Мемуары Энн Ламберт-2: Черная стрела. Ната Чернышева
Магазин Книги автора Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировЭксклюзивная Книга
Еще эксклюзив на Призрачных МирахВторая книга воспоминаний комадара ВКС Земной Федерации Энн Дженнифер Ламберт.
Таммееш. Мир с разноцветным небом, не знающим черноты, - здесь, в звёздном скоплении, так много светил, и они так велики, что ночи на планетах никогда не бывают тёмными. Трудный подросток, подсевший на риск и ветер в лицо, и - внезапная встреча со спецагентом из внешнего космоса, выбравшая за Энн всю её дальнейшую судьбу: спонтанное пробуждение психокинетической паранормы - это вам не шутки.
Направить чудовищную мощь на службу жизни - стать врачом, чтобы спасать...
Интернатура в Клинике-Девять на космических верфях, лучший во всей Вселенной наставник, молодой коллектив, серьёзная заявка на научную деятельность в рамках паранормальной медицины.
Энн встретит здесь свою первую любовь, сюда заглянет с недружественным визитом вражеская эскадра, прошлое властно протянет цепкие щупальца к горлу, а любовь обернется проклятием…
Другие книги цикла
Серии:
Мемуары Энн Ламберт. Ната Чернышева
Однотомники:
Снежных полей саламандры. Ната Чернышева
По образу и подобию. Ната Чернышева
За чудесную обложку благодарю ValeryFrost
Отрывок «Мемуары Энн Ламберт-2: Черная стрела. Ната Чернышева»
[~ ЧЕРНЫШЕВА НАТА ~]
[КНИГА 2]
[Мемуары Энн Ламберт#2: ЧЁРНАЯ СТРЕЛА]
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
[{Океания, локальное пространство Алмаз, Земная Федерация, наше время}]
Письмо жгло руки так, словно я поймала ладонями плазменный разряд. Было дело, ловила их именно так, куда деваться, военное счастье не спрашивает, готова ты принять подарок от судьбы или же не готова. Есть, с чем сравнивать. Конвертик из белой «почтовой» бумаги с тонким, сложенным вчетверо, листком внутри тянул на полновесный привет от оллирейнского шоуфролка.
Слишком страшная память.
Зачем Артём прислал мне это письмо? Разве не он делал морду кирпичом при каждой нашей последующей случайной встрече? При всём при том, что лично я у него никогда ничего не просила и ничего от него не ждала. Даже в самом начале, когда небо рухнуло. Сама не понимаю, как смогла та семнадцатилетняя девочка пережить удар. Но она его пережила.
Я осторожно перевернула письмо, посмотреть на почтовый штемпель с датой отправления. В Земной Федерации многие со вкусом играли в докосмическую старину на самый разный лад. Не только люди, но и другие расы тоже. Искусство рукописного письма входило в обязательный набор. Оно требовало производства особой бумаги, ручек, чернил, предметов хранения, блокнотов. Альбомов, тетрадей, открыток, упаковок, ленточек, почтовых марок, штемпелей, вензелей и прочего в том же духе. Конверт Артёма – белый, с изображением Селенолэнда со встающей над куполами города Старой Террой в форме полумесяца. Несколько марок, может быть, даже очень дорогих – я не разбиралась в них нисколько, но знала, что есть люди (впрочем, и не люди тоже), которые их собирают и над ними трясутся и готовы на всё, чтобы заполучить тот или иной экземпляр…
Даже войну развязать.
Припомнился, между делом, один такой любитель из Оллирейна, Кемтари Лилайоном звали. Жуткий тип. Потому что очень умный. Да… Я думала, я его забыла. Столько лет. А вот ведь, помню так же ярко, как будто только вчера с ним рассталась…
Дата отправления… Семнадцать дней назад. Семнадцать! Неужели Артём ещё жив?!
Да, тогда, на Вране, я провела над ним нашу с Итаном Малькунпором паранормальную коррекцию, но со слов Жарова, его старший брат прожил после такого же воздействия ещё девятнадцать лет. А от событий на Вране до сегодняшнего дня прошло… сколько уже прошло? Двадцать семь стандартных. Артёму тогда уже было пятьдесят два… а сейчас, если он ещё жив, то ему… Семьдесят девять? Возраст для пирокинетика запредельный.
Но это только если он ещё жив.
Я очень осторожно положила письмо обратно на столик.
Гореть тебе в аду, Тёма Севин. В самом страшном пекле, какое только есть среди религий народов нашей Галактики, гуманоидных или нет. Что же ты творишь со мной даже через расстояние, через время, через всё, что между нами встало за все эти проклятые, не пойми как прожитые годы…
Вечером мы встречали Нохораи. Мы – это мы. Андрей, я и Аркаша Огнев.
Я-то, когда отправляла послание Нохораи, просила её не срываться сломя голову, если она занята. Профессор исторических наук – в таком юном, в общем-то, для столь почтенного звания возрасте, тридцать два всего ей недавно исполнилось, Нохораи часто пропадала в полевых экспедициях. Руководила раскопками. Выезжала на внезапно обнаружившиеся объекты старых эпох. В условиях Старой Терры. Кто бывал в этой адовой морозилке, тот поймёт. Носителей пирокинетической паранормы лучше в данном вопросе вовсе не слушать, для них дом родной – краше всех планет во Вселенной. На то, что там минус сто в зимний период не редкость, они лишь отмахиваются, мол, бывает, пустяк какой… А зато у нас Огненное Кольцо! Ледовые Водопады. Самый старый космодром Человечества, между прочим, до сих пор действующий: Капустин Яр, он же Кап-Яр, он же – Трава-у-Дома. И трёхмерный хоккей.
Вот с хоккеем, они, конечно, молодцы. Хорошая игра. Зато всё остальное…
Нохораи так и не не освоила навигационную науку, поэтому предпочла общественный транспорт. Мало того, что от Старой Терры до Океании добираться хороших дней сорок – через бесконечные GVS пролегших между Солнцем и планетарной системой Океании локальных пространств, так ещё надо ждать удобного рейса. Неудивительно, что мы так поздно встречаемся.
– Мама!
Я помнила Нохораи девочкой-подростком. Сейчас увидела молодую женщину, очень красивую. Чёрная кожа, пышная грива золотых, с солнечной оранжевинкой, кудрей, зелёные, с серыми лучиками от зрачков глаза – геном Пацифиды, как он есть. Мы обнялись, и я вовремя вспомнила, что моими руками после двух десятков лет пещерной жизни лучше брёвна крошить, чем живого человека обнимать…
– Вернулась! – Нохораи не скрывала слёз. – Я не верила. Боялась поверить…
– Я же обещала тебе, – сказала я, – никогда не умирать. Ну, и вот…
– Я помню!
И снова слёзы, уже у обеих. Ненавижу слёзы, но тут совсем другой случай, сами понимаете.
– Норик, хватит реветь, – добродушно поддел её Жаров. – Затопишь последние участки суши на этой несчастной планете!
Нохораи хотела остановиться в отеле, я не дала. Сказала, чтоб не глупила, что ничем она меня не обременит и не обяжет, и вообще, кто тут старший, у кого в личном пользовании целый остров? То-то же.
Как-то с нею почему-то сразу стало легко и просто, исчезло куда-то чувство неловкой вины за то, что так долго друг друга не видели, что не отправила ей послание сразу, что… Я перестала думать, что и как я скажу повзрослевшей приёмной дочери, о чём она может спросить меня, а о чём не может. Отпустило. Хорошо…
Вечером, грея руки о бока горячей кружки с кофе я внимательно слушала рассказы Нохораи. Аркаша и Жаров легко поддерживали разговор, они никогда не прерывали общения с Нохораи, она была им – своя, родная. Жаров так и звал её Угольком и Нориком, Аркаша припоминал какие-то случаи из прошлого. Я внимательно слушала, чувствуя себя немного лишней на этом празднике жизни.
Двадцать лет разлуки – не шутка.
Но, может быть, мы всё-таки справимся?
Мои дети.
Мой мужчина.
И я.
По старой памяти я пришла укрыть Нохораи одеялом. Потом вспомнила, что она уже не ребёнок. Смотрела на неё, не могла никак привыкнуть. Ей было двенадцать с хвостиком, когда я ушла в свою последнюю миссию в пространство Девбатума. Вот так же подоткнула одеяло, дождалась, когда уснёт. И ушла. Я не знала, что ухожу не на полгода, как обычно, а на без малого двадцать лет…
– Что, мама? – с улыбкой спросила Нохораи. – Ты так смотришь…
– Смотрю, – ответила я. – Выросла-то как…
– Укроешь меня? – хитро прищурилась она.
– Конечно.
Она тоже возвращалась памятью в прошлое. Безо всякой телепатии видно. Вытянула из-под одеяла узкую чёрную ладошку, обхватила мою руку. Когда-то, давно, у неё не хватало длины пальцев, чтобы полностью сомкнуть их на моём запястье. Не хватило и сейчас, но, прямо скажем, ненамного. Выросла, девочка. Выросла…
– Нохораи, – спросила я внезапно, – а у тебя есть мужчина?
– Хочешь обмазать его смолой, вывалять в перьях и спустить с лестницы? – серьёзно спросила Нохораи.
– А надо? – деловито спросила я.
– Нет! – живо отозвалась Нохораи. – Ни в коем случае! Он хороший!
– Ну, показывай, показывай. Вдруг мне его физиономия не понравится? Тогда обязательно спущу!
Нохораи вытянула из-за ворота медальон на тонкой платиновой цепочке, нажала, и в воздухе соткалась голографическая портретная фотография – Нохораи и…
Я поняла, что мне срочно нужен чан со смолой, желательно, кипящей, тонна перьев и мои шипованные бутсы от брони, которыми как раз удобно придавать с размаху ускорение под копчик. Ослепительная улыбка на клетчатой тамме-отской роже могла принадлежать только одному-единственному рогатому парнокопытному во Вселенной!
– … наш драйвер, – говорила Нохораи. – Мам, ты слышишь?
– Что? – пришла я в себя.
Нохораи лишь головой покачала.
– Рмитан-денеш Малькунпор, – объяснила она ещё раз. – Наш бессменный драйвер. Водит всё, что движется. От наземных гондол до пространственного поисковика.
Я тихонько перевела дух. {Денеш}. Денеш – это даже не брат, это что-то троюродное, причём не по прямой линии. А что рожи похожи, как у близнецов, ну, случайность. Впрочем, я уже видела различия и в сеточке типичного для тамме-отов клетчатого рисунка на коже, и в разрезе глаз, и в линии волос надо лбом. Незначительные, но они были.
– Ты решаешь, где заказать смолу и перья? – скорбно спросила Нохораи, подпирая кулачком щёку.
– Нет, – ответила я решительно. – Пусть живёт.
– Ура, – серьёзно ответила дочь, но глаза у неё смеялись.
Но она очень уж устала в дороге: спуск с орбиты, другая планета. Глаза закрывались сами. Я подоткнула одеяло, погладила ладонью жёлтые кудри:
– Спи… Завтра наговоримся.
– Угу…
Она обхватила мою руку двумя ладонями, совсем как в детстве. И заснула почти мгновенно, тоже как в детстве. Я тихо сидела рядом. Нохораи – взрослая. В разум не вмещалось…
В окно миллионами звёзд глядела ясная ночь. Небо Океании – яркое, со множеством крупных, размером с добрый фонарик, светил. Хорошо видна большая спиральная галактика М-лина, она как раз выглядывала двумя крыльями из-за горизонта.
– Уснула? – спросил Андрей.
– Да, – ответила я.
Подалась назад, положила голову ему на плечо. Он обнял. Бережно, горячими руками… мог бы раздавить, если бы захотел. Я себя не обманывала: я – солдат, меня учили, я многое умею и два десятка лет пещерной жизни не добавили мне лишней нежности, но – мужчина есть мужчина. Особенно если этого мужчину учили всему тому же самому, что и меня, и он не прерывал действительную службу на долгие двадцать лет…
– Андрей, у тебя есть дети? – спросила я.
Он дунул мне в макушку – щекотно, смешно. Ответил:
– Ты же их видела. На регате. Два обормота.
– Ты женат?
Глупый вопрос, я сама уже поняла, но что сорвалось с языка, то уже обратно не загонишь. Я напряглась, ожидая ответа. Что я буду делать, если он вдруг скажет «Да»? Ничего, наверное. Не маленькая уже.
– Нет, – ответил он, и от сердца, что называется, отлегло. – И не был.
Я молча ждала.
– Каждый мужчина, уходя на службу, обязан оставить дому детей, – объяснил Андрей. – В идеале ещё и жениться, но я воспользовался услугами репродукционного центра. У меня есть дочери, уже взрослые. И вот, мальчишки. Так честнее, чем…
Он не договорил, но я поняла его. Не то, чтобы пирокинетики прямо все поголовно монахи, и в военных миссиях не отзываются на женское тепло. Но многие из них, – очень многие на самом деле! – всегда возвращались домой. К той, что ждала и растила их детей…
Позже, рядом с Андреем, я долго не могла заснуть. Он-то спал шикарно. По-детски подложил ладони под щёку, я чувствовала его сны как упругие волны, катившиеся к горизонту через огромный океан. Доверяет. Мне – доверяет… А я смотрела в потолок и думала о письме Артёма. Не показала письмо сразу, спрятала. Теперь даже заговорить о нём не получится. Знает Андрей об Артёме Севине? Наверняка, знает. Причём даже то, чего я сама не знаю. Ситуация.
Жаров внезапно оказался слишком дорог мне. Я бы не назвала свои чувства любовью, нет. Но я совершенно точно знала, что не хочу потерять этого мужчину. Что хочу быть с ним рядом всё то недолгое время, что нам осталось. Ничего же не получится у нас, очевидно. Никакой свадьбы, даже совместных детей, потому что я, я сама, собственными руками, устроила себе персональный ад на весь остаток своей жизни. Невозможно было его не устроить, иначе я не сумела бы отдать долг женщине, когда-то спасшей мне жизнь и даже больше, чем жизнь. Что ж, долга у меня теперь больше нет.
А что есть?
Нерадостные перспективы и письмо Артёма Севина в кармане.
Хороший багаж.
Я всё же подвинулась, обняла Андрея, и он, конечно же, проснулся. Просто забыться… Хотя бы на миг. В его руках, от его поцелуев. Здесь и сейчас мы вместе. Всё остальное – к чёрту!
Утром Нохораи отомстила за чан со смолой с типично подростковым энтузиазмом.
– О, вы вместе! – оживилась она на наше с Андреем совместное появление на кухонном блоке. – Папа Андрей?
Жаров молча показал ей кулак, Нохораи тут же скорчила рожицу «ойкакмнестрашно».
– Чего не спишь, доча? – спросила я. – Рано ещё!
– Привычка, – отозвалась она. – Кофе будешь? Я сделаю.
– А мне кофе? – ревниво поинтересовался Андрей.
Нохораи фыркнула:
– А вам, папа Андрей, полагается вылить на голову содержимое поганого ведра. За… ээээ… осквернение чести матери.
– Я тебе вылью, – угрюмо пообещала я.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Славная она, Нохораи. Насколько с ней легко и радостно. Как же жаль, что выросла она без меня…
Пока она варила кофе – вручную, по всем правилам, – я смотрела на неё, на её точные изящные движения, на профиль, один в один повторяющий профиль матери, Ликессы Балиной. Кесс погибла на Менлиссари, когда Нохораи едва исполнилось два года. Как давно это было! И как недавно. Память оживала болезненными толчками.
Верфи Менлиссари, согласно общедоступным сведениям, производили пассажирские лайнеры средней тоннажности, и малые индивидуальные яхты. Гражданское судостроение, впрочем, служило всего лишь ширмой. На деле верфи работали на военный проект «Чёрная стрела», опасность которого в Оллирейне оценили очень высоко. Но ольры не были бы ольрами, если бы отказались посмотреть, что из проекта получится. Поразительная раса. Их любопытство не знает ни берегов, ни стоп-сигнала. Такое чистое, незамутнённое, по-детски искреннее стремление докопаться до сути, не обращая внимания на то, что кому-то от чужой дотошности плохо и больно. Когда я впервые с этим столкнулась, то очень сильно растерялась: базовые основы же! И их не понимают, что называется, в упор. Умные, мудрые, сильные, – и не понимают.
Потом, когда я узнала ребят из Оллирейна получше, я перестала дёргаться. Не понимают, их проблемы. Контрольный в голову, и до свидания.
Мы с Нохораи организовали завтрак посерьёзнее – для Андрея. Он поел, собрался и ушёл на службу, я проводила. Вернётся послезавтра теперь. Что ж, будем ждать. Аркаша поступил умнее, взял выходной, и теперь бессовестно дрых в своей спальне. Пусть спит, проснётся, решим, что с ним делать. Нохораи вспоминала его шкодливые выходки, похоже, рос ухорезом ещё тем. Но ушёл не в армию, как следовало бы ожидать, а – в медицинский, удивительно.
– Мама, – Нохораи вдруг положила ладонь мне на запястье, – скажи… А ты дядю Андрея {любишь}?
Спросила. И как отвечать? Они же все друг друга знают очень хорошо, Нохораи выросла в доме Жаровых, Аркаша, можно сказать, практически тоже… и объединяла их всех память обо мне. Странновато чувствовать себя живой иконой, но для этих троих, похоже, я стала именно ею. И вот они увидели человека… С Андреем всё понятно. А с детьми?
– А ты? – спросила я наконец. – Любишь своего Рмитана?
Нохораи вздохнула, отвела взгляд.
– Он – хороший, – сказала она, помолчав. – Мама, он, правда, хороший…
Хороший, но. Именно так следовало понимать её слова. Что у неё было в юности? Несчастная любовь, трагедия, какая-то беда? Нохораи расскажет, конечно же. Но ещё не сейчас.
– Вот и Андрей… хороший, – сказала я, накрывая её руку своей. – Расскажешь?
– Расскажу, – кивнула она. – А ты?
– И я расскажу, – пообещала я.
Я спиной почувствовала чужое присутствие, но почему-то подумала, что это Аркаша наконец-то проснулся, и не встревожилась. Обернулась только тогда, когда Нохораи изумилась:
– Ой, а это кто?
В дверях стоял Кит.
– Это Кит, мой друг, – объяснила. – Кит, это Нохораи, моя дочь.
Кит скупо кивнул, сложил руки жестом приветствия. Ве-ежливый, маму его так-то. Он здорово изменился с момента нашей последней с ним встречи. Я уже видела подобное, у младшей дочери. Второй каскад обретения наследственной памяти активирует гормональные процессы в организме. Вчерашний ребёнок стремительно взрослеет телом, что, называется, на глазах. Чем-то подобное преображение напоминало метаморфоз у гентбарцев, только без закукливания на пару месяцев.
Вот только наличие взрослой физиономии не могло компенсировать отсутствие мозгов.
Потому что Кит притащил в подарок здоровенную сетку со свежевыловленной рыбой. Под его характер, торчал на подлёдном лове всю ночь. Молодец, ничего не скажешь. Умница. Кажется, он ещё не совсем поправился после холодного озера? И должен был, по идее, отогреваться в тепле на домашнем режиме.
– Где морозильные камеры, Кит, ты знаешь, – сказала я. – Отнеси, разложи по полочкам, и возвращайся. Нохораи, ещё кофе сваришь?
– Конечно, – улыбнулась она.
Морозильные камеры стояли в подвале, и, пока моё недоразумение отсутствовало, я вкратце, без лишних деталей, объяснила дочери, кто такой Кит и почему в гости пришёл.
– Бедный мальчик, – пожалела его Нохораи.
– Ему не скажи, – предупредила я. – Обидится!
– Я помню, – задумчиво сказала Нохораи, – что ты раньше с представителями этой расы… не дружила.
– Мягко говоря, – кивнула я. – Но, как видишь, с некоторыми получилось…
Я не стала рассказывать ни про деда парня, ни про его маму с папой. Это уже слишком, Нохораи ни к чему. Да и Кит вернулся.
Нохораи вручила ему кофе, он взял, поблагодарил. Но всё равно косился настороженно, не зная, чего ждать. Что у него случилось? Судя по нервному поведению, нечто нехорошее. И заявился один, без Ляськи…
– Слушай, – сказала Нохораи, – ты же палькифиец, верно?
Кит отозвался скупым жестом. Мол, да, и что?
– О, – Нохораи подняла палец, – у меня есть для тебя одна загадка! Я сейчас.
Она заторопилась к себе в комнату, надо думать, за личным терминалом.
– Что случилось? – спросила я, пользуясь моментом.
Он замялся, не решаясь объяснить. Не рассчитывал увидеть у меня гостей, ясное дело. Я вздохнула:
– Говори, раз пришёл.
– Можно мне остаться у вас?
– Можно, – ответила я. – Почему нельзя… А что случилось?
Поругался с родителями. Дальше? Ушёл, и возвращаться не собирается. Подтекстом: пойти, кроме как ко мне, просто не к кому и некуда. Не с планеты же убираться… Рейсовый придёт только через полгода теперь, прав на вождение яхты нет, равно как и самой яхты нет.
Дурачок. Пропадёт ведь в космосе, один.
– Ты матери сказал, куда пошёл?
Яростное отрицание.
– Вот что, друг, – сказала я. – Ты отправишь матери сообщение. Где ты. И что с тобой всё в порядке, топиться не собираешься. Что? Нет, с матерью ты потом помиришься. Помиришься, помиришься, не переживай. Так что не делай сейчас того, за что тебе потом станет безумно стыдно…
Кит сложил руки на груди, всем своим видом показывая упрямое нежелание общаться с родственниками. Даже пары строк от него не дождутся!
– Раз так, проваливай, – ласково посоветовала я. – Куда хочешь.
Он бешено встал. И ведь уйдёт. Потом – башкой со скалы, или ещё как-нибудь.
– Дурак, – тихо сказала я ему в спину. – У тебя есть мать, есть и отец. Не всем достаётся такое счастье.
Он обернулся. Яростно охарактеризовал мои слова, я не совсем поняла точное значение всех его жестов, но смысл уловила. Юный дуралей. Дурной юнец. Вытянуть бы его вдоль лавки да всыпать по мягкому месту, чтобы дней десять сидеть не мог. Даром, что выше меня на две головы и волосы во взрослую причёску уложил.
– А у меня нет матери, – сказала я ещё тише. – Она погибла, когда я была совсем маленькой, я даже лица её не помню. И моя приёмная мама тоже умерла не своей смертью. Я до сих пор жалею, что не всё сказала маме Толле, пока она была жива. А сейчас уже ничего не скажешь. Смерть – необратима, вот в чём проблема. Всё остальное изменить можно.
Он прикусил губу. Смотрел исподлобья, но ярости поубавилось. Хорошо бы, если так.
Вернулась Нохораи, с терминалом в руках, как я и думала.
– Ты уже уходишь? – спросила она у Кита огорчённо. – Эх…
Она не играла, Нохораи. Она действительно рассчитывала на разговор, и ей досадно стало, что всё сорвалось.
Кит недобро зыркнул на меня, я не отвела взгляда. И он сдался. Вытянул из кармана свой терминал, – демонстративно, паршивец! – черкнул пальцем несколько строк, отправил, выключил машинку и вернулся за стол. Нохораи тут же стала ему что-то показывать, оживлённо объясняя суть проблемы. Я прислушалась: речь шла о каких-то совсем старых, замшелых преданиях, вроде бы указывающих на ранние контакты с ольрами. Там какая-то теория была, по которой археологи спорили до потери сознания. Чуть ли вообще не палеоконтакт.
Ладно, ольры космос бороздят вот уже какое количество мегахронов, много где наследили, много кого отгеноцидили до полного отсутствия сколько-нибудь внятных памятников истории. Но чтоб они на Старой Терре шесть тысяч лет назад отметились? Слабо верилось. Тот участок космоса лежал вне сферы их интересов во все времена. Никогда бы они на Старую Терру не вышли самостоятельно, если бы не вооружённые до зубов переговоры с Врамеулом. Откровенно говоря, нам, Человечеству, здорово повезло, что ольры сумели тогда надрать Врамеулу задницу. Протекторат Врамеула хуже смерти. Что они с малыми расами творят, уму непостижимо. Ольры после просмотра материалов по врамельвам котятами пушистыми кажутся.
– Всем привет.
Аркаша. Проснулся, голубь. Ну, с добрым утром, сын. Не могу привыкнуть, что у меня есть ещё один ребёнок. И очень жаль, что он, как и Нохораи, вырос без меня…
Кит подобрался весь, смотрел на Аркашу затравленно. Наверное, почувствовал, что рыбу ему не простят. У Аркаши – действующая целительская лицензия, он – практик с опытом, и такие вот вещи, как всенощное бдение на льду вместо домашнего режима, он способен просечь сразу.
– Кит, – сказала я быстро, – это мой сын.
Кит недоверчиво посмотрел на меня. Вы, мол, серьёзно? Я ответила честным взглядом: абсолютно серьёзно.
Аркаша озадаченно потёр ладонью затылок, болезненно напомнив этим жестом своего отца. Очень похож на самом деле. Я смотрела на него, и видела Игоря Огнева, каким запомнила его в последнее наше расставание. Я уходила в миссию к Девбатуму, собиралась вернуться через полгода… Вернулась.
– Парень, – сказал Аркаша, – надеюсь, ты на лёд в ближайшее время больше не вылезешь. Потому что если вылезешь, я тебе паллиативные уколы пропишу. В задницу.
Кит угрюмо промолчал. Но от него отчётливо потянуло тихим счастьем: юноша понимал, что очень легко отделался.
– Добро пожаловать в семью, – без тени насмешки отозвалась Нохораи.
В семью. Да. Точнее не скажешь. Я не знала, по какому поводу Кит поссорился с матерью. Расскажет, когда придёт время. Но мальчик пришёл ко мне, и не только потому, что я его из озера вытащила. Привязался. Доверяет. Сын врага.
Что мне с ним делать, звёзды небесные…
Клипса домохозяина сообщила в приват-режиме, что пришёл вызов на стационарный терминал дома, и неплохо бы мне на него ответить. Потому что не кто-нибудь желает разговора, а сама губернатор Этонкорой. Ей-то что понадобилось… Я оставила детей ворковать друг с другом, перешла в комнату связи. Пару минут думала, не послать ли в коллапсар на досвете… потом сказала в пространство:
– Принять вызов.
– Наконец-то, – сердито высказалась Лида.
Она похорошела после родов. Какая-то совершенно нечеловеческая, отточенная красота. Пользуется всякими достижениями косметологии, ясное дело. Я сунула кулаки в карманы армейских брюк. Завидую я ей, что ли? Такая глупость…
– Долго не отвечала, Энн. Я уже думала, высылать к тебе десант или ещё подождать немного, дать, так сказать, шанс.
– Чего? – недружелюбно спросила я.
– Шутка, – вздохнула она.
– Так, – кивнула я. – Дальше?
– Дальше вот что. Исключая взаимные приветствия и прочий протокол. Меня просили передать тебе, чтобы ты повлияла на одного не очень умного молодого че… кхм… парня с тем, чтобы он перестал дурить и вернулся.
– Новости, – нехорошо усмехнулась я. – Золотая рыбка на посылках.
– Энн, – предельно серьёзно заявила Лида, – оставь при себе своё извращённое чувство юмора; нам не до шуток.
– Мне тоже, удивись. Это во-первых. Во-вторых, парень – [{ноувтанош}] уже, как на него повлиять я могу, по-твоему? На него уже не повлияешь. Поздно. Я могу гарантировать лишь то, что он не сунется башкой вниз с ближайшей скалы, но и только.
– Настолько всё плохо? – помолчав, уточнила Лида.
Как ей объяснить?
– Лида, – сказала я терпеливо, – ты думаешь, зачем друзья наши по разуму завели себе Службу Генетического Контроля ещё в самые тёмные времена своей истории? И эта служба сохранилась почти в первозданном виде до сих пор. Некоторым… особям… действительно нельзя рожать. Твоя… приятельница… упустила начало второго каскада пробуждения наследственной памяти у собственного ребёнка. Она ничем не смогла ему помочь, и ничего не знает о том, что ей следует делать сейчас. Мать должна вести ребёнка, понимаешь? Мать. А мать у нас – жертва аборта с битыми генами, которой лучше бы сидеть в своей лаборатории с пробирками и не соваться туда, где она ни на что не способна.
– Ты слишком жестока, Энн, – отметила Лида.
– Я жестока? – изумилась я. – Я невероятно добра. Я вообще не понимаю, почему эта женщина всё ещё жива, а не лежит где-нибудь под мостом со свёрнутой шеей. После всего, что она мне сделала.
– Я тоже не понимаю, – сухо сказала Лида, – почему я сейчас слушаю тебя вместо того, чтобы выкинуть с планеты. Ты – {мешаешь}, Энн.
Нормально. Я им мешаю. Интересно, знала ли Ванесса, отправляя меня сюда, что здесь завелись такие черви? Навряд ли. Потому что если знала…
– Я не хочу лезть в ваши игры с Соппатским Лесом, – неприязненно сказала я. – Вся эта ваша галактическая политика. Без меня, пожалуйста. Но мне очень жаль мальчика, с размаху угодившего в это дерьмо сразу после своего рождения. Он останется в моём доме. И уйдёт отсюда исключительно по собственному желанию, когда передумает или когда ему надоест. Не обсуждается, Лида. Не обсуждается!
На том и закончили.
Дурной разговор. Слишком много пищи для недобрых размышлений. Чем им Чёрная Саламандра так важна? Поглядите только, как резво планетарный губернатор Земной Федерации взялась решать её проблемы! Что тут вообще происходит?
Я ощутила спиной чьё-то присутствие. Обернулась – Кит.
– Всё слышал? – спросила я у него.
Ну, да. Я же не включала приват, в голову не пришло. Отвыкла от гостей в доме…
– Подслушивать нехорошо, знаешь ли.
Кит скрестил на груди руки с самым независимым видом. Мимика у него очень выразительная, не надо телепатической паранормы, чтобы прочитать все его мысли. Да, подслушал. Нечаянно. Непримиримость, ноль раскаяния.
– И что скажешь? – полюбопытствовала я.
Он очень резко начал о своей матери. Настолько резко, что я велела ему замолчать:
– Перестань сейчас же.
– Вы же сами назвали её жертвой аборта с битыми генами!
– Кит, – сказала я на это, – {[я]} могу говорить о ней что угодно, мы – враги. Но ты ей сын. Так что застегни… руки. И молчи в тряпочку, если доброго слова найти не можешь. А пока – упал и отжался. Сто раз.
– Сто раз? – не поверил он, утратив весь свой подростковый гонор.
– Именно. Физические упражнения способствуют уменьшению дури, проверено личным опытом.
– Сто раз?!
– Ага. А ты думал, дружок, ты попал в рай? Не-ет, ты попал в казарму! И когда ты сможешь отжаться сто раз, не сбив дыхания, мы с тобой продолжим разговор о твоей матери.
518 просмотров | 2 комментариев
Категории: Роман, Серия, Космическая фантастика, Эксклюзив, POV, Космическая фантастика, Авторские расы, Чернышева Ната
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 17,68 алк |
170,00 руб
Эксклюзивные авторы (205)
- появились новые книги
Авторы (909)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#КурортныйРоман #СнежнаяСказка Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
++++ Мы привыкли читать об избранных- как вот пришел он великий, и всех заборол. Ну, на крайняк взял несколько уроков мастерства у старшего товарища- и пошел крушить врагов в капусту. А здесь- сперва зашуганная девица, потом ходячий термояд, потом дурища с бабочками в животе, потом надо вражеского адмирала обматерить... Ну, прям букет избранности блещет. Я уж не говорю о последующих тридцати годах долгой и упорной работы по забиванию гвоздей микроскопом... А ведь могла бы всю вселенную осчастливить