А в небе стрижи. Алла Полански
Магазин Книги автора Комментарии (1) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Алёна – творческая натура. И влюбилась она точно как влюбляется свободный художник: одним взмахом кисти закрасив прошлое, до беспамятства, безрассудно. Санька же понимал, что ему ещё не скоро представится возможность забыться в мягкой женской ласке, а потому и отказываться от "сладкого" не стал. Высокий, широкоплечий, статный – военная выправка молодого лейтенанта сразу привлекла внимание отнюдь не простой студентки.
***
– Ты ведь мой папка, да?
Понимая, что разочарует сейчас странного мальчонку, Саша уже хотел было сказать, что ошибся, но подоспевшая старуха, стуча тростью, нагнулась над ними:
– Значит, приехал всё-таки! – и, строго обращаясь к правнуку, добавила: – Александр, веди гостя в дом.
***
Они пройдут всё, но не сдадутся. Станут сильнее. Ради друг друга.
В тексте есть: лейтенант спецназа, дочь председателя, жизнь.
Цикл САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ книг "По закону гор":
А в небе стрижи. Алла Полански
Отрывок «А в небе стрижи. Алла Полански»
ГЛАВА 1
Он был детдомовским. Она это поняла сразу. И хотя на вид, а был он высоким, крепким, да ещё выправка и форма военная делали его стройнее и заметнее на танцплощадке, сиротой он явно не казался, но какая-то резкость суждений и понятий наталкивали её на эту мысль. Вообще-то думать о нём ей не полагалось. Алёнка заканчивала институт, и они с её парнем-однокурсником собирались пожениться, чтобы не мыкаться в захолустье по распределению.
Но ведь сердцу не прикажешь. Его звали Сашей: так звучало мягче, хотя он представился Александром. Просто друг Игоря, старшего брата Маринки, её самой близкой подружки. Маринка с четвёртого класса за ней каждое утро в школу заходила, правда, по окончанию школы пути их разошлись: Маринка в иногородний мединститут поступила, а она, домашняя девочка, боявшаяся потеряться среди чужих людей, осталась здесь и была успешно зачислена на факультет изобразительного искусства. Честно говоря, художником она себя не считала, но преподавать уроки рисования в местной школе ей понравилось: умения у неё хватало, да и детей любила.
Родители уже вовсю готовились к свадьбе, как к чему-то предрешённому, но, ёлки-палки, этот молчаливый парень запал в душу.
И не ей одной – Маринка, приехавшая на каникулы, тоже глядела на загадочного Александра с блеском в серых, но улыбчивых глазах. Он и танцевать их приглашал по очереди, хотя Виктор отпускал Алёнку неохотно, чувствовал соперника каким-то мужским чутьём.
«Лучше бы не приезжал он в гости к другу, – думала Алёнка ночью, – не знала бы его, и сердцу было бы спокойно».
А Саша и Игорь, получив распределение, догуливали последние деньки своего отпуска. У них ведь уже и требования оформлены на туркменскую границу…
Алёнка мечтала украдкой. Эх, вот если бы он задержался у них в городе, они бы друг друга получше узнали, то, возможно, и отпустила бы её мама от себя, поверив в надёжность Александра. Впрочем, вообще-то он и не предлагал ей ничего, это она так просто – замок на песке строила. Ей очень хотелось узнать, что он про неё думает и думает ли вообще.
К двадцати двум годам Санька прошёл настоящую мужскую школу. Он глядел на этих молодых девушек и парней не то что бы свысока, но так, как смотрят выпускники на первоклашек. Парень видел их волнение, но оно казалось ему каким-то детским, хотя сам был с ними почти ровесником. То, что переживали они сейчас, у него осталось далеко позади, как будто с тех пор прошло не семь лет, а целая жизнь.
Ему и другу его, Серёге, было по четырнадцать, Верочке – на год меньше, когда они оба влюбились в неё. Никто бы не поверил, что парни, одного поля ягоды, не боявшиеся чужих кулаков, робели при этой юной вертихвостке. И сирень ей из соседских палисадников рвали, и яблоки потаскивали, а больше чем за руку подержать не сподобились.
Цвело что-то нежное в груди, но потом прихватило морозцем: он уехал поступать, а Серёгу в армию забрали. Верочка клялась, что дождётся, но через год вышла замуж.
Нет, застрелиться Саньке не хотелось, к тому времени его научили жить без эмоций: жизнь стоит столько, сколько она стоит, а именно – ничего.
Его учили убивать: ни жалости, ни любви к кому бы то ни было – просто убей до того, как убьют тебя, но не доставь противнику такой радости. Из сорока кандидатов зачёт сдавали трое, а из них отбирался один.
Но сейчас, глядя на Алёнку, он вспомнил тепло и мягкую осторожность рук своей первой любви, хотя простить первого же в его жизни предательства не смог.
ГЛАВА 2
Плестись по Туркмении на поезде было тошно: только несущийся состав замедлял ход, как мгновенно превращался в душегубку. Вентиляция не работала, а за окном, несмотря на начало сентября, было плюс тридцать восемь. Они с Игорем выходили на перрон, и, если в пределах видимости стояла колонка, мылись под слабым напором ржавой воды. Но колонки попадались редко, а потому на гимнастёрках появились белые круги от соли, хотя надевали парни их не так уж часто – всё больше в майках валялись или сидели, чтобы не липнуть к стенкам перегородок.
Санька молча глядел в окно, не видя суетливых местных торговцев, предлагавших дыни, арбузы и ещё какие-то ягоды и фрукты. Он вспоминал ночь перед отъездом, отчего бурлившая в венах кровь моментально приливала к паху.
Эта девчонка всё-таки напросилась на приключения. Жених её благополучно отправился отдыхать с матерью в Сочи, звал и Алёну, но она сказала, что поедет со своими родителями в октябре. А на следующий день, аккурат после его отъезда, пригласила Игоря, Маринку и самого Саньку к себе на дачу. Он думал, что такие дачи бывают только у писателей или космонавтов, однако оказывается, у местных царьков в каждой области есть отдельно построенный коммунизм, так сказать, для себя любимых. Но об этом ему станет известно чуть позже.
Утром, к условленным семи часам, ни Игорь, ни Марина не пришли. То ли друг постарался для него, то ли и впрямь мать его попросила к бабке в деревню съездить, забор поправить да ещё что-то по хозяйству сделать, и тот без отказа согласился, а его Саньку даже с собой не взял, сказав:
– Иди, неудобно такой девчонке отказывать.
Так что утром он один ждал Алёнку на остановке. Она расстроилась, что подружка не пришла, бегала к телефону-автомату, звонила, выспрашивала, почему та не явилась… Только Марина вдруг тактично отказалась, тоже сославшись на поездку к бабушке.
– Может, не поедем? – посетовал тогда Санька.
– А как же шашлыки? Я ведь Михалыча попросила мясо замариновать, – жалобно проговорила девушка.
Видя, что ей очень хочется оказаться с ним за пределами города, он ответил:
– Ну, раз Михалыч старался, то надо ехать, – хотя не имел представления, кто такой этот Михалыч.
Им оказался отставной военный, который подрядился охранять обкомовские особняки. Дачный посёлок был обнесён высоким забором, а шлагбаум, точно как на переезде, предусмотрительно закрывал проезд в него. Всех владельцев дач и их отпрысков сторож знал хорошо: не один год он сидел в уютной будке, наблюдая за грехопадением то одного, до другого члена августейших семей, и при случае мог бы рассказать много интересных подробностей, но тогда бы ему пришлось распрощаться с хорошей прибавкой к пенсии и работой, которая была лучше отдыха.
Вот и сейчас он видел, как испуганно бегают глаза у Алёнки, приехавшей на спецавтобусе, а парень-то нездешний… Михалыч вышел из будки, буравя Саньку подозрительным взглядом, но того не то, что взглядом, кулаком не смутишь, а потому бывший подполковник первым протянул руку:
– Здорово, служивый. Из каких краёв будешь?
– Здравствуйте, – и глазом не моргнув, ответил тот, – да местный я. Вот… решили с Алёной отдохнуть от города, – продолжил налегке он. Пусть старый штабник пороется в своих архивах.
– Алёна, позвонишь мне, когда шашлыки подавать. Или сами жарить будете?
– Мы сами, – ответил за неё Санька. Ему не хотелось, чтобы эта жирная рожа лишний раз светилась перед его глазами и вынюхивала, чем они там занимаются. – И возьмём их прямо сейчас.
Михалыч сходил в дом, расположенный за будкой, и принёс эмалированный бидон с мясом.
– Спасибо, – поблагодарила его Алёнка, – папа рассчитается с вами.
Санька взял холодный бидон и пошёл впереди девушки, хотя не знал, в который из этих домов его пригласили, но вскоре она догнала его и молча засеменила рядом. Зная, что сторож смотрит им в спины, он уточнил:
– Куда сворачивать?
– Сейчас налево, наш дом ближе к озеру, – почему-то виновато проговорила Алёна.
«Вот он – коммунизм, – подумал лейтенант, – и воевать за него не надо: за дачей ухаживает садовник, шашлыки готовит бывший подполковник, а продукты в холодильнике, наверное, сами появляются».
Она каким-то образом почувствовала его мысли, потому что стала сбивчиво объяснять, что её папа почти не бывает здесь, а дачи положены всем обкомовским работникам. Санька, зайдя в дом, даже в зеркало взглянул – неужели у него все мысли на лице написаны?.. Но нет, оно как всегда было бесстрастным.
А Алёнка глазела на него, не скрывая своих чувств, восхищалась его умением разжечь дрова для шашлыка, успеть искупаться в пруду, вовремя перевернуть шампуры, чтобы мясо подрумянилось ровно, рассмотреть, не задерживая взгляда, фигурку этой неумелой соблазнительницы… Впрочем, последним она не восхищалась вслух.
Надо сказать, посмотреть было на что. Наверное, Верочка бы тоже стала такой в двадцать: упругие груди подпрыгивали каждый раз, когда она, забыв что-то в доме, вскакивала и бежала, стараясь угодить ему, а стройные ноги просто сводили его с ума.
– Танцами занимаешься? – спросил Саша, любуясь точёными голенями.
– Нет, я художественной гимнастикой увлекалась, но в четырнадцать лет проблемы с коленом начались, и папа запретил мне ходить на тренировки. А ты каким спортом увлекаешься?
– Да всеми видами понемножку, – уклончиво ответил Санька.
Они смаковали сухое вино, но девчонке хватило и этого слабоалкогольного напитка. Её глаза при взгляде на видного лейтенанта отсвечивали перламутровой плёнкой, и он ещё тогда подумал, что, наверное, это и есть та самая поволока. И хотя он вовсе не собирался связывать себя с ней узами брака, но и в евнухи не записывался.
Непринуждённо расположившись на ватном одеяле, которое Алёнка принесла из дома, они ели приготовленное мясо. То и дело соприкасаясь плечами или бёдрами, пара отмечала возрастающую с каждой минутой заинтересованность друг в друге.
Хозяйка дома действовала на гостя возбуждающе, хотя, кажется, сама не понимала этого. Или все её действия – всё же какой-то хитрый план, очень умелая игра?.. Прежде Санька посчитал, что, скорее всего, подходит второй вариант. Он жевал, запивая вином, отлично приготовленный шашлык, но как бы ни были вкусны в меру острые кусочки мяса, рано или поздно наступает насыщение. Наверное, когда-нибудь он будет жалеть, что отказался от следующей порции, заменив её оригинальным десертом, однако исключать из своего рациона девчонку, предлагавшей себя на сладкое, не собирался.
Алёнка пыталась вызвать Саньку на разговор, но он отвечал уклончиво, отчего ей пришлось разгадывать его ответы, словно головоломку, пытаясь понять, почему он так отвечает: потому что считает её глупой гусыней или она просто не в его вкусе… Расстроившись, девушка предложила ему искупаться в озере, так как уже не знала, что делать дальше. Он не говорил ей комплиментов, не флиртовал, как другие, не пытался поразить её воображение рассказами о своих победах над другими девочками.
Решив окунуться в прохладную воду, чтобы немного остудить разгорячённое от жары тело, она вдруг поняла, что всё пошло не по плану. Погружённая в свои размышления, девушка забыла взять с собой полотенце, а когда, окунувшись в воду и проплыв немного, вышла, её кожа тотчас покрылась крупными, как пшено, мурашками. Вот только Санька видел отнюдь не гусиную кожу, а торчавшие из-под ткани бюстгальтера соски.
Если девчонка хочет – что ж, он не против, тем более ещё неизвестно, когда ему представится такая приятная возможность – вдоволь насладиться обществом молодой и сочной особы.
ГЛАВА 3
Игорь молчал, видя, что друг о чём-то задумался. Сам скажет, если совет нужен будет. А не скажет – значит, так надо, ведь после училища, где на болтовню не оставалось времени, они научились понимать друг друга без слов.
Отпуск расслабил его, но в то же время и утомил трескотнёй парней и девчонок, с которыми он рос. Столько порожнего гонят, что иной вечер, сидя рядом на дворовой скамейке, Игорь уходил мыслями в своё, не забывая в положенные моменты улыбнуться, чтобы не выглядеть бирюком. Они прошли с Санькой много такого, от чего взрослые, здоровые мужики плачут. И это только подготовка – какие же тогда ягодки им предстоит собирать…
Танюшка, наверное, думает, что не любит он её: всё надеялась, что распишутся. Только они с Санькой решили не связывать ни себя, ни девушек обещаниями. Можно сколько угодно делать вид, что их готовят, как и всех военных, только кому врать? Себе. Хуже всего, что они до последнего мгновения остаются в неведении. Где и когда их поднимут по тревоге?.. Чёрт его знает… Конечно, каждый надеялся вернуться живым: вроде бы время-то не военное. А вдруг? Незамужняя поплачет, да и забудет, а вдова да с ребёнком – вот ей-то какого будет?
Бегали они с Санькой в училище к таким вдовам, да разведёнкам, собирающим облюбочки. Не хотел он такого счастья Татьяне и не согласился на её уговоры, даже если она его всё равно дождётся.
А может, зря он так?.. Случись чего с ним, хоть ребёнок останется…
Чтобы отделаться от глупых мыслей, Игорь вылез по грудь в окно: сухой и жаркий ветер нещадно хлестал по щекам, заставляя прищурить глаза.
Санька же задремал. Ему снилось, что Алёнка назначила ему свидание в укрытии, которое было замаскировано по всем правилам военной разведки. Где-то среди тянувшихся гор ему нужно отыскать вырубленный в скале проход, и он, как учили его, проходил бесконечную спираль, цепляясь за острые края камней, обливаясь потом, обезвреживал мины, но то и дело находил едва заметные приметы новых.
Радуясь, что уже почти добрался до заветного входа, Санька даже видел закамуфлированный под гранит полог, закрывающий его, но камень под ногой вдруг закачался, и он, с размаху ударившись головой о скалу, резко полетел вниз.
– Проснись, – вырвавший из сна голос Игоря заставил открыть глаза. Друг стоял возле узкой и неудобной полки.
– Чёрт… приснится же, – хрипло проговорил Санька, и вправду крепко приложившийся головой о стенку: поезд на стрелке сильно тряхнуло. Сердце билось часто, духота стояла неимоверная. – Дай фляжку.
Попив тёплой воды, снова откинулся на смятую плоскую подушку.
Глупость всё это. Хотя разведчик из него никакой: не смог отличить влюблённую дурочку от искательницы приключений. Тогда, после купания в озере, Алёнка, чистоплюйка такая, предложила ему принять душ. Он вымылся, несмотря на то, что и так чувствовал себя освежённым прохладной водой пруда, и обмотался полотенцем, рассматривая в ожидании, когда высохнут плавки, многочисленные картины на стенах. А она вышла из душа в коротенькой комбинации, посмотрев на него как-то испуганно и виновато. Он сел на шёлковое покрывало родительской, как потом окажется, кровати и, раскрыв руки, поманил её.
Девчонка закрыла глаза и слепо пошла к нему. У него ещё не было таких наивных особ, если только не считать Верочку, но с ней до близости так и не дошло.
Бархат кожи под шёлком сорочки. Он нашел тугие соски, которые дразнили его ещё на озере, и прикусил их через тонкую струящуюся ткань. Алёнка томно застонала, и тогда, сминая мягкие пухлые губки своими, он с ловкостью опрокинул её на кровать. Комбинация задралась, обнажив плоский живот и загорелые бёдра.
Санька провёл языком по линии загара, и тело девушки тотчас выгнулось ему навстречу. Он сорвал с себя полотенце: пах горел плотским огнём. Алёнка обхватила его за плечи, впиваясь в них своими ноготками, приподнялась, помогая ему снять трусики. И когда он, наконец, отбросил в сторону шёлковый комочек, то рванулся в неё: вожделенно, жадно, порывисто.
Девчонка то ли от неожиданности, то ли от боли вскрикнула, но в чём, собственно, дело, он понял слишком поздно. Уже потом, перевернувшись на широкую спину и заложив руки за голову, со вздохом спросил:
– Почему ты не сказала?
– Я… я не знаю. Думала, что ты взрослый и сам всё понимаешь… – пролепетала она, краснея до кончиков волос.
– Ты ошиблась: я совсем из другой сказки, – поменявшись в лице, проронил Саша.
Он вышел в сад, пока Алёна застирывала простынь с родительской кровати, на которой неровными краями расплылось багровое пятно, и крепко зажмурил глаза.
Голова кругом. Наверное, всему виной сильно раскачивающийся поезд…
ГЛАВА 4
Жизнь на базе горной подготовки превратилась в один длинный день, когда каждая жилка, каждая клеточка просит отдыха. И если первые дни подъёмов в горы проходили налегке: учились ходить, цепляясь за малейший выступ, правильно ставить ногу, выбирая надежный камень, прислушивались к шёпоту горной осыпи, которая в любой момент могла превратиться в камнепад, то через неделю это занятие уже казалось простым.
Теперь с минимумом груза, в связке в парах, карабкались почти по отвесным скалам. Любой камень, сорвавшись из-под ноги впереди идущего, мог серьёзно ранить следующего за ним напарника. И они учились сторониться, выбирали склоны для подъёмов, учитывая длительность освещения солнцем, пробовали почву, если не на зуб, то запоминали ощущения непрочности или коварства влажной от росы травы и мелкой гальки, заставлявшей поднимать глаза вверх и рассчитывать траекторию следующего камнепада. А потом отрабатывали удары ножом в условиях, когда сам стоишь на тропе, боясь сорваться вниз, и при этом ещё стремишься поразить противника. Вечерами они на ощупь вязали узлы, понимая, насколько верно выражение «Жизнь висит на волоске».
Их было шестеро в группе. Игорь научился уживаться со всеми, Санька не принял одного, хотя и с другими не приятельствовал. Черноволосый мужик деревенской закваски, с рябоватым лицом, тот, которого звали Олегом, делал всё настолько основательно, как будто он здесь собирался жить всю оставшиеся годы. Низкорослый, с большими добрыми глазами и рыжими ресницами Лёха просто всегда улыбался. Все радовались, когда он оставался дневальным: на ужин тогда подавалось горячее и непременно с мясом, и хотя попахивало оно странно, группа считала, что это продукты подпортилось от жары.
Никто не видел, когда доставлялись продукты. Командовал ими Полкан, представившийся так, что отныне заслуженно получил своё прозвище. Гораздо позднее они будут произносить его с уважением, когда поймут, что его жёсткость, граничащая с жестокостью, подготовила их ко многим неожиданностям, а главное – научила выживать в самых безвыходных ситуациях.
Шестым был Руст, или Рустам, который выёживался перед всеми. К чему рисоваться, если каждый из них попал сюда неслучайно, но ему обязательно надо хотелось поймать тот момент, когда кто-то из компании, расслабившись после тренировок, подавая по его просьбе верёвку или нож, вдруг попадался на внезапно применённый им приём рукопашного боя. Полкан молчал и другие тоже, но научились благодаря этому даже в лагере жить настороже.
Ночью инструктор устроил новое испытание. При свете фонаря участники должны были обыскать смертельно раненого противника, а заодно и найти картонную карту с кодом, спрятанную у врага в нагрудном кармане. Все понимали, что не может здесь быть никакого противника, все подходы заминированы, и это, скорее всего, чучело, но когда рука Рустама провалилась вместо кармана в окровавленные внутренности, он отдёрнул её, а Санька, сжав зубы, рылся пока не нашёл.
Это были внутренности убитой накануне татарином собаки. Наутро Рустам, чтобы не цепляли его за этот момент слабости, огорошил всех, сказав, что Лёха давно промышляет либо бездомными псами, либо лягушками, которые прячутся от дневной жары в пещере, и спросил, стоит ли его хвалить за ужины? Но все снова промолчали, отчего желание Руста, найти в Рыжем козла отпущения не исполнилось. А Полкан каждого из лагеря проверил на убийстве невинной твари, потому что на войне иногда приходится уничтожать не вовремя высунувшихся гражданских. Пожалеешь – доложит своим и накроется вся группа.
Вскоре их перебросили в другой лагерь. И снова далеко не пионерский. Здесь хоть и не надо было, ломая ногти, лезть в горы, но назвать минирование лёгким делом язык не поворачивался. Ежедневные занятия в учебном классе землянки после двух месяцев в горах требовали выхода накопившейся энергии, и парни по собственной инициативе устраивали вечерами тренировки по рукопашному бою. А ночью видели переплетение проводов, ведущих к взрывателю, и просыпались в холодном поту от того, что взлетали во сне, отсоединив не тот проводок, который следовало. В общем, практика на полигоне впечатлила надолго.
В последние дни пришло новое вооружение – гранатомёт «Муха», игрушка, которая пришлась по душе всем. Освоили быстро и сами удивлялись потом, как без неё раньше обходились.
Четырнадцатого декабря их подняли по тревоге, на «УАЗике» доставили к Амударье, по которой строилась понтонная переправа. При внешнем спокойствии все были напряжены до предела и только Лёха подшучивал:
– Не волнуйтесь, пацаны, я ещё не нашёл замену устрицам, но обязательно изобрету.
– Ты, случаем, местные горы с Куршавелем не перепутал? – поддел его Санька.
– А что это такое и с чем его едят? – заинтересовался Лёха.
– Курорт это во Франции, – пояснил Игорь, вспомнив, что они вместе с другом читали в «Огоньке» про горнолыжный курорт, – только там на лыжах ходят, а ты всё на заднице норовишь скатиться.
Они пытались отвлечься, ожидая, когда же их пересадят в бронемашины. Но суета, начавшаяся вдруг возле чёрной «Волги», дошла до них:
– Отбой, – капитан подошёл к водителю и велел ему отвезти бойцов на вертолётную площадку.
Их снова перебросили, но в этот раз вертолёт взлетал и опускался несколько раз. В итоге на базе оказалось двадцать четыре человека, среди которых не нашлось ни одного, который бы выглядел испуганным салагой. Мероприятие готовилось серьёзное, но, насколько парни выяснили, оно состоится только спустя две недели. Правда, теперь каждый знал поставленную перед группой задачу.
Шестёрке Полкана предстояло взорвать центральный коллектор связи в городе по ту сторону Амударьи – в Кабуле.
– Телеграф, телефон, почта – всё как по Ленину, – сострил Санька, хотя дело было совсем нешуточное.
Он понимал, что именно они импортируют в чужую страну революцию, а нужна она афганцам или нет, решать не ему.
Взрыв, устроенный ими как выстрел Авроры, должен был послужить сигналом к началу штурма дворца. Их переправили в Кабул с мусульманским полком и точно так же экипировали.
По полученным разведданным коллектор располагался под землёй на одной из центральных площадей Кабула, рядом с зданием телеграфа и Госбанка, которые охранялись усиленными нарядами милиции. На этой же площади находился кинотеатр и ресторан. Иначе говоря, место многолюдное. Совершить подрыв, оставаясь незамеченными, было крайне сложно. Да что там… разведку провести – и то было трудно. Приподнять крышку чугунного люка, чтобы заглянуть, что в нём, когда по площади регулярно снуёт парный патруль афганской милиции, можно было только расстреляв этот самый патруль.
Но они нашли выход: точно такой же «семёновский» коллектор на окраине Кабула никем не охранялся, а потому его удалось детально изучить. Комната пять на пять, высотой в три с половиной метра, сверху – бетонное перекрытие в метр толщиной. Чтобы снять крышку с люка, нужны были специальные клещи, и молчаливый Олег сумел выковать их. Вот они – русские умельцы. Попробовали – получилось здорово.
Санька с Полканом занялись расчётом мощности заряда согласно базальту, добавили на качество, и получилось почти три пуда тротила.
Они достали армейскую взрывчатку, которая должна была сработать с неконтактным сосредоточенным зарядом. Олег колдовал над ними, проверяя в банке с водой, – срабатывают. Операцию решили проводить из здания, где жили дипломаты: от него до площади пять минут езды. Игорь, просчитывавший действия каждого по секундам, предложил включить в команду водителя, который хорошо знал фарси.
Двадцать седьмого декабря в семь вечера они выехали на «УАЗике», следом за ними шла «Волга» и ещё один «УАЗик» с группой прикрытия. Прикрытие заняло позицию у ресторана, а группа Полакана – у колодца. По условному знаку, дверь машины второго «УАЗика» громко хлопнула, что означало: парный афганский патруль находится на посту и в обход не собирается. Водитель подошёл к часовому у телеграфа, чтобы отвлечь его внимание, Руст, подняв капот, делал вид, что устраняет неисправность, Рыжий и Игорь отработанными движениями сняли щипцами крышку люка, Полкан и Санька опустили в колодец рюкзак со взрывчаткой, отправив вслед за ним дымовую гранату, которая неожиданно засверкала новогодним фейерверком. К счастью, никто не заметил, и Лёха с Игорем быстро опустили крышку люка. Окликнув водителя, который увлечённо болтал с часовым, сели в машину и рванули с места.
Руководство не ожидало такого быстрого возвращения и несколько раз переспрашивало, всё ли верно сделано. Часы показывали пятнадцать минут восьмого вечера – время, установленное на взрывателе.
Полкан тёр подбородок пятернёй, Санька, сжав зубы так, что желваки ходили, глядел на Игоря, а тот думал, где они могли ошибиться, но тут раздался взрыв. Первый в долгом ряду.
В Москве в программе «Время» в этот день передадут о введении ограниченного контингента войск в Афганистан. Только Михаилу Никифоровичу Гордееву было не до этих известий. Жена ему преподнесла такую новость, от которой мужчина впал в ступор. Ничего не видел и не слышал.
ГЛАВА 5
«Ах, Алёнка, куколка! Чего же ты натворила? Ведь всю жизнь себе испортила! И было бы из-за кого… Ладно бы красавец, каких свет не видывал, а то без роду, без племени», – глядя в светящееся огнями иллюминации окно, рассуждал Михаил Никифорович, уже немного спустя, после того как улеглась первая волна негодования на жену и дочь. А он уж начал думать, не заболели ли они обе разом: Новый год на носу, а подарков под ёлку не заказывают.
Вот подарок так подарок преподнесла любимая доченька… Как людям теперь в глаза глядеть? Ведь он надышаться на неё не мог, одна она у них, припозднились они с Лидией с детьми. Старой крестьянской закалки, рождённый в двадцать четвертом году, он остался без родителей: сослали их в Казахстан. Да по дороге болезнь всех скосила – он один и выжил. Мать его ещё совсем грудного от сердца оторвала, оставила родне, чем и спасла.
Воспитывала Михаила Никифоровича тётка по отцу, у которой своих мал-мала меньше. Что уж говорить про одёжку, когда сыт не всегда был… Нет, тётка не злая и не скупая была – чем богаты, как говорится... Только ему без кола и двора не с руки было жениться. А потом Советская власть выучила: сначала на рабфаке, а потом агрономному делу.
Он помнит, как отделился от тётки: братья двоюродные женились разом и пока пристрои делали, спали все на отделённых занавесками кроватях. Сколько ночей он слушал, как сопят они со своими жёнами в метре от него. Тогда он у бывшего председателя колхоза разрешение взял – спать прямо в правлении на скрипучем дермантиновом диване. Потому и на работу раньше всех приходил и уходил позже всех.
В результате заметили его в области, и для начала отправили председательствовать в соседний колхоз, который после войны всё никак из ямы выбраться не мог. Вот тогда он первый раз своё жильё получил – заброшенный дом. Наверное, из него когда-то выслали хозяев… А он, суеверный, прощения у домового попросил за то, что вошёл хозяином.
Молодой был, сильный, энергичный – днём на работе, а вечерами летними потихоньку домишко в порядок приводил, да вот только кроме стола, табуреток и деревянного топчана в нём ничего и не было. Одежду, какая у Михаила Никифоровича была, на гвоздь в стене вешал. Это сейчас у председателей колхозов дома лучше и богаче всех в деревне.
Видимо, за эту простоту народ его и полюбил, ведь слушались и рвали жилы и в посевную, и на прополке, а уж про уборочную и говорить не приходится.
Трудное время было, но почему-то счастливое. Оказаться бы опять в нём – променял бы своё место в обкомовском кресле, где, сколько не гоняйся по области, не снимай с бедовых голов стружку, всё равно сплошные приписки, чтобы в центр отрапортовать об успехах. Может, стар он стал, но захотелось ему вдруг на покой. Или опять в деревню с Лидией.
Ему уж тридцать три исполнилось, когда она учительствовать в его колхоз приехала. Могла бы и в городе устроиться: как-никак дочь героя войны – генерала Авдеева. Мать её до сих пор себя генеральшей чувствует, а ведь к восьмидесяти ей... Только Лидия романтики захотела и бедноты не испугалась. Правда, стараниями Софьи Андреевны дом быстро оброс вещами. Но, слава богу, не жила она с ними: уж больно въедливая бабёнка, таких сроду с простолюдинками не спутаешь.
Она, конечно, стара, но до сих пор ровно голову держит. Небольшого роста, но как будто выше всех. Вот завтра он с ней непременно поговорит, как это они, две гусыни, одного лебедёнка не углядели.
Ах, Алёнка, Алёнка! Если бы раньше сказала матери, может, они что-нибудь бы и придумали по своему бабьему делу… Ну а теперь-то что? Четыре месяца уже ребятёнку. Шевелится, шустриком расти будет.
Попробует он завтра выведать, куда этот гусь делся. Как бы на смех самого не подняли… дочь даже фамилии смельчака не знает, только имя – Александр. Нет, таких Александрами не кличут, Санька он и не больше. Хорошо, что хоть фамилию друга знают – Кузнецов.
Михаил Никифорович отошёл от окна, из которого тянуло холодом. Зима, а снега кот наплакал – помёрзнут озимые…
Прокрался на цыпочках к комнате дочери, приоткрыл дверь. Свет из коридора осветил бледное исхудавшее лицо Алёнки.
«Вот два старых глупца, – подумал он про себя и жену, – ведь ещё в октябре, когда отдыхали в Сочи, мутило её от шашлыков и рвало. Только мы ж тогда решили, что отравилась чем-то она… А тут, оказывается, в подоле принесла, непутёвая».
1405 просмотров | 1 комментариев
Категории: Любовный роман, Роман, Мелодрама, Полански Алла, Остросюжетный роман, Исторический роман
Тэги: алла полански, а в небе стрижи, встреча через время, настоящий мужчина, сильные чувства, по закону гор
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 8,25 алк |
Эксклюзивные авторы (77)
- появились новые книги
Авторы (1183)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ГендерныеИнтриги #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
Герои, главные и второстепенные, ищут любовь, мир и взаимопонимание. И каждый понимает счастье по-разному. Алёна не перестаёт тянуться к любви, её родителям безумно хочется, чтобы дочь была не одинока, Санька... Санька - настоящий воин. Жизнь нельзя поделить пополам: воинский и семейный долг не слишком хорошо сосуществуют вместе. Но он прикладывает усилия, чтобы его жена и сын были с ним.
Как всё получится? Будет ли хороший солдат еще и примерным отцом, и замечательным мужем?
Всё будет... непросто. Но именно это придаёт книге ту самую реалистичность и жизненность.
В конце концов, маленькие хрупкие стрижи, смелые птахи, возвращаются в гнёзда. Оловянные солдатики расставлены по полкам после игрушечных битв. А люди... раненые, уставшие, приходят домой, где их ждут.
Поэтому хочется верить, что у Сани и Алены всё будет хорошо.
Спасибо автору за книгу!