Лик чудовища. В сердце тьмы. Лора Олеева
Магазин Книги автора Комментарии (2) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Кнез вовлекает Луминицу в политические интриги, опутывающие королевский трон. Но девушка решает начать свою игру – смертельно опасную игру против мужа. Тайна подземелья, тайна пустоши и многие другие страшные тайны замка Ченаде влекут ее. Луминица еще не знает, что всего пара роковых шагов отделяет ее от последней разгадки – той, что погрузит девушку в самое сердце тьмы.
Исторический мистический любовный роман
В книге есть:
# приключения
# сложная любовь
# брак по принуждению
# мрачные готические легенды и карпатские традиции
# хэппи энд
Вторая книга трилогии "Лик чудовища"
Первая книга: Лик чудовища. В тени зла. Лора Олеева
Вторая книга: Лик чудовища. В сердце тьмы. Лора Олеева
Окончание истории Луминицы в третьей книге
Отрывок «Лик чудовища. В сердце тьмы. Лора Олеева»
ЧАСТЬ III
ГЛАВА XLII Союзники
Весь день Луминица ходила как сомнамбула. Она равнодушно пила, равнодушно ела, не отказываясь от еды, но почти не в состоянии проглотить хотя бы пару кусков. Кнез, нахмурившись, наблюдал за женой во время обеда, но не ругал. Только вздыхал и покачивал головой. Но Луминице было все равно: и мужнино неодобрение, и мужнино неудовольствие. Вечером Луминица отказалась от ужина и ушла спать пораньше.
Кнез пришел к ней в полночь. Луминица не спала. Она лежала, зарывшись в подушку, и пыталась подавить горестные рыдания, раздиравшие ее грудь.
- Я не могу сегодня, Думитру, - беспомощно казала Луминица извинительным тоном мужу и отвернулась.
- Ну что вы, моя милая, - сказал кнез, ложась рядом и обнимая вялое тело жены. - Ну что вы. Дайте-ка я вас обниму. Ш-ш-ш, ну будет вам, будет.
Но Луминица лишь продолжила сотрясаться в беззвучных рыданиях.
- Луминица, девочка моя, - снисходительно, но ласково начал выговаривать ей кнез. - Я понимаю, что вашему возрасту свойственна доброта по отношению к любому живому существу: будь то служанка, бездомный щенок или котенок…
- Данута не щенок! – вспыхнула Луминица.
- Но и не ровня вам, - заметил кнез. - Поймите, в жизни человека, к сожалению, много потерь и много горя. Думаете, ваши родители мало теряли дорогих им людей?
- Немало, - согласилась Луминица.
Она вспомнила, как мать жалела, что не могла ходить на могилы близких. Луминица не помнила троих своих братьев и сестру. Они умерли или до рождения Луминицы, или в ее младенчестве. Кладбище осталось в городе, откуда приехали Тордеши, и посещать его не было никакой возможности. Мать редко произносила имена своих умерших детей, разве что в дни поминовения. Но Луминица помнила, какой болью каждый раз дергалось родное лицо, какая грусть стояла в глазах матери. Она едва удерживала слезы, и Виорика с Луминицей всегда старались в этот момент приласкаться к матушке, сказать ей что-нибудь доброе, хотя и понимали, что от этой грусти и памяти мать никогда не откажется.
- Со временем мы привыкаем даже к смерти близких. Требуется лишь время, - продолжил мягко увещевать кнез. - Сначала больно, очень больно. Оттого что не все успел сказать родному человеку, оттого что не успел извиниться. Потом становится легче дышать. Затем остается лишь легкая грусть памяти. А со временем уйдет и она. Потом же не останется ничего. Совсем ничего.
Луминица внимательно слушала. В первый раз муж заговорил о своем личном, и она высоко оценила его откровенность. Повернув заплаканное лицо к кнезу, Луминица взглянула на его нахмуренный лоб, и ей стало жалко его.
- Вы скучаете по кому-нибудь, Думитру? – невольно вырвалось у нее.
- По кому же я должен скучать?
- Ну, например, по своим родителям.
- Нет, не могу этого сказать, Луминица, - задумчиво покачал головой кнез. - С отцом я в его последние годы жизни был в ссоре. Дражайший родитель отказался от меня.
- Как так? – изумилась Луминица.
- Я совершил проступок, который, с его точки зрения, нельзя было ни простить, ни забыть. Мы перестали общаться. Меня не было рядом с ним, когда его глаза закрыли чужие люди.
- Вы жалеете об этом?
- Жалею? Не знаю. Я поступил так, как поступил. Разве мои нынешние сожаления могли бы изменить прошлое? Я много размышлял об этом. Поступил бы я так же, как тогда, теперь? Не знаю. Однако получилось так, как получилось. И я ни в чем не раскаиваюсь.
Луминица смотрела на взволнованно говорящего мужа и чувствовала, что он впервые говорит о чем-то сокровенном и важном для него. Она старалась не перебивать его речь.
- Мне передали слова отца, в которых он выражал сожаление о том, что я был его сыном, сожаления о том, что я не умер в младенчестве… - кнез презрительно усмехнулся. - А мать… Она тоже… умерла. Я почти не помню ее. Иногда во сне я вижу чьи-то смотрящие на меня с лаской и грустью глаза, чувствую руки, которые нежно гладят меня, но я уже не могу сказать – так давно это было – воспоминания ли это или просто мои фантазии. Иногда вдруг мне припоминаются строки колыбельной, которую она пела. Но может, это и не ее колыбельная, а просто я услышал песню где-то в другом месте, и теперь она звучит в моих снах?
Луминица почувствовала сочувствие к своему мужу едва ли не впервые со дня знакомства с ним. Он был жестким, нет, даже жестоким человеком, но, видимо, и ему не хватало в жизни любви и нежности. Луминица подвинулась к мужу и уткнулась ему в грудь.
Кнез нежно обнял жену, погладил ее по волосам, по плечу и спине. Потом начал ласково баюкать, шепча что-то неважное и малопонятное, но утешительное. Боль продолжала дергать Луминицу, отнимала ее силы, выворачивала душу наизнанку, но теперь ей почему-то стало легче. Постепенно усталость, охватившая измученное предыдущей бессонной ночью тело, взяла свое, сознание притупилось, боль чуть отступила, и Луминица заснула в объятьях мужа.
Печаль не оставляла Луминицу и во сне. Говорят, что с бедой нужно переспать: тогда наутро станет легче. Луминица проснулась с тяжестью на сердце, смысл которой спросонья она не сразу смогла вспомнить. Она услышала шаги по лестнице, и еще не до конца проснувшаяся душа вспыхнула безумной надеждой – вот сейчас Данута как ни в чем не бывало войдет в комнату и обольет Луминицу теплом своих серых глаз… Но надежда обернулась обманом: в комнату вошла Надья, и Луминица, все вспомнившая, спущенная на горестную землю, рухнула в подушки раненой птицей. Боль утраты новой волной накрыла ее.
Впереди был день, и Луминица не могла безудержно предаваться своей скорби. Она чувствовала, что как бы ни был к ней ласков и снисходителен муж, долго упиваться горем он ей не позволит. Приведя себя в порядок с помощью служанок, Луминица нашла Констанцу, прослушала ее сухой отчет о текущих заботах замка, как обычно, равнодушно кивнула головой и пошла в библиотеку читать до обеда.
За обедом муж одобрительно улыбнулся Луминице и в нескольких скупых словах отдал дань ее умению держать себя в руках.
- Вы молодец, Луминица, - заметил кнез, тряхнув головой. - Вам надо заняться делами, чтобы отвлечься.
- Какими же делами мне заниматься, Думитру? Замком управляет Констанца, и я не вижу ни малейшей причины менять устоявшиеся правила.
- Я тоже, - кивнул головой кнез и улыбнулся. - Тогда я найду вам занятие.
- Что вы хотите этим сказать, Думитру?
- Как моя жена вы должны помогать мне во всем. Вы согласны, Луминица, помогать и поддерживать меня во всех моих заботах и начинаниях?
Луминица неуверенно кивнула, надеясь, что эта ее ложь на Страшном суде не ляжет таким уж тяжким грузом на чашу весов.
- Я выбрал вас, Луминица, из многих не только ради вашей красоты. Тысячи других девушек с радостью пошли бы за меня замуж. Но их молодость, их прелесть и их покорность порой страшно меня бесили, - тут кнез поморщился.
- Чем же, Думитру? – спросила удивленная Луминица. - Разве вы не требуете от меня того же – покорности?
- Да, разумеется. Жена должна быть покорна своему мужу. Но делать это она должна не с тупым смирением животного, а принимая умом превосходство более мудрого существа и идя за ним по стезе развития и совершенствования.
Луминица задумалась на секунду, не зная, спорить с этим посылом или ее возражения не принесут ей никакой пользы, но только рассердят мужа.
- Так вот, Луминица. Я выбрал вас в том числе за ваш ум и вашу тягу к знаниям, к прекрасному. Это меня восхищает в вас, волнует, привязывает…
Луминица смущенно потупилась, будучи не в силах спокойно слышать восхваление ее качеств.
- … Но также я надеюсь, что вы достаточно умны для того, чтобы разделить со мной те планы, которые я пытаюсь осуществить.
- Ваши планы?
- Да, я же уже говорил вам, дорогая, что веду сложную игру. Я потратил немало времени, чтобы связать разные ниточки в сложную паутину. Я пытался заручиться поддержкой у разных людей, сделать их своими союзниками. И вот сейчас мне требуется ваша поддержка.
- Моя? – поразилась Луминица.
- Да, именно ваша, дорогая.
- Что вы хотите от меня, Думитру?
- Мне нужно, чтобы вы пустили в ход свои женские чары и свой ум. Вы должны заставить одного человека завернуть с дороги в наш замок…
- Но как?..
- Этот человек будет в дне пути от нашего замка. Я хочу, чтобы вы встретились с ним и уговорили его погостить хоть день в моем замке.
- Но почему вы сами, Думитру?..
- Я не уверен, что смогу быть убедительным. А вы, Луминица, своим обаянием не сможете не уговорить его. Поймите, дорогая, этот человек очень важен для меня как союзник. Я должен хоть на короткое время получить его в свое распоряжение. Тут, в замке, я приложу все усилия, чтобы заручиться его дружбой. Но сначала вы должны уговорить его приехать сюда.
- Я даже не знаю, что и сказать, Думитру…
Луминица была так поражена, что не находила слов. Ей, замужней женщине, встречаться с мужчиной, уговаривать его… Это было настолько неприлично, настолько неправильно, что она терялась. Как она сможет? И сам муж толкает ее на это…
- Я верю в вас, Луминица, - тепло улыбнулся кнез и, взяв руку Луминицы в свою, стал нежно целовать ее пальцы. - Вы умны, вы талантливы, вы пишете стихи. Вы само совершенство, моя милая. И я верю, что вы справитесь с задачей…
Луминица чувствовала, что плывет от этих похвал, от мягкого пронизывающего взгляда мужа. От поцелуев, которые заставляли ее тело невольно отзываться, а грудь взволнованно дышать. Кнез потянул Луминицу из-за стола и заставил сесть к себе на колени. Луминица послушно села в объятья мужа, который продолжил убеждать ее тихим голосом.
- …К тому же мужчина, о котором я говорю, говорит на тосканском наречии, вернее, очень близком к нему. Так что вы получите уникальный шанс потренировать свои знания.
- Так это иностранец? – удивилась Луминица.
- Да, моя дорогая. Путешественник. И он нужен мне, о чем я вам уже имел удовольствие заявить. Неужели же вам не хочется познакомиться с интересным человеком? А также помочь мне?
- А если я не смогу уговорить его приехать?
- Ну, моя милая, попытка не пытка. Разумеется, Луминица, если у вас ничего не получится, то я не рассержусь. Но вы же постараетесь? – спросил кнез, проводя пальцем по нежной шее жены, мягко обрисовывая контуры ямочки впереди и постепенно опускаясь все ниже и ниже.
- Думитру…
- Так что же?
- Я постараюсь, - прошептала Луминица, не смея возразить мужу, но совершенно не представляя, как она сможет все это провернуть.
- Не переживайте, дорогая, я вас всему научу. И что говорить, и как вести себя. Вы сможете, у вас все получится. Пойдемте!
И кнез, поцеловав жену, легко снял ее с колен.
- Пойдемте!
ГЛАВА XLIII Инструкции
Платье было очень красиво. Луминица гладила руками ткань и не могла поверить, что бывает подобная красота. Бархат винного цвета был сплошь расшит золотом, и девушка не могла налюбоваться на диковинный орнамент и тонкое кружево.
Верх платья плотно облегал тело, и Луминица застыдилась: ей подумалось, что все теперь только и будут пялиться на ее грудь, тем более что непривычно глубокий вырез платья обнажал белоснежные предгорья, пряча острые вершины под линией кружев и узорным лифом, украшенным мелкими жемчужинами. При каждом вздохе вся это конструкция колыхалась, невольно приковывая взгляд к матовой коже с тонкими, едва угадываемыми под ней голубыми прожилками и маленькой родинкой нежно-бежевого цвета.
Собранное под грудью платье дальше свободно расширялось, красиво ниспадая тяжелыми пурпурными складками, в которых на солнце вспыхивали золотые искры. Рукава были собраны в нескольких местах и заканчивались кружевами, из которых выглядывали тонкие пальчики Луминицы, обремененные тяжелыми перстнями.
По указке кнеза служанки соорудили Луминице замысловатую прическу, собрав волосы по бокам в тугие локоны и оставив основную массу волос свободно струиться по спине. А на затылке на черные волосы девушки водрузили золотую сетку с жемчужинами.
Луминица не могла видеть себя, но восхищение и вожделение, которое горело во взгляде кнеза, отказавшегося уйти на время переодевания и причесывания несмотря на мольбы жены, не оставляло ни малейших сомнений в том, что Луминица стала божественно прекрасна.
- Думитру, а это в самом деле необходимо? – в который раз робко спрашивала супруга Луминица, чувствуя себя полунагой и чуждой самой себе в этой странной и пышной иноземной одежде.
К тому же волосы ее были непокрыты, а это уже было полным нарушением обычаев, можно сказать, позором. Проступком, за который муж мог бы даже побить жену или прогнать из дома. Мог бы… Если бы сейчас муж сам не заставлял Луминицу надеть этот странный наряд и сделать иноземную прическу.
- Да я же со стыда провалюсь, когда выйду во двор в этой одежде, - в очередной раз пожаловалась и попыталась возразить Луминица.
Кнез, сидящий в кресле, положив ногу на ногу, махнул служанкам, чтобы они вышли из спальни, поднялся и стал неторопливо обходить жену по кругу, рассматривая, смакуя эту картину, медленно скользя взглядом от края платья, которое скрывало башмаки, до выреза лифа и надолго останавливаясь на нем.
- Вы так прекрасны, моя Луминица, - произнес он наконец, вгоняя этим девушку, и так смущенную его пристальным осмотром, в полное смятение. - Я до сих пор не могу поверить, что нашел вас. Вы знаете, в большинстве своем природа не стремится достичь идеала в создании человека: тяп-ляп, ни то ни се, тут кривенько, там косенько. Но порой она, то есть природа, вдруг берет самые чистые и яркие краски, самый отборный материал для ваяния и кропотливо созидает нечто. Шедевр. Тонкую гармонию черт, которую не выверить математическим путем, - тут кнез пальцами провел рукой по лбу, бровям, щекам и губам зарозовевшей девушки. - Хрупкая пропорция тела, которая не может не восхищать. Это уникальное сочетание дурманит голову и погружает душу в экстаз. Такую красоту может вообразить глазом и сотворить резцом лишь гениальный скульптор. А возможно, и он не способен предугадать воплощенный в холодном мраморе результат, явившийся итогом его безумных грез и бессонных ночей. Вероятно, сама природа порой не понимает, как у нее ненароком получается сотворить такое чудо. И тем обидней, что в отличие от холодного мрамора, способного жить столетия, рожденный природой шедевр не может жить вечно. Его красота хрупка и быстротекуща. Год, другой, и черты утрачивают свою загадочную гармонию случайно возникшего совершенства. Глаза теряют блеск. Кожу обезображивают морщины, тело – гладкое и прекрасное - становится кривым и страшным. Ангел превращается в демона…
Тут кнез поморщился. Луминицу покоробила эта беспристрастная оценка женской природы, и она не сдержалась.
- Но Думитру, - возразила Луминица, пытаясь то ли оправдаться, то ли защититься, - эти изменения заложены в человеческой природе. Полагаю, что Бог специально создал людей несовершенными. Специально сделал так, чтобы человек старел. И женщины, и мужчины.
- Для чего же?
- Ну, возможно, для того же, для чего в мир были пущены болезни и смерть. Чтобы человек не забыл, что он зависим от Бога, чтобы не возгордился безмерно и не стал в этом подобен Люциферу.
- То есть вы считаете, что человек, если бы он был бессмертен и неуязвим для болезней…
- Впал бы в страшный грех! Грех ни на чем не основанной гордыни! – выпалила Луминица. - Я не такая уж дурочка, Думитру. Я тоже вижу несовершенство человеческой природы. Человек часто бывает неблагодарен. Я боюсь, что если бы человек стал таким, как вы говорите, то он возгордился бы страшно. Он перестал бы ценить то, что Бог делает для него. А это самое ужасное прегрешение перед Создателем.
- Вот как? - усмехнулся кнез. - Возможно, что вы и правы. Действительно, если бы человек получил все то, о чем вы говорите, разве не стал бы он подобен ему, своему Создателю?
- Это кощунство. Так говорить нельзя, - пролепетала испуганная Луминица. - Человек не может никоим образом сравняться с Богом. Грех даже думать так.
- Скажите, Луминица, - тут кнез обнял жену со спины, положил ей руки на грудь и начал легонько поглаживать пальцем кожу над вырезом платья, постепенно опускаясь ниже и ниже, - А вы хотели бы этого?
- Хотела бы чего? – спросила Луминица, чувствуя, как тело начинает отзываться на ласки мужа.
- Бессмертия и вечной юности. Помните – как в вашей сказке про Ионице?
Прохладная рука кнеза скользнула под бархатный лиф и обхватила грудь Луминицы, зажимая пальцами сосок и пощипывая его, отчего у девушки сознание начало подергиваться пеленой тумана, и она смогла лишь неуверенно прошептать:
- Но это же невозможно…
- А если говорить чисто теоретически? Если бы… если бы было такое средство, средство сохранить навечно вашу блестящую красоту?
- Думитру, перестаньте…
- Послушайте, Луминица, только вдумайтесь в это: вечная жизнь, вечно юная красота. Вот разве за это не стоило бы отдать многое?
- О чем вы говорите?
Несмотря на затуманенное сознание, Луминица забеспокоилась, не понимая, к чему ведет муж. Он что – проверяет ее? Или искушает?
- Я говорю: если бы нашлось средство, чем бы вы были готовы поступиться ради него?
- Это невозможно, Думитру, и грех даже пытаться думать об этом.
Луминица несколько резко вырвалась из объятий мужа и отшатнулась в сторону. Приложив руку ко лбу, она попыталась стряхнуть с себя дурман.
- Давайте прекратим этот разговор, Думитру. Я боюсь, что он может завести нас очень далеко.
- Ах, если бы наше дело не было таким уж важным, то я бы надолго задержался здесь с вами, - сказал кнез, глядя мрачным затуманенным взглядом на Луминицу. - И Бог с ними, со всеми этими иноземцами вместе взятыми.
- Думитру… - Луминице хотелось напомнить, что не она была инициатором этого фарса, а ее муж, который теперь, казалось, забыл, ради чего все затевалось.
- Знаете, Луминица, я настаиваю, чтобы следующей ночью вы снова надели это платье. Но только уже лично для меня, - сказал кнез, продолжая пожирать жену глазами. - Я хочу, чтобы вы сначала...
- Думитру…
Кнез встряхнул головой, как будто отгоняя соблазн, и рассмеялся.
- Вы правы, дорогая. Дело прежде всего. Пойдемте. Вам далеко ехать. Наденьте сверху вот это. Это защитит вас от нескромных взглядов.
И кнез, накинув на плечи жены плащ, подал ей руку, ведя вниз.
Михэицэ подвел коня Луминице и склонился в поклоне.
- Тц, - с досадой цокнул языком кнез. - Забыл кое-что наказать Констанце. Обождите, Луминица.
И кнез торопливо отошел в сторону, чтобы поговорить со стоящей поодаль экономкой.
- Госпожа! - услышала Луминица шепот Михэицэ. - Госпожа!
- Что тебе, Михэицэ? – тихо спросила его Луминица, делая вид, что поправляет уздечку Череши.
- Когда будет минутка, загляните ко мне на конюшню. Разговор есть.
- Хорошо, - коротко ответила Луминица, увидев, что разговор Констанцы и кнеза закончен, и муж направляется к ней.
- Поедем, Луминица, - сказал кнез, вскакивая на коня.
Они выехали из замка, провожаемые слугами, которые кланялись господам. Луминица, несмотря на жару летнего утра, была закутана в плащ, закрывающий не только ее фигуру, но и ее голову. И только это хоть немного примирило девушку с ее «позорным» видом.
- Итак, Луминица, давайте повторим инструкции, которые я вам дал. Чтобы вы ничего не перепутали.
Кони кнеза и Луминицы ехали шагом голова к голове. К счастью для девушки, погода изменилась, и серое марево прикрыло раскаленный лик солнца. Легкий ветерок метался между замершей землей и нависшими облаками, которые грозили дождем, но не спешили пока выполнить свою угрозу. Это значительно облегчило путь Луминицы, которая в противном случае изнемогала бы от жары в непривычном для нее облегающем платье из плотной ткани.
- Вы поедете со мной до самого места, Думитру? – спросила она, взглянув на мужа, тоже с головой укутанного в плащ под стать ей.
- Нет, к сожалению, дорогая. Я провожу вас немного, а потом буду вас ждать в замке. Это будет выглядеть правдоподобней.
- Я поеду одна?
- Нет, с вами будет трое сопровождающих, которые в случае чего окажут поддержку и помощь.
- И Михай?
- И Михай. Вы по-прежнему недолюбливаете его?
- Нет, что вы, - сказала Луминица и отвернулась, чтобы скрыть лицо, на котором отразился страх от мысли остаться с Михаем почти наедине.
- Вам нечего опасаться Михая, дорогая, - мягко заметил кнез, заметивший реакцию Луминицы. - Он преданный и верный слуга. Михай никогда не причинит вам никакого вреда, поверьте мне.
- Да-да, конечно.
- Напомните мне, Луминица, что вы должны будете сделать.
- Хорошо. Зиндело… Я правильно запомнила его имя? Зиндело встретит нас и проводит к мужчинам, которые остановились на постоялом дворе. Я должна сделать вид, что возвращаюсь из гостей домой в замок Ченаде. Моя цель – это иностранец, которого…
- Луминица, кстати, дорогая… Я думаю, будет лучше, если вы назоветесь не женой, а моей сестрой.
- Думитру!
Луминица широко раскрыла глаза, из которых на мужа вылилось удивление, перемешанное с возмущением.
- Нет, подождите, не спорьте со мной. Вы не очень хорошо разбираетесь в мужской психологии. В большинстве своем незамужняя женщина – будь она хоть девицей, хоть нет – гораздо сильнее привлекает мужчину. Он с большим интересом будет смотреть именно на свободную женщину.
Луминица покраснела от гнева. Сначала она не знала, стоит ли говорить то, что невольно приходило ей на ум весь сегодняшний день, а теперь вертелось на языке. И в конце концов решилась.
- Думитру, скажите прямо: я что – должна соблазнить этого вашего гостя?
- Ну что вы, дорогая! Как вы могли подумать, что я буду с кем-либо делить свою жену?! Это совершенно исключено! Однако…
- Однако… Прошу вас, выскажитесь четко и ясно.
- Хорошо. Я хочу, Луминица, чтобы вы очаровали этого мужчину, заставили его свернуть с пути и приехать ко мне в замок. Привели его, как барана, на веревочке. Ну вот, я высказался достаточно ясно?
- Более чем, - холодно произнесла Луминица, уже кипя в душе. - А если он попытается…
- Исключено. Поэтому я и посылаю с вами слуг, а в особенности Михая, для вашей защиты. Он не позволит никому и пальцем вас тронуть.
Луминица ехала, вся пылая от гнева. Хорошенькое дельце! Если бы муж сразу сказал ей, что от нее требуется, она ни за что не согласилась бы. За кого он ее принимает?! За продажную девку?
- Луминица, дорогая, посмотрите на меня!
Но Луминица ехала, отвернувшись, изо всех сил сжимая уздечку.
- Остановитесь! Луминица, я приказываю вам!
Луминица послушно остановилась и спешилась по приказу кнеза, который подхватил жену в объятья.
- Милая моя девочка, ну неужели вы подумали, что я готов вами пожертвовать? Ни за какие блага мира я не стал бы так поступать! Вы мне дороже зеницы ока, поверьте! Ну посмотрите же на меня, строптивая девочка, поднимите глаза!
И кнез потряс сжатую в его объятьях жену за плечи. Луминица подняла на мужа расстроенное и гневное лицо.
- Милая моя! Вы даже не представляете, насколько мне важен этот гость. Я не могу вас сейчас все рассказать, но поверьте мне! Поверьте мне, Луминица, он жизненно мне необходим. Я просто не справлюсь без вас. Это случайное стечение обстоятельств: то, что он проезжает мимо, ваша красота и, что гораздо важнее, ваш ум, - все это знаки судьбы. Я безмерно восхищаюсь вами, просто боготворю вас и не могу не верить, что этот человек так же, как и я, окажется пленником вашей красоты.
- Поэтому вы и одевали меня, как… как…
- Я одел вас как знатную и богатую даму. Так, как вы этого достойны, а не в те обноски, в которые вас рядили в родном доме.
Луминица вспыхнула и закусила губу от обиды за родителей. Да как он смеет?! Пусть даже ее родители и нищие по сравнению с кнезом, какое право он имеет постоянно их оскорблять!
- Луминица, девочка моя. Я понимаю, что ваши родители не имели возможности, как я, одевать вас роскошно. И я не осуждаю их. Я просто честно перечисляю все факты. Так, как они есть. Не испытывая неловкости и ненужной стыдливости.
Кнез взял Луминицу за подбородок и повернул к себе, потом легко коснулся ее губ.
- Вы так красивы. Этот иностранец обязательно падет к вашим ногам. Этим вы окажете огромную услугу не только мне, не только моим друзьям, но и всей нашей стране.
- Неужели?
- Да, это так! – с жаром продолжил кнез. - Вы даже не представляете, какое благодеяние вы оказываете всем людям, живущим в нашем краю.
- Но вы сказали, что хотите подружиться с этим иностранцем, сделать его своим сторонником, - усомнилась Луминица.
- Именно! Вы уловили самую суть дела, моя милая. Вы так умны, так проницательны!
И кнез погладил Луминицу по щеке, проникновенно глядя ей в глаза. Его лицо горело тем воодушевлением, которое она видела несколько дней назад на пустоши.
- Это в самом деле так важно для вас, Думитру?
- Жизненно!
Луминица заколебалась. Отказаться? Устроить скандал и потребовать вернуться в замок? Но муж с такой надеждой и нежностью глядит на нее… В его взгляде сквозило едва не отчаянье. И Луминица оставила обиду и вернула решительность.
- Хорошо, Думитру. Я сделаю то, о чем вы просите.
- Вы моя маленькая спасительница, - прошептал кнез жене на ухо, прижимая ее к своей груди. - Вы наша маленькая чудесная спасительница. Как же я люблю вас, Луминица! Если бы вы знали только, как я буду волноваться каждую минуту вашего отсутствия, как я буду звать тот миг, когда вы снова вернетесь ко мне.
Кнез поцеловал жену и помог ей взгромоздиться на коня. Они снова поехали рядом.
- Послушайте, моя дорогая. Вы скажете правду: что вас зовут Луминица Ченаде. Если вас спросят… тогда и скажете, что едете к брату в замок. И предложите путешественникам безопасный ночлег. Скажете, что брат обожает образованных людей. Что он был в Венеции несколько раз и восхищен этим городом и венецианцами…
- А этот мужчина из Венеции?
- Да. Расскажите ему о том, что вы владеете тосканским наречием. Поговорите с ним на его родном языке, наконец. Если у вас не получится, Луминица, что ж… Я приму этот проигрыш.
- И вы не рассердитесь?
- Ну что вы! Как можно? Если этот человек не поведется на вашу красоту и образованность, то он олух и полный болван. Зачем мне такой соратник?
Луминица рассмеялась. У нее отлегло на душе. В конце концов, разве это не ее долг: всемерно помогать мужу в его замыслах? Разве жена не должна слушаться мужа во всем?
- Я обещаю сделать все от меня зависящее, Думитру. Я постараюсь.
Восхищенный взгляд мужа заставил ее приободриться и высоко поднять голову. Нет, в самом деле, это же целое приключение! Поразить, сразить… Ну ладно, хотя бы привлечь, увлечь и завлечь таинственного иностранца. Причем из тех краев, о которых она читала только в книжке. Мечты детства! Пусть они не сбылись, но их отголоски долетают порой розовыми лепестками из золотой страны, уплывшей закатными облаками за горизонт.
Однако теперь все по-взрослому, все по-серьезному. И все зависит только от нее одной. Нет, такой шанс нельзя упустить. Луминица почувствовала, как по крови разгоняются пузырьки волнения и азарта, как кровь закипает и горячит ее щеки. И она пришпорила коня, вырываясь вперед.
ГЛАВА XLIV Венецианец
- Их там восемь человек, - доложил Зиндело.
Зиндело, маленький, юркий и заросший бородой и усами, в потрепанной от времени обувке, прибежал к ним в условленное место и теперь докладывал Луминице и Михаю.
- Сам иноземец, двое благородных господ – его сопровождающих, и еще пятеро слуг. Они у Петуха остановились.
- У кого? – удивилась Луминица.
- Да хозяина постоялого двора так зовут, - щербато улыбнулся Зиндело. - Он, чуть что не по нем, сразу в драку бросается. Вот его и окрестили Петухом.
- Забавное прозвище, - улыбнулась Луминица.
Череша под ней потянулась к зеленому кустику, и Луминица чуть отпустила поводья, давая лошади свободу.
- У Петуха, конечно, какой постой? – продолжил рассуждать Зиндело. - Один зал с очагом, где все вповалку спят, зато конюшня большая. На сеновале опять же переночевать можно. Вот у него и останавливаются проезжие. А некоторые, говорят, и за другим делом к нему заворачивают, - и Зиндело подмигнул Луминице.
- Это за каким же?
- Да хозяйка у него уж больно гладкая, - добродушно усмехнулся Зиндело. - Петуха почему еще так назвали-то? Потому как многие на хозяйку его глаз клали. Ну а тот, как заметит, сразу же и петушиться начинает. Так ведь какой же петух на свою курочку другим петухам позволит вскакивать? – и Зиндело снова подмигнул.
- Довольно болтать, - хмуро осадил болтуна Михай. - Ты дело говори: ехать нам уже или нет.
- Да, сейчас самое подходящее время, - закивал головой Зиндело. - Господа сейчас на улице под навесом уселись. Им Петух на вертеле поросенка готовит. Как раз время обеда. А тут и вы подъедете. Типа передохнуть. Вы, госпожа, знаете, что говорить-то надо?
- Знаю, - отмахнулась от наглого Зиндело Луминица.
- Тогда едем, - приказал Михай и первым тронул коня.
Луминица направила Черешу вслед за ним, а трое слуг замыкали отряд.
Постоялый двор, как и другие места подобного рода, стоял рядом с проезжей дорогой, через которую шел поток прохожих в соседний город, и дорога эта хорошо просматривалась. Но поскольку Луминице требовалось сделать вид, что едет она В сторону замка Ченаде, а не наоборот, то свернув с проезжей дороги, они сделали большой крюк, объехали деревню и теперь поскакали в обратном направлении.
Луминица изо всех сил старалась держать голову прямо и не смотреть на постояльцев Петуха, когда их маленький конный отряд поравнялся с постоялым двором.
- Хозяйка! – как и договаривались, заныл тут же громким противным голосом один из слуг. - Позвольте передохнуть и кружку цуйки выпить. Ну, ей же ей, битый час во рту ничего не было. А если еще и перекусить… И вашей милости тоже было бы неплохо отдохнуть и чего-нибудь отведать. Тут место надежное, и хозяин гостеприимный. Да и лошадки притомились. А? Ваша милость! Ну сделайте одолжение!
Луминица натянула поводья и поглядела с задумчивым видом на корчащего просительную мину слугу. Михай бросил взгляд на подбегающего проворной рысью полноватого мужчину в засаленной рубахе и безрукавке, в котором по внешнему виду Луминица опознала того самого хозяина-задиру.
- Милости прошу, господа. Я как раз кабанчика зажариваю. Вон для тех господ, - закланялся Петух и указал рукой на путешественников, сидящих под навесом, густо оплетенным виноградом.
- Кто такие? – надменно спросил Михай достаточно громко, так, чтобы его могли услышать и приезжие.
Трое мужчин с любопытством посмотрели на закутанную в плащ даму и ее сопровождающих.
- Проезжающие, господин Михай, остановились у меня на пару дней. Скоро дальше поедут, - одновременно кланяясь и торопливо объясняя, затараторил Петух, потом добавил шепотом: - Один будет иноземец, другие, вроде, свои.
- Что скажете, госпожа Ченаде? – как будто колеблясь, поинтересовался Михай у Луминицы.
Из дома выбежала молодая женщина, торопливо обтирая руки о юбку, и, встав рядом с Петухом, тоже начала зазывать.
- Не побрезгуйте, господа! А уж мы с мужем вас отпотчуем, расстараемся. Как раз хлеб я свежий испекла. И кабанчик поспел.
Луминица благосклонно взглянула на миловидное лицо хозяйки постоялого двора и согласно кивнула.
- Ладно, господин Михай, пусть люди отдохнут, - сказала она, как бы приняв решение, и ее голос, едва слышно звучавший вначале, наконец окреп и набрал силу: - Я бы тоже чем-нибудь перекусила. Да и кони подустали.
- Слушаюсь, госпожа.
И Михай помог Луминице сойти с коня. Потом бросил пару монет, которые Петух ловко поймал на лету.
- Какая честь! Очень обяжете, ваша милость! – снова забормотал он, кланяясь.
- Если хоть слово о нас скажешь постояльцам, жизни рад не будешь, - скороговоркой проговорил Михай, проходя мимо него, и угроза настолько ясно читалась в его голосе, что бедный Петух даже побледнел. - И жене своей передай, чтоб держала язык за зубами, - и Михай повел Луминицу к большому столу, стоящему под навесом.
Около стола произошла заминка. Луминица оглянулась как бы в замешательстве, куда ей присесть. Михай же остановился, набычившись, и уставился на путешественников, которые быстро вполголоса переговаривались между собой, видимо, решая, что делать, но не спешили вскочить на ноги. Тогда Михай взглянул на них совсем зверем.
- Уважаемые господа! – произнес он ничего хорошего не предвещающим тоном. - Мы бы хотели тут отобедать. Может, вы освободите нам место?
- А разве тебе не хватает места, уважаемый? – насмешливым тоном, в котором тем не менее читалось некоторое беспокойство, спросил один из гостей - полноватый мужчина в синей безрукавке и расстегнутой у ворота рубахе.
На расшитом серебряными нитями широком поясе у него покачивался кинжал. Рядом на столе лежал меч в ножнах, на который мужчина неторопливо, но демонстративно положил руку.
- Стол большой, тут всем места хватит, - миролюбиво заметил второй мужчина, который за минуту до этого разговора хорошенько прикладывался к цуйке из глиняной кружки, так что капли еще блестели на его рыжеватых усах.
- Госпожа Ченаде, сестра кнеза Ченаде, не будет садиться за стол со всяким сбродом, - процедил сквозь зубы Михай и тоже демонстративно положил руку на меч.
Двое из гостей удивленно переглянулись. Толстяк торопливо застегнул рубаху и вскочил на ноги, и его примеру последовали остальные.
- Прошу прощения у прекрасной госпожи, - извинительным тоном сказал толстяк и, прижав руку к груди, поклонился Луминице. - Я забыл представиться. Драгомир Дэбеску. Из Альба-Юлии, - добавил он, гордо подкрутив усы. - А это мои друзья. Адоржан Вереш… - второй мужчина молча поклонился, - и Пьетро Грацелли.
Вся компания стояла лицом к солнцу, пробивающемуся веселыми искрами сквозь виноградную крышу их навеса, тогда как у Луминицы солнце было за спиной, к тому же ее лицо затемнял плащ. Это позволило ей хорошо разглядеть лица собеседников. Она скользнула взглядом по толстяку, перевела на рыжеволосого, вперила глаза в третьего мужчину и замерла.
Впервые в жизни Луминица увидела такого воистину красивого мужчину. Юноша или, вернее, молодой мужчина - а то, что ему было лет двадцать – двадцать пять, Луминица могла бы поклясться, - поразил ее своей мужественной утонченной красотой. Подбородок его удлиненного благородного лица был пробрит, так что оставалась лишь вертикальная полоска волос и короткая бородка по бокам. Над жесткой линией губ виднелись пышные, загнутые вверх усы. Но больше всего Луминицу привлекли глаза иноземца: карие, с пляшущими на их дне золотыми искорками солнца и прикрытые чуть припухшими нежными веками. Луминица не могла объяснить себе, чем ее так поразил чуть насмешливый взгляд незнакомца, но несколько секунд она, не отрываясь, смотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как в ее душе что-то отзывается и трогается – то ли восхищение перед человеческой красотой, то ли какие-то другие, запретные и опасные чувства. Но, справившись с собой, Луминица взяла себя в руки и продолжила играть заранее оговоренную роль.
- Не надо, господин Михай, - сказала девушка Михаю и скинула капюшон с головы, - Я думаю, мы сможем разделить трапезу с этими благородными господами.
По тому, как в глазах мужчин зажглось восхищение, Луминица безошибочно определила, что они захвачены в плен ее красотой, и, довольная, улыбнулась краешком рта, исподволь наблюдая за реакцией так понравившегося ей иноземца. Потом медленно начала расстегивать плащ, показывая, что хочет избавиться от тяготящей ее дорожной одежды.
Кареглазый иноземец тут же сорвался с места и подскочил к Луминице.
- Позвольте мне помочь, прекрасная госпожа. Пьетро Грацелли к вашим услугам, - сказал он с иноземным акцентом и грациозно поклонился.
Луминица тепло улыбнулась, теперь уже направляя свою улыбку адресно. Михай хмыкнул, но не стал вмешиваться.
- Вы окажете нам большую честь, если разделите с нами трапезу, - продолжил Пьетро, не отрывая взгляда от изумрудных глаз девушки.
- Я думаю, что большой беды в том не будет, - уверенно заявила Луминица, обращаясь к Михаю, и тот неохотно кивнул, окончательно успокаиваясь и отстегивая от пояса меч.
Луминица сбросила свой плащ на руки Пьетро и постаралась подавить в себе смущение, которое овладело ею, когда мужчины стали исподволь, но жадно пожирать глазами ее обтянутую в бархат грудь.
- Прошу вас, госпожа, сюда. Эй, хозяин! Принеси для госпожи что-нибудь, чем можно покрыть лавку, - крикнул полный мужчина, который назвал себя Драгомиром Дэбеску.
С тревогой наблюдавший за первыми минутами знакомства Петух тут же отмер, поклонился и побежал в дом. Вся его фигура выражала радость от того, что тлеющий конфликт был потушен, так и не разгоревшись.
В скором времени Луминица была с почетом усажена во главе стола, причем Пьетро оказался по правую руку от нее, а Михай по левую. Михай продолжал сверлить недоверчивым тяжелым взглядом мужчин, но те перестали обращать на него свое внимание, полностью переключившись на прекрасную гостью.
Петух с женой споро накрыли на стол, водрузив в центре блюдо с жареным поросенком. Хлеб, сыр и соленья были положены рядом аппетитными кучками, кувшин с цуйкой и вином для Луминицы тоже были шустро принесены. Совместный обед начался.
Драгомир с Адоржаном, так же, как и Михай, обедали молча, и лишь Пьетро сразу же завязал с Луминице оживленный разговор, в котором их собеседники предпочитали не участвовать активно, лишь изредка вставляя пару замечаний.
Красавец же Пьетро оказался галантным кавалером, который рьяно принялся ухаживать за Луминицей, подолгу застревая взглядом на ее милом личике, а также и на полуобнаженной груди, чем заставлял Луминицу то и дело очаровательно розоветь. Пару раз их руки касались, причем Луминице даже показалось, что это было сделано Пьетро нарочно, и девушка каждый раз вздрагивала, чувствуя, как огонь пробегает по ее жилам.
К тому же Пьетро оказался приятным собеседником. Он говорил с ошибками, произносил некоторые звуки странно, а интонация порой была неестественной. Однако акцент юноши звучал необыкновенно мило и как будто обволакивал сердце Луминицы, заставляя его то биться сильнее, то, напротив, замедлять биение.
- Я приятно поражена, господин Грацелли, как хорошо, нет, как превосходно вы говорите на нашем языке, - не могла не признаться она, - Я ведь полагаю, что вы жили много лет…
- Моя родина Венеция! – с жаром подхватил Пьетро. - О, это чудесный город, синьорина! Лучший на свете. Город залитых солнцем изумрудных каналов, веселых карнавалов, изящных женщин и остроумных мужчин. Впрочем, я вижу, что вы тоже питаете склонность к моей родине, - заметил он с улыбкой, кивнув на наряд Луминицы. - Я могу с уверенностью сказать, что ваше платье пошито по моде этого года.
- Да, мой брат… - Луминица едва не запнулась на этом слове, но справилась с собой и продолжила говорить уверенней, - любит все венецианское. Будь то украшения или одежда. Он даже нанял мне учителя, который обучил меня немного тосканскому наречию.
- Santa Maria! – всплеснул руками Пьетро. - Lei parla nella mia lingua materna? – спросил он, тут же переходя на родную речь, - Incredibile!⁵⁵
- Posso… molto poco… - выговорила Луминица, с трудом припоминая слова. - Ho studiare … molto tempo fa⁵⁶.
И она покраснела, поняв, что кнез был все же преувеличенного мнения о ее знаниях и языковых способностях. Почему-то в памяти всплывали только разные двусмысленные выражения из ее любимой книги, но по понятной причине блеснуть ими Луминице не приходило в голову.
- Incredibile!⁵⁷ Я не мог и вообразить, что встречу здесь, в чужой… пока чужой для меня стране такой brillante⁵⁸! За вас, синьорина!
И он с воодушевлением опрокинул кружку.
- Я отойду присмотреть за лошадьми, госпожа, - заметил наевшийся Михай, вставая. - И за слугами. Боюсь, как бы они не переусердствовали с цуйкой. А нам надо дотемна быть в замке.
Луминица только кивнула ему, даже не повернув головы, и продолжила разговор с Пьетро.
- Я вас понимаю, господин Грацелли, - согласилась Луминица. - Чужие нравы, чужая одежда, язык – все чужое. К этому трудно привыкнуть.
- Ну я бы так не сказал. Хотя, конечно, еда… Да и напитки… Разве они могут сравниться с благородными винами моей родины? А здесь… Эта цуйка, эта харинка… К тому же ни одной порядочной гостиницы. Простите, что я жалуюсь, синьорина, - Пьетро развел руками с такой милой непосредственной улыбкой, что Луминица тут же простила ему все, решительно все на свете. - Спать приходится черт знает на чем. Dio mio!⁵⁹ Но признаюсь честно, - и Пьетро чуть придвинулся на лавке к Луминице. - Признаюсь честно, что вот эти минуты вознаградили меня за тяготы пути.
- Что вы имеете в виду, господин Пьетро? – покраснев, спросила Луминица и опустила глаза под пылающим взглядом юноши.
- Santa Maria! Разве можно высказаться яснее? Lei e come scesa del quadro un pittore bella creatura del Dio! Quegli occhi assomigliano al mare della mia patria, cosi transparent e luminosi! Queste dita magre simili…⁶º
Тут он попытался взять покрасневшую от смущения Луминицу за руку, но она решительно отняла свою руку и отодвинулась от своего визави.
- Господин Грацелли! – дрожащим голосом произнесла Луминица. - Мне не подобает слушать от вас подобных слов, а вам не следует их произносить.
- Молю простить меня, госпожа Ченаде! Прошу простить как мою искренность, так и мою несдержанность.
И Пьетро отодвинулся от Луминицы, не спуская, однако, с нее своего обжигающего взгляда.
- Ваше путешествие было мирным? – продолжила Луминица, стараясь вернуть разговор к нейтральной теме.
- О нет! – засмеялся Пьетро. - Когда-нибудь я напишу целый роман о своих приключениях. О своих невзгодах и несчастьях, которые обрушилась на меня…
Громкое покашливание Адоржана Вереша привлекло внимание девушки. Луминица заметила выразительный взгляд товарищей Пьетро, которым они как будто упрекали друга в излишней болтливости. Тогда Пьетро пожал плечами и рассмеялся.
- Но это будет когда-нибудь. Да и будет ли интересно прекрасной даме слушать о моих невзгодах?
- Отчего же нет?
Пьетро улыбнулся.
- Тогда расскажу, но совсем немного. Давеча снова не обошлось без приключения. Самого темного, самого пугающего, я бы сказал, самого мистического характера.
- Да что вы говорите! – воскликнула Луминица, и в ее глазах загорелся огонь неподдельного любопытства.
Товарищи Пьетро обеспокоенно переглянулись, и их переглядывание, как и их тревога не укрылись от глаз Луминицы.
- Стоит ли рассказывать такие истории даме? – снова попытался остановить разговорчивого венецианца Адоржан Вереш.
- О нет! – запротестовала Луминица. - Я вас очень прошу – расскажите! – и она сложила руки в молитвенном жесте.
- Разве можно отказать прекрасной даме? – сказал Пьетро, позволив Луминице упиваться звучащим в его голосе искренним восхищением.
- Ничего необычного. Я думаю все же, что это были волки, - заметил Адоржан Вереш.
- Волки? Которые открыли конюшню и вывели из нее лошадей? И при этом лошади даже не ржали? – хмыкнул Пьетро.
- А что это тогда было, по вашему мнению? – спросил Адоржан Вереш. - Но мы ведь это уже обсуждали. Если это были не волки, то ЧТО это было? Вернее, КТО? И зачем? Чтобы задержать нас?
- То есть вы хотите сказать, что это сделали люди? – усмехнулся Пьетро. - Я ни разу не встречал людей, которые бы могли перегрызть горло лошадям.
Луминицу передернуло от отвращения.
- На вас напали? – спросила она, округляя глаза.
- Да, ночью. Когда мы попросились на постой в деревне.
- Но кто мог убить лошадей?
- Маланданти, синьорина, - ответил венецианец, чуть понизив голос.
- Кто?
- У нас их называют стригоями, - нехотя пояснил Драгомир. - Чертовы ведьмаки и ведьмы. Которые пьют кровь у животных и людей. Не побрезгуют и сожрать младенца или другого новорожденного детеныша.
- Какой ужас! – сказала Луминица и прижала пальцы к губам. - Неужели вам действительно пришлось столкнуться с настоящими стригоями?
- Сказать по чести, не знаю, - неохотно признался Драгомир. - Не ведаю, что за потусторонние твари это сделали. Но факт: почти всех лошадей мы нашли поутру около дома околевшими. И горло у них было прокушено.
Луминица в ужасе смотрела на Драгомира.
- А ведь нас предупреждали, - заметил Пьетро.
- Ну так другого ночлега все равно не было, - возразил Драгомир. - Если бы не та деревня, спать нам пришлось бы под открытым небом. А как вы помните, собиралась гроза. И лошадей пришлось оставить одних. Наши люди… - тут Драгомир презрительно сплюнул, - … отказались оставаться во дворе после того, как их напугали рассказами о том, что в этот день стригои собираются на шабаш.
- Но ведь вы помните, какая была гроза? – спросил Пьетро, и на его красивом лице отразился давний страх. - И неужели вам действительно не слышались среди раскатов грома чьи-то голоса? Я, признаться, почти не мог сомкнуть глаз. Я не робкого десятка и готов сражаться с людьми, но это… Это выше того, что может пережить христианин. В звуках грозы мне чудились то сатанинский хохот, то пронзительные крики, то чьи-то стоны и визги.
Пьетро торопливо перекрестился, и Драгомир последовал его примеру.
- Мы просто-напросто не расслышали в этом шуме ржанья лошадей, - снисходительно возразил Адоржан. - А все остальное – ваши фантазии.
- А мертвые лошади тоже фантазии? – не согласился Пьетро.
- Говорят, что стригои рождаются в рубашке, - мрачным голосом продолжил Драгомир. - Потом эту пленку они высушивают и носят на голове, когда хотят казаться невидимыми. Они могут переворачиваться и превращаться в животных. Разве может человек найти спасение от таких тварей? А в определенные дни, например, в День Святого Андрея и в День Святого Георга, они собираются на сборища, где происходят чудовищные вещи. Они пожирают похищенных младенцев, насылают на деревни мор или вызывают засуху и неурожай. Говорят, что после таких шабашей на стригоев нападает безудержная жажда, и они бросаются к человеческим жилищам в поисках питья. Могут волшебным образом проникать в подвал и опустошать целые бочки с вином. И никто не смеет им препятствовать. Никто.
- Ну на сухоту в горле и я порой жалуюсь, - заметил Адоржан и лихо хватил заново наполненную кружку с цуйкой.
- Я слышал историю, - продолжил Драгомир, чуть понизив голос, - от знакомого, а ему ее рассказал кто-то другой. Одному путнику пришлось возвращаться ночью как раз в день Святого Георга. Погода была сумрачной. Вдалеке раздавались раскаты грома. Вдруг мужчине показалось, что навстречу по дороге летит вихрь. Испугавшись, путник сошел с дороги на обочину, но, когда вихрь поравнялся с ним, мужчина бросил свой нож прямо в середину вихря. Раздался чей-то вскрик, нож пропал в вихре, который умчался дальше по дороге. Продолжив путь, путник решил остановиться на ночлег в одном деревенском доме. Путника приняли и накормили. За обедом он увидел свой нож, которым хозяин резал хлеб. Удивившись, мужчина спросил, откуда взялся этот нож. На что хозяин рассказал, что ночью его старого отца кто-то ранил этим ножом в руку. И сейчас старик спит крепким сном, но скоро проснется. Мужчина, не будь дурак, быстро собрал свои пожитки и дал деру из этого дома и из этой деревни. Это был стригой, - закончил Драгомир шепотом. - Говорят, что после своих сборищ стригои приходят бледными и усталыми. Обессиленные своими злыми делами, они ложатся спать. По этим признакам можно опознать стригоя.
«Ну тогда многих лентяев можно считать стригоями. Михэицэ уж точно на него тянет», - подумалось Луминице. Забавный критерий, по которому можно выявить злодеев, заставил ее улыбнуться.
- А вы, синьорина, не верите в стригоев? – поинтересовался Пьетро, заметивший ее улыбку.
- Мне сложно сказать, - задумчиво ответила Луминица. - Если бы сейчас была ночь, то я бы с уверенностью сказала «да». Ссейчас светит солнце, вокруг светлый день, и мне как-то стыдно бояться. Но ведь многие люди рассказывают, что видели стригоев. А значит, что-то такое обязательно должно быть.
- Дыма без огня не бывает, - согласно кивнул Драгомир.
- Кто бы это ни был, - с досадой сказал Адоржан. - Но он изрядно опустошил наши карманы, поскольку нам пришлось спешно закупать коней в деревне. А уж крестьяне не преминули содрать с нас три шкуры. И теперь до конца путешествия мы должны придерживаться скудного рациона.
- Господа! – сказала Луминица, сделав вид, что эта мысль пришла ей в голову прямо сейчас. - Не знаю, уместно ли будет мое предложение, но мой брат с удовольствием окажет вам свое гостеприимство. Более того, он почтет за честь, если вы проведете ночь под его кровом. Наш замок всего в нескольких часах езды отсюда.
Пьетро с товарищами неуверенно переглянулся. Луминица почувствовала эту неуверенность и заговорила с жаром, боясь, что рыбка сорвется с крючка.
- К тому же мой брат, как уже говорилось ранее, питает слабость ко всему венецианскому. Неужели вы не окажете ему такую любезность, господин Грацелли? Брат будет сильно расстроен, если узнает, что путешественник из Венеции проезжал мимо его замка, а он лишился чести оказать ему гостеприимство, лишился удовольствия поговорить о милом его сердцу городе.
Пьетро посмотрел в умоляющие глаза девушки, и его неуверенность стала таять под напором ее жара и очарования.
- Я даже не знаю, удобно ли это…
- О! Даже не сомневайтесь! Вы можете ожидать самого радушного приема от кнеза Ченаде.
- А вы, синьорита, тоже будете рады оказать мне свое гостеприимство? – поинтересовался Пьетро, чуть наклонившись вперед и почти заглядывая в соблазнительную ложбинку между двух холмиков.
- Можете не сомневаться, - едва прошептала Луминица, отчаянно покраснела и смущенно отвела глаза.
- Кнез Ченаде – один из самых влиятельных дворян в этой стране, - как бы ненароком обронил Адоржан Вереш, - Знакомство с ним может быть вам полезным.
- Но не опасно ли нам ехать к нему? – засомневался Драгомир.
В разговоре повисла пауза. Луминица почувствовала, что сейчас ей уместнее всего будет уйти, чтобы не мешать обсуждению. В конце концов, она сделала все от нее зависящее, и подталкивать путников к принятию решения будет неправильно.
- Я вас оставлю, господа, - сказала она, вставая и нежно улыбаясь Пьетро. - Мы скоро уезжаем. Я буду очень рада… - Луминица сделала вид, что смутилась. - Мой брат будет вам крайне признателен, если вы почтете наш дом своим присутствием. Я подожду вашего решения… Пьетро… - еле слышно добавила Луминица и, быстро подхватив плащ, вышла изо стола с сильно бьющимся сердцем.
Луминица не могла сказать, чему так радовалась, однако ее приглашение было совершенно искренним и сделано от души. Тут их намерения совпадали с кнезом. Однако эта радость испугала девушку. «Неужели свобода так ударила мне в голову? Но ведь это же не настоящая свобода. Это лишь мираж. Я должна взять себя в руки», - подумалось ей, и эта мысль омрачила ей настроение.
- Ну что? – спросил Михай, когда Луминица подошла к нему. - Рыбка клюнула?
- Я сделала все от меня зависящее, - холодно сказала Луминица, - и умываю руки.
2241 просмотров | 2 комментариев
Категории: Любовный роман, Роман, Мистика, Серия, Эксклюзив, Любовь по принуждению, Мистика и ужасы, Олеева Лора, Остросюжетный роман, Исторический роман
Тэги: лора олеева, лик чудовища, в сердце тьмы, любовь, властный герой, интриги
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 14,27 алк |
Эксклюзивные авторы (79)
- появились новые книги
Авторы (1188)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическаяСтрасть #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Судьбе навстречу #Фамильяры в деле! #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Слеш / Фэмслеш (18+) Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
> ирина:
> При прочтении последних глав меня охватило такое отчаянье... как же жаль. Книга прекрасна. Будет ли далее ХЭ...