Рассказы

Не все, кто знаком с моим творчеством здесь, заходили на Самиздат. Я этом блоге я планирую выкладывать свои рассказы. Надеюсь, вам понравится.

Ночной странник.
От ненависти до любви.
В день середины зимы.
Была тиха кладбищенская ночь. (пародия на фильмы ужасов)
Тайные увлечения супер-героини.

Ночной странник.

Ветер срывал с головы платок, пытался проникнуть под одежду, холодил сжимающую узелок с нехитрым скарбом правую руку, а я все сидела под указателем на перекрестье дорог и ждала свою судьбу. Впрочем, тут я явно кривила душой. Судьба нашла меня еще в конце лета, когда я бросилась в горящий дом тетки Колосихи, вытаскивать из огня ее младшую дочь. Девчушку-то спасла, а вот сама...
Правду говорят, лучше бы умерла. Левая сторона лица, скрытая под теплым платком, разукрашена шрамами от огня - не каждый вой такими отметинами щеголяет. Искалеченная левая рука заботливо укрыта в теплой муфте. На осьмнадцатом году жизни из красавицы в единый миг превратилась в страшилище беспомощное. Если раньше вокруг меня полдеревни парней вились, на посиделках отбою не было от желающих рядом посидеть да до дому проводить, то теперь вмиг пусто стало. Да и сестры волчицами смотрят. Я-то в семье старшей буду. А молодшим негоже поперек старшой замуж выскакивать, счастья не будет. И без того я в девках засиделась - все присматривалась. А что поделать, коли не люб никто. Уже отец пригрозил, что сам мне жениха выберет, и осенью свадьбу сыграем.
Вот и досиделась. Теперь уже и захочешь - не возьмут, хоть какое приданое давай. Ладно бы токмо лицо - с него воды не пить. А много ли одной рукой наработаешь? Вот то-то и оно. Это тогда я не думала, правой к себе девчушку прижимала, а левой за горящие балки ухватилась. А теперь аукнулось. Обгорела рука, аки головешка. Пальцы еле гнуться. Да и саму руку прятать приходится в полотняную рукавичку. Хоть и помогаю по дому, но работник из меня никакой. Так, лишний рот в доме. А таким как я два пути - или в город милостыню просить, или к ночному страннику.
Рассудив, что в город я всегда успею, увязала самое необходимое да и пошла. Мать, конечно, остановить попыталась, но тоже понимала, что другого пути для меня нет. Отец нахмурился, сестренки зарыдали, братья долго обнимали да советами напутствовали. Так и пошла я, пряча искалеченную руку под полой, и прижимая к груди узелок с вещами.
Снег крупными хлопьями пытался укрывать плечи, но почти тут же его сдувал ветер. Сидеть становилось все холоднее, но вставать не хотелось - холод тут же запустит свои пальцы под теплую одежду, выгонит последние крохи тепла. В селе тихо прокричал запертый в курятнике петух. Вскоре ему ответил другой, третий. Остальных не услышала - или в избу забрали, или вконец охрипли. После первых петухов следовало ждать ночного странника.
Печально вздохнув, я заставила себя подняться. Ветер тут же взметнул полы теплой юбки. Зябко поежившись, удобнее устроила левую руку - от холода она начинала болеть, и тогда я жалела, что лекарка не отрезала мне всю кисть. И так толку никакого, так пытки бы терпеть не пришлось.
Снег глушил все звуки, кроме воя ветра, но когда из белой пелены выступила черная фигура, испуга не было. Может кого-то и напугает мужчина в черных латах верхом на черном же коне. Мне же было все равно. Уж лучше к нему, чем в город. Милостыню просить не позволяла гордость. Кинув последний взгляд туда, где должно было находиться родное село, смело шагнула на дорогу. Хотя смело, это я преувеличила. Ноги дрожали отнюдь не от холода.
Никто еще сам не уходил к ночному страннику. Обычно раз в год, в самую долгую ночь на перепутье выводили девушку, да привязывали к столбу. После этого весь год странник обходил поселение стороной, ни глад, ни хлад, ни болезни не касались людей. Летом выбор пал на мою сестренку. А потом случилось то, что случилось. И в деревне не удивились замене. Хуже будет, если не примет он меня. Тогда целый год сельчанам дрожать за себя, детей своих и добро.
Конь остановился рядом. Всадник пристально оглядел меня с ног до головы. Хоть забрало шлема скрывало его глаза, мне казалось, что взгляд его проникает под одежду. Наконец, он кивнул своим мыслям и протянул руку. Я уже начала поднимать правую, сжимавшую узелок, но он качнул головой и показал на искалеченную левую. На миг представила, как боль пронзит обгоревшие пальцы, сведет ладонь, и мужественно вытащила руку из муфты.
Горячие сильные пальцы крепко сжали, помогли взобраться на коня. Меня тут же завернули в теплый плащ и чуть дунули в лицо. Проваливаясь в сон, я еще успела удивиться, что доспехи его хранят тепло, хотя давно уже должны были заледенеть от холода. А потом пришли темнота и тишина.

Сознание возвращалось медленно. Видимо, там, где оно блуждало, было лучше, чем вместе со мной. Я лежала на чем-то мягком, укрытая чем-то теплым. Открыв глаза, обнаружила, что лежу на кровати в чистой светлой комнате. Доху, сапоги и платок с меня сняли, оставив чулки и платье, что порадовало. Рядом с кроватью на лавке лежал мой узелок. Вещей там было немного, но остаться без платья, гребешка да чистой смены белья было бы жалко.