Железный Аспид. Книга 1: Война. Наталья Мар
Магазин Книги автора Комментарии (8) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Первая книга дилогии.
Человек отличается от робота лишь тем, что людей чаще делают ночью, а роботов — днем. Так считает Железный Аспид — дерзкий андроид. А неуклюжая девчонка-ботаник, которая берет его в плен, верит, что у машин нет души.
Они - заклятые враги: бледная лабораторная мышь и высокомерный робот со скверным характером. Но кажется, им придется тайно сотрудничать, чтобы спасти всех.
Или всех спасти нельзя?..
16+
Первая книга: Железный Аспид. Книга 1: Война. Наталья Мар
Вторая книга: Железный Аспид. Книга 2: Мир. Наталья Мар
Отрывок «Железный Аспид. Книга 1: Война. Наталья Мар»
Пилот оторвал расфокусированный взгляд от иллюминатора и выбрался из кресла управления. Точнее, с минуту выскребал себя оттуда: в момент крушения штурвал с хрустом врезался в тело. Левая рука не слушалась, а справа прорвали лётную куртку и поблескивали хромом два ребра. Сквозь шум и пелену Эйден добрался до клинкета и набрал код разгерметизации: настало время адаптировать тело к новой планете.
Брана… Спрятанная в гиперпространстве столица Альянса, недосягаемый противник Империи. Голубая мечта её истребителей, святой Грааль для всего имперского флота. Эйден риз Эммерхейс — первый и единственный живой враг, ступивший на загадочную планету, — опирался здоровым плечом о борт своего корабля и пытался не умереть.
То ли из-за жестокого приземления, то ли из-за ужасной экологии Браны адаптация к ее атмосфере, силе тяжести и геомагнитным полям ощущалась, как тур в преисподнюю. Слишком горячий, сухой воздух обжигал легкие, чужеродные примеси не давали вдохнуть и дурманили разум, радиация фонила так, что кожа не успевала ее нейтрализовать, от бурной магнитосферы лопались сосуды. Гравитация, впрочем, порадовала: здесь она была чуть меньше привычной и вызывала лишь тошноту, головокружение и слабость.
Прошел час прежде, чем Эйден почувствовал себя аборигеном и открыл глаза. Он подошел к разлому на бриге и положил в него левую руку. Прижал куском болтающейся обшивки, выдохнул и резко дернул. У-у-у… плечо встало как надо, мир опять запустил карусель, а небоскребами брани можно было ворочать континенты! А ведь еще два ребра просились наружу, и мужчина решил оторвать их лежа, чтобы не провоцировать новую свистопляску ощущений. Эйден медленно расстегнул куртку и китель.
Через несколько минут, когда дрожащими пальцами он застегивал их, а два сломанных у основания серебристых ребра небрежно валялись рядом, подумал:
«Хорошо.
Что.
Я.
Не.
Человек…
Сдох бы уже раза три за последний час…»
Надо было решать, что делать дальше. И чем скорее, тем лучше, потому что радары Альянса должны были зафиксировать примерное место аварии и выслать поисковую группу. Преимущественно из военных, так что малоприятное выйдет знакомство. Сигнал имперскому флоту, если пустить его с истребителя, не преодолеет гиперпространство. Свои его не услышат. Для общения и выхода в открытый космос на Бране использовали кротовины, а ими управляли вормхоллы — космопорты туннелей-червоточин. Значит, нужно попытаться найти один из них. И оттуда… в лучшем случае послать сигнал и открыть туннель пошире, а в худшем — бежать самому, забыть о тотальной победе над Альянсом и продолжить борьбу за сектор.
Координаты вормхолла легче всего было извлечь из разбитого брига. Забраться внутрь сквозь разлом не составило труда, и через минуту Эйден ступил на темный, прохладный борт научного корабля. На мостике, совмещенном с радиорубкой, лежал одинокий пилот. Лежала… Девушка. Высокая, но хрупкая, с полупрозрачной в скудном луче иллюминатора кожей. Темно-вишневые волосы и черные брови с изломом оттеняли бледность тонких черт. Но разгром вокруг напоминал на пошлый триллер, где не скупились на бутафорию. В крови были: пилот, штурвал, коммуникатор, все рычаги и сенсоры. Эйден отвел взгляд к панели управления в поисках аварийного электроузла, чтобы запустить бортовой компьютер, и опять повернулся к девушке. Он еще не встречал таких противников, в которых утонченность и дерзость так не сочетались с войной в принципе. Она даже не походила на ученого. Больше — на фею, каким-то чудом упорхнувшую с цветочной поляны в космос. Через плотный комбинезон не угадывалось дыхания, но тепловизор в его глазах не ошибался: девушка была жива, так как с момента крушения прошел час, а температура раненого тела все повышалась. Мужчина вздохнул и прислонился больной головой к оплавленной переборке, глядя на фею без иллюзий. Жар и несовместимые с жизнью травмы. Вот и все. Эта смерть — вопрос каких-то минут, в лучшем случае, часа. Разумнее всего оставить ее и заняться компьютером.
Эйден смахнул осколки с исцарапанных сенсоров и пробежался кончиками пальцев по консоли. Всего через пару секунд его мозг вычислил нужную комбинацию для запуска резервного генератора. Бортовой компьютер, поскрипев для вида, приветствовал нового хозяина. Оставалось ввести запрос на поиск вормхолла, и Эйден уже занес руки над струнами, как вдруг остановился. Дернул плечами, провел ладонями по лицу и прошептал: «Жвала жорвела!» Медленно опустил голову на блок сенсоров… и еще раз… и еще… «Черт, так нельзя», — прошипел он сквозь зубы, встал и направился к раненой.
Ну, привет, мясо на полу. Если сейчас заняться ею, умрет необходимый, как воздух, компьютер. А если заняться картами, умрет просто еще один человек. Капля в море. Ведь сколько уже погибло, да скольких убил сам за пятьсот лет. Сейчас перед ним цель куда разумнее, и уж кому, если не ему, поступать согласно разуму.
Пропустив руки под окровавленное бледное тело, риз Эммерхейс легко поднял Самину и вынес из корабля.
* * *
Агония перетекала в смерть, и Самина вдруг пришла в себя. Так бывает. Боже, но зачем? Ее захватили боль и ужас: она не могла дышать, сердце кольнуло и остановилось. Еще миг — и вновь сознание уплывало из обитаемой части вселенной. Было… никак. И все же лучше, чем при жизни: не больно, не холодно, не страшно. Перед глазами — или перед внутренним взором? — маячил серый лабиринт туннелей без намека на свет в конце. Слышались голоса за спиной, из полупрозрачных стен появлялись и снова исчезали смутно знакомые люди. Мама. Мама! Такая, какой она запомнилась ей в детстве — тонкая, грустная, бледная. Ее стройная фигура в ярко-зеленом платье скользила по коридору. Не замечая ничего вокруг, она скрылась за углом. Душа Самины поспешила к повороту, но там её ослепил безудержно яркий свет, в котором изумрудное платье женщины на мгновение превратилось в пару точно такого же цвета глаз, а невидимые руки потащили девушку в ад. Так ей показалось, потому что кто-то — наверное, черти — швырнули беднягу обратно во тьму полубессознательного, где к ней опять просочились холод и боль. Нет, не так. БОЛЬ.
Жизнь развернулась на полпути и с новой силой ворвалась в тело. Неблагодарное, оно в ответ жестоко ударило. Самину мучила резь в голове и груди, с каждым вдохом в легких пузырилась кровь, не хватало сил ни пошевелиться, ни открыть глаза, ни прийти в себя. Это была пытка на грани сознания. Будто кошмарный сон, в котором вдруг чувствуешь настоящую боль, но отчего-то не можешь проснуться. Странно, но в своем аду Самина ощущала чье-то незримое воздействие. Когда она решила, что готова умереть и вернуться в серые туннели, но только не продолжать эту пытку жизнью, её виска коснулось дыхание и напряженный голос пригрозил: «Функционируй, ну… Дыши, а не то шею сверну». И, о черт, надо же — дышать действительно стало легче. Чьи-то руки убирали волосы с раны на виске, аккуратно придерживали голову и подкладывали под нее что-то мягкое. От уверенных и деликатных прикосновений цветы боли на ее теле пусть не скоро, но увядали. А еще, где-то на горизонте событий, ей чудилось вибрирующее в горячем воздухе урчание. Когда опасность миновала, ее сознание отпустили и позволили ненадолго уснуть.
Когда после всех мучений Самина пришла в себя, то решила, что разбилась и погибла смертью храбрых. Ибо на нее смотрел властелин преисподней (если на Страшном суде не повезло с адвокатом). В крайнем случае — его заместитель (если повезло). Оглядев его внимательнее, девушка сообразила, что вряд ли кто-то из пантеона древних богов надел бы форму имперского флота. А дьявол ни в одной культуре не носит военную стрижку и декоративные шрамы над левым ухом. Эти суровые знаки отличия могли принадлежать только пилоту того-самого-истребителя, и мир покачнулся от озарения. Она притащила в свой мир врага. Он жив, здоров и, судя по всему, намерен изощренно её пытать, а потом с особым смаком прикончить.
— Мне нужны координаты ближайшего вормхолла, — спокойный взгляд неестественно зеленых глаз резал без ножа.
«Если выживу, больше не буду препарировать млекопитающих», — поклялась лабораторная мышь и сжалась на песке.
— Я знаю, это довольно неприятно, — продолжил он мягко, — помогать врагу. Но спинной мозг, обмотавший горло, неприятен еще чуть более.
— Я… — просипела Самина и откашлялась, — понятия не имею, где мы и в какой стороне его теперь искать.
Мужчина покачал головой и подошел ближе. «Господи боже, это жабры? Настоящие жабры у него на шее. Значит, родом с Ибриона…» — мышь догадалась, что попала в лапы какой-то столичной шишки. Враг же изогнул бровь, ничем кроме этого не нарушая маску безразличия. А затем сделал то, о чем Самина была начитана, и все же оказалась совсем не готова увидеть наяву: выбросил изо рта длинную ленту змеиного языка. С едва слышным шипением тонкий раздвоенный кончик рассек воздух и ловко нырнул обратно. Так ибрионцы оценивали окружающую среду и других людей.
— Ты врешь, Самина Зури. — отчеканил враг, довольный итогом анализа. — Оглянись вокруг, растормоши свой топографический кретинизм и назови координаты вормхолла.
У девушки зашевелились волосы. Пересохло во рту. Он знает ее имя, а значит, влез в бортовой компьютер брига и пойди разбери, какими еще сведениями располагает теперь. А главное — вот это было по-настоящему страшно — расхаживает по чужой планете без скафандра и говорит на их языке абсолютно без акцента. Навыками такой поразительной адаптации обладали только андроиды с мощными ДНК-компьютерами. Но, помилуйте, если глаза и уши не обманывали Самину, незнакомец был похож на человека даже больше, чем она сама! Или это и есть свидетельство высочайших достижений Империи в робототехнике? По крайней мере, на стороне версии об андроиде играла убийственная невозмутимость. Пилот должен был находиться по меньшей мере в шоке после крушения, но все, что Самина знала о стрессе, разбивалось о безразличный взгляд, спокойный голос и небрежную грацию.
— У меня нет микрочипов с терабайтами памяти в голове, — напрашивалось добавить «в отличие от тебя», но дерзить боевому роботу было, пожалуй, слишком. — Если ты не обнаружил координаты в компьютере, взлетай и сам ищи вормхолл. Я вижу, твой корабль не пострадал, так что…
— Так что ты надеешься, что пока я порхаю над Браной, меня, наконец, собьют. Так, ладно… — вздохнул мужчина, на секунду прикрыл глаза и лениво бросил: — Никуда не уходи, я за набором для пыток.
Самина настолько привыкла к прямолинейности андроидов, что вообразила по иголке под каждым своим ногтем. Рук и ног заодно. Несмотря на тупую боль в колене, она рванула ползком, куда глаза глядят, активируя на ходу браслет-коммуникатор. Надо было дать сигнал поисковому отряду. Срочно.
— Эй, лежать! — рявкнул за спиной голос, в котором, наконец, появились человеческие нотки. Мужчина ловко сцапал её за лодыжку и одной рукой подтянул к себе. Отобрал браслет и швырнул в набежавшую волну.
— При закрытом переломе показана жесткая фиксация конечности, — каким-то искрящимся проводом андроид прикрутил ногу Самины к корпусу брига.
Пока он возился с кабелем, девушка выцарапала из потайного кармана самое что ни на есть научное оружие — шприц-пистолет. Не колеблясь, привычным движением приложила его к шее робота и нажала на спусковой крючок. Вот так, мы тоже не лыком шиты. Если нейросети андроида так близки к человеческим, как подсказывала интуиция, у него не будет времени для нейтрализации яда: тот убивает за считанные секунды.
— Хорошая попытка, — андроид лениво отмахнулся от шприца, — на меня не действуют…
Он вдруг осекся и замер. И тут же, броском гадюки, схватил девушку за руки, отбрасывая шприц, и толкнул наземь.
— Что ты мне вколола?! — рычал он, удерживая запястья Самины и погружая их всей своей массой в песок, колючий от мелких раковин. Его глаза были так близко, что выдали причину внезапной злости: правильные многоугольники зрачков расползались, поглощая своей чернотой зеленые радужки. Яд начал действовать. Но почему так медленно?
— Экстракт ромашки лекарственной.
— Лекарственной? Для эвтаназии? — возмутился робот и асинхронно моргнул.
— Почти угадал, — цепенящий страх отступил: мышцы врага ощутимо подрагивали, значит, убить он ее уже не успеет. — Для публичной казни! Жаль, видеодронов здесь нет.
Андроид больно пережал ей запястья и с размаху еще глубже впечатал их в песок. Нависая над ней всего в каких-то сантиметрах, он продолжал касаться ее только руками, но давил целой тонной бешенства. Это было похоже на попытку вернуть самообладание, хоть Самина и знала, что роботы не испытывают на самом деле того, что имитируют. Пусть даже и настолько талантливо.
— Я проявлял до сих пор необдуманное милосердие к ученой букашке, — прошипел он ей в лицо, из последних сил пытаясь дышать ровно, — Почему я еще борюсь с желанием утопить тебя?..
Он чуть протащил ее за руки вперед, и шумная волна билась в ее волосах, когда он продолжал:
— …с желанием ощутить, как ты завидуешь ибрионским жабрам? Увидеть, как через минуту ты отдала бы все, чтобы стать таким, как я?
Он знал, куда бить. Пожелать стать похожим на это чудовище? Боже упаси.
— Я назову тебе две причины, почему! Во-первых, мой корабль спас тебе жизнь. А во-вторых, ты уже почти труп.
Захват теряющего сознание андроида ослаб настолько, что девушка смогла вывернуться из-под него.
— Вообще-то это мой корабль спас тебе жизнь… да и «труп» слишком громко сказано… — еле слышно возразил он и, отшатнувшись от Самины, привалился к бригу, подальше от нее. Мало ли. Второй ампулы с ромашкой-мутантом он и впрямь может не пережить. Третьи веки поплыли из-под внешних, чтобы закрыть радужки.
Что ж, выбор невелик: если ему в ближайшее время не суждено покинуть гиперпространство, придется воевать изнутри.
— Таких проблем вы еще не огребали, — мрачно констатировал мужчина и отключился.
* * *
Когда прошло достаточно много времени и Самина поверила, что враг без сознания, она задумалась о его последних словах. Андроиды не дают пустых обещаний, но какие проблемы он имел в виду? Вернее, какие такие проблемы могут потрясти Альянс, кроме существующих? У них ведь, куда ни кинь, война снаружи да бунты внутри, что может быть хуже… А если он имел в виду столицу, то с каждым годом планета все сильнее восставала против человека, и вряд ли угрозы имперского пилота могли поравняться с последними катаклизмами. И все же крайне любопытно было, что за самоуверенная шишка закончит свои дни на Бране от укола ромашки лекарственной.
Пока спасательный отряд прочесывает окрестности в поисках точного места крушения, у нее есть время подобраться к андроиду. После того, как тело попадет к государственным биоинженерам, те разберут его органы на винтики, распутают мозг на синтетические нейроны — и все равно ничего не поймут. А Самине уже не будет доступа в их секретные лаборатории для исследования уникального экземпляра.
Тугой узел на кабеле, стянувшем ногу, не поддавался изнеженным пальцам биолога. Зато воздействие тех двух выстрелов штурмовика настолько попортило обшивку брига, что девушка смогла оторвать крюк, к которому была привязана нога. Да еще вместе с небольшим куском фюзеляжа, что тащился за ней, пока она ковыляла к андроиду.
Тот вроде был мертв. А может, без сознания или в глубоком спящем режиме, Самина не знала точно. Приподняв его веки (а затем — еще одну пару, черных), она сделала вывод, что недостаточно знакома с физиологией имперских роботов, чтобы ставить диагноз по раз, два… тринадцатиугольной диафрагме зрачков. Возле небольшой прорехи на лётной куртке серебрились брызги редкого аналога крови. «Надо бы взять образец» — облизнулся в ней ученый. Самина переключила шприц-пистолет на режим забора крови.
Вблизи андроид одновременно восхищал и вводил в заблуждение. На первый, второй и даже третий взгляд перед ней лежал типичный имперский аристократ. Лет тридцати, или нет, старше. Условно! Потому как могло быть и сто тридцать — эти сверхцивилизации, кто их разберет. Правильные черты, кожа и темные волосы точь-в-точь как живые. Внешние отличия ибрионцев от жителей Браны были незначительны, и все же впечатляющи. Самина даже сказала бы, зловещи. Три пары тонких серебристых жабр и этот змеиный язык, неожиданные мелькания которого с непривычки пугали, но завораживали. Подобных ему она видела на плакатах с пропагандой борьбы против имперских захватчиков. Там за портретами неизменно следовал перечень военных преступлений: уничтожение мирного населения, истязание пленных, эксперименты над заложниками… Робота в мужчине выдавало необычное устройство глаз, и то — если как следует присмотреться. Да отсутствие малейших изъянов, вроде родинок, воспалений или царапин, без которых не обходится ни один человек. На его фигуру костюмы можно было покупать без примерки, и Самина в очередной раз убедилась, что идеального мужчину, к сожалению, можно только синтезировать.
В первую очередь следовало выяснить точное звание и, если повезет, имя офицера. На офицера, указывало то, что он сам управлял истребителем. В общих чертах Самина уже разбиралась в некоторых правилах Империи: война с нею за разные секторы длилась с перерывами не одну сотню лет. Символы на рукавах форменной лётной куртки указывали на принадлежность к флоту Ибриона — в частности, к элитному подразделению императора. Вот это да, парень не просто из столицы, а из личной армии Железного Аспида. Другие опознавательные знаки располагались на кителе, и девушка принялась возиться с застежками. Согласно уставу, младшие и средние военные чины цепляли к воротнику отшлифованные пластинки из металлов разного достоинства. Оставалось только гадать, каким образом бедняги от старшины до лейтенанта разбирались, кто есть кто, ведь добрая половина металлов — давайте по-честному — примерно одного цвета. Офицеров старшего и высшего звеньев отличали полудрагоценные и драгоценные камни. Уж эту классификацию Самина, даром что синий чулок, знала наизусть. У лейтенант-коммандера на воротнике сверкал аметист, у капитана — аквамарин или топаз поразительной чистоты. А редкие адмиралы блистали не менее редкими изумрудами и рубинами.
Добираясь до кителя, Самина рассчитывала увидеть там что-то вроде агата. Или даже кварц. В самом деле, не могли же робота произвести в адмиралы. Но то, что обнаружилось на воротнике-стойке андроида, не укладывалось в рамки самой дерзкой фантазии. «Да уж, не адмирал…» — думала Самина, не в силах оторвать взгляд от алмаза полной бриллиантовой огранки. Зато мигом отпал вопрос об имени, ведь этим камнем бранианцев пугали с детства. Перед нею лежал обладатель единственного «алмазного» кителя — Его Императорское Величество Эйден I риз Эммерхейс. Тиран, диктатор и деспот.
Самина убрала подальше дрожащие руки от монаршей особы. Разумеется, она уже передумала брать его кровь и образцы тканей. Страшно было вообще прикасаться к шедевру, за который, по слухам, любой имперец глотку перегрызет. Она привалилась к корпусу брига рядом с андроидом, спрятала лицо в ладони и мечтала, чтобы он не вздумал умереть до того, как придет помощь. Если Ибрион узнает о гибели императора, он бросит весь свой флот на уничтожение Альянса. Превосходство сил противника не признавалось официально, но было секретом полишинеля. В битвах за небольшие секторы — таких, как последний конфликт, — принимали участие несколько имперских флотилий специального назначения, но если те пойдут в настоящее карательное наступление, от их мира останется только Брана. Да и та погибнет без поддержки союза планет в считанные месяцы.
«Ты был прав. Огребли мы, пожалуй…» — готовясь к худшему, Самина приложила холодеющий палец к шее императора. Пульса нет.
«Паниковать? Да ведь и артерии нет, идиотка! Дышит-то хоть через нос?..»
Ее ладонь слабо лизнул теплый воздух.
Пока жив.
3. ГЛАВА С ОТСЫЛКОЙ К АНДРОИДАМ ФИЛИПА ДИКА, НО ОДНОЙ СКОЛОПЕНДРЕ ВСЕ-ТАКИ ПОВЕЗЛО
{Ибрион.
Год 1488 от основания Империи Авир.
За 512 лет до основных событий.}
Герцог риз Авир бодро пересек лабораторию и заглянул в инкубатор. Джур был чересчур подвижным мужчиной приятной наружности и непреходящего добродушия.
— Да это же произведение искусства, Гервин, дружище! — младший брат императора, к тому же, отличался экспрессивностью. Но сегодня профессор был с ним солидарен.
— Нам ведь еще столько тестов предстоит… — скромно замялся он. — Мы провели только одно бета-пробуждение и снова погрузили его в сон.
Джур отмахнулся и принялся изучать результаты первого испытания андроида.
— Супра… супрамолекулярный нековалентный органический полимер… — вслух зачитывал герцог. — Наночастицы вольфрама… Самозаживляющийся! А для меня ты когда такую кожу сделаешь?
— Когда Император выделит на тебя столько же денег, сколько на него, — усмехнулся приятель. — Но содрать твою старую шкуру могу хоть сейчас и совершенно бесплатно!
Наконец риз Авир довольно покачал головой и свернул папку с отчетами.
— Сразу видна разница. Этот ни в какое сравнение не идет с предыдущими версиями. Сколько их было, помнишь? Все какие-то…
— Нового типа, экспериментального, мы произвели до этого ровно пятьдесят. Но ты зря его так нахваливаешь — в пятьдесят первом ничего особенного нет, мы лишь поработали над ошибками. Да жена моя проектировала внешность: говорит, у меня выходят одни головорезы…
— Вот именно. А здесь — смотри — ты будто знатного лорда закрыл в инкубаторе, так и хочется его выпустить и принести глубочайшие извинения, — рассмеялся герцог. — А работа над ошибками — пожалуй, именно то, что и было нужно, после третьего десятка неудач.
Гервин устало потер глаза. Они с кронпринцем были ровесниками, но из-за сурового характера профессор всегда чувствовал себя многим старше.
— М-да… Мы, наконец, поняли, что вам было нужно.
— Не «вам», дружище, а нам всем. Как ты не поймешь! — нахмурился и поправил Джур. — Времена андроидов-слуг и компаньонов прошли, теперь от ваших лабораторий зависят жизни следующих поколений Империи.
— И ты считаешь, мы готовы к такому? — профессор опустился в кресло и подпер висок рукой. — Думаешь, если давать андроидам больше свободы в делах и мыслях, они станут нам опорой, а не устроят апокалипсис?
— Империя расширяется и усложняется, Гервин. Обычный человек уже не в состоянии поддерживать достойный уровень жизни всех галактик. Неправильно подводить разные миры под одну гребенку: ведь мы делаем это лишь оттого, что так проще… Надо помогать народам развиваться и при этом сохранять свою идентичность, свое индивидуальное счастье. А для этого необходимо охватывать и мгновенно решать слишком много проблем, оперировать слишком многими знаниями невероятно быстро. — герцог оседлал любимого конька — ораторское искусство. — И с нашими достижениями в биоинженерии и робототехнике уже не дело выпускать синтетических горничных и машинистов. Настало время пристраивать таланты к делу.
В запале он нарезал круги по лаборатории и размахивал папкой.
— Мы не просим впускать анархию в их мозги, нет! Но позвольте им выходить за рамки стандартных программ. Их мозг куда совершеннее нашего! Так пусть сами пишут для себя биоскрипты или как это называется… Что я хочу сказать: до тех пор, пока мы не позволим андроидам развиваться самим, мы не получим от этой индустрии ничего полезного, ничего по-настоящему уникального!
— После полсотни таких версий я уже не верю в развитие здоровой личности у машины. С открытой операционной системой они просто срываются с цепи! Помнишь, сколько раз приходилось вызывать охрану? Я уже давно работаю без прежнего энтузиазма…
— А я вижу, что как раз это и приносит, наконец, плоды. — отрезал герцог и перешел к делу. — Когда начнутся основные испытания нашего чуда?
Гервин встрепенулся и развернул журнал.
— Так… На завтра я запланировал окончательное пробуждение, осмотр и предварительный опрос, а первый тест — послезавтра в одиннадцать.
— Я зайду посмотреть. В последние годы это уже превращается в хобби.
— М-м, пожалуйста… — рассеянно согласился профессор и проводил старого приятеля к выходу. — Но ты не обнадеживайся, вряд ли мы увидим что-то новое.
Через два дня ровно в одиннадцать герцог сидел в лаборатории, через зеркальное стекло наблюдая за первым тестом андроида. В небольшом помещении находились пятеро — Гервин Эммерхейс, его испытуемый и три огромные, ярко-красные многоножки в террариуме. Если бы не пластиковая неподвижность в позе робота, могло показаться, что за столом два обычных ибрионца — лет сорока пяти (весьма строгий) и почти вдвое младший (совсем никакой). Живы были только глаза андроида, но взгляд, которым он сканировал Гервина, оставался мертвым. Всё шло, как обычно. Как и пятьдесят раз до этого.
— Доброе утро, профессор Эммерхейс, — поздоровался испытуемый.
Ученый вздрогнул. Он всегда первым начинал разговор, ведь на вторые сутки после активации роботы еще были слегка заторможены.
— Доброе… Эйден. Сегодня у нас первый и самый важный тест. Сейчас я озвучу его условия. Ты готов?
— Я готов, — был нейтральный ответ.
— Итак, Эйден, — начал профессор, берясь за планшет, хотя легенду первого испытания он давно знал наизусть, — Год назад ибрионцы колонизировали Фарадум — планету, наводненную хищными членистоногими. Самыми агрессивными из них оказались вот эти многоножки, — андроид, не поворачивая головы, бросил взгляд на террариум, где те деловито шуршали. — Главное их оружие — небывалая скорость передвижения. Гораздо большая, чем у среднего человека. Таким образом, при встрече с красной сколопендрой еще никому не посчастливилось уйти живым. Но так как мы не можем подвергнуть многоножек… хм, геноциду, нам хотелось бы заменить их искусственно выведенными — с меньшим числом ног. Тогда они побегут медленнее, и человеку перестанет грозить опасность.
Гервин перевел дух и обнаружил, что отчего-то занервничал. Он встал из-за стола и продолжил, расхаживая по кабинету:
— Кроме того, чтобы не лишать сколопендр возможности и дальше успешно охотиться, мы бы хотели ограничить их скорость тремя метрами в секунду. Но, к сожалению, мы пока не располагаем данными, сколько конечностей нужно оставить многоножке. В лаборатории Фарадума выяснили, что ее скорость непропорциональна числу ног, так как на разных сегментах тела они разной длины и толщины. У тебя есть тридцать минут для того, чтобы выяснить, на скольких лапках и на каких именно сегментах тела сколопендра побежит с нужной скоростью. — профессор Эммерхейс указал на подопытных. — Вот тут многоножки… заметь, всего три: это условие теста. Вот тут резервуар для оторванных конечностей, а вон там — можешь выпускать их, чтобы измерять скорость. Удачи. Я вернусь через… 29 минут и 59 секунд.
С этими словами профессор покинул кабинет и вскоре присоединился к Джуру.
— Со стороны будто не ты его, а он тебя исследует, — проворчал герцог, — какого черта ты так разнервничался, дружище?
— Он первым пошел на контакт, и это на вторые сутки, понимаешь? Опять какой-нибудь псих, вот увидишь… Да еще ты со своими дифирамбами в его честь! Настроил меня, что этот какой-то особенный.
— Расслабься, — приятель указал на стекло, — видишь, первая сколопендра закончила так же, как и полторы сотни до нее.
Действительно, многоножка уже корчилась в ящике для отходов, а испытуемый осторожно доставал следующую жертву.
— Сейчас он ошибется еще раз, обнаружит квантовый блок в левом полушарии, и третья сколопендра побежит, как надо… — бормотал герцог, начиная скучать. — Да, а отчего это он носит имя твоего деда?
— Ну… раз уж все считают его моим детищем, я подумал, что стоит назвать его в честь какого-нибудь родственника. Не смейся. Для синтеза его нервной системы и кожных покровов использовались цепи моего ДНК, пусть даже исправленные, на основе искусственных органических соединений. Он даже сможет передать эти гены по наследству, если… когда-нибудь заморочится. А если серьезно, мне давно осточертели эти NDR -1, NDR-2, NDR-3…
— Так значит, Эйден Эммерхейс. Забавно, но мне нравится. Смотри-ка, у него, кажется, проблемы!
— Что? — встрепенулся Гервин и подскочил к стеклу.
Вторая сколопендра лениво ковыляла по столу, а третья, которую андроид, должно быть, выбрал для проверки решения, вела себя агрессивнее прочих — шипела и метила ядом в глаза. Наконец Эйден ухватил ее за шейный сегмент и оторвал одну лапку. Шипастый хвост извернулся и со всего маху впился в запястье робота. Тот отдернул ужаленную руку, не выпуская из другой жертву.
— Ничего страшного, его организм быстро нейтрализует яд, — небрежно заметил профессор. — Чтобы отравить моего андроида, сколопендре потребовался бы не миллилитр, а целое ведро.
Тем не менее, время шло, а Эйден медлил с ампутациями. Он поворачивал насекомое в руках, касался ее лап и мохнатого тела, изучая, но больше не отрывал ног. Змеиный язык андроида шипел в пространстве между ним и сколопендрой. Боясь, что робот завалит первый же тест, Гервин схватил планшет и направился к нему.
— Эйден, у тебя все нормально? Почему ты остановился?
— Потому что сколопендры, очевидно, против. Я не стану мучить их ради гипотетического эксперимента.
— С чего ты взял, что эксперимент гипотетический?! — опешил Эммерхейс, внутренне холодея. — Ведь я говорил тебе: речь идет о жизни людей.
Профессор нащупал в кармане пульт вызова охраны. Робот ему и прежде не слишком нравился, а теперь и вовсе настораживал. Браковать. Браковать, пока не поздно.
— При всем уважении, профессор Эммерхейс, позвольте заметить, что никто в здравом уме не стал бы доверять жизнь переселенцев андроиду двух суток отроду. — Эйден осторожно пустил многоножку в террариум и откинулся в кресле. — Более того, Вы упомянули, что вам небезразлична судьба этих животных, и при этом отчего-то собираетесь более, чем вдвое, сократить их возможности добывать пищу. Любой эколог скажет, что это и есть геноцид, ведь очень скоро ослабленный вид исчезнет. Вымрет, не успев приспособиться.
Гервин не знал, смеяться ли над тем, как его уделал андроид, или плакать, ибо эксперимент катился в тартарары. Очевидно, робот использовал квантовую часть мозга не для одного только пересчета ног. Ученый почувствовал, что начинает выходить из себя.
— Похвально, Эйден, что ты оказался настолько проницателен. Но ты здесь не для того, чтобы строить из себя гуманиста, так что можешь не беспокоиться о морали. Я поставил тебе задачу, и если ты не пройдешь этот тест, я буду вынужден признать тебя непригодным, а это значит…
— Не волнуйтесь, профессор Эммерхейс, — уголки синтетических губ тронула дежурная улыбка. — Я помню о поставленной цели, но счел возможным взять на себя смелость найти более гуманный способ ее достижения, коль скоро многоножки никому не причинили вреда.
Гервин молча сглотнул. Ему показалось, что испытуемый выдерживает театральную паузу, но Эйден вновь подал голос:
— Насколько я знаю, у меня осталось еще пять минут на решение задачи о сколопендрах, и, если позволите мне воспользоваться Вашим планшетом, я наглядно изображу свои теоретические расчеты, исходя из наблюдений за третьим животным. Уверяю, они будут сделаны максимально точно и вовремя.
— Договорились, Эйден, у тебя пять минут.
Вконец растерянный, профессор отдал андроиду планшет и ретировался. А в комнате для наблюдений герцог хохотал в голос.
— Ну, он дает! Уел тебя, как студента, Эмми. Да еще с таким сложносочиненным апломбом, точно магистр изящных искусств, — сказал он, отсмеявшись, — Кстати, где он вообще откопал всю эту экологическую ерунду? Раньше ты не загружал в их мозги всякий хлам.
— Последним десяти я вообще ничего сам не загружаю, в том и суть их открытой нервной системы. Начиная с момента, когда его мозг уже был готов, и до того, как была завершена работа над телом, Эйден оставался подключенным к сети библиотек Империи. Оттуда он сам загружал в себя информацию — ту и в том объеме, что по каким-то причинам счел необходимым. Сам же ее классифицировал, обрабатывал и делал выводы. — профессор тяжко вздохнул, — И на основе всей этой… вакханалии, что творилась у него в голове, он теперь принимает решения. Вот, полюбуйся: это то, о чем ты мечтал так долго — андроид со свободой воли. Чего теперь от него ожидать? Да еще если позволить ему общаться с тобой.
— А что я?
— Ты жизнелюб и с тем отвратительно влияешь на людей.
Джур толкнул Гервина в плечо.
— Ты устал, старина. Годы напряженной работы, столько неудач… И теперь просто-напросто не можешь принять очевидное: этот Эйден далеко пойдет. — герцог посмотрел на часы и ободряюще улыбнулся. — Пора. Я гляжу, ты уже боишься заходить к нему один. Составлю тебе компанию. Мне страшно интересно, чем же закончится эта история со сколопендрами!
В кабинете оба склонились над планшетом и разглядывали схемы, выполненные безукоризненным почерком Эйдена. Не осталось сомнений, что андроид успешно прошел тест: задача с многоножками была решена. Впервые без лишних жертвоприношений науке.
— Скажи, Эйден, — обратился к нему Джур, — откуда в тебе эта тяга к справедливости? Зачем такие сложности, если в тебе не заложена программа подчинения древним законам робототехники?
— Вы правильно заметили, Ваше Высочество, я могу причинять вред живым существам и даже убивать, если захочу.
— Поправлю: если возникнет необходимость.
— Если захочу. Я выразился корректно, милорд. Я знаю, сколько ресурсов ушло на то, чтобы сделать меня всемерно полезным человеку, но не ставлю целью соответствовать представлению людей о том, что правильно. Идеям добра и зла слишком уж часто свойственно переворачиваться с ног на голову.
— Тогда каковы твои собственные представления о правильном, Эйден?
— Мне еще рано судить об этом. Мой анализ собственной психологии только начинается.
— Как ты оцениваешь роль квантового компьютера в принятии решений?
— Никак. Служебно. Для квантового мозга не существует «да» или «нет», только суперпозиция. Только «данет». Его роль в другом: в обработке информации быстрее обычного, в широчайшем охвате ситуации. Решения на основе анализа этих данных принимаю я.
— Что значит «я»? В твоей конструкции не предусмотрено такой детали.
— А в Вашей?
Пауза. Джур моргнул и улыбнулся, а профессор Эммерхейс, наконец, позволил себе расслабиться.
— Эйден, — обратился к роботу Гервин, — я с уверенностью констатирую, что ты обладаешь самосознанием. Ты не отождествляешь себя с суммой частей, из которых состоишь. А это, несомненно, первый шаг к развитию личности. Но мне бы очень хотелось, — добавил он, подавшись вперед, — чтобы, в конце концов, это была здоровая личность нормального человека.
Робот перевел взгляд с профессора на герцога и обратно.
— Профессор… В Империи семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста девять нормальных людей, создавать которых гораздо проще и дешевле, чем андроидов. Какой смысл в семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста десятом нормальном человеке? Вам лучше не ставить подпись на моей аттестации, потому что я Вас разочарую.
Гервин покидал кабинет в полном раздрае.
3410 просмотров | 8 комментариев
Категории: Любовная фантастика, Приключения, Роман, Серия, Космическая фантастика, Космическая фантастика, Космические войны, Любовная космическая фантастика, Любовная фантастика, Мар Наталья
Тэги: наталья мар, железный аспид, война
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 15,41 алк |
100,00 руб
Эксклюзивные авторы (197)
- появились новые книги
Авторы (860)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
18.07.2019, 15:11
и да, первая книга о злодее, который невероятным образом притягивает, уже в работе.
27.06.2019, 07:25
Читательский отзыв на книгу
26.06.2019, 23:22
Да, Ирмандильо Тарталья меня и саму удивил. Иногда герои живут собственной жизнью и вершат подвиги, которые от них и не ждёшь. А Бритца я нарочно тормозила в первой части, это ведь была пока не его история
Но всё-таки и он, и другие герои «выросли» внутренне за время приключений. Я счастлива за них всех > Елена:
> Замечательная дилогия)
> Хороший юмор, очаровательный Эйден, и колоритные планеты, на которых они бывают.
> Плюсуюсь к странному очарованию Бритца, но я распробовала его ближе к финалу. Ещё меня полностью очаровал Тарталья, он такой неожиданный герой-который-всех-спас)
29.05.2019, 21:38
Хороший юмор, очаровательный Эйден, и колоритные планеты, на которых они бывают.
Плюсуюсь к странному очарованию Бритца, но я распробовала его ближе к финалу. Ещё меня полностью очаровал Тарталья, он такой неожиданный герой-который-всех-спас)
28.05.2019, 20:47
Да, негодяй-приятный-во-всех-отношениях, он же Кайнорт Бритц, так плохо себя вёл, что скоро начнет сольную злодейскую трилогию. Тёмную и жесткую.
04.03.2019, 10:39
И никогда бы не подумала, что можно быть очарованной таким героем, как Бритц.Спасибо!!!
02.03.2019, 23:08
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
> Вера:
> Потрясающая дилогия, лучшее из всего, что я прочитала за последнее время, "Звездные войны" отдыхают. Эпическое противостояние двух звездных империй, наука и технологии далекого будущего (при этом чувствуется, что автор реально ориентируется в научных терминах, особенно в биологии), загадочные планеты и расы разумных существ, необычные и неожиданные персонажи, при этом психологизм на уровне Достоевского. Местами жестоко до слез, судьба империи против судьбы любимого человека. И, присоединяясь к большинству, с нетерпением жду новую историю про Бритца! Он страшен до дрожи в коленках, как и вся раса насекомых-оборотней, но чем-то безумно интересен.