся свой отлив, и косичка-колос, выходящая из-под чутких пальцев старой змеи, выглядела красиво и изысканно.

И это богатство она почти небрежно бросила в стоящую в центре круга бронзовую мисочку! А потом велела всем нам протянуть раскрытые левые ладони. В следующее мгновение в руках провидицы появился нож, и она одним длинным легким движением порезала всех, прочертив на ладонях дугу.

В трансе я не чувствовала боли, а собственный испуг казался ненастоящим. Будто я знала, что нужно бы бояться, но на самом деле не видела ничего необычного в действиях госпожи Найиги. Хладнокровно и бесстрастно я наблюдала за тем, как из неглубоких порезов сочится кровь и медлительными густыми каплями стекает в мисочку.

Косичка вспыхнула, багровые языки пламени в считанные мгновения обратили ее в пепел, в центре круга появилось дымное облачко. В нем проступали лица незнакомых мне женщин, и лишь по украшениям становилось ясно, что они были призраками прошедших эпох.

— Проклятие на вашем роду есть, — уверенный и мелодичный голос провидицы гармонично вплелся в вязь ритуала. — Его наложили непреднамеренно, но от того оно не менее опасно. Оно может привести к полному исчезновению рода.

— Кто его наложил и почему? — между словами отца были такие длинные паузы, будто каждый звук давался ему с трудом.

— Женщины, бывшие женами и любовницами мужей твоего рода. Они хотели быть любимыми, а не просто осознавать свою ценность. Они ждали любви, а не только доброго и бережного к себе отношения. Или ты станешь отрицать, что гордишься отсутствием чувств, способных повлиять на трезвость твоего ума?

В последних словах провидицы слышалась издевка, а совершенно змеиная улыбка это лишь подчеркивала.

— Твой род слишком долго придавал значение лишь выгодам, изживал способность любить, считая ее чем-то недостойным. Не ты ли втолковывал сыновьям, что во всем нужно руководствоваться политическим интересом?

В дымном облаке появился образ отца, объясняющего эту прописную для нашего рода истину Санаеху, Натриксу, Лаофису.

— Страдая в родах, а порой и умирая в них, те женщины с особенной силой молили богов научить мужчин твоего рода любить. Милостивые боги всегда по-своему толкуют просьбы, — провидица усмехнулась. — На сей раз они избрали такой путь. Наука через боль утрат.

— Как это остановить? — пять голосов сплелись воедино, как до того черные пряди.

— Даже если все мужчины твоей семьи вмиг переменятся, проклятие даст им больше времени, но чуда не произойдет, — госпожа Найига обратила свой взор на меня. Ее синие глаза сияли, будто сапфиры на солнце. — Но череду смертей остановит твой ребенок, зачатый в любви. Одинаково сильно любить должны оба. И ты, и твой муж.

Я просияла, не сдержала улыбку, и стала еще счастливее, когда в дымном облаке появился образ Най'арта, к которому тянулась всей душой.

— Нет. Это не он, — жестко отрезала старая змея.

Меня окатило холодом, от боли сжалось, защемило сердце. Но силы спорить нашлись!

— Он любит меня. Это чувство взаимно! Он будет моим мужем!

На лице синеглазой провидицы, тянувшей ко мне тонкую шею, не хватало только чешуи. В голосе послышался присвист, будто ее язык уже раздвоился:

— Нет. Не любит. Ты обманута.

Она медленным кивком указала на дымное облако, в котором появились новые фигуры. Най'арта и его мать я узнала сразу, со стыдом поняла, что они были в его спальне. Най'арт, одетый так же, как в день нашей последней встречи, переводил отстававшие на сорок минут часы. Его мать сидела в кресле, опустив украшенные браслетами руки на подлокотники, положив друг на друга тонкие ноги, красиво очерченные шелком платья.

— Что пошло не так? — в голосе женщины мне слышалось разочарованное шипение. — Твои ласки были недостаточно хороши? Ты забыл воспользоваться дурманными духами, которые я дала?

— Не забыл, — хмуро бросил Най'арт. — Она устояла.

— И ты не смог удержать неопытную девочку в постели на каких-то четверть часа дольше? Быть ласковым настолько, чтобы она позабыла о времени? — она раздраженно махнула на сияющие золотом стрелки часов. — Почему не напоил тогда?

— Я собирался! — зло ответил он. — Я предупреждал, что она не любит травяные вина!

— В виноградных она прекрасно разбирается. Она бы сразу почувствовала запах зелья! — возразила его мать, резко вскочив.

— Но в результате она не стала пить! — рявкнул Най'арт. — Не силой же мне было ее поить!

— Смотрю, ты раздумал становиться королем, — процедила женщина. — Думал, все будет чистенько и просто?

Он не ответил.

— Скоро бал. Делай, что хочешь и как хочешь, но она должна в ту ночь лечь с тобой. О том, чтобы вовремя появились свидетели, мы с отцом позаботимся.

Видение померкло, рассеялось в дымных клубах.

Мне в сердце будто всадили нож. Холодный, жестокий, отнимающий всю жизненную силу и магию. По щекам побежали слезы, но стирать их я была не в состоянии. Вцепившись в руки братьев, больше всего в ту минуту хотела дотянуться до Санаеха. Он всегда понимал меня лучше других. Дышать было нечем, ком слез в горле, казалось, вот-вот убьет меня. Стало легче, когда почувствовала на плече ладонь старшего брата, а на другом — руку отца.

Сморгнув слезы, встретилась взглядом с госпожой Найигой. Белая змея с сапфирными глазами медленно и тягуче склоняла голову то к левому, то к правому плечу, не спуская с меня пронизывающего взгляда.

— Вы почувствовали ее боль? — шелестом сухих трав прозвучал вопрос. — Такая же накопилась за столетия и теперь стала проклятием.

Провидица подалась вперед, ласковым движением, касаясь скулы одним лишь пальцем, заправила мне распущенные волосы за ухо. В этот же миг боль притупилась, хоть и не ушла.

— Все вернется, когда ритуал закончится, — пообещала госпожа Найига. — Но сейчас ты должна мыслить ясно. Я покажу тебе будущего мужа. За него ты должна как можно скорей выйти замуж. Такова воля богов.

Я бы хотела отказаться, прикрикнуть на провидицу, безразличную к моей скорби и судьбе! Вырваться из ритуала, лишающего воли, разрушившего сказку, в которой я жила последние месяцы! Но дымные плети держали столь же крепко, как привязывал меня взгляд госпожи Найиги.

В клубящемся облаке появился новый образ, и злость на провидицу сменилась удивлением, даже оторопью.

Выбранный ею мужчина не был нагом! Короткие светлые волосы, худощавое лицо, такое же сложение, серьезные голубые глаза, высокий лоб, ровный нос без горбинки, слишком полные для нага губы...

— Он человек! — слова отца прозвучали обвинением.

— И что с того? — в голосе провидицы слышалась усмешка. Даже подумалось, она получает от происходящего удовольствие.

— Он человек и, судя по одежде, чужестранец! — выпалил отец.

— Все так. Имя у него тоже иноземное, — на губы госпожи Найиги скользнула та же жуткая улыбка. — Сесиль Ротье. Подданный Его Величества Бертрана Третьего.

— Это Скендер, — нахмурился Санаех.

— Верно. На королевне он не женится. Ни по доброй воле, ни по приказу. О настоящем происхождении жены лорд Ротье до поры ничего не должен знать, — подчеркнула провидица.

— Хоть лорд, — зло бросил отец.

— Да, — в ухмылке белой змеи мне виделась издевка. — В этом вам повезло. Как повезло и в том, что вы достаточно рано меня позвали.

Синеокая обратилась ко мне, и слова ее звучали приговором:

— Шейша, с сегодняшнего дня у тебя есть шесть месяцев. Не успеешь за это время зачать от мужа ребенка в любви — останешься через два года последней королевской змеей. Проклятие тебя не тронет, ведь ты женщина.

Я кивнула, не сводя с нее глаз. От ужасного предсказания меня сковало льдом, приморозило к месту. Я даже не поняла, что связывающая сила ритуала пропала.

— А другого мужа, более достойного и подходящего по происхождению, ты для моей дочери выбрать не могла? — процедил король, едва сдерживая злость.

— Я показала тебе волю богов и твой единственный шанс. Можешь выбрать ей другого мужа. Выгодного, — теперь издевка в голосе старой змеи точно была. Да столько, что яд впору собирать. — Только заранее начинай примерять саркофаг. И сыновьям закажи. Их ты в могилу сведешь прежде себя.

Отец отпрянул, братья сильней сжали мои руки, но молчали.

— Благодари богов за то, что даровали тебе дочь, способную любить и разбудить любовь. Дочь, не отравленную хваленой королевской трезвостью ума! — выпалила провидица. — Иначе у вас не было бы и надежды!

Повисла звенящая тишина.

— Госпожа Найига, прости, — тихо выдохнул отец. — Не на такие ответы мы надеялись, когда звали тебя.

— Знаю, — холодно отрезала она.

Отец снова попросил прощения за резкий тон, обещал вознаграждение. Санаех, первый наследник, тоже вступил в разговор и рассыпался в благодарностях. Госпожа Найига, особая гостья с чрезвычайно редким даром, постепенно оттаивала, ее тон стал спокойней, в движениях убавилось хищности.

В беседу я не вслушивалась — волной накатило осознание предательства, рассчитанного до мелочей обмана Най'арта, но эту боль затмевал страх ответственности за жизни родных. Я безмолвно смотрела на белую змею и едва дышала от ужаса. Синеглазая наклонилась ко мне:

— Ты достаточно умна. Сама понимаешь, что ни гипнозом, ни приворотом, ни чудесными духами пользоваться нельзя. Любовь должна быть настоящей.

Я кивнула. Мир пошатнулся, в глазах потемнело. Я первый раз в жизни потеряла сознание.

Глава 4

Два дня и две ночи я плакала, спрашивая богов, за что они наказывали меня так жестоко. Боги молчали. Вряд ли можно считать ответом сны, где чужой по крови и традициям Сесиль Ротье раз за разом выгонял меня из своего дома. В кошмарах порой мелькал и Най'арт, в полной мере раскрывший свою ядовитую сущность.

Мама пыталась меня утешить, словно это вообще было возможно. Она садилась рядом, обнимала меня, расчесывала и заплетала мои волосы. По ее словам, госпожа Найига отказалась объяснить, почему мудрым змеиным богам был угоден этот странный брак с чужаком, но подчеркнула, что замуж меня нужно выдать поскорей.

Братья собирали сведения о моем будущем муже и стране, в которой мне придется жить. На счастье, со Скендером мы недавно начали торговать, и отношения пока складывались весьма неплохо. Много о лорде Ротье за столь короткий срок разузнать не удалось, лишь общие сведения. Аристократ, глава одного из старинных родов, богатый и еще не старый вдовец часто бывал при дворе и казался вовсе не такой плохой парой для принцессы, как отец боялся вначале.

При других обстоятельствах мои родители пригласили бы его в гости, хотя, скорей, отправили бы Санаеха с дарами, чтобы брат познакомился с лордом в его стране. Но все приходилось решать иначе. Со сватовством и свадьбой тянуть было нельзя. А ведь мой будущий муж еще и не знал, что горит желанием жениться на мне!