Эксклюзивный автор Лолита Моро. "Здесь ходит мой фиалкоокий ангел"(Девушка18+)

Рассказ "Здесь ходит мой фиалкоокий ангел" из цикла Девушка18+

Здесь ходит мой фиалкоокий ангел. Фары джимни осветили граффити на глухой, без окон стене. Я невольно рассмеялась. Ого! Фиалкоокий ангел! Романтики, видно, коротают век в этой забытой муниципальными властями жопе Города. Колесо внедорожника нервно провалилось в дыру убитого асфальта старого двора между домами . Красный кирпич и запустение. Приткнула машину возле стихотворной строки и вышла навстречу своим делам.
Пять шагов через дорогу и я очутилась в другом мире. Мой приятель ждал меня у границы известного новомодного жилья. Стекло, бетон, комфорт и пафос, пропадающий этажами в темных небесах. Город-Сити. Я подставила лицо нетерпеливым, тёплым губам.

В окне напротив и внизу обнималась пара. В ярком прямоугольнике чья-то любовь. Мне стало забавно.
- Смотри, - я подошла к мужчине у стола. Читал сообщения в своём смартфоне. Запах недавней нашей бурной любви царил в большом помещении. Не спешил таять в равнодушии сплит-системы. Мой любовник обернулся всем телом. Обняла его и подвела к подоконнику.
- Ну? - он не хотел смотреть. Взяла пальцами за подбородок и заставила.
Двое в соседнем старом доме целовались. Высокий худой парень и красивая девушка с кудрявыми, растрёпанными волосами до плеч. Он гладил её по голове, она тянулась к нему лицом. Всем телом.
- Свет бы погасили,- недовольно высказался мой партнёр.
- Зачем?- улыбнулась я. Прижалась собой к обнаженному ему.
- Чтобы врать было легче,- резковато высказался он. Не отодвинулся.
- Разве мы врем?- я поцеловала твёрдый подбородок. Провела пальцами по груди. Слушала его пульс везде на своей коже.
- Мы не врем. Да. Не знаю, что хуже,- он обнял меня наконец, сразу обеими руками. Сел в кресло у окна. Посадил на колени. Я поправила его страдающее естество, неловко прижатое моим бедром. Зачем мучается?
- Не надо, - простонал он. Стал опять целовать, забыв о глупостях. О влюблённых в доме напротив, своих горьких словах. Утро вечера мудренее.

- Куда?- он отловил за руку моё выскользающее из кровати тело. Вернул обратно. Прижал к себе. Утро пришло.
- Мне пора,- я поцеловала его пальцы, заставив расслабиться. Сбежала.
Нет. Притащился за мной в ванную комнату. Стоял, смотрел на меня под водой. Тяжелый взгляд. Чувствую спиной абсолютно. Молчу. Быстро смыла пену и выключила воду. Пора.
- Сделай мне кофе, любимый,- пропела нежным голоском, пробираясь боком к выходу. Стараясь больше не прикасаться к сильному телу. Ночь закончилась.
- Конечно. Ты свалишь, как всегда, пока я буду торчать на кухне. Придумай что-нибудь новенькое,- усмехнулся. Невесело глядел серыми глазами. Ладони глубоко засунул в карманы джинсов. Светил голым торсом с редкими волосами на твёрдой груди. Красивый и грустный. Об чем печаль? Чего ему не хватает для счастья? Он позвонил. Я пришла. Сделала все, как он пожелал. Не бесплатно, понятное дело. Такие отношения между нами. Только такие. В чем же дело? Денег жалеет, что ли? Не бедный парень. Полковничьи звёзды в тридцать три. Моя такса - пыль под ногами для него.
- У нас коммерческие отношения, любимый. Ты платишь, я люблю. Ничего личного. Ничего лишнего. Всем удобно и хорошо. Я выпью кофе, клянусь, - я чмокнула его в утреннюю щетину и пошла одеваться.
Кофе в белой чашке на каррарском мраморе столешницы. Настоящий? Не кофе. Мрамор. Все может быть в этом недешевом заповеднике современного дизайна.
Мой парень говорил по телефону. Кивнул на кофе и отошёл вглубь комнаты. Я взяла чашку и сделала пару шагов к залитому солнцем стеклу стены. Крошечный остов старого Города внизу. Десяток древних малоэтажных домов из красного кирпича. Наверняка дело поверженных рук пленных немцев. После Великой войны. Убогие дворы, разбитые заборы. Ямы и помойки. Недолго осталось им доживать здесь. Когда-то рабочая окраина, теперь дорогой, пафосный спальник Города. Вчерашнее окно напротив мертво и плоско глядело вниз, мимо меня. Я приоткрыла тяжелый пластик рамы, впустила в кондиционированную пустоту запах и шум весны. Пыльный, сухой ветер, крики детей, разговоры мужчин на соседней парковке, запах невидимого рынка и аромат цветущей , Бог знает где, яблони. Отравила все сверху дымом своей сигареты. Глотнула кофе. Красота!
- Я улетаю в командировку,- он подошёл сзади. Обнял. Спрятал лицо в мои волосы.
- Опять?- спросила. Знала, что ему приятно услышать. - Надолго?
- План - пять дней. А там, как получится. Встретимся?- он оперся подбородком о мою макушку. Твердо и тяжело. Смотрел в окно поверх меня. Я потерпела немного, потом вывернулась из больших рук. Выбросила окурок в окно на безупречный газон. Зелёная граница между современной башней и дешевыми послевоенными развалюхами. Ажурная двухметровая сетка забора по периметру. Что бы одни жители Города не пересекались с другими. Не хватает симпатичного, подзабытого теперь, колючего орнамента по верхнему краю. И веселых, дискотечных огоньков в пару тысяч вольт. Что бы уж наверняка.
- Да, звони,- я легко улыбнулась в грустное лицо. Он мгновенно взбесился. Схватил меня за плечи и развернул к себе. Больно.
- Я могу погибнуть! Не вернуться! Понимаешь ты это своими куриными мозгами?! - заорал он. Пялился обесцвечено и зло.
- Так уволься. Слезь со своего истребителя и живи, как все,- холодно ответила я. Убьёт. Да и ладно. Зато перестанет орать. Надоело.
- Есть такая профессия - Родину защищать,- высказался уверенно мне в лицо. Гордился собой.
- Родину? В Африке? В Азии? Да прелестно. Защищай. От меня тебе, что ещё нужно? - я не отвела взгляда.
Он долго смотрел на меня. Выдохнул безнадёжно. Убрал руки и отвернулся.
- Дура.
Это понятно. Тема вечная. Никто не спорит. Зачем?
- Звони, Шурик, - я посмотрела в широкую спину большого, сильного мужчины. Закрыла входную дверь тихо за собой.

- Девушка, вы кто? - опоздав на сутки, окликнула меня привратница в холле возле лифтов. Я не поняла вопроса. Остановилась. Поправила кожаный рюкзак на плече.
- Я спрашиваю, кто вы такая? К кому приходили?
- Я - помощник дизайнера. Делала замер,- честно прикололась над доброй женщиной.
- Тогда вы должны пользоваться другим лифтом и подъездом. Вход в него с заднего двора. Здесь поднимаются только жильцы дома и их гости.
- Простите, я не знала. Табличку " Матросам и собакам вход запрещён " повесьте. Во избежание недоразумений,- была когда-то, до Революции, такая вывеска на Городском саду в Мариуполе, мне бабушка рассказывала. Её старшая сестра сгинула в Треблинке. Там тоже любили отделять чистых от нечистых. Колючей проволокой и газовыми камерами. Я широко улыбнулась в сердитое лицо и покинула здание.
Застревая тонкими каблуками в засохшей намертво колее убитого асфальта, я пробиралась к своей машине. Вчера, справедливо подозревая о засадах элитного жилья, оставила её во дворе старых домов напротив. Никаких шлагбаумов и лифтов для прислуги. Максимум: подростки нацарапают гвоздиком заветное слово из трёх букв на капоте. Да и то, вряд ли. Обычно, здесь доживают одни старики.
Тонкий слой желтоватой пыли покрывал темно-зеленые бока джимни. Ветер. Сухой, горячий. Словно пригнало его из далекого Макондо. Полковнику никто… Глупости. Я пикнула замком сигнализации.
- Деточка.
Я оглянулась. Древняя бабушка вышла ко мне из провала подъезда. Сухонькая, в синем переднике. Очень-очень старенькая. В руках пакет с обувной коробкой внутри.
- Деточка. Не откажи мне в просьбе. У меня кошка померла,- старушка приблизилась. Кошачий дух, исходящий от неё, сделался угрожающим. - Я не могу её похоронить. Сил совсем не осталось. Отвези её, милая, на кремацию, в соседнюю ветеринарную клинику. Тут всего-то два квартала. Я же не дойду. Здесь зарыть не могу, нету сил яму копать и соседи, гады, потом меня сожрут. Отвези. Вот деньги. Пятьсот рублей за кило мертвого тела берут в ветеринарке. Ей было восемнадцать лет, моей Мурочке…- старуха все говорили, наступая на меня со своей вонючей, жуткой коробкой из-под обуви. Я пятилась, пока не уперлась спиной в нагретый солнцем бок машины.
- Да не надо денег. Ничего не надо. Я все сделаю,- я обреченно взяла пакет из слабых, сморщенных рук. Старые животные. У меня самой их есть. Пятнадцатилетняя кошка и чуть старше собака. Одной лапой в могиле. Но разводить церемонии с похоронами? Кому это надо? Трупу кошки? Какая разница, где тлеть? Выкину в ближайший мусорный бак и все дела. Еле отбодалась от старухиных денег. Поставила картонный гроб из-под туфель в багажник. Бабка благодарила. Я не слушала.
Здесь ходит мой фиалкоокий ангел. Надпись полустертая черными линиями по красному кирпичу дома висела над кузовом моей машины.
- Кто это написал?- я пробилась сквозь рассказ о непростой судьбе усопшей кошки.
- Это Сережка из третьего подъезда намазал. Всегда стишки сочинял, двоечник,- мгновенно откликнулась старая женщина.
- Он тут живёт?- спросила я просто так , уже залезая в машину.
- Господь с тобой, деточка! Убило его на той кавказской войне. Погиб геройски при взятии города Грозного. Царствие ему небесное. В двухтысячном году…

Я ехала в долбанную ветеринарную клинику, продираясь сквозь вечную пробку в центре. Сжигать в электрической печи незнакомое мне кошачье тело. Глупые слёзы мешали следить за сменой светофоров.
Взрослый, усталый голос лез в душу из динамиков машины:

Но помнит мир спасённый,
Мир вечный, мир живой
Сережку с Малой Бронной
И Витьку с Моховой…

Черт бы их всех побрал! Старух, дохлых кошек, мертвых поэтов! Придурков-полковников на истребителях.
Длинный, шестидесятисекундный красный свет приковал меня к знаку стоп на перекрёстке.
Возвращайся. Набрала я смс и отправила.

Лолита Моро