Подписка! Эфемерия. Алеся Троицкая

Глава 1. 

Все началось с него. С брошенного под дверь письма.

«Владею информацией о вашей сестре. Клуб «Инфинити», 3:00.

P.S.: В нашем заведении действует дресс-код, оденьтесь подобающе».

Здравый смысл и голос разума в лице Демьяна говорили о том, что с этим разберётся полиция. Но меня они не убедили, и, долго не раздумывая, я сбежала в ночь. В назначенное время я стояла и тряслась от пронизывающего ветра возле указанного ночного клуба. Пальцы ощупывали в кармане плотную бумагу конверта, снова и снова убеждая меня в том, что письмо реально существует. А в голове крутился один и тот же вопрос: неужели человек, приславший мне пару строк на дорогой бумаге, что-то прояснит или поможет в поисках? Надежда настолько затмила разум, что меня не смущало ни время встречи, ни место, где она должна была состояться.

 Дабы не выделяться, я натянула на себя самое откровенное платье, какое только нашлось в гардеробе, и туфли, оставшиеся с выпускного. Но, как оказалось, мои нормы морали были далеки от норм клуба «Инфинити»: на фоне нарядов других посетителей мое синее обтягивающее платье на бретелях выглядело монашеским одеянием. Плевать. Пусть только попробуют не впустить.

Всячески себя подбадривая, я еще несколько минут потопталась в тени, а потом нерешительно направилась к входу. Меня тут же заметил охранник. Его цепкий, сканирующий взгляд смущал, и я, втянув голову в плечи, позволила своим распущенным волосам упасть на лицо. Хоть иллюзорная, но защита.

– Приглашение! – прогремел над головой равнодушный бас. Я растерянно отступила, увидев совсем рядом мутно-серые, близко посаженные глаза и оскал, как у Цербера.

– Что?

– Приглашение! – повторил амбал, всем своим видом выказывая нетерпение.

– Но у меня нет… – Мысли хаотично забегали. Я пыталась придумать вразумительное оправдание, но его не потребовалось. Громко хлопнула входная дверь, и за спиной амбала появился бледный, худощавый парень со слащавой улыбочкой. Такой тошнотворно-приторной, что я непроизвольно поморщилась.

– Игорек, – слащавый похлопал амбала по плечу и укоризненно поцокал языком, – невежливо требовать приглашение от почетной гостьи. – Он склонил голову в знак приветствия и галантно подал мне руку. Этот жест был таким естественным, что я непроизвольно приняла его помощь и с признательностью кивнула. Правда, до конца не понимая, что происходит.

– Михаил, – представился слащавый, пропуская меня вперед. – Арт-директор этого храма наслаждений.

– В-варвара, – заикаясь, произнесла я и настороженно присмотрелась к новому знакомому. Лощенный, в дорогом костюме, с зализанной причёской, он казался каким-то искусственным, восковым, ненастоящим.

– Сюда. – Парень потянул меня за собой, придерживая тяжелые портьеры. Неоновые прожекторы ослепляли фиолетовыми и пурпурными цветами, алая дымовая завеса отравляла разум. Музыка в стиле транс подчиняла волю. Я словно окунулась в другой мир, мир похоти и разврата, где танцы полуобнаженных тел вводили в искушение и грех.

– Нравится? – спросил он, явно наслаждаясь моей растерянностью.

Я что-то проблеяла в ответ, стыдливо опустив глаза… и обнаружив на полу очень любопытную мозаику из цветного стекла. В других обстоятельствах я бы даже не заметила витиеватого узора изломанной спирали, но мне было настолько неуютно в душном помещении с беснующейся и невесть что вытворяющей толпой, что не я смела оторвать взгляд от пола. И зачем я сюда пришла? Часто моргая, я попыталась прогнать пляшущие перед глазами образы голых девиц. Получалось плохо.

– О, вижу, тебя заинтересовал дизайн нашего пола, – продолжал насмехаться Михаил, заметив мой ступор. По моей внутренней шкале он уже перешел из разряда «слащавых типов» в разряд «мерзких упырей».

– Зачем вы меня пригласили? Чтобы поиздеваться? – спросила я с раздражением, поджимая нижнюю губу. – Думаете, мне интересны ваши колкости в четвертом часу ночи? Если у вас есть информация о моей сестре, тогда скажите, если нет, тогда я ухожу.

С силой сжав письмо в кулаке, я резко развернулась, ища выход. Но упырь молниеносно схватил меня за предплечье и привлек к себе.

Я негодующе глянула на тонкие пальцы, болезненно сжимавшие мою руку, перевела взгляд на слащавого, и он нехотя отстранился. Выпрямился, подобрался и с невозмутимым видом попросил проследовать за ним. Конечно, не забыв извиниться, но так, будто сделал мне огромное одолжение.

Я не стала спорить и проследовала из зала в зал за упырем, готовая в любую минуту нажать кнопку SOS на часах c GPS-трекером. Конечно, это крайняя мера, которую не хотелось использовать, но если понадобится… Я тряхнула головой, отгоняя плохие мысли и тревожное предчувствие. Надеюсь, мне удастся вернуться домой целой и невредимой до того, как Демьян обнаружит мое исчезновение.

Я достала из клатча телефон, проверила входящие. Пусто. Значит, Демьян спит. Убирая телефон обратно, я не заметила, что упырь остановился, и наступила ему на пятки. Извинившись сквозь стиснутые зубы, я увидела впереди тяжелые портьеры, обшитые черной бахромой, и замерла. Как я поняла, это было последнее препятствие на пути к заветной цели.

– Дальше, Варвара, – на лицо Михаила вновь вернулась мерзкая улыбочка, превратившая его губы в кривые растянутые нити, – дорогу ты найдешь сама.

И слащавый скрылся, противно ухмыляясь, будто знал обо мне какую-то мерзкую тайну. А я отодвинула портьеру и осталась стоять с раскрытым от удивления ртом, вперившись взглядом в широкую деревянную лестницу, спиралью уходящую наверх.

Нет, конечно, лестница была самой обычной, несмотря на покрывавшую ее блестящую глазурь, а вот обвивающие ее живые цветы были необычны для подобного заведения, да и вообще для любого заведения, если это не дендрарий.

Медленно поднимаясь по ступеням, я ощущала тепло лакированного дерева и силу сочных зеленых стеблей, мощными канатами обвивающих перила. Уловила тонкий и терпкий аромат фиолетовых бутонов. Услышала тишину. Как бы старательно я ни прислушивалась, звуки из зала сюда не доносились. И если бы не мои каблучки, можно было подумать, что я в вакууме. Необычно и так волнующе.

Пока я старательно переставляла ноги, забыв, зачем я здесь, на верхней ступеньке появился молодой мужчина – в светлых штанах, чудной обуви и длинном цветастом халате поверх обнаженного торса он напоминал государя восточной страны. Не только одежда придавала определенный флер, но и особая стать, осанка, слегка надменное и ленивое выражение лица. Мужчина, словно сытый зверь, присматривался ко мне.

 – Невежливо заставлять хозяина дома ждать. Вы опоздали, Варвара.

– Мы знакомы?

– Сейчас десять минут четвёртого, а в письме было указано ровно три. – Зеленые глаза, подведенные черным, блеснули. То ли негодующе, то ли в предвкушении – я не разобрала. Все сглаживало безразличие, с которым мужчина говорил. Так же, как и Михаил, он манерно подал мне руку:

– Непозволительная расточительность. Но не переживайте, сочтемся.

Его мимика ожила, и он по-мальчишески подмигнул, провожая меня в небольшой кабинет, напоминающий оранжерею. Не среднестатистический офис, а самые настоящие сады Семирамиды! Может, мысли о восточном царе не лишены основания?

То тут, то там в огромных горшках росли виданные и невиданные цветы, изогнутые деревья с тонкими стволами и густой кроной. С потолка ниспадали водопады из папоротников. Да не абы каких, а цветущих! Я не поверила своим глазам и не удержалась от того, чтобы к ним прикоснуться. Может, искусственные? Но нет, растения были живые и настоящие. И пахли невероятно. От нахлынувших чувств я застыла на месте, перепрыгивая взглядом с цветка на цветок. Желтые, синие, красные... Но преимущественно фиолетовые.

– Восхитительно!

Мужчина улыбнулся, польщенный моим восторгом, крутанулся на месте и ловко упал в объятия кожаного кресла. При этом полы его халата взметнулись вверх, еще больше оголяя торс с тугими мышцами, которые конкурировали с цветами за мое внимание. Избегая открытого и насмешливого взгляда, в котором плясали зеленые бесенята, я опустилась на уютный диванчик, окруженный манящими розовыми плодами.

– Угощайтесь! – произнес мужчина, убирая с лица темно-пшеничную прядь за ухо.

– Нет, спасибо, – спрятав смущение за кашлем, я все же подобралась, выпрямила спину и придала себе максимально уверенный вид. – Я хотела бы…

– Знаю, чего бы вам хотелось, Варвара, – с ленцой в голосе произнес мужчина, продолжая оценивающе блуждать взглядом по моему наряду и вновь вгоняя меня в смущение. – Но, к сожалению, это не в моих силах. Я не могу вернуть вам вашу сестру, но могу подсказать, где ее искать. Уверен, вы не разочаруетесь.

– Так это вы прислали письмо?

Мужчина развел руками:

– Я думал, это очевидно.

– Но я не понимаю…

– Это тоже излишне. Понимай не понимай, сути происходящего это не изменит.

 Мужчина достал из ящика стола кусок плотной бумаги и разгладил края.

 – Прежде чем я поделюсь информацией, мне хотелось бы заключить небольшую сделку, дабы себя обезопасить.

Изящным, даже, возможно, вычурным движением он взял длинное черное перо и начал неспешно выводить на листе непонятные символы. Закончив, он небрежно откинулся на спинку кресла, оставляя на черном полированном дереве красные кляксы, и повелительным жестом указал на листок:

– Возьмите.

Любопытство пересилило гордость. Под пристальным взглядом незнакомца я осторожно взяла бумагу, но прочесть что-либо не смогла, так как не понимала смысла подсыхающих алых знаков.

– Что это за язык?

– Очень древний.

– Латынь? – Я напрягла память, пытаясь вспомнить хоть один символ. Но мои познания латыни заканчивались на словах «альфа» и «омега». Или это не латынь?

– Не суть, Варвара. Это обещание… ваше обещание держать язык за зубами и молчать о том, что информацию вы получили от меня. Ни при каких обстоятельствах вы не имеете права раскрыть эту тайну.

«Что за бред?»

Я скептически оглядела владельца ночного клуба, отмечая очередную странность. Надеюсь, он не попросит меня расписаться кровью? Я на секунду прикинула, может ли этот мужчина быть дьяволом. Прищурилась. А что, внешность вполне соответствует. Вот такие и вводят в грех невинных дурочек!

– А второе?

Я заметила удивление на его лице, а после – снисходительную ухмылку.

– А второе – это услуга.

– Услуга?

– Да, вы подарите мне услугу. Все просто: одна маленькая услуга за информацию о вашей сестре. Не думайте, не в моих правилах обманывать.

 Я скептически поджала губы:

– За дуру меня держите? Этой услугой может быть все, что угодно! Вплоть до убийства! – Я негодующе потрясла листком, намереваясь его разорвать.

– Вы кажетесь мне очень разумным существом, и я всецело полагаюсь на ваше благоразумие, Варвара, – словно змей-искуситель, проговорил мужчина, подходя ближе. Мне стало жутко некомфортно. Я хотела было отступить, но не пошевелилась, посчитав шаг назад слабостью.

– Эта услуга не будет стоить вам ни гроша. Ни ваша честь, ни ваша душа не будут затронуты. А возможно, я и вовсе ничего не потребую. – Он медленно обошел меня, заполняя собой все пространство. – Разве это не заманчивое предложение, в большей степени выгодное вам? Представьте: возможно, завтра вы уже сможете обнять свою маленькую, глупую сестренку и избавитесь от страха, терзающего ваше сердце. Разве вы не мечтаете вновь обрести счастье? Ваше маленькое семейное счастье, которое больше никто не посмеет разрушить?

Я посмотрела на мужские ладони, сжавшие мои холодные пальцы. Сквозь разнообразие цветочных ароматов я уловила тонкий мужской парфюм, непроизвольно втянула воздух и прикрыла глаза. Находиться в обществе полуобнаженного мужчины становилось крайне сложно. Все мои запреты и моральные принципы начали поскрипывать. Даже образ Демьяна померк на фоне искушающего зеленоглазого демона.

– Мне ведь важно что? – медовым голосом прошептал мужчина, легко касаясь моих обнажённых плеч.

– Что? – протянула я, ощущая трепет и острую потребность в этом мужчине, наслаждаясь его легкими, ненавязчивыми прикосновениями.

– Чтобы семья воссоединилась, – ответил он. – Ведь мне, как никому другому, понятны ваши чувства. Обида, слабость, беспомощность... Когда вы здесь, а она – в неизвестности.

 Мужчина приподнял мое лицо за подбородок, заставляя меня заглянуть в яркие глаза цвета молодого папоротника. А в следующую секунду крепко прижал меня к себе, давая почувствовать возбуждение, которое овладело и мной. Стирая все страхи, нерешительность и здравый смысл…

 – Только от вас зависит судьба малышки! Только от вашей воли!

Его палец мазнул по моей нижней губе, заставляя рот приоткрыться. Предвкушая поцелуй, я подалась вперед, замерев в сантиметре от таких желанных и притягательных губ, пытаясь уловить смысл слетающих с них слов.

– Всего один ваш вдох скрепит наш договор.

Он выхватил бумагу из моих ослабевших пальцев и поднес ее к лицу:

– Скажите, что вы согласны, и просто выдохните.

 Я прикрыла отяжелевшие веки, практически повиснув на зеленоглазом дьяволе. Сделать несчастный выдох оказалось титанически сложно, словно он не желал скреплять дурацкий договор. Но острое желание угодить мужчине и получить желанное поощрение пересилили все доводы здравомыслия. Я дунула на алые завитки и с невероятным усилием прошептала:

– Согласна!

В тот же миг я упала к ногам в чудной обуви без чувств, переполненная счастьем и умиротворением.

Глава 2.

Я очнулась уже на рассвете и обнаружила себя сидящей на лавочке в сквере. Почему-то в тот момент меня мало волновало, как я там оказалась и куда делись последние три часа моей жизни, так как меня затопила обида. Обида на саму себя, на свою глупую доверчивость.

Кое-как собравшись и ощущая невиданную усталость и ломоту во всем теле, я полезла в сумочку. На телефоне было около десяти пропущенных звонков и не меньше сообщений. Дабы успокоить Демьяна, я быстро набрала смс: мол, со мной все в порядке и я скоро буду, после чего отключила мобильный. Не хотелось в данный момент выслушивать обвинения и упреки. Я нашла зеркальце, показавшее мне очень усталое и измученное лицо, расческу, и наскоро собрала волосы в хвост.

Рука потянулась к фотографии Полины, которую я всегда носила с собой, но взгляд притянула визитка. Усиленно вспоминая, откуда она взялась, я достала прямоугольник белой бумаги, на котором были выведены два слова: «Тайны и желания».

Меня словно пронзило шокером. Пришло четкое осознание, что в этом заведении накануне и видели мою сестру и что там я обязательно я найду все ответы!

Не знаю, как у него это получилось, но зеленоглазый не обманул. Чуть не плача от облегчения и радости, я перекинула клатч через плечо и осмотрелась. Ведь не просто так меня занесло в этот сквер. Да, нехорошо выкидывать девушку посреди ночи неизвестно куда, но сейчас думать об этом не хотелось.

Не пройдя и пары метров по вымощенной белыми камнями дорожке, я заметила красиво оформленную вывеску: кафе «Тайны и желания». Мне стоило огромного труда не пуститься бегом и не сломать злосчастные каблуки, неприспособленные для ходьбы по округлым булыжникам. Но нетерпение подстегивало, и я довольно быстро добралась до миленького фасада, украшенного тем же белым камнем, что и ведущая сюда дорога.

Над головой звякнул колокольчик. Я вздрогнула и нерешительно переступила порог кофейни.

На первый взгляд, очень уютное место: светло-бежевые и сливочные тона, мягкие кресла, круглые аккуратные столики вдоль панорамных окон, кремовые занавески, дрогнувшие от легкого сквозняка. Но обольщаться не стоило. Поборов неуверенность, я поглубже вдохнула аромат шоколада, дразнящий нос, и направилась к барной стойке. На ходу одернула узкое платье, стремящееся собраться на талии.

Колокольчик звякнул повторно, испугав меня. Вместо барной стойки, где мне уже приветливо улыбалась блондинка, я кинулась вглубь помещения, села за сверкающий белизной столик и спряталась за массивным меню.

Вошедший следом за мной оказался карликом в старомодном жёлтом камзоле с рядом золотых начищенных до блеска пуговиц. Из кармана свисали часы на золотой цепочке. На голове – цилиндр того же оттенка. Удивительный человек. Может, актер?

Карлик чинно прошествовал к барной стойке, до которой доставал лишь его крючковатый и, по ощущениям, неоднократно сломанный нос, и попросил у официанта чашечку горького шоколада со щепоткой ясности. Официантка вежливо кивнула и поспешила выполнить заказ. А необычный посетитель, пыхтя и недовольно кривясь, взобрался на высокий стул, манерно положил свою шляпу рядом и, не мигая, замер. Возможно, он и моргал, но мне его профиль показался восковой маской, следившей за настенными часами, на которых замерли все стрелки, кроме секундной. Да и та не стремилась по кругу – просто подрагивала в такт сердечного ритма.

Что-то завораживающее и жуткое было в этих часах, незримое и притягательное. По крайней мере, мне так показалось. Я поймала себя на том, что непроизвольно считаю каждый удар секундной стрелки.

Наваждение спало, как только звякнула чашка с приготовленным напитком.

Я отругала себя за рассеянность, но собраться с мыслями не успела, так как возле меня нарисовалась та самая официантка с белой, слегка растрепанной косой, больше похожая на лесную нимфу с ярко-синими глазами. Она приветливо мне улыбнулась, раскрыла блокнотик в виде сердечка и приготовила карандаш.

– Что будете заказывать? – вежливо поинтересовалась нимфа.

Вцепившись в меню еще сильнее, я постаралась не выдать накатившее волнение и попросила чашечку кофе. Официантка нахмурила светлые брови и, все так же мило улыбаясь, выдала:

– Мы не подаем экзотические напитки. Только классический горячий шоколад с наполнителями на выбор.

«С каких это пор кофе стал экзотикой?»

– Белый, темный, черный шоколад?

– Темный, – быстро выпалила я.

– Наполнитель?

– На ваш выбор.

Девушка будто меня не услышала и принялась перечислять:

– Веселье, предвкушение, удача, мудрость, терпение, влюбленность... – Она бросила на меня оценивающий взгляд. – Вы выглядите усталой. Возможно, щепотку бодрости?

– Да, бодрость мне бы не помешала, но вряд ли кружка шоколадного напитка ее вернет.

Видимо, мои резкие слова задели нимфу, и она высокопарно заявила:

– У нас самый лучший шоколад!

Я мысленно закатила глаза, прося у высших сил побольше терпения, но спорить не стала и показала ей фотографию:

– Вы видели эту девочку?

– Ваш шоколад будет готов через пару минут, – словно не услышав меня, проговорила блондинка.

– Подождите…

Но девушка, точно солдат, зашагала в центр зала, туда, где обосновалась моложавая старушка, с ног до головы увешанная блестящими побрякушками.

Скрипнув от досады зубами, я осторожно, с любовью разгладила фото, с которого мне улыбалась симпатичная девочка лет десяти. Обрисовала кончиком пальца тоненькую фигурку, милое личико в обрамлении темных кудрей, и спросила у безмолвного снимка в тысячный раз: «Куда же ты подевалась, моя Малинка?»

Чувствуя, как подступают слезы, а во рту образовывается горечь, я больно ущипнула себя. Но примириться с совестью не удавалось: постоянно грызущая вина угрожала лишить и рассудка и последних сил. Если зеленоглазый не солгал, здесь и сейчас я должна узнать, кто и зачем похитил мою сестренку.

Отложив фотографию, я стала наблюдать за старушкой, неспешно и томно потягивающей густой шоколад. Ее мизинчик с увесистым перстнем был чинно оттопырен, а рассеянный взгляд блуждал по стенам. Если бы мне пришлось ее с кем-то сравнить, то, безусловно, это была бы пожилая сорока, решившая на старости лет обвеситься всем добром сразу. На пожилой даме не было свободного места от цветных камней, жемчугов, янтаря и еще чего-то, напоминающего кораллы, воткнутые в отвислые мочки.

Почувствовав мой взгляд, старушка обернулась и отсалютовала мне маленькой чашечкой. Я тут же смутилась и отвернулась. Чудаками большой город не удивишь, но маленькую кофейню в шесть утра − возможно. Ожидание стало нестерпимым, и я уже намеривалась подойти к бару, но взгляд зацепился за самый дальний угол кофейни, где легкая полупрозрачная занавесь скрывала VIP-кабинку, а вернее, мужчину, вальяжно разлегшегося на мягком диване. Руки раскинуты в стороны, голова откинута назад, вниз от ушей тянутся два белых провода.

Непрошенно кольнула зависть. Конечно, что может быть лучше, чем с утра неспешно потягивать ароматный напиток и подчиняться ритму любимой музыки, ни о чем не думая и не тревожась. Разглядывая смутный силуэт незнакомца, я дала волю воображению, представляя, какая музыка может его вдохновлять, какие звуки – вводить в транс… и тут же об этом пожалела. Словно раскаты грома, в голове раздались удары диких, далеких и необузданных тамтамов.

Мощный гул, ускоряющийся ритм, водоворот непрошеных чувств – все это пришло так неожиданно, что я испуганно подскочила, уронив стул.

– Какое удивительное утро, вы не находите? – встрепенулась старушка, не поворачивая головы.

Нет, я точно схожу с ума! Еще немного – и Варвару Воронину, еще вчера вполне здраво мыслившую студентку пединститута, можно будет смело отправлять в психушку!

Глянув на свое левое запястье, которое обхватывал голубой ремешок детских часов, я осознала, что подозрения насчет психушки не беспочвенны. С момента моего появления здесь прошёл час. Целый час! Но этого не могло быть. По ощущениям – минут пять, не больше. Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение, потерла уставшие глаза. Пора все это прекращать.

Злясь на свою трусость и беспомощность, я подошла к барной стойке, сторонясь жёлтого камзола, и в отражении зеркального стеллажа увидела, как мощная фигура в черном спешно покинула VIP-комнату и умчалась в неизвестность на агрессивно ревущем байке.

– Вы что-то еще хотели?

– А? Да. – Мое внимание вернулось к официантке, и я вновь положила перед ней слегка потрепанную фотографию. – Прошу, вы должны мне помочь, – с мольбой протянула я. – Мне дали ваш адрес, вот… – Я показала визитку. – В вашем кафе видели девочку. Ей десять лет, зовут Полина. Она пропала неделю назад.

Добавлять, что в тот день она гуляла со мной, я не стала.

– Любая информация будет полезной, – с надрывом добавила я, чуть ли не переваливаясь через столешницу. – С кем она была, как выглядела, куда потом направилась…

– Не переживайте, ваш глоток бодрости уже готов! – Официантка, словно кукла, натянуто улыбнулась и поставила передо мной чашку с дымящимся шоколадом. Прямо на снимок!

– Попробуйте, вам сразу станет лучше, – заверила девушка и принялась с усердием натирать столешницу.

Слева оживился карлик, тронув мое запястье:

– Какое замечательное время!

Я небрежно оттолкнула его холодные пальцы и вновь обратилась к официантке:

– Вы издеваетесь?!

Но девушка не успела ответить. «Желтый камзол» вновь потянулся ко мне:

– Сколько вы попросите за чужое время?

Уже не пытаясь быть вежливой, я зло прошипела:

 – Оно не продается!

И как можно осторожнее отставила напиток в сторону, проверяя, не испорчен ли снимок случайными каплями. Любовно погладила девочку на фотографии. Но настырный коротышка снова схватил меня за запястье, противно вереща:

– Отдай ее время! Отдай ее время!

Коротенькие ножки засучили в воздухе, когда недомерок повис на мне. Его пальцы царапали мою кожу, пытаясь стянуть Полинины часы – единственную вещь, оставшуюся после ее исчезновения.

– Мое время! Мое время! МОЕ время!!!

Взвыв от боли и страха, я ударила карлика по лицу, но он ответил лишь злобной гримасой и еще более яростными попытками оторвать мне руку вместе с часами. Возможно, ему бы это и удалось, но внезапно кто-то отбросил его в сторону.

Не понимая, что произошло, я испуганно прижала к груди саднящее запястье. Посмотрела на спасителя… и слова благодарности застряли где-то внутри, так как этот незнакомец с антрацитовыми омутами глаз был крайне недоволен. И, кажется, его недовольство вызвал не сумасшедший недомерок.

Сквозь злобное верещание «жёлтого камзола» раздался спокойный и властный голос:

 – Мистер Гломс, вы больше не желанный гость в моем заведении. Прошу, покиньте его!

Карлик крепко выругался и потянулся за своей шляпой. Но темноволосый мужчина в элегантном сером костюме оказался стремительнее и выхватил канареечный цилиндр у него из-под кровоточащего носа:

– Не беспокойтесь, он покроет причинённый вами ущерб.

– Но… но … – Недомерок попытался вернуть шляпу, забавно подпрыгивая, словно тявкающая шавка. – Вы не имеете права! Он мой, мой, мой!

– До свидания, мистер Гломс. Приятного дня.

Мужчина придержал дверь, и неведомая сила вышвырнула карлика прочь на мостовую, лицом в грязь, да так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Наверное, я приложилась головой сильнее, чем думала.

Между тем мужчина отшвырнул цилиндр в сторону и почтительно склонил голову, приветствуя пожилую даму, которая замерла, словно мушка в янтаре, не беспокоясь ни о дикой выходке карлика, ни о том, каким способом его выпроводили.

– Какое благословенное утро, мистер Локхарт! – Она величественно направилась к выходу, путаясь в длинных юбках.

– Не могу с вами согласиться, миссис Олви! – Мужчина галантно придержал дверь, выпроваживая старушенцию.

Раздражающая манерность! Они оба напоминали мне надутых индюков из графства Честолюбия и Высокомерия.

На миг дама задержалась и схватила мужчину узловатыми пальцами за рукав:

– Прошу вас, не теряйте благоразумия, мистер Локхарт!

Мужчина сверкнул белоснежными зубами, оскалившись, точно акула:

 – Не извольте беспокоиться!

Колокольчик жалобно звякнул, и кафе погрузилось в тишину. Я бы даже добавила, в зловещую, в которой было слышно только мое тревожное дыхание и подергивание стрелки часов над барной стойкой. Мужчина медленно повернул табличку «открыто» противоположной стороной, и мне стало совсем неуютно.

– Северия… – Он кивнул блондинке, и та мгновенно скрылась в подсобном помещении. Я же осталась стоять возле барной стойки с перекрученным на талии платьем, растрепанной косой и расцарапанным в кровь запястьем.

Холодный взор мужчины равнодушно скользнул по учинённому нами безобразию: перевернутый стул, разбитые чашки, черные кофейные пятна на светлом кафеле. Бардак, одним словом, в котором, возможно, обвинят меня. Жаль, что я не ношу цилиндры, могла бы легко отделаться.

Когда его взгляд зацепился за мою бежевую туфлю, а после – за выглядывающую резинку чулка, я смутилась и потянула платье вниз. Бровь незнакомца приподнялась, а жёсткое лицо, словно очерченное острым пером, выказало скуку.

– С вашей стороны это весьма опрометчиво.

– Простите. – Я вышла из ступора и стала торопливо приводить себя в порядок. Но спрятать неловкость за поспешностью не удалось: я оступилась на каблуках, подвернула ногу и едва не оказалась на полу. Боль прострелила лодыжку, из глаз брызнули слезы.

– Вы в порядке? – скучающе поинтересовался владелец кафе.

– Нет! – выплюнула я, давясь обидой. Ведь господин Безупречность не сдвинулся с места ни на сантиметр, чтобы помочь мне. Замер, словно истукан с острова Пасхи.

– Прошу, держите себя в руках. Истерики здесь неуместны, мисс…

Я зло прошипела:

– Варвара Воронина!

– Итак, мисс Воронина, не хотите ли поведать, что, а вернее, кто привел вас в мое уютное заведение?

Я фыркнула, выражая этим звуком все, что думала о нем и его вопросах. А потом, вздернув подбородок, направилась к выходу. Но выйти не сумела, так как дверь не поддалась.

– Вы ее заперли? – Я не могла в это поверить. – Откройте немедленно, я хочу уйти!

– Не усложняйте себе жизнь, мисс Воронина. Один вопрос – и вы свободны. – В голосе мужчины послышалась сталь. – Кто вас сюда сопроводил?

Я резко обернулась, уперев руки в бока:

– Что за ерунда?! Ваше заведение находится не на краю света, чтобы в него было сложно попасть! Да и таблички при входе «Только для элиты» там тоже нет!

Моя отповедь мужчину не впечатлила.

– Ваше заблуждение или глупость… хотя, одно неотделимо от другого… так милы. Будет очень жаль, если они принесут вам беду. – Под дорогущими ботинками хрустнули осколки. Мужчина неспешно поднял фотографию, утонувшую в шоколадной луже, стряхнул липкие капли и после долгого созерцания поинтересовался:

– Ваша дочь?

Я усмехнулась и тут же стушевалась под его оценивающим взглядом. Интересно, не порвалось ли мое платье в неприличных местах? Но опустить взгляд и проверить не посмела.

– Вам не стоило сюда приходить, – словно констатируя факт, произнес мужчина, более не выказывая ко мне интереса и, тем самым, нагоняя больше ужаса. Безразличие страшнее любого гнева. Именно с таким маниакальным взглядом расчленяют жертву.

– Вы мне угрожаете? – Я попятилась, взглядом ища хоть какой-нибудь выход. Но единственное место, которое оставалось доступным, это служебное помещение, где скрылась Северия. Там должен быть черный ход.

– Не поймите меня превратно, мисс Воронина, но, переступив порог моего заведения, вы негласно нарушили одно из главных его правил. Не важна причина, по которой вы это сделали: содеянное остаётся содеянным. И вы должны за это ответить. – Под ногами мужчины вновь скрипнуло стекло – он стал медленно приближаться, небрежным жестом откинув в сторону пиджак. – Единственное, что мне любопытно, это то, кто вас сюда послал. Да и то не настолько, чтобы оставить вас в живых.

В этот момент в моей голове отчаянно взорвалось: пора! И я, скидывая на ходу туфли, побежала по острым керамическим осколкам. Забежала за барную стойку, резко открыла дверь и… в считанные секунды скатилась по крутым ступеням вниз, больно ударившись копчиком. Мне уже было наплевать и на платье, трещавшее по швам, и на раненые ступни. Я искала дверь, сулившую выход. Да, в тот момент я не сообразила, что дверь на выход не должна находиться в подземелье, но отравленный страхом разум искажал действительность, ища любой выход из кафе. Будь он неладен, этот зеленоглазый со своими наводками! Пусть с ним разбирается полиция!

– Я полагал, что у вас больше благоразумия, мисс Воронина.

– Идите к черту, мистер псих!

Стоя на четвереньках, я ощупала голову: цела. А после подняла взгляд наверх, где невозмутимый хозяин кафе обжигал меня ледяной яростью. Мне даже на миг почудилось, что его стальные радужки покрылись инеем.

– Вы, люди, такие жалкие! – с презрением бросил он, неспешно спускаясь.

Вот теперь мне стало действительно страшно. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. В голове образовался вязкий туман с одной пульсирующей мыслью: бежать!

 Я вжалась в трухлявую дверь. Трясущейся рукой нащупала стальное кольцо. Но заржавевший механизм поддавался с трудом.

Поняв, чем я занята, мужчина угрожающе зарычал:

– Не смейте… это… делать!

Я на миг замерла. В интонации хозяина кафе что-то изменилось. Его тело напряглось, а челюсти сжались, будто намереваясь раздробить зубы.

– Я дам вам возможность вернуться домой. Прошу простить мое упрямство, иногда оно переходит во вседозволенность. – Мужчина отступил в сторону и извлек из кармана ключ: – Немедленно уходите.

Я едко улыбнулась:

– За дурочку меня держите?

И резко повернула кольцо.

Миг – и мое тело затянул мощный поток воздуха. А дверь громко захлопнулась, заглушая полный ярости крик...

Глава 3.

Мой нос ощутил затхлый и гнилостный запашок, щека – мелкие камушки. Когда между ними что-то закопошилось, меня передернуло от отвращения и я подскочила, отряхивая лицо и волосы от мерзких слизняков.

Ненавижу, ненавижу все мелкое и живое!

Еще целую минуту я дико тряслась, с гадливостью выбирая склизких существ из запутанных прядей. Потом обернулась – и не поверила своим глазам! Там, где секунду назад был проход, из которого я вылетела, словно безумная банши, находилась стена – старая, из осыпающегося белого кирпича.

Подойдя к ней вплотную, я хаотично зашарила ладонями по шершавой поверхности в надежде обнаружить скрытый механизм, но лишь расцарапала ладони и сломала ноготь. Меня уже не страшил Мистер Псих, я мгновенно позабыла то, как несколько минут назад в панике убегала от него. Почему-то осознание, что он меня настигнет, пугало меньше, чем древний кирпичный монолит с секретом.

– Aiiluminai Shinta!

Из грубо вырубленного окна на втором этаже показалось изуродованное женское лицо со впалыми щеками и вмятиной вместо носа. Жуткое зрелище, от которого меня непроизвольно передернуло.

– Shaa! Shaa! – недовольно прогнусавила местная Баба-Яга, выплескивая из ржавого ведра грязную воду.

Я лишь чудом успела увернуться.

– Вы что, ненормальная?!!

Я выдала тираду ругательств, но женщина окинула меня презрительным взглядом и скрылась в доме, задернув замызганную штору.

– Мрак! Что за люди?!

Хорошо, что полоумная не выплеснула ночной горшок мне на голову, ведь, судя по витающим вокруг запахам и грязи, с нее станется.

Злая, раздраженная и неимоверно уставшая, я достала телефон. Связи не было.

Побегав по узким и кривым улочкам то ли квартала, то ли исторического района города, в который хоть сейчас запускай рыцарей на конях и снимай фильм про средневековье, я поняла, что окончательно заблудилась. Застонав от разочарования, я отправила бесполезный телефон обратно в клатч и вновь наткнулась на ненавистную белую визитку «Тайны и желания». Будь она неладна!

Я защелкнула сумочку и остановилась, встретив на своем пути бочку, доверху наполненную прохладной водой. Не важно, что она отдавала тиной: это не помешало мне умыться, омыть многострадальные ноги и даже застирать пятно на платье. Благо под таким ярким солнцем оно быстро просохло.

Чтобы окончательно оправиться и довести образ до приличного, я собрала волосы в тугой пучок, а испорченные чулки, подаренные Демьяном на восьмое марта, выбросила в мусорную кучу, наваленную за углом. И пока я раздумывала, стоит ли мне испить попахивающей водицы, вдалеке послышался гул множества голосов.

Воодушевившись, я пробежала по какому-то переулку и оказалась на широченной улице, над которой трепетало на ветру множество ярких флажков из цветной материи. Да это покруче любых массовых гуляний! Представшая передо мной картина тянула минимум на фестиваль. Ну, знаете, бразильский или Марди Гра.

По просторной каменной аллее плыли платформы, живо напоминающие участки земли, вырванные с корнями и поднятые в воздух, вероятно, на магнитной подушке. На одном парящем островке благоухали цветы, второй увивала яркая зелень, на третьей раскинулись причудливые белые деревья с мощными корнями, выступающими из-под днища платформы. Невероятно реалистичная задумка!

Оставляя следы в виде отваливающихся кусков глины, платформы не спеша продвигались вперед под безумное ликование шедших за ними людей. Они толкались, пихались, лезли вперед, протягивая руки вверх, словно хватая незримую благодать. Одни, как религиозные фанатики, бились в припадке. Другие стонали и молились на непонятном наречии, третьи громко выкрикивали «Iara! Iara!»  Последние опускались на колени и утыкались лбом в землю, не заботясь о том, что их сейчас затопчут.

Но не от этого меня бросило в жар, а потом и в холод. Я вдруг увидела, что многие в толпе предлагали своих детей в качестве подарка тем, кто возвышался на платформах.

Я представила на их месте Полинку, и меня замутило. Вид маленьких дрожащих тел и зареванных личиков подействовал отрезвляюще, и мне захотелось как можно скорее убраться отсюда. Но куда?

– Aii? – обратился ко мне один из ненормальных, тыча в мою сторону корявой палкой.

 Я попятилась, желая избежать общения с местными, и столкнулась с худощавой женщиной. Та обернулась, и мой крик влился в общий гул. У женщины не было лица, только намек на глаза, рот и нос. Как будто по нему провели большим ластиком. Может, это маска? Я через силу улыбнулась, извинилась и вновь попятилась, осознавая, что меня поглотила толпа.

Сложив на груди руки, дабы смягчить толчки, я глянула на Полинины часики, за стеклом которых забавно тряс головой пингвинчик. Сосредоточившись на мерных движениях секундной стрелки, я всеми силами старалась подавить удушающую панику. Но получалось плохо.

Дыхание стало прерывистым и частым, пульс − невероятно шумным. Чужие острые локти и тяжелую обувь невозможно было остановить. Я уже находилась на грани потери сознания, когда над толпой раздался оглушительный, утробный рев. Он заставил вибрировать не только землю, но и каждую косточку внутри, нагоняя волну ужасающего трепета.

Удивительно, но бесноватая толпа усмирилась и схлынула. Даже дети присмирели. Я глубоко вдохнула, все еще ощущая нехватку воздуха, но уходить не спешила, оправдываясь тем, что не желаю привлекать внимания. На самом же деле меня победило любопытство: я, как и каждый на площади, уставилась на зависшие над землей платформы и на тех, кого явно считали великими.

Высокие и статные существа, несмотря на жару, укрытые тяжелыми черными тканями. На лицах − серебряные маски, на спинах – наверное, рюкзаки, занавешенные парчой всех оттенков фиолетового. Трудно было сказать, льстит им всеобщее внимание или нет, но было ясно одно: они внимательно что-то или кого-то высматривают.

Я поймала себя на том, что втягиваю голову в плечи и приседаю, тогда как все остальные встают на носочки, пытаясь казаться выше. Вот и замечательно! Впереди стоящий мужчина удачно меня прикрыл; если бы не запах, было бы вообще чудесно.

Солнце нещадно палило, ожидание неизвестности утомляло и нервировало. Ноги затекли: всё-таки присесть было не самой удачной идеей. Я уже готова была впасть в истерику, как вдруг на платформе с белыми деревьями произошло движение и один из Великих заговорил. Произнес ладную, но непонятную тарабарщину, выдавая одни гласные звуки мощным, но мягким голосом, который после ора безумцев и томительного затишья стал усладой.

Как ни странно, но я почувствовала, что вслушиваюсь в его речь, в которой померещился далекий перелив колокольчиков, журчание ручейка с холодной родниковой водой, шум приветливого леса и упругие капли дождя по сырой земле. Чудно, но так хорошо... Когда умиротворяющие видения заполнили сознание, все мирское отошло на второй план. На душе словно разлили мед, и я окончательно успокоилась.

Я забыла и о неприятном типе, дышавшем мне в спину, словно запыхавшийся ротвейлер, и о девушке, смущающей своей обнаженной грудью, и об измученных и хныкающих в толпе детях. Я даже перестала ждать отряд полиции, который разгонит этих сектантов и отвезет меня домой. Я отключилась от реальности.

Затуманенным взором я уловила движение. С платформ, на которых были высажены цветы, спрыгнули мужчины, обмазанные глиной. Под мерно текущую речь они начали вторгаться в толпу, выборочно уводя девушек и парней на платформы.

И я поняла: вот оно, снизошедшее благословение! Мне стало ужасно завидно, и я тоже захотела быть избранной, не важно, куда и зачем. Главное − поближе к успокаивающему голосу, к этим высоким, таинственным богам...

Не ведая, что творю, я подняла руку и запрыгала, пытаясь привлечь к себе внимание. Искоса глянула на полуобнаженную девицу, прыгающую рядом, и меня озарило: идея оголить грудь не лишена смысла!

Но не успела я претворить в жизнь задуманное, спустив с плеча лишь одну бретельку, как мой рот накрыла жёсткая рука, а тело грубо притиснули к другому телу, на корню пресекая не только попытку выделиться и стать избранной, но и пошевелиться.

Я беззвучно закричала, яростно вырываясь. Попыталась укусить наглеца, отдавила ему ногу, но тщетно. Тогда я пнула стоящего рядом парня, надеясь на его помощь, но тот даже не обернулся. Надежда оставалась лишь на людей в масках: возможно, они заметят творящуюся несправедливость и спасут меня.

Но чужая ладонь поднялась чуть выше и перекрыла нос, затыкая меня окончательно.

Извиваясь ужом, я чудом высвободила руку и стала исступленно царапать мужскую ладонь. Но она не сдвинулась ни на миллиметр, продолжая лишать меня кислорода и жизни. Голова наполнилась ватой, легкие горели в огне, и вот я уже без чувств осела на землю.

– А я вас предупреждал, мисс Воронина…

***

Эта фраза еще долго, словно с заезженной пластинки, звучала в моем отравленном мозгу.

Я резко открыла глаза и села, путаясь в пододеяльнике. Вжалась в стену, все еще чувствуя жесткую ладонь на своем лице.

– Вареник?

Я сощурилась, с трудом узнавая силуэт сонного и заполошенного Демьяна, который выпрыгнул на шум из своей комнаты, словно черт из табакерки.

– Вареник, что случилось? – Он споткнулся о лежащие на полу блины для штанги и тихо выругался, но героически добрался до моей кровати и включил настольную лампу.

Едва не ослепнув от внезапного потока света, я оглядела нашу еще не обжитую двушку. В углу громоздились неразобранные вещи, везде валялся спортивный инвентарь – что поделать, мой друг никогда не отличался любовью к порядку. Тряхнув головой, я вылезла из постели, подошла к окну и увидела с высоты пятого этажа не странную улицу, заполненную беснующейся толпой, а полупустую автомагистраль спального района Питера.

– Это и правда сон.

Я устало опустилась в кресло и под неодобрительным взглядом Демьяна стянула из мятой красной пачки сигарету. Давно не баловалась этой отравой, еще со времен детдома, но почему-то сейчас мне безумно хотелось затянуться, почувствовать горечь на языке, дабы окончательно понять, что все, что мне привиделось, неправда. До жути реалистичный, но все-таки сон.

После третьей неудачной попытки поджечь сигарету, я сломала ее, отбросила в сторону и подтянула колени к подбородку.

– Вареник… – Демьян накинул на мои плечи плед. – Все в порядке?

Я машинально кивнула, провожая взглядом мчащуюся в ночи скорую. А потом подняла глаза на Демьяна, вгляделась в такие родные черты. Растрепанные после сна волосы как всегда завивались на концах, карие глаза излучали участие и нежность. Ну, хоть что-то остаётся неизменным: мой рыцарь в пламенных доспехах.

Помню, как впервые его увидела. Мне было десять лет, а Демьяну – двенадцать, когда его родители погибли в автокатастрофе и его определили к нам, в седьмой детский дом.

Неразговорчивый и пугливый, он, словно потерянный котенок, шарахался от всех, не шёл на контакт. Так бы, наверное, продолжалось очень долго, если бы однажды старшие мальчишки не загнали меня в угол, угрожая запустить мне в волосы паука. На тот момент казавшегося мне очень большим и страшным.

Демьян был единственным, кто за меня заступился, несмотря на то, что мальчишки были намного старше его и выше. Он схватил палку и разогнал всех, крича, что если еще раз они меня тронут, то он всех их поубивает.

Конечно, ночью его здорово отметелили, но не запугали. С тех пор Демьян не отходил от меня ни на шаг. Даже покинув детдом на пару лет раньше, он продолжал опекать меня, словно старший брат, и я была ему за это благодарна. Ведь тогда он меня спас не только от паука и глупых мальчишек, но и от острого одиночества, свойственного всем брошенным с рождения детям.

И когда я решила сделать то же самое для Полинки, именно он понял меня и поддержал.

–Может, чаю? – Демьян притушил свет, наполнив комнату полутенями, и вскипятил воду. Когда дымящийся напиток оказался у меня в руках, он полюбопытствовал:

– Так что тебя напугало? Или уже забыла? – Он поднял меня, словно пушинку, и пересадил к себе на колени, доверительно понизив голос: – Если не хочешь рассказывать, просто помолчим.

Я с благодарностью прижалась к нему, отхлебнула обжигающий напиток и подумала, что если не поделюсь, не выговорюсь, то меня просто разорвет от таких ярких, живых и, самое главное, страшных эмоций.

Демьян слушал внимательно, не перебивая. В какой-то момент он не выдержал и закурил, посылая колечки дыма в потолок. Я хотела было возмутиться и выгнать парня на балкон, но так пригрелась на его груди, что не стала прерываться.

Только когда кружка опустела, а окурок дотлел в пепельнице, я замолчала.

– Говоришь, зеленоглазый хотел тебя соблазнить?

– Из всего услышанного тебе запомнилось только это? – невесело усмехнулась я, отставляя кружку и с трудом подавляя зевоту.

Парень хмыкнул:

– А как он выглядел?

– Тебя правда интересует только он? – с досадой поморщилась я. – А то, что я думала, что смогу отыскать Полинку, тебя не заинтересовало? Представляешь, во сне я полагала, что это шанс ее найти… а теперь и его у меня нет. – Я устало потерла слипающиеся от усталости глаза. Но Демьян, кажется, не разделял моих терзаний, что показалось мне странным. Он уткнулся в мою шею носом и глубоко вдохнул.

Жест был настолько интимный, что я напряглась и попыталась ненавязчиво сползти с его колен. Но его руки держали крепко.

– И всё-таки, как выглядел этот зеленоглазый?

– Как бог! – фыркнула я, чувствуя раздражение.

Демьяна моя вспышка злости не смутила, и он вновь уткнулся мне в шею, оставляя на ней поцелуй, словно обжигающее клеймо.

Мое сердце взволнованно застучало. Да, я понимала, что когда-нибудь Демьяну надоест со мной нянчиться и играть в братские отношения. Но не сейчас же, когда у меня в голове полная неразбериха!

Я неуверенно дернулась в его руках, пытаясь подобрать отрезвляющие слова, но не успела ничего путного придумать: его горячие и жадные губы опустились на мои, окончательно пленяя и покоряя, и мое пронзенное наслаждением тело выгнулось навстречу ладоням, пробирающимся под подол синего платья... Так, стоп! Почему на мне платье из моего сна?! Но не успела я об этом подумать, как услышала извне чужой холодный голос:

– Достаточно, Эварт. Мы узнали у мисс Ворониной все, что требовалось.

С дико колотящимся сердцем я резко отстранилась от мужчины. Реальность, в которой я чувствовала себя в безопасности, покачнулась, поплыла и полностью изменилась. Там, где секунду назад было окно, выходящее на проспект Победы, оказалась стена. А там, где стояла моя кровать, оказалась низенькая и убогая кушетка. Ни зеркального шкафа во всю стену, ни моих любимых книг и учебников – исчезло все. Неизменным остался лишь стол с пепельницей и тлеющим в ней окурком.

Сковавший меня ступор не давал собрать мысли воедино. Ощущая себя клинической идиоткой, я, все еще сидя на чужих коленях, медленно подняла голову и увидела незнакомое лицо, покрытой мелкой щетиной. Узнать его было несложно: меломан из VIP-кабинки, который тогда напугал меня до полусмерти своими барабанами, загрохотавшими прямо в голове. Я испуганно ойкнула. Меломан ядовито и совсем недружелюбно улыбнулся, прожигая меня взглядом, и обратился к пустоте за моей спиной:

– А теперь я могу ее убить? – Его пальцы, которые пару минут назад ласково блуждали по моему телу, легли на шею.

– Нет. Оставь нас.

– Но ты обещал! – Пальцы сомкнулись сильнее, и я захрипела.

– Эварт! – не терпящим возражений тоном произнес неизвестный.

– Ну и к дьяволу! – озлобился меломан и грубо скинул меня с коленей. Жадно глотая воздух, я отползла к стене, с усилием сдерживая слезы. Жалкое зрелище из спутанных чувств и разбитых надежд!

Конечно, человека, стоящего в глубине комнаты, я тоже узнала. Мистер Псих, у которого в кафе спрятано больше скелетов, чем может уместиться в одном шкафу. Притом, скелетов настолько невообразимых и сверхъестественных, что это с трудом умещалось в голове. Я могла сколько угодно говорить, что человек не может создавать иллюзии и влиять на чужое восприятие, или иметь в подвале дверь, открывающуюся в Нарнию, или куда-то еще, но факт оставался фактом. Я попала!

– Простите моего друга. С его стороны было неучтиво так с вами поступать.

– Вы про эротическое шоу, которое он едва не устроил? – Мои щеки запылали, а тело задрожало, но я выдержала взгляд серых холодных глаз. – Или про то, что он копался у меня в голове, доставая нужную вам информацию? А может, вы извиняетесь за то, что уже дважды не добили меня? – Я осторожно потрогала ноющую шею, на которой наверняка остались синие отпечатки пальцев, и с трудом сглотнула.

– А вы забавная. Ничего не представляющее из себя ничтожество, а столько гонора! – Мужчина медленно вышел из полумрака небольшой комнаты, которая показалась еще меньше, когда он оказался рядом. Смотреть на него снизу вверх и остро ощущать свою незначительность было неприятно. Я поднялась на ноги, но сути это не изменило: я все равно казалась себе маленькой и жалкой мышкой рядом с огромным львом, примеривающимся, с какой стороны откусить жертве голову.

Страх, словно липкая паутина, скрутил внутренности, заставляя мышцы болезненно сжиматься и трястись от зашкаливающего адреналина. Я настороженно отступила, вжимаясь в стену, и, словно защищаясь, прижала руки к груди.

– Прошу, отпустите, я ничего никому не скажу. Я всего лишь хотела найти сестру. Она пропала неделю назад. Фотография… вы видели ее фотографию, – затараторила я. – А про все остальное я забуду, обещаю! Ведь если тебе что-то приснилось, в это никто не поверит, так?

Я с мольбой и надеждой смотрела на мужчину, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Он вообще казался отстраненным и далеким. Красивая, холеная, но такая бездушная физиономия!

Между тем мужчина небрежно смахнул с манжеты белоснежной рубашки невидимую соринку и вперился в меня своими антрацитовыми глазами, цвет которых становился темнее и насыщеннее, словно в них зарождалась тьма.

– И спасибо, что спасли от тех религиозных фанатиков, – продолжала тараторить я, словно полоумная, заикаясь на каждом слове. – Дурацкий у них фестиваль, не то что наше «Нашествие»! Там хоть музыка оправдывает происходящее: хард-рок и все такое…

Я не сдержала истерический смешок, и в этот момент мужская ладонь уперлась в стену рядом с моей головой, а лицо с прямыми и острыми чертами приблизилось почти вплотную:

– Кто вы такая, мисс Воронина? И как вы открыли эту чертову дверь?