Папоротниковый цвет

Не справедливо вот так отобрать гитару. Всего-то из-за четырёх порванных струн.
Мираль с досадой повернула винт, разматывая кончик жилы. Солнце припекало сквозь платок, но девушка не собиралась прятаться в тень. До полудня далеко. Светило ещё не настолько сердитое, а лавочка приятнее земли или душной комнаты.
Подумаешь, она тихо убежала с ребятами на вечерние посиделки на пастбище. Оно же рядом, рукой подать. Скучно весь вечер сидеть на постоялом дворе. Тем более наставник выступает. Пусть его голос заставляет трепетать и биться чаще людские сердца, но она его и так каждый день слышит, а тут заманчивая вечёрка.
Если бы не коряга на обратном пути (какой леший её подставил?!), Миродар так бы ничего не узнал. Не повезло. Споткнулась. Свалилась на гитару. Корпус, к счастью, уцелел, зато четыре струны лопнули.
Её запасы кончились в прошлой деревне. Когда ты новичок, струны расходуются с удивительной быстротой. Оставались миродаровские, а его очень заинтересовало, как это ученица порвала сразу столько, да ещё в придачу набрала мусора в щели инструмента.
Мираль отложила жилу и взялась за соседнюю. Разве можно так поступать? Наставник выбрал самое жестокое наказание из возможных, запретил играть на гитаре, пока ученица не сочинит стихотворение. Вряд ли можно выбрать вариант суровее.
Девушка обожала петь и играть на гитаре. Она часами могла перебирать струны, изучать аккорды, экспериментировать. Это были самые счастливые моменты в её жизни. Мираль забывала обо всём и переносилась далеко-далеко, становясь частью истории.
К тому же девушка не понимала, как можно творить по приказу? Стихотворение - вещь тонкая, воздушная. Оно боится вмешательства извне. Начнёшь себя заставлять, из-под пера выйдет нечто мёртвое, а иногда чрезмерно прилизанное. Где душа в тексте с точно подсчитанными слогами, ударениями и ритмами? Где там искра и жизнь? Нет, наставник требовал невозможного.
Мираль это знала. За короткую жизнь она создала два наивных, но очаровательных стиха. Не без недостатков, зато без исправлений и точно живых.
Теперь, если вдохновение внезапно не снизойдёт, ей придётся создать каменного голема. Может красивого, зато ненастоящего.
В голове как назло крутились отдельные странные рифмы вроде «гитара-отара», «улица-курица», «петух-лопух», и ничего стоящего.

Мираль поостыла и настраивала последнюю струну, когда во двор вышли хозяйские дочки. К ним бросилась собака, предлагая поиграть, но девочки от неё отмахнулись. Ученица искоса наблюдала за их приближением к лавочке.
Младшая плюхнулась на скамью и сгребла порванные струны, за что получила затрещину от старшей. Роська выронила сокровища и схватилась за голову. Разница между девочками была небольшая - два или три года, но Леська уже выросла на полторы головы выше Мираль, а сестру так и вовсе на две. Ученица подумала, какого роста она будет лет через пять, когда Леське стукнет девятнадцать.
- Да пусть играется, - поспешила сказать Мираль.
Роська мельче, но привыкла толкать в ответ. Если девочек вовремя не остановить, начнётся потасовка, и гитара снова пострадает.
- Лады. - Леська щёлкнула сестру по лбу и села по другую руку от ученицы.
Их отношения удивляли. Девочки вечно ссорились, орали и дрались, но оставались неразлучны и всем делились. Мираль росла единственным ребёнком. Ей были не понятны такие отношения, и в тоже время девушка слегка завидовала. Ей не хватало настолько родственной души, не с кем секретничать по ночам и таскать тайком конфеты.
- Мы спросить. Пойдёшь на Ночь Купальницы? - поинтересовалась Леська.
- Не знаю, зависит от наставника, - девушка махнула рукой на Миродара, дремавшего в тени яблони.
Она была уверена, после вчерашнего он не отпустит. Может даже запрёт в комнате, чтобы точно не сбежала.
Старый наставник пошевелился и приподнял шляпу.
- Закончила с гитарой? - поинтересовался он.
Мираль было очень интересно, сколько ему лет. Что в двенадцать, что в четырнадцать он казался дряхлым и очень древним. С кожей похожей на мятый пергамент и бело-серыми волосами до плеч. В его теле и голосе до сих пор оставалась необычайная сила. Миродар мог петь шесть часов подряд. Он не уставал во время переходов, а однажды помог вытащить телегу, увязшую в грязи. Поговаривали, это дар самой богини искусства.
Мираль перебрала струны и нехотя отнесла гитару наставнику. Тот сел. Согнул ногу, устраивая на ней инструмент. Заиграл. Будто назло, любимую песню ученицы. Когда он следом запел, Мираль его сразу простила.
Низкий и удивительно чистый голос заполнил дворик. Гитара едва слышалась, а природа затихла.
Сердце забилось быстрее. В воображении раскрылась широкая степь. По ней нёсся табун. У кромки сверкали ветви молний. Мираль уловила запах свежести.
Такое не забывается. Не зря Миродара так любили в западных царствах. Ждали его прихода, хотели стать учениками.
Старый менестрель допел и придержал струны рукой.
- Великолепно настроила, - сообщил он ученице. - О чём была речь?
- О Ночи Купальницы, - напомнила Леська. - Мираль пойдёт с нами?
- Пойдёт, - наставник поглядел на сестёр и перевёл взгляд на ученицу, - но без гитары. Сегодня поёшь так.