Кривые зеркала. Ева Адлер
Магазин Книги автора Комментарии (4) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировЖелание Виктории Ивановой начать новую жизнь в уютном городке, где прошло ее детство, разбивается на осколки – навязчивый бывший жених не оставляет в покое, сестра решает устроить Викину личную жизнь, да еще и старый дом, доставшийся от бабушки, оказался полон зловещих тайн.
Тем временем кто-то проводит жуткие ритуалы на соседнем кладбище и в развалинах древней часовни. Старинное проклятие пробудилось. Кто в кривых зеркалах, отражающих прошлое?
Участник конкурса ПродаМастер - 2021
Отрывок «Кривые зеркала. Ева Адлер»
ГЛАВА 1
Подмосковная осень пахла дымами от костров и палой листвой, заболоченным лесом, что раскинулся за рекой, туманными лугами и яблоками. Вика всегда любила эти ярко-красные глянцевые плоды, из которых бабушка варила самое вкусное варенье, а еще сушила на зиму и пекла душистые пышные пироги, добавляя в тесто корицу. И всегда радовалась приезду внучки, балуя ее и всякий раз надеясь, что в этот раз ее Викуся погостит подольше.
И вот Вика впервые за последние лет десять приехала в старый дом больше чем на пару дней, но радоваться ее приезду было некому. Некому было встречать у скрипучей калитки и готовить пироги, некому – спрашивать об успехах и утешать в тревогах. Сама, Викуся, теперь ты сама за себя в ответе.
Девушка вздохнула, уныло оглядев крыльцо и старый заросший сад, за которым некому было ухаживать. Она села на верхней ступеньке, как в детстве, и чуть откинувшись назад, перевела взгляд на кружево ветвей, что свесились над ней. Солнце сверкало и искрилось в желто-зеленой листве, сладко пахло перезревшими яблоками, и Вике до невозможности захотелось оказаться в детстве, где все было легко и просто, спокойно и радостно, а самой большой проблемой были сломанные игрушки или свезенные коленки… Сад, притихший и сумрачный, казался наполненным тенями прошлого и несбывшимися мечтами.
Одна из яблонь почти засохла, и тонкими черными ветками царапалась в стекла, отчего по вечерам у Викик появлялось жуткое чувство, будто кто-то стучится в окно. Да еще и ветер гудел в трубе, будто сотня злых привидений.
Осень в этом году выдалась теплая, конец сентября – но все еще ярко светит днем солнце, а ночные туманы, что дрожат над сонной рекой, к утру бесследно исчезают. Лодочная станция, расположенная неподалеку, еще работала, и то и дело осеннюю дремотную тишь взрывал рев мотора.
Вика уже третий день жила в бабушкином доме, окутанном воспоминаниями, но так и не разобрала сумку, с которой приехала из Москвы. Оставив уютную съемную квартиру в новостройке и взяв на работе отпуск, девушка словно поставила жизнь на паузу. И пусть она любила свою шумную редакцию и чудесных отзывчивых коллег, многие из которых стали ее друзьями… но возвращаться в место, где постоянно будет встречать подлеца Виктора, Вика не хотела.
По крайней мере, сейчас.
Может, пройдет время, и все изменится? Но разве сможет она простить того, кто предал ее доверие? И вообще – простить?
Вике казалось, что злость и обида на бывшего жениха, поступившего с ней так подло и мерзко, не исчезнут никогда.
Думала ли Вика, переступая порог его квартиры, от которой у нее давно был ключ, что увидит пошлую сцену – как из самого глупого фильма? Полутемная спальня с горящими светильниками на стене, широкое окно с видом на московские огни… шелк простыней, мускулистая широкая спина Виктора… И растрепавшиеся по подушкам светлые волосы какой-то девицы, которая, заметив застывшую на пороге Вику, забилась в истерике под поджарым мужским телом.
Наверное, думала, что будет скандал или даже драка.
А Вика молча вышла, глотая слезы. Ни слова не сказала.
Швырнула ключи в зеркало, которое тут же пошло сеткой трещин, отразив в изломанных отражениях бледное лицо с удивленными глазами. На лице этом были неверие и боль. А глаза блестели от слез.
Она не пыталась узнать или понять, почему Виктор так поступил, она вообще отказалась с ним разговаривать. И предпочла как можно меньше думать о случившемся. Казалось, открой она себя этим мыслям, и станет так невыносимо, что хоть с крыши прыгай.
А Вика всегда считала себя сильной. И запереть эмоции, заморозить сердце – показалось в тот момент лучшим выходом.
Отгородиться от всего.
Спрятаться.
Уехать, чтобы не видеть, не слышать, не вспоминать…
Но принцип «с глаз долой» не сработал, и в старом доме, доставшемся от бабушки, Вика все равно плакала и тосковала. Но этого хотя бы никто не видел. Больше всего ей не хотелось, чтобы ее жалели, самое ужасное – это ловить сочувствующие взгляды коллег и друзей, которые рано или поздно узнают, что она рассталась с Виктором. Ведь все знали, как сильно Вика его любила и радовалась скорой свадьбе, как планировала поездку в романтическую Италию…
Жизнь изменилась слишком резко, и принять это было сложно. Возвращаться на работу, где Вика будет каждый день сталкиваться с бывшим женихом, желания не возникало.
Еще вчера – невеста самого замечательного мужчины и руководитель отдела рекламы в модном журнале… Сегодня – одинокая и ожесточившаяся женщина, которой изменили.
О прощении речь даже не шла. Вика знала, что никогда не переступит порог дома, в котором была другая, и никогда не сможет снова поверить Виктору.
Горько подумалось, что все видели его суть, кроме нее. Маме он не понравился с первого взгляда и она была против свадьбы. Подруги в один голос твердили, что Виктор – просто бабник. В самом начале Викиного с ним знакомства его видели с разными женщинами, да и одна из подружек говорила, что он пытался с ней флиртовать. Вика не поверила, даже поссорилась со Светкой, решив, что та попросту завидует.
И сейчас, бросив все и заперев себя в старом доме, Вика пыталась справиться со всеми своими эмоциями, заглушить их, стереть… Подруги, которые периодически звонили, считали, что этим затворничеством она себя не спасет, но Вике так было легче.
Сидеть на старом крылечке, слыша завывания ветра над рекой, что плескалась неподалеку. Вдыхать медовые ароматы яблок и любоваться на желто-багровую пену листвы, сквозь которую льется янтарь осеннего солнца.
Гулять по березовой роще, переходящей в небольшой лесок с оврагами, иногда – слушать музыку, отгородившись от всего мира. Коэн, Синатра… Тягучие тоскливые мелодии, заставляющие ностальгировать.
И не думать о будущем.
Вика пыталась писать – пару лет назад она нашла уютный литературный портал и вспомнила о своем давнем увлечении книгами, создала авторскую страничку и уже опубликовала там мистический роман и сборник рассказов… Но писать не хотелось. Не получалось. Вика открывала файл, слепо смотрела на пустой лист и через пару часов бросала тщетные попытки хоть что-то из себя выжать. Пыталась писать в блокнот, но листы украшались лишь хаотически разбросанными рисунками и узорами в виде переплетающихся листьев и цветов.
..Дом встретил Вику теплом и уютом. После смерти бабушки здесь поддерживался порядок, почти год жила Викина двоюродная сестра, пока в ее новостройке шел ремонт. А недавно отец подправил забор и крышу, привел в порядок душевую – так что жить вполне можно.
Только вот чердак, куда снесли все бабушкины вещи, никто не разбирал – и Вика еще в прошлом году хотела этим заняться, да вот только… то времени не было, то желания. Еще свежа оказалась память о старушке, и вид ее вещей мог вызвать очень болезненные эмоции.
Но сейчас Вике подумалось, что пришло время заняться и этим. Все равно она сидит тут без дела, только самоедством занимается, спит и ест. Вернее, пытается спать и есть – сон приходил только под утро, а еду она в себя запихивала, аппетита совершенно не было. Вика не привыкла к безделью, поэтому такой сонный режим быстро наскучил.
И почему бы не прикоснуться к дорогому ее сердцу прошлому, чтобы хоть на мгновение забыть о настоящем?..
***
На чердаке было темно и грязно, единственный источник света – маленькое круглое окошечко под потолком – тускло плыло в сумраке, и в длинном прямом луче кружилась в вечном танце пыль. Вика забралась по шаткой лестнице из чулана и теперь осматривалась, не зная, с чего начать. Решила пока просто оглядеться и наметить план действий. Старое кресло-качалка лежало в углу, прикрытое теплым пледом – цветастое одеяло укрывало маленькую Вику, когда она гостила у бабушки. Нахлынули воспоминания – тревожные и радостные, грустные и счастливые. Здесь, в этом маленьком домике на краю поселка, среди таких же деревянных домишек, всегда было спокойно и хорошо. С соседскими детьми Вика играла в казаков-разбойников и прятки, обносила чужие сады и строила крепости из песка, блуждала по лесу и купалась в речке, а хозяин лодочной станции частенько катал их на своей моторке или брал на рыбалку. Его племянник, смешливый вихрастый Филька, был лучшим другом маленькой Вики, заменив ей старшего брата. Защищал от других мальчишек, рассказывал страшные истории и учил, как выжить в лесу. Он хотел, когда вырастет, стать следопытом, начитавшись романов Купера.
Вика усмехнулась, подойдя к окошку и рассматривая окрестности, утопающие в золотых осенних садах. Справа от нее стояло накрытое каким-то тряпьем зеркало, слева – большой старинный сундук с бабушкиными вещами.
Все в детстве о чем-то мечтали. Вика тоже. Сначала хотела стать пираткой, покорять южные моря и искать старые клады, потом, когда подросла – актрисой. Даже ходила в театральный кружок… Но поступила в итоге на менеджмент, как насоветовала мама.
Мама вообще была против глупых мечтаний и с детства твердила Вике, чтобы она хорошо училась и была серьезной. Лазать по деревьям – нельзя, бегать с мальчишками по лесу – тоже.
«Ты же девочка, веди себя прилично! Опять платье порвала! И где твои заколки?» – ахала мама, а Вика грустно вздыхала, не желая быть серьезной и скучной.
Ей хотелось на рыбалку или в лес, а мама водила на кружок вышивания и танцы. И писать рассказы мама ей тоже не разрешила… Когда Вика принесла ей тетрадку с историями про морские приключения, она строго и недовольно попросила дочь не заниматься глупостями, а подтянуть математику.
А вот бабушка любила ее рассказы и даже попросила потом оставить ей эти тетрадки. На память, говорила она. Перечитывать, что внучка сочиняет, когда той долго не будет в гостях. Так ей, старушке, кажется, что Вика рядом.
Вика бросила взгляд на низкий журнальный столик, возле которого стояла огромная коробка с бумагами. И взволнованно подумала – а вдруг бабушка сохранила те старые тетрадки? Правда, мама могла выкинуть, посчитав ненужным хламом.
Вика бросилась разбирать коробок. Пожелтевшие от времени военные письма прадеда, бережно перевязанные лентой и сложенные в большой конверт, Вика сразу отложила в сторону. Как и черно-белую стопку фотографий, с которых улыбались давно умершие люди. Нужно забрать потом в город, чтобы сохранить память о прошлом. Жаль, что мама сразу Вике это все не отдала… жаль, что сама она не приезжала сюда раньше.
Но то времени не было, то желания – после смерти бабушки Вике было жутко переступать порог этого дома. И если бы не хандра и тоска, навалившиеся после измены жениха, девушка еще долго не решилась бы приехать. Как там говорят – не было счастья, да несчастье помогло?
Вслед за фотками обнаружились старые счета, советские открытки, выцветшие от времени – когда-то Вика с подружками собирала их, вместе с наклейками и фантиками. Несколько потрепанных книг – в основном, русская классика. Тургенев, Шолохов, Толстой… Их Вика тоже решила прихватить – может, будет настроение почитать. Бумажных книг она с собой не брала, а читать с экрана никогда не любила, глаза быстро уставали.
И вот заветные тетради. Толстые, с пожелтевшими листами, тяжелые. Вика бережно провела по обложкам, открыла первую попавшуюся – это был рассказ про смелого английского сыщика. Кажется, она написала его после увлечения Конан-Дойлом. Улыбка против воли скользнула по губам, и Вика спустила с чердака все фото, книги и тетрадки, которые решила забрать с собой в город.
Снова вернувшись на чердак, примерила, как в детстве, несколько старинных нарядов, что нашлись в сундуке. Там была даже цыганская юбка из пестрых лоскутков и янтарные бусы, которые она обмотала в три ряда вокруг шеи… Девушка повязала на голову алый платок и решила посмотреть на свое отражение. Сдернула тряпье с зеркала и отшатнулась, увидев черноволосую смуглую цыганку с морщинистым лицом и трубкой в руке. Красный платок, завязанный на затылке, пара длинных локонов выпущены на плечо, на груди – мониста, платье из пестрой синей ткани… Цыганка прищурилась хитро, оскалилась, показав черные пенки сгнивших зубов, затянулась табаком и выпустила клубы сизого дыма, которые тут же заволокли ее всю.
Вика моргнула – естественно, никакой цыганки в отражениях не было.
Из зеркала смотрела она – ошарашенная и побледневшая Виктория Иванова, с обычными русыми волосами чуть ниже плеч, с широко распахнутыми от удивления карими глазами, в потрепанной цыганской юбке и янтарных бусах, надетых прямо на домашнюю футболку. Вика поспешно стянула платок с головы и выдохнула, пытаясь прийти в себя. Ну померещится же! Наверное, нужно просто нормально выспаться, а то довела себя до галлюцинаций.
Зеркало это Вике всегда нравилось, в детстве она любила сидеть возле него и представлять себя принцессой. Старинное, в красивой оправе из листьев и виноградных лоз, оно словно отражало совсем другую, нереальную жизнь. Вика, мечтая, видела в его смутной мгле красавиц на балах и статных офицеров, и прекрасных дам с кавалерами…
Захотелось стянуть зеркало вниз, чтобы потом и вовсе забрать с собой в городскую квартиру, но Викиных сил хватило лишь на то, чтобы немного его передвинуть. Слишком тяжелое. «Ладно, – подумалось ей. – Все равно я пока никуда не уезжаю…»
Стянув с себя цыганскую юбку, Вика отправила ее в сундук и бросила еще один взгляд в зеркало. Потемневшее, пыльное, оно казалось порталом в волшебный мир, как в старых сказках, которые она слышала от бабушки, и девушка улыбнулась, погладив холодную раму. Интересно, откуда в их семье такой раритет? Бабуля никогда не рассказывала ничего о том, кем были их предки, разве что про своего отца, красноармейца, погибшего в сорок пятом, как раз перед победой…
Вика вздохнула и, не став занавешивать зеркало, спустилась вниз. Какая-то легкость появилась в теле, мысли стали ясными и воздушными, больше не хотелось рыдать от жалости к себе и тоскливо вспоминать прошлое. Появилась энергия что-то сделать, куда-то сходить, приготовить вкусный яблочный пирог… Или просто почитать.
Но вот только прошлое само напомнило о себе.
Не успела Вика устроиться со своими тетрадками в уютном кресле у окна, в котором виднелась старая яблоня, как в двери постучали. Требовательно, громко.
Она очень хорошо знала этот стук.
***
– Зачем явился? – с порога спросила Вика, глядя на стоящего на крыльце Виктора. – Мы тут гостям не рады.
Как всегда – самоуверенный и красивый, в идеальном костюме и выглаженной рубашке, чисто выбритый. Диоровский древесный парфюм, прищуренный взгляд серых глаз, темные, тщательно уложенные волосы и фальшивая белозубая улыбка. Только мало кто знал, что это виниры.
Напыщенный пижон! И как Вика раньше не замечала, какой он гадкий?
– Ну уж точно я не ругаться приехал, – заметил Виктор, чуть приподняв четко очерченную бровь. И огляделся вокруг с брезгливостью. – Да уж, хоромы у тебя, Викуся, сказочные! Просто дворец для прекрасной принцессы!
– Не ерничай, – одернула она его хмуро. – Говори, что хотел, и отваливай. Я тебя не звала.
– Как грубо, – скривился мужчина с издевкой. – Впрочем, ты никогда не отличалась тактом. Девушку из села можно вывести, село из девушки – никогда. Но я готов дать шанс нашим отношениям.
И он демонстративно вытер ногу о ступеньку – к подошве прилипли грязь и листья. На лице Виктора появилось выражение гадливости и непонимания – как в таких неблагополучных и нищих поселках вообще можно жить. Еще и на окраине, в обычном деревянном домике. Пригородные вонючие электрички, бесконечные пробки, двухчасовые поездки на работу… Классическое Замкадье вызывало у людей, подобных Виктору, только недоумение. И сейчас он явно не мог понять, почему Вика, бросив все, сбежала это захолустье. В глазах его читалось – ну ошибся, с кем не бывает?..
– Знаешь, что!.. – Девушка задохнулась от возмущения, сжав кулаки до боли в костяшках и впившись ногтями в ладони. Захотелось швырнуть в бывшего чем-то увесистым – а вот хотя бы поленом, что лежит в траве возле яблони. – Катись-ка ты со своими шансами нахрен! Шанс он даст! Козел… безрогий! Урод! Ненавижу! Дуру нашел! Хот я и правда дура, что тебе верила!
Вика встала на пороге, перегородив мужчине путь – ноги на ширине плеч, руки сложила на груди. Будь что тяжелое в руках – так и дала бы этому… Врезала бы так промеж глаз, чтобы искры посыпались! Шанс он даст! Козлина.
– Не понимаю, почему из-за глупой интрижки, которая ничего для меня не значит, ты так распсиховалась, – раздраженно бросил Виктор, поправляя галстук, словно ему нечем было занять руки. – Викуся, ну как я могу загладить свою вину? Может, слетаем на выходные в Рим или ты выберешь себе что-то миленькое… Это и правда смешно – расставаться из-за такой ерунды! Ну ошибся, черт попутал, ну с кем не бывает?
– Со мной не бывает! – Вика чувствовала, что закипает, сердце билось как сумасшедшее, в груди начало колоть, а ладони вспотели. Как же она сейчас ненавидела бывшего, как ей хотелось стереть с его лица это снисходительное выражение. – Со мной не бывает! Не знаю, по каким принципам привык жить ты, но я такое простить не могу. И лучше уходи, не нужно доказывать мне ничего. И ничего мне от тебя не нужно! Шлюхе своей покупай!
– Тоже мне, фифа нашлась, – неожиданно резко бросил Виктор, спрятав руки в карманы и покачиваясь с носка на пятку. Глаза его заледенели. – Я тут перся в этот твой Мухосранск, чтобы поговорить нормально, а ты еще выеживаешься. Ты хоть понимаешь, что я могу тебя отправить на ту же помойку, с которой вытащил? Ты работу в журнале благодаря кому получила? Если бы я не был учредителем, никто бы тебя без опыта на такую должность не принял. Ты хоть понимаешь это? И если я скажу – вылетишь ты оттуда, как пробка из бутылки.
Вика поджала губы и промолчала, лишь мысленно укрыла Виктора кучей матов. Ничего иного она от него и не ожидала. Нормальный мужчина не приведет домой другую бабу за два месяца до свадьбы и не опустится до оскорблений. Ему же вообще было фиолетово, узнает она или нет – у Вики ведь был ключ, и она частенько приезжала на выходные. Он понимал, что она в любой момент может появиться, и все равно притащил в свою квартиру шалаву… А сколько еще их было, кто знает?
Слов у Вики не было, хотелось сейчас, чтобы бывший скорее ушел. А потом вымыться хорошенько. Словно в дерьмо окунулась.
Главное, не разрыдаться при этой сволочи. А слезы уже закипают на глазах, в груди будто дыра разверзается. И дышать тяжело.
– Что молчишь? – Виктор злился и не скрывал этого. – Я вообще думал, сама прибежишь объясняться, ты же не дура, должна понимать. А я еще должен что-то доказывать. Хочешь извинений? Из-ви-ни! – отчеканил он. – Или мне еще на колени встать и поползать, чтобы королева соблаговолила помириться?
– Какой же ты… гад… – и Вика приложила еще парочку непечатных выражений, с яростью сверкнув глазами. Потом размахнулась и со всей силы врезала по отвратительному лицу бывшего, который стоял на пару ступенек ниже. – Пошел ты!..
И грохнула дверью перед его носом, ощутив, как по щекам скользнули горячие слезинки. Опустилась на пол – ноги не держали – и обхватила себя руками за плечи. Тело колотило как в ознобе, дыхание срывалось. Из-за двери донесся отборный мат и громкие шаги – видимо, Виктор решил все же уйти.
– Будь ты проклят! – прошипела Вика, трясясь от злости. – Сукин ты сын! За каким чертом ты вообще притащился… Чтоб тебе пусто было…
Она замерла, услышав на лестнице странный грохот, громкий мат Виктора, а потом звон перевернутых жестяных ведер, которые стояли внизу ступенек. Мат перерос в странный стон, а потом снова послышались ругательства.
Кажется, кто-то слетел с крыльца.
Вика быстро поднялась, поспешно вытерла слезы и, резко распахнув двери, выскочила из дома.
На лужайке Виктор катался по сухим листьям и траве в своем идеальном костюме. Он прижимал к груди правую ногу и орал. И «тварь» было самым мягким словом, которое ошарашенная Вика в этот момент услышала в свою сторону.
Чуть не ляпнув: «Так тебе и надо!», она принялась спускаться, настороженно глядя на бывшего. Мало ли, что у него в голове – вдруг одним из разбросанных вокруг ведер пришибет.
Как бы его теперь выпроводить поскорее, пока соседей не раздраконил? Дядька Васька из домика справа может и с дубинкой выскочить, у него к старости совсем беда с головой из-за алкоголизма…
Вика тяжело вздохнула и сделала еще один шаг вперед.
– Дура! Идиотка! – продолжал орать Виктор, все так же прижимая к себе ногу.
– Давай я скорую вызову, – пытаясь успокоить бывшего, предложила Вика, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть его побольнее. Поймала себя на мысли, что совсем не жаль ей этого козла. Сейчас он показал себя во всей красе – взрослый состоявшийся мужик, а ведет себя как девчонка-истеричка. Ноет, орет, слюной брызжет, вылупил покрасневшие глаза, жилы на шее вздулись… Смотреть мерзко. И в это вот чудовище она была влюблена…
Понятное дело, что боль от перелома могла быть ужасная, но мужчина, воющий как ребенок, вызывал недоумение. И Вика осознала – она даже рада сейчас, что он ей изменил. Показал свою натуру – бессердечного эгоиста, который думает только о своих удовольствиях и плюет на чувства других. Хорошо, что это случилось до свадьбы.
– На хрен мне твоя скорая! Приедет какой-то недоразвитый алкаш… Я к нормальным врачам поеду… – Сквозь стиснутые зубы снова послышались маты, и взгляд, брошенный на стоящую чуть поодаль Вику был ненавидящий, злой.
Кажется, Виктор сейчас так и удавил бы ее, если бы дотянулся.
Он достал телефон, набрал кого-то, дождался, когда ответят, и прорычал: – Пашка, мать твою за ногу, что трубку так долго берешь! Хватай такси и езжай за мной, адрес сейчас сброшу… Что? Да вроде ногу сломал, хрен его знает. Может, просто вывих… Я тебе что, врач?.. Только быстро! Да больно, зараза… Еще и дура эта маячит перед глазами!.. Давай!.. Жду! Тут от Казанского не больше часа… Гони давай.
– Так тебе и надо, – прошептала чуть слышно Вика. Она не знала, чем Виктору сейчас помочь, да и стоит ли вообще помогать.
– Дура, что ты стоишь и пялишься? Вообще мозги отключились? – заорал, повернувшись к ней с перекошенным лицом, Виктор. – У тебя хоть какие-то лекарства есть? Больно же, сука…
– Сейчас принесу… – не глядя на него, бросила Вика и пошла в дом, подумав, что кроме анальгина, в аптечке может ничего и не найтись.
Оказавшись в комнате, выдохнула и на несколько долгих мгновений застыла, прислонившись спиной к двери. Подышала поглубже, прислушиваясь к доносящимся со двора воплям, снова удивившись, как могла раньше не замечать, что Виктор такое ничтожество. Тут же вспомнилось то, на что раньше она, ослепленная его красотой и ухаживаниями, не обращала внимания или чему находила оправдания. Его грубое обращение с таксистами и официантами, его крики на подчиненных, то, как некрасиво он отзывался о своей бывшей девушке, с которой прожил несколько лет…
И вдруг Вика поняла, что ей больше не хочется плакать над осколками своей разбитой жизни. Вернее, ей больше не кажется, что жизнь разбита и полна только тоски. Еще час назад Вика не представляла, как жить дальше, а сейчас в ней начинает просыпаться желание что-то делать, наполнить свои дни чем-то интересным и важным. И работа в журнале, которую Вика, как ей думалось, так любила, не имела к этому никакого отношения.
Ей нужно подумать. Да, ей нужно какое-то время пожить в этом доме и привести в порядок свои мысли и желания. Остановиться. Замереть. Прислушаться к себе. Понять, что же на самом деле для нее важно.
А пока нужно еще какое-то время потерпеть истерику бывшего.
Вике хотелось верить, что в этот раз он исчезнет из ее жизни навсегда. Его угрозы добиться ее увольнения не пугали. Наоборот. У девушки не было никакого желания возвращаться в офис и лицезреть Виктора с утра до вечера.
Порывшись в аптечке, Вика нашла пару блистеров каких-то обезболивающих таблеток, налила в стакан воды и спустилась к бывшему. Он уже не орал, только ругался сквозь стиснутые зубы. Виктор подполз к яблоне и прислонился к ней спиной, попытавшись как-то поудобнее устроить пострадавшую ногу. Покрасневшие белки глаз, дергающееся веко, дрожащие руки… Да уж, подумалось Вике, прямо идеал. Принц!
Она молча подала ему стакан и таблетки и повернулась, чтобы уйти, решив не нарываться на новую порцию оскорблений.
Вслед ей донеслось:
– С работой можешь попрощаться. Видеть там твою недовольную рожу у меня желания нет. Тоже мне, принцесса нашлась! Я по-человечески к ней, приехал, обсудить хотел!.. А она тут строит из себя непонятного кого!.. Да где ты еще нормального мужика найдешь!..
Вика обернулась, скользнув по Виктору взглядом. Жалкий, какой же он сейчас жалкий. Даже ненавидеть его не получается.
А он замолчал, скривившись от нахлынувшей боли.
– Я бы и по собственному ушла, – спокойно ответила Вика. – К тому же, я никогда за этой должностью и не гналась, это было твое желание – устроить меня в этот отдел. А ничего твоего мне больше нужно.
Вздохнула и пошла в дом, решив, что Виктор и сам разберется с проблемами. А если Пашка за ним не приедет в течение часа, тогда она вызовет скорую, несмотря на нежелание бывшего жениха с ними связываться.
Впервые за эти дни ей не хотелось плакать.
* * *
…Отражение кривого зеркала
Барышня Дарья Александровна Грачевская с видом чуть пренебрежительным и равнодушным оглядела бальную залу императорского дворца – словно бы все ей прискучило и поднадоело. Сморщила прелестный носик и свой веер расписной, привезенный из Парижа батюшкой, сложила. С таким видом, будто балов перевидала – и не сосчитать! И неважно, что в мыслях Дашенька ликовала и торжествовала, хотела кружиться от счастья легкомысленным ярким мотыльком и кричать на весь мир о том, как же ей весело и хорошо! Несмотря на чадящие свечи и холод из открытых окон – их распахнули, чтобы от дыма свечей не задохнуться дамам в их корсетах да тяжелых пышных платьях. Несмотря на то, что многие кавалеры навевали только скуку, а танцевать будто и вовсе не умели… Зато Дашенька целых два круга прошла с любимцем императрицы – Платоном Зубовым, красавцем-военным, который, говорят, как раз жену присматривает. Да и в почете он при дворе, а значит, и семья его будет обласкана милостями государыни.
Граф, светлейший князь Платон Александрович Зубов, как шептались в полутемных нишах дворца, где любили собираться сплетницы, возвысился до звания генерал-фельдцейхмейстера и начальника черноморского флота исключительно благодаря благосклонности императрицы. Говорят, ему прочат стать генерал-губернатором Новороссии после смерти светлейшего князя Григория Потемкина… А еще говорят, что Зубов стремится занять место Потемкина не только в государственных делах, но и спальне императрицы… вот только влюбленная Дашенька верить в это не желала. И пусть вельможи его не слишком уважали и сплетничали о нем, что не слишком умен и способен Платон Александрович, зато признавали, что прилежен к делам и чужд всяких забав… Но Дашенька полагала – завидуют они его фавору при «большом», екатерининском дворе, вот и говорят всякое. Наверняка это все исходит от сына Екатерины, великого князя Павла Петровича, который с матушкой своей рассорился и даже устроил свой, «малый», двор. Вот и лавируют вельможи между дворами, понимая, что чрезмерная дружба с Зубовым может обернуться опалой в случае воцарения Павла.
А Дашенька опалы не боялась, то ли была еще слишком наивна, то ли неискушенна в дворцовых интригах, и не могла отвести глаз от стройного брюнета, который сейчас почтил своим присутствием бал. Она не видела никого – ни статных генералов и офицеров, ни кавалеров в лентах, ни черкесов, ни длиннобородых купцов, ни разряженных по последней моде дам в широких пышных юбках с воланами и кружевом… Вот только на нее Зубов и не глядел, отчего Дашенька тосковала и страдала втайне, не имея смелости кому-либо доверить свои чувства. Знала, что это вызовет только насмешки или жалость.
– Слышали, Зубов снова дал повод для ревности своими ночными прогулками… – шепталась рядом с ней графиня Заболоцкая, и Дашенька вся обратилась в слух. – Ссорились они из-за этого… но вскоре помирилась, зато Ее Величество срывала потом сердце на придворных… тех, кого подозревала в причастности к похождениям Платона Александровича…
Вскоре сплетницы принялись обсуждать какие-то совсем неинтересные для Дашеньки события, а она бросила самовлюбленный взгляд в ближайшее зеркало – нежно-розовое платье с открытыми плечами и пеной тончайшего французского кружева, золотистые локоны, белая фарфоровая кожа, которой не нужны свинцовые белила, что ввела в моду императрица. От природы барышня Грачевская была бледна да тонкостанна, хрупка костью да изящна, словно статуэтка восточная. Ей даже корсет не слишком давил ребра. Взгляд своих синих пронзительных глаз Дашенька перевела на блестящее собрание разряженных дам и господ, пестревших разнообразными цветами своих нарядов… На вышколенных военных в красивых богатых мундирах, при орденах с алмазами. Нельзя все время смотреть на Зубова, заметят, и Дашенька все время одергивала себя, когда понимала, что слишком долго глядит на него.
– Милочка, как я рада вас тут видеть, – с сильным французским акцентом произнесла подошедшая к ней графиня Луиза Гуффье, рожденная Фитцензауз, бывшая фрейлиной при «большом» дворе и дальней родственницей Дарьи по матери.
Девушка учтиво присела в реверансе, как ее учила гувернантка, специально выписанная батюшкой из Парижа, мило улыбнулась и подумала, как было бы чудесно, если бы графиня замолвила за нее словечко при дворе. Может, императрица соблаговолила бы и Дашеньку приблизить к себе по протекции?.. Не впервые уплыла она в грезы, где красовалась на балах как фрейлина Ее Императорского Величества. Екатерина взошла на престол, чтобы стать Великой, и для таких мечтательных барышень, как Дашенька, была предметом зависти и образцом для подражания. Сверкала ярче солнца на престоле российском. Манила и завораживала… Отчего-то даже ревности не было в Дарье, когда слушала она дворцовые сплетни, не верилось, что Зубов станет фаворитом Екатерины…
Фрейлина что-то рассказывала, сплетничала, Дашенька ее почти и не слушала, но вовремя кивала и вздыхала, словно соглашаясь или сетуя. В жизни императорского двора, куда теперь допущена и Дашенька, балы всегда проводились торжественно, будучи в промежуточном положении между высочайшим выходом Ее Величества и развлечением высшего света. Всегда строго регламентированные, со сводом официальных и негласных правил, о которых Дашеньку графиня Гуффье ознакомила заранее, так что девушка полагала, что она ко всему готова и все сделает как положено.
– А вот лихо отплясывать с господином Зубовым я бы вам не советовала, – донеслось до нее, и Дашенька удивленно заморгала, посмотрев на родственницу – она и правда приняла один раз его приглашение и млела в сильных руках, не чувствуя ног и не видя ничего перед собой – только его черные глаза. – Поговаривают, именно он станет новым фаворитом при дворе…
Барышня Грачевская натянуто улыбнулась и кивнула, распахнув веер и спрятав за ним свою растерянность, когда поняла, что ее фальшивая улыбка медленно гаснет. Глаза оставались двумя стеклышками – холодными и безразличными. Вот как… Неужели правду говорят? Не сплетни это?..
Сердце Дашеньки билось испуганной птицей, а бал кружился вокруг нее бесконечным и нелепым калейдоскопом, слишком сверкающим и блестящим. И девушка ощутила, как здесь нехорошо да тошно – и свечи эти чадят, и холод до костей пробирает… И воздуха не хватает. Да и корсет, кажется, сдавил ребра так, что и не вздохнешь. Все заискрилось перед глазами, замерцало, и последнее, что сомлевшая барышня увидела, было обеспокоенное лицо графини, склонившейся над ней.
15118 просмотров | 4 комментариев
Категории: Роман, Мистика, Эксклюзив, Мистика и ужасы, Призраки и духи, Современный любовный роман, Адлер Ева, #ПродаМастер
Тэги: ева адлер, кривые зеркала, мистика, современность, призраки, романтизм
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 7,98 алк |
Эксклюзивные авторы (77)
- появились новые книги
Авторы (1183)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
03.08.2021, 16:09
> Спасибо! С удовольствием прочитала. Приятная мистическая история. Герои понравились. Даже Дашенька, хоть она и натворила дел, а все равно жалко ее стало.
Благодарю за отзыв) Дашенька очень неоднозначный персонаж, рада, что ее оценили читатели)
07.07.2021, 23:24
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ГендерныеИнтриги #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
> Ну так себе интрига, героиня и описание событий. Сюжет неплох, но без огонька, как-то вяленько и не торопливо, мне не хватило эмоций. Я понимаю, что сложно описать то, что могут чувствовать единицы, но уж если взялась, то поработать нужно было бы более детально.
________
Ну тут уж каждому свое. Одним читателям - все ок с проработкой, вам - не ок. Всем не угодишь) Да и когда выбирается точка зрения определенного героя - чужие чувства сложнее показать. А эмоции каждый тоже воспринимает по-своему, и проживает тоже. Кому-то шекспировские страсти нужны, драма, жизнь на грани. Хотя уж в линии Дашеньки и Рады - эмоций и накала хоть отбавляй, куда уж больше.