Попаданка. Валентина Михайлова
Магазин Книги автора Комментарии (8) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировИногда, даже какая-то незамеченная нами мелочь, может привести к весьма не предсказуемым последствиям. Так и случилось с героиней.
Возможно, кто-то уже читал мой рассказ «Попаданка»? Эта же книга — настоящий полноценный роман, в основе которого и лежит тот самый рассказ о судьбе попаданочки в позапрошлый век.
О времени и месте действия можно понять из приведённого ниже фрагмента или почитать начало на моей страничке на ПродаМане (доступного текста там больше).
Возрастное ограничение 16+!
Первая книга: Попаданка. Валентина Михайлова
Вторая книга: Моя новая жизнь или Попаданка - 2. Валентина Михайлова
Третья книга: Всё меняется или Попаданка - 3. Валентина Михайлова
Отрывок «Попаданка. Валентина Михайлова»
ГЛАВА 1. Ловля на живца
Не скажу, что мне не было страшно. Вся дрожа, кутаясь в светло-серый плащ, я присела на краешек одинокой парковой скамейки. Глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Всё же как-никак лейтенант милиции, хотя нет, уже полиции... И откровенно говоря, ловля маньяков и грабителей дамских сумочек на живца до этого совсем не входила в мои обязанности, но сама напросилась, раз подруга сказалась простуженной. Да и чего переживать, нахожусь под прямым наблюдением трёх наших лучших оперативников.
Описав причудливый полукруг, чиркнув по капрону колготок, на мои остроносые туфли мягко опустился золотистый кленовый листик. Расправив морщинки на непривычно короткой юбке (обряжали меня чуть ли не всем отделом, чтобы выглядела и не вульгарно и вместе с тем слегка вызывающе), я украдкой огляделась вокруг.
Что же, мне всегда нравилась эта пора, только сейчас совсем не до любования красотами увядающей природы!
Опасливо глазами по сторонам косясь, я нащупала под прокладкой в сумочке на всякий случай выданный мне электрошокер, и вытянула из скомканной полупустой пачки тонкую сигаретку, хоть в настоящей жизни и не курила, но умела прекрасно имитировать сам процесс. Щёлкнула зажигалкой и словно что-то изменилось вокруг. Заняла себя вроде бы такой мелочью, а стало как-то спокойнее, что ли...
Глядя на быстро тлеющий сигаретный кончик, я втянула ароматный дымок, и подняла глаза, вдруг вздрогнув от звука близких шагов.
— Кого-то ждёшь? — навис надо мной высокий крепко скроенный парень явно старшего школьного возраста в бейсболке и синей спортивной ветровке.
— Ждёте! — с неудовольствием бросила ему в ответ. — Мы вроде бы незнакомы...
— Так в чём проблема? — нахально лыбился он. — Давай уже познакомимся!
Ни под одно описание он совсем уж не подходил, и, стараясь поскорее избавиться от навязчивого подростка, я как можно строже гаркнула:
— А ну-ка вали отсюда молокосос!
— Чего! — несколько обиженно протянул тот. — Сама-то не на много старше будешь...
— Мне повторить?! — строго нахмурившись, спросила я.
— Да как знаешь... — невежливо ухмыльнулся он, не переставая пялиться на мои ноги и явно никуда не собираясь уходить.
— Иди уже! — не выдержав, я нервно поторопила его.
— А это не твоя личная скамейка, — упёрся навязчивый паренёк. — Может, я тоже на ней посидеть хочу!
— Ладно, садись уже, — поняв, что так просто от него не отделаться, я поднялась сама и неторопливо пошла по обильно усыпанной жёлтой листвой дорожке.
К счастью, он за мной не последовал. Мой маршрут был строго обговорён с оперативниками и согласован с начальством, да я бы и сама не решилась его без особо веской причины изменить. Мне следовало дойти до пруда в самой глубине парка, демонстративно покрошить хлеб рыбкам и возвращаться по тропинке, что по другому его краю. В конце требовалось снова посидеть на определённой скамейке.
С утра на небе хмурилось, тянуло прохладой и дымкой с озерца. Пока я кормила так и не соизволивших появиться рыбок, сгустился самый настоящий туман, и, вздрогнув от резкого звонка, я вытащила телефон.
— Всё, на сегодня отбой! — донеслось оттуда. — Быстро возвращайся!
Ответив, что поняла, я почти побежала к выходу из парка. Что-то слишком долго не кончается эта дорожка... Может, не туда свернула? Нет, вот выглянула из плотной дымки и та самая скамейка. Парня на ней уже нет, хотя мне бы сейчас очень хотелось, чтобы он задержался, всё же с ним было б не так страшно.
Похоже, я всё же заблудилась! Не знаю, как сделала круг и вместо резной арки металлических парковых ворот снова оказалась у пруда. От неожиданности даже растерялась... Привёл меня в чувство вновь резко оживший телефон.
— Алло! — зря я кричала в трубку, на том конце меня явно не слышали. Наконец раздалась знакомая препротивная мелодия, обычно сигнализирующая об обрыве разговора. Про себя чертыхнувшись, внимательнее глянула на ещё не потухший дисплей. Так и есть! Нет сети! Надо же какой непробиваемый туман...
Стараясь не сбиться с тропинки, я повернула назад. Уже не спешила, тем более что под ноги то и дело попадались невесть откуда взявшиеся коряги. Не хватало ещё споткнуться и упасть! Пристально вглядывалась в плотный туман, и вдруг поняла: дальше дороги нет, иду по высокой и примятой ветром траве. Заблудилась?
Растерянно остановившись, я старательно прислушалась. Тихо... Сумеречно... Странно, ведь самая середина дня...
Холодный порыв ветра раздул мои не забранные светло-каштановые волосы, и стало прореживаться, рваными клочьями туманные сгустки уносились куда-то прочь, а я глядела во все глаза и совсем не узнавала это место. В какой же дикий уголок парка забрела? Не чаща конечно, но деревья какие-то позаброшенные, дикие, растут густовато, где-то в лесу словно.
Мой смартфон по-прежнему не видел сети, наверное, какой-то сбой на станции. В поисках дорожки я пошла туда, где виднелся просвет, и оказалась на большой солнечной поляне. От хмурого осеннего неба и следа не осталось. Даже припекало, словно в самый разгар лета. И листья совсем не жёлтые, какой-то непонятный выпавший из времени закуток парка.
Я пересекала одну прогалину за другой, и не видела им конца. Протопала уже столько, что хватило бы два парковых комплекса подобных нашему обойти. А может, действительно по кругу хожу? Хотя вряд ли, от меня солнце с левой стороны всё время. Проклиная высокий каблук, я прибавила шаг, и наконец, выбралась на грунтовую дорогу, явно далеко за пределами и парка и города.
Ну и в какую сторону идти? Я озадаченно вертела головой, пока не увидела свежеспиленный пенёк. Пожалуй, лучше на нём посижу, а то туфли так натёрли, что скоро и шага не ступить, а так глядишь, может, кто и подвезёт.
На такой дороге я скорей старенький уазик встретить ожидала иль какой-никакой разбитый жигулёнок, но никак не услышать цоканье подков и скрип не слишком смазанных колёс. Телега!
— Тпру! Куда тебе, красавица?! — натянув вожжи, от солнца щурясь, с похотливой усмешкой с ног и до головы ощупал меня глазами совсем уж деревенский мужичок. — Залазь ужо, подвезу!
— А до города далеко? — поднявшись с пня, спросила я.
— До города далече будет, — потряс он куцей бородкой. — До хутора могу вот повезти, аль поближе, до мельницы, а там, кто и будет с оказией до города, глядишь и подберёт.
— А маршрутки тут у вас разве не ходят? — удивлённо сдвинула я брови.
— Чего? — непонятливо скривился мой собеседник.
— Ну, автобусы хотя бы...
— Ась... — он даже приставил к уху ладонь. — Чего эйто?
— Прикалываетесь, что ли? — рассердилась я. — Не знаете на чём уже столько лет подряд люди ездят?!
— А... так эт ты про паровозу? — понятливо закивал мужичок. — Слыхивал про такое чудо света, не совсем уж в глуши живём, только отродясь не видывал...
— Это вы серьёзно, дедушка, — уже я скривила лицо в недоверчивой улыбке. — Разыгрываете меня, верно?
— Да чего мне тебя разыгрывать, красавица, да и не стар я ещё совсем? Чего дедушкой то величаешь? Была бы кака копеечка я бы там вас ой как потрепал ыщо....
— О чем это вы? — отшатнулась я, непроизвольно сунув руку в сумочку за шокером.
— Да залазь в телегу ужо, — добродушно усмехнулся мужичок. — Потемнет скоро, а людишки тут у нас разны ходют...
Решившись, я с ногами забралась на сено телеги. Поначалу хотела просто сесть и свесить ноги, но слишком уж резал край возка.
— Но! Пошла! — стеганул вожжами пятнисто-рыжую лошадку мужичок.
— А шо, там и у вас совсемо не сладко дела пошли? — где-то спустя четверть часа заговорил он. — Клиенту поди нету, шо в город бегёшь?
— О чем это вы? — обернулась я. — Вообще-то я в городе живу и работаю там...
— Во како... — протянул он. — Ну да ладно, не моё то дело...
Мы молча ехали ещё с полчаса, пока мужичок не стал хмуриться, озадачено цокать языком, и кидать настороженные взгляды по сторонам. Я же в это время безрезультатно пыталась поймать на мобильник хоть какую-то сеть или даже радио.
— Плохо оно! — вдруг выдохнул мужичок.
— Что такое? — встрепенулась я, зачем-то пряча в сено телефон.
— Разве не слышишь? — втянул он голову в плечи. — Догонят нас, а съезду то нету...
Оглядевшись по сторонам, я с опаской прислушалась: и действительно, отчётливо нарастает стук копыт, наша же повозка катит промеж высокой насыпи, никуда не съехать.
Опасения мужичка подтвердились, не прошло и пары минут, как нас окружили запылённые верховые в кафтанах и зипунах, перепоясанных кушаками, с саблями на боках. Я не верила своим глазам и вместе с тем подсознательно чувствовала, что это не совсем реконструкторы.
— Кто?! Откуда?! — вслед за конским храпом раздалось над моей головой. — Бумаги какие есть?!
— Имеются... — раболепно полез за пазуху мужичок.
— Кто это? — чуть склонившись к нему, боязливо шепнула я.
— Да люд лихой, не бойся, поди, не тронут....
— А это кто с тобой такая? — разворачивая поданный моим возницей потрёпанный картонный квадратик, ткнул в меня пальцем тот, кто был в казачьем бешмете.
— Так разве по одёжки не видишь, из непотребного дома она, и жёлтый билет, поди, имеется... — перепугано затрясся мужичок. — До мельницы вот напросилась...
— Покаж! — впился в меня взглядом казачок, словно пытаясь прожечь в животе дыру.
Растерянно теребя сумочку, я нервно расстёгивала молнию, бегунок как назло дошёл до середины и заел. Возможно и к лучшему, вытаскивать удостоверение как-то не решалась, очень уж эта неожиданная проверка ряженой компании напоминает разбойничий налёт.
— А ну-ка дай! — преклонившись в седле, резко выхватил сумочку из моих рук один из всадников, тот, что был с серебряными пуговицами на сером сюртуке.
Ловко и как-то не по-современному спешившись, он вытряс её содержимое прямо в повозку и раскидал всё по сену нагайкой. Зеркальце, косметичка и даже электрошокер не привлекли его внимания, а вот красная книжечка с двуглавым орлом тут же оказалась у него в руках.
— Жёлтый билет говоришь... — словно жевал слова этот разбойник, и его не до конца застёгнутый сюртук чуть заметно расходился на голом пузе.
Пока он разглядывал мой документ, по мере меняющегося выражения его лица, на хорошее я надеялась всё меньше и меньше.
— Атаман, поглянь-ка! — передал он моё удостоверение тому, кто был в кожанке и примятой шапочке с золотой пряжкой. — Баба тут энта вот и намалёвана...
— Вар-ва-ра... — вслух по слогам стал читать тот. — Лей-тен-ант полиции... Поглощённая своими мыслями, я и не разглядела, как остриё сабли оказалось у моего лица.
— А ну вылезай ищейка полицейская! — замахнувшись кривым клинком, гневно бросил мне атаман.
— Что происходит? — не без страха вжалась я в сено.
— Да мы тебя сейчас прямо на сём месте и порежем!
— Перестаньте ломать комедию! — привстав, поучительным тоном заговорила я. — Ваше представление зашло слишком уж далеко! Всё, хватит! Вы ведь понимаете, что просто так вам не сойдут с рук такие шутки с офицером полиции...
От не такого сильного, но болезненного щелчка нагайкой по губам я не договорила, и, ощутив привкус крови во рту, со стоном повалилась лицом в сено.
— Зарублю! — краем глаза видела, как атаман занёс надо мною шашку.
— Не поспешай, атаман, — послышались со стороны чьи-то слова. — Со всей строгостью пораспрошать бы её сперва надобно. Давай в ватагу сведём, а уже там вместе со всей братвой и решим, чего с барышней делать! Порубать ведь оно всегда успеется.
— Ладно! — сплюнул атаман, и возможно случайно попал на бортик телеги. — Эй! Проня! Обыщи уж барышню сию!
— И то верно, атаман, хороша ведь деваха, по кругу бы поначалу пустить неплохо было... — где только возможно меня лапая, беззубо скалился тот. — Нету у неё боля ничего...
Я не поднимала головы, лишь вздрагивала от прикосновений его липких пальцев.
— Да не выдержит она всех-то, щуплая ведь какая-то бабёнка...
— Отчего же? Татарочка… Так та выдержала и больше...
— Так она какою крепкою была, прям как лошадь ломовая, а эта же хилая совсем...
— Да ладно, погодь! Девка-то, вроде, справная, такую особо непопорченной басурманам хорошо продать можно. Трогаем в ватагу! Правь за нами, — это атаман, похоже, уже приказал на свою беду подобравшему меня мужичку.
Натужно заскрипев, телега затряслась на колдобинах. Я же так и лежала, облегчённо дыша и уткнувшись лицом в сено. Не хотела верить очевидному, что попала либо в прошлое, либо в так называемый параллельный мир.
Везли меня долго, где-то не меньше часа. От ужаса я даже и плакать не могла, лишь в отчаянье облизывала да прикусывала и без того разбитые губы. Хорошо, что хоть насиловать не стали... А ведь могут ещё... Кажется, в такие времена это запросто происходило... Ища спасение, лихорадочно придумывала себе легенду, да ничего путного так и не приходило на ум.
— Слазь уж девка, приехали! — как только мы остановились, потряс меня мужичок за плечо, как-то тоскливо и опустошённо глядя.
По вине узкой и короткой юбки я неуклюже выбралась из возка. Под спину подталкиваемая, провожаемая плотоядными взглядами, если судить по побежавшему от шеи к низу холодку, вынужденно пошла к большому слегка покосившемуся бревенчатому дому. Пошатнулась на каблуках... Ноги чего-то ослабли и не хотели держать совсем.
— Ну! — с этим возгласом заведя внутрь, меня подвели к длинному столу. За ним расселось ещё с десяток разбойничков, причём, как создалось — ещё худшего вида. От таких уж точно сочувствия не жди! Судя по всему, верховодил ими даже не атаман, а другой мужчина, длиннолицый, худощавый и жилистый, одетый в вышитый золотом камзол.
— Ну, и кто такая будешь? Признавайся! — взяв его со стола, худощавый деловито покачал моим удостоверением. — Из Петербурга, поди, прислали? Решили к нам агента тайного заслать... В юбке! — расхохотался он. — Да баба и есть баба! Лишь по своему бабскому делу и годная...
— Случайно здесь оказалась, — икнув и нервно тряхнув волосами, я переступила с ноги на ногу. — Просто заблудилась. Вы не думайте плохого, совсем ничего не имею против вас...
— Две тысячи пятнадцатый год, — произнёс худощавый, вопросительно впялившись в мой документ. — Это чего, шутка такая?
— Нет, просто по новому стилю... — обречённо съязвила я, заодно добавляя: — Отпустили бы вы меня. Я про вас никому ни слова не скажу...
— Уж конечно не обмолвишься, — хлопнул ладонью по столу атаман, и громко зазвенела серебряная посуда.
— Подойди! — отчётливо скомандовал мне худощавый.
Сгорбившись от переполняющего меня страха, я с неуверенностью сделала пару шагов вперёд.
— Жеманится барышня... — ухмыльнулся молодой парень, что был в красной рубахе с широким отворотом и сидел на самом краю лавки.
— Ближе ступай! — резко выкинув руку, худощавый поймал меня за подол юбки, за него и подтянул к себе.
— Ладная деваха... — не без злорадства принялся мять мне груди.
— Нет! — с этим вскриком оттолкнувшись от края столешницы, я сумела вырваться, немного даже и назад податься.
— Строптивая.... — с недовольством протянул худощавый, в упор на меня уставившись да почесывая свой чисто выбритый подбородок. — А посадите-ка её покуда на цепь! Эт не присмереет пока...
Я обвела всех здесь присутствующих затуманившимся взором, и ни в ком не уловила сочувствия. В отчаянье бросилась к дверям, да так и не успела выскочить. Парень в красной рубахе подставил ногу, вот я и полетела на пол. Ещё миг, и затрепыхалась в тисках двух пар крепких рук, будто та самая вытянутая на бережок золотая рыбка! Кусаясь, брыкаясь изо всех сил — безнадёжно пыталась вырваться. Они же сорвали с меня плащ. Разлетелись в разные стороны мои туфли. Громко трещало разрываемое по швам платье...
— Не надо! — истерично кричала. — Умоляю! Не трогайте меня!
Только никто не слушал моей мольбы.
Меня за волосы вытащили наружу. С грохотом протянули по дощатым ступеням. Силой усадили на корточки, и, согнув вокруг шеи металлический обруч, пристегнули замком к кольцу тяжёлой и длинной, до скользкости ржавой, и будто собачей цепи.
— Вот сучка какая! — донеслось до меня. — До крови куснула... Порвать бы гадине известное место надо...
— Много чего у неё порвать можно!
— Под зад же пните сучку!
Больше не желая насмешки и издевательства в свой адрес слушать, я прикрыла ладонями уши, да и забилась под крыльцо… Чего-то боясь выбраться, тихо всхлипывая, там и просидела весь остаток дня. Когда же окончательно стемнело, да стихли наконец-то грузные шаги над головой, я хоть как-то ожила, задвигалась, разминая затёкшие ноги и размазывая слёзы по лицу. Пытаясь лишний раз холодными металлическими звеньями не звякнуть, кованый обруч и замок нащупала. Нет, эту цепь мне самой никак не снять... Крепко и надёжно заперто! И сколько же так сидеть придётся? Может, хотя бы заснуть попытаться? Подгребя под себя дурно пахнущее прелое сено, как смогла калачиком свернулась, сжалась даже и постаралась совсем не думать о плохом, да не получалось оно…
Рассвело. Выбравшись на первое солнышко, и натёртую шею потирая, я дрожала от страха и холода, а ещё ужасно хотелось в туалет, но с этим очень уж сложно было, хорошо хоть терпеть пока удавалось.
— Вот, поешь малёхо, — подошла ко мне моложавая женщина. Поставила рядом глиняную миску с хлебом и водой, да и стала бочком, что-то там на краю двора высматривая. Я же затравленно на её чёрный цветастый платок смотрела, на длинное, плотное, салатного цвета платье, что ей чуть ли не до самых пят. Вот она снова ко мне повернулась. Тогда, схватив миску да ноги сжавши, я жалобно посмотрела в её участливые глаза.
— Мне сходить кое-куда надо, по маленькому пока хотя бы... — тихо ей сказала.
— Ну тоды счась ведро принесу, — тут она жалостливо головой качнула, да прищурено глядя, добавила: — Ты уж слушайся девка их, а то хуже ведь ещё будет...
Я только и успела, что малые свои дела сделать, как устало заскрипели ступени на крыльце. Никуда не спеша, сюда тот парень в красной рубахе спускался.
— Чего это тут?! — он со смехом пнул ведро, и оно прямиком мне под ноги покатилось. Я же отскочить попыталась, да как-то и не заметила, что парень-то на моей цепи стоит, вот в итоге и оказалась в грязи на коленях.
— Да оставь её! — донёсся сверху голос худощавого. — Пусть уже сама голуба думает, как ей тута с нами жить доведётся...
Снова под крыльцо заползя, я как можно глубже там забилась, настолько, насколько позволяла длина цепи. Так и сидела, чуть ли не половину дня, пока снова ту участливую женщину не увидела, какие-то свои стираные тряпки развесить вышедшую.
— Постойте! — я окликнула её, и торопливо наружу выбралась. — Случайно не знаете, сколько они ещё тут меня держать собираются?
— Больше не велено мне с тобою говорить, — медленно повернулась она ко мне.
— Кем не велено? — шагнув к ней, я в испуге звякнула цепью.
— Не велено и всё тут! — подбоченилась женщина. — А ты, бесстыдница такая, лучше голые ноги свои прикрой! — сорвавши с верёвки, швырнула мне ещё не до конца просохшую длинную юбку.
— Скажите хотя бы, где я нахожусь и какой сейчас год? — её слёзно умоляя, торопливо в ту самую юбку влезала, несколько большеватую и растянутую.
— Где значит... и знать тебе не надобно, а год будет тысяча восемьсот сорок восьмой от рождества христова, ежели не ошибаюсь. А ты чего позабыла со страху-то?
— Нет, — тяжело вздохнула я. — А вы хотя бы воды мне ещё принесёте?
— Не велено боле, — удаляясь, бросила она.
А к вечеру я уже вовсю страдала, если не от голода, то от жажды точно, была готова даже капли конденсата под досками пола слизывать, найти бы только, где они выступили…
— Иди сюда! — вдруг раздалось с крыльца, и кто-то потянул меня за другой край цепи.
Это был худощавый.
Я медленно выползла, и встала на ноги. В каком-то страхе замерла и покорно глаза опустила.
— Есть хочешь? — вдруг спросил он меня.
— Да, но больше пить, наверное… — с дрожью ему ответила.
— Ну возьми тогда, — протянул он мне кольцо колбасы и стеклянную бутылку с розоватой жидкостью.
— Ешь, не бойся... Не обижу теперь уже...
Сделав большой глоток, я скривилась от кислого вина, и голодно надкусила колбасу.
— Ну чего, голуба, посмирнела? — расплывшись в сальной улыбке, пытался он казаться добреньким.
— Угу, — жуя, кивнула я.
— Пойдёшь ко мне?
— Ага...
— Тогда сейчас распоряжусь, чтоб цепь сняли, Софья же тебя помоет и приготовит. Потом ко мне приведёт... Поняла, голуба?
— Угу, — с полным ртом кивнула я.
Хоть и не такое крепкое, да вино сразу же в голову ударило, и приятным теплом медленно растеклось по жилам и жилкам. Меня от цепи освобождали, а я стояла и пьяно лыбилась, ну как полная дурочка совсем. Вот подошедшая Софья, ею та самая женщина в цветастом платке оказалась, меня к топящейся баньке повела. А я и не противилась даже, всё же лучше так, чем без толку на цепи сидеть.
— Ты, девонька, не глупи боле, — нравоучительно говорила она, чуть ли не на середине баньки меня в широкую лохань усадив и мочалкой старательно от грязи оттирая. — Бежать лучше и не пробуй! Поймают, даже и не сумневайся, да по кругу ещё пустят... Повезло тебе, глупенькой, что Агап тебя себе выбрал, при нём не пропадёшь. А коль быстро понесёшь, дак тады и не продаст он тебя басурманам...
При этом я лишь удивлённо вскинула брови.
— Обтирайся, — подала мне Софья свежее полотенце и продолжила наставлять: — Тута на днях купца татарского наши останавливали, так тама нарядов ихних уйма была, мож чего и тебе перепадёт. А покуда вот в это одевайся, — показала она на ворох стираного белья и уже сухой разнотипной женской одёжки.
— Помоги мне одеться... — попросила я её, скорее по наитию действуя, всё же те самые наряды первой половины девятнадцатого века мне не слишком уж знакомы, если я там, где она сказала, конечно.
В общем, скоро я самой настоящей барышней вырядилась, и как они даже дышала теперь с трудом, в лёгкий кружевной корсет плотно затянутая. Стоя перед большим зеркалом, и не узнавая себя, демонстративно щёлкнула старинными каблучками, очень жалея, что такую симпатяшку сейчас на съедение к отнюдь не красавцу Агапу поведут. Я представила себе, что придётся ему отдаться, и, возможно, снова и снова, да так долго, пока ему не надоест, и противно аж до тошноты стало... Но тут ничего не поделать уже… «С неё не убудет!» — где-то в эти же времена и любили говорить. А на цепь я уж точно не вернусь! Всё! Насиделась уже!
Софья ввела меня в полутёмную горницу, запалила свечи, и оставила одну. А я кротко на краешек широкой кровати присела… Вот послышались шаги, и вошёл Агап.
— А что, мы будем так и сразу? — я наигранно улыбнулась ему. — Ты хотя бы вина уж даме предложи!
— Фрол! — крикнул Агап в сени. — Вина подай! Да самого дорогого и лучшего!
— Но я одна не буду... — демонстративно надула свои губки. — Или ты тоже со мной станешь пить вино?
— И водки ещё неси! — добавил Агап громче. — Да закуски больше!
— А мне бы чего-нибудь сладенького ещё, — так сказав, откинула голову и завлекательно заиграла глазками.
— Ты слышал барышню? — от меня отвернувшись, строго глянул он на того парня в красной рубашке, тогда подставившего мне подножку и сбившего ведро, сейчас же услужливо замершего в проходе с едой на блюде и двумя бутылками в руке.
— Да, хозяин, — ставя всё на стол, заискивающе закивал тот. — Сейчас вот халвы ещё принесу.
— А я пока нам налью? — Поднявшись с уголка кровати, я с уверенность шагнула к столу.
Будто не замечая рюмок, до краёв наполнила два кубка, один вином, другой же водкой.
— Давай, мой хороший, — с улыбкой подняла я свой. — Давай крепко вздрогнем уж, за первую нашу ночь!
Агап немного помедлил, странно на меня косясь пронырливыми щелочками каких-то поросячьих глаз, потом же кубок с водкой взял.
— Давай вот так, на брудершафт будем, — с весёлым смехом я наши руки скрестила. — И до дна! Пьём до дна!
Агап чуть склонился, неуверенно касаясь края своего кубка губами.
— Пей, пей, — бормотала я, уже захлёбываясь сама вином.
— Эх, хорошо! — допивши водку, закряхтел Агап, и с хрустом закусил огурчиком.
— Расстегни мне пуговки на блузке, — здесь, словно в благодарность, я к нему спиной повернулась.
Вернувшийся Фрол, тихонечко на стол тарелку с халвой поставил, и как-то забавно к выходу попятился, видимо, боясь в чём-то своему хозяину помешать.
— Вот хорошо, — высвободившись из Агаповых объятий, я окончательно скинула блузку, игриво прищурилась, при том руку в сладости запустив. — Вкусно! — манерно облизала свои пальцы.
— А давай ещё по одной! — снова наши кубки вином и водкой наполнила.
— Ты напоить меня хочешь? — понятливо скривившись, Агап как-то хитро на меня глядел.
— Что ты, милый, — я нарочито демонстративно скинула юбку, оставшись только в корсете и панталонах, маняще перед ним покрутилась, и наигранно да с издёвкой выдохнула: — Если больше не можешь, то я сама выпью, с халвой, а не с тобой...
— Ладно, давай уже, — смело шагнул к столику Агап, и мы снова скрестили наши руки.
— До дна! До дна! — задорно смеясь, весело кричала я,
Скоро мой пьяно покачивающийся полюбовничек со звоном поставил опустевший кубок на тумбу, я же, ему в руки не даваясь, многозначительно дефилировала в кружевном белье, в том самом, во что меня Софья обрядила, и ему это, похоже очень нравилось. Дожидаясь, когда выпивка окончательно ударит в хозяйскую голову, похотливо танцуя, я принялась медленно стягивать кружевной лиф.
Надо же крепкий он какой! Не лиф конечно, а Агап. Чуть ли не литр сорокоградусной проглотил, а может оно и покрепче было, да до сих пор на ногах держится! А ведь он уже и без того не особо трезвым сюда пришёл. У меня же вон даже от вина идёт кругом голова!
Уже куда пьянее шатаясь, Агап попытался меня поймать, да промахнулся с нетвёрдого разгона.
К себе его с игривым хохотом завлекая, мне удалось увернуться ещё пару и пару раз, но всё же он меня схватил, под истошный визг повалил на кровать. Чуть ли не всюду лапая, мне на грудь препротивно слюнки пуская, крепко в мои бёдра вцепился, очень так пытаясь панталоны с меня содрать, да только ничегошеньки уже не выходило у него. Его руки лишь беспомощно то по ним, то по туго затянутому корсету шарили, всё медлительнее и медленнее становясь, пока окончательно и не замерли на притихшей мне. Вскорости он на спину откинулся, да и громко захрапел.
И сразу вскочив, я к пустой кадке подбежала, судя по исходящей оттуда вони, кем-то частенько так вместо ночной вазы применявшейся, запустила два пальца в рот, это чтобы получилось по-быстрому желудок опорожнить. Мне ведь самой только опьянеть не хватало, а для этого и уже выпитого вина достаточно. Затем, со слегка кружащейся головой, одежду с Агапа стащила, подтянула его повыше, да в правильной позе уложила на кровать. Пусть уж решит, поутру проснувшись, что якобы всё произошло у нас тут.
Со всем этим справившись, и сама устало присела на кровать.
А что мне мешает сейчас по округе погулять? Для всех-то я теперь хозяйской женщиной буду выглядеть. Кто тогда посмеет тронуть?
Торопливо одевшись, приоткрыла дверь. Осторожно выглянула. Пусто в горнице. Стараясь не слишком громко скрипеть половицами, вышла в предбанник. Тут тоже никого... Вот интересно, а который сейчас час? Судя по всему, где-то около девяти вечера, уже темнеет, но ещё достаточно светло.
Набравшись храбрости, я сбежала с крыльца, да неспешно направилась к забору с густо развешенными на нём разномастными горшками. Держалась уверенно, по-хозяйски. Не без любопытства на меня косясь, гремя по камням будто перевешивающей его саблей, мимо пробрёл изрядно подвыпивший казачок. Я окинула его строгим взглядом, он же, не трезво крякнув и подбоченясь, подкрутил обвисший ус и отвернул в сторону от хозяйского дома.
Похоже, о моём новом статусе уже и молва разнестись успела.
Постояла у ограды, и вернулась назад, да только до колодца и дошла. Если кто и наблюдает сейчас за мной, то и понять уже должен, что бежать никуда не собираюсь. Отпустила вниз ведро, да стала поднимать, медленно крутя рукоятку ворота. Тяжело всё же... Пришлось подналечь и обеими руками взяться.
Водица ну прямо ледяной оказалась! То и дело по сторонам оглядываясь, я от души напилась, несколько демонстративно умылась, и устремилась к калитке, не вытираясь — просто на ходу стряхивая воду с ладошек.
Не знаю, деревушка ли здесь или хутор большой, но, обегая несколько ветхих хат, куда-то вдаль уходила разбитая колесами повозок да плотно утрамбованная копытами лошадей просёлочная дорога. Сможет ли моя поздняя прогулка, да в особенности по ней, у кого-то вызвать подозрение? Ну разумеется, конечно! Однако, здраво рассуждая, если меня и остановят на ней, то всегда ведь и отговориться могу, что всего лишь гуляю и дышу свежим воздухом. Ведь не прячусь и не убегаю вроде...
Отошла от деревеньки шагов на триста, и в полной растерянности остановилась… Наверное, не следует дальше идти. Вокруг, насколько видели мои глаза, расстилалась почти голая степь, в ней слабо качался ковыль, да возможно выли волки... А может, это ветер завывает в моих ушах? Возвращаться всё же надобно... В Агаповом доме наверняка скоро вспомнят обо мне, и на поиски отправятся, они легко всюду найдут и догонят верхом, а тогда отговориться, что всего лишь тут гуляю, уже вряд ли удастся.
Я хотела повернуть назад, да тут, в нарастающем облаке пыли, увидела запряжённую парой коней кибитку, управляемую самым что ни на есть настоящим извозчиком с кнутом в руках и тёмно-зелёном сюртуке на плечах.
— Эй, красавица! — вдруг окликнули меня из её глубины. — Здесь есть станция или двор какой постоялый?
— О чём вы, сударь? — горько усмехнулась я. — Лучше бегите отсюда без оглядки, да поскорей уже!
— Это отчего же... — высунулась из неё голова в тёмной фуражке со светлым околышком. — Мне бы, где остановиться до утра надобно, а то заплутали мы тут маленько...
— Не там вы ночлега ищете, милостивый господин, — даже и не знаю, почему так сказала, до того пристально в его такие добродушные глаза вглядевшись. — Разбойничья это база, только порежут вас здесь и ограбят, а то и вообще похитят, как меня, например...
— Хм... — уже меня внимательно оглядывая, проезжий незнакомец задумчиво погладил свой чисто выбритый подбородок. Оценивающе и я посмотрела на него. Этому мужчине на вид где-то за тридцать, хотя его слегка закрученные кверху пышные усы могут и исказить восприятие.
— Девка эта дело, барин, говорит, — зажавши кнут под мышкой, извозчик с каким-то раболепием обратился к своему пассажиру. — Покуда не поздно ещё, убраться бы нам отсюда подобру-поздорову надобно!
— Девкой ты будешь свою жёнушку называть, — безотчётно разозлившись, с неким недовольством ему бросила. — Разве не видишь, что перед тобой настоящая барышня!
— Звеняйте, впотьмах не углядел, — стянув шапку, вдруг почтительно поклонился он.
— Звать то тебя как, милая? — повелительным тоном поинтересовались из кибитки.
— Варя, — опустив глаза, как можно несчастнее выдохнула я в ответ.
— Значит, говоришь, что не из крепостных будешь? — больше высунувшись наружу, барин откровенно с ног и до головы меня оглядел. Ну будто собственность я какая!
— Да, не крепостная, вольная я… — не знаю почему, но здесь обижено надула губки.
— И доказать сие сумеешь?
— Нет, не смогу, увы, все бумаги мои синим пламенем погорели, в том смысле, что пропали они, хотя, думаю, один документик у моих похитителей и завалялся, да вот показать его вам они ни за какие коврижки не согласятся! Ведь не по своей я тут воле... Сирота теперь... Силой привезли да держат, а уйти не могу, поймают, только больше глумиться примутся! — со всей накопившейся болью вырвалось всё это из моих уст. — Езжайте уж дальше, барин...
— Так может, тогда и вы со мной? Чего, стало быть, вам здесь с разбойниками этими делать?
— Нет, барин, — упрямо качнула я головой. — Догонят ведь, а тогда и вам и мне спуску не дадут...
— Да пусть только попробуют! — громко щёлкнули ружейные затворы. — Садитесь-ка быстро рядом со мною!
По моему лбу холодные капли катились, когда не без дрожи я влезала в его кибитку. Вот поймают если, то уж точно простым сидением на цепи не отделаться, да и барину несдобровать будет...
— Гони! — меня удобнее усадив, надрывно крикнул он извозчику.
— Спаси меня, барин! Увези! Век благодарна вам буду! — порывисто зашептав, вдруг прижалась я к его плечу. — Что это тут у вас? — с испугом чего-то холодного коснулась.
— Осторожно, заряжено оно, — мой спаситель высвободил из-под полы пиджака рукоять пистолета. — В долгой дороге у меня их всегда аж четыре с собой...
— А можно мне тогда один взять? — с какой-то радостью встрепенувшись, я просительно в его глаза заглянула. — Вы, барин, не переживайте только, грамотная я, в училище… в гимназии точнее, училась, и не только писать и считать умею, стрелять вот тоже... Оно, если чего, так вдвоём нам легче от них отбиться будет…
Даже с пистолетом, я больше часа от страха дрожала, пока окончательно не стемнело, а мы подальше от той деревеньки не убрались. Остановились уже в полной темноте, и чтоб совсем дорогу не потерять, наш извозчик зажёг фонарь, да на конец дышла его подвесил. И в свете этого яркого огонька, наша пара вороных живо незнамо куда скакала. А я, тот пистолет на коленях пристроила, и устало прикорнула у барина на плече. Доверяя ему, крепко уснула даже, пока он меня сам и не растормошил.
Открыла глаза, когда наша кибитка за крепкими воротами стояла. Большой каменный дом хорошо просматривался в темноте, над выцветшей вывеской пискляво раскачивался фонарь. «Почтовая станция…» — неловко по слогам я прочитала, как-то плохо эту надпись с ятями да прочими дореформенными буковками со сна разобрав.
— Вот и всё, барышня! — в тусклом свете фонаря, широко улыбнулся мне мой спаситель. — Хватит уже бояться вам! Далече уж от разбойников ваших отъехали… Отдохнём сейчас, а завтра к вечеру и спокойно до поместья моего доедем.
— И что там будет со мной? — с выступившими слезинками пробормотала я. — У меня ведь с собой никаких документов нет...
— Так коль довериться мне решите, то по приезду в книгу регистрации вас впишу, как крепостную пока конечно, вместо на днях помершей девки дворовой, того же возраста и стати бывшей... И тоже ведь Варькой прозванной… А потом уж, коль уйти захотите, то выпишу я вам вольную, не сомневайтесь в том…
— Пусть так, верю я, сударь, вам и всецело себя доверяю, — зашептала с взволнованно сжавшимся сердцем, про себя же думала: а пусть даже и крепостной у него останусь, барин-то вроде добрый, хороший, не выгонит, поди, так уж лучше у него, только бы не сидя у них на цепи...
ГЛАВА 2. Такой добрый барин мне попался
К ночи стало куда прохладней, задул резкий порывистый ветер, будто призывая своим пронзительным свистом бурю. Слегка заспанная, я ещё с трудом выбралась из раскачивающейся кибитки, и осторожно зашагала под ручку с барином, по всему, что к домику станционного смотрителя. Заодно старалась повнимательнее глядеть под ноги, чтобы в полумраке ненароком не споткнуться об то тут, то там, выступающие из земли бревна деревянной мостовой. А ещё я откровенно распереживалась. Мало ли чего моему барину нынче же ночью в голову взбредёт? И именно так, что моему! Ведь я сейчас совершенно несвободная, полностью от этого незнакомого барина зависимая...
— Сюда! Сюда, сударь, будьте уж так любезны нигде тут не споткнуться! — помахивая моргающим на ветру фонарём, закричал вышедший из дверей сгорбленный старичок. — Тут комнатка для вас и супруги вашей у меня хорошая найдётся, до утра уж побудьте, а там рассветёт и дальше отправитесь.
— Вы уж две комнатки нам найдите, будьте так любезны, — пересиливая свист ветра, бросил в ответ крепко придерживающий меня за локоток барин. Я же облегчённо выдохнула... Слава Богу, не потащит с собой в постельку!
— Не с супругой, получается, путешествовать изволите, — уже когда мы были у крыльца, извинительно заговорил старичок, внимательно меня разглядывая сквозь круглые очки. — Так проходите пока в горницу, тут тепло, я же пока Марье скажу, ключница она моя, чтобы вам по-отдельности постелила. Меня же Кузьмой Трифоновичем звать, здешний я станционный смотритель.
— Фома Фомич, — представился мой барин. — Проездом тут у вас... С дороги мы сбились. А путь на своих в поместье держу.
— А барышня, стало быть, при вас, иль при своей подорожной?
— Крепостная моя, Варварой звать, из дворовых... Как барышня воспитана... — немного неуверенно ответил Фома Фомич.
— Значит и грамоте обучена?
— И письму и счёту... — на свой страх и риск вступила я в разговор, совершенно не зная, насколько это уместно. — Вот у вас книжки тут вижу разные... — подошла к книжному шкафу. — А можно я возьму какую-нибудь на вечер почитать?
— У меня по большей части совсем не дамское, скучное, чтиво, — с такими словами и хитро прищуренными глазками, никак меня не осудив, Кузьма Трифонович взял с полки книжонку в коричневом переплёте, похоже, наглость таких избалованных господами девиц, за которую меня сейчас наверняка тут и принимали, была здесь не в редкость. — Тогда разве что эта... — подал он мне её. — Одна проезжая барышня с несколько годков как оставила...
Взявши книжку и поблагодарив, я с умным видом её полистала. Увы, да только она была на французском, не слова не понять, как и название мне ничего не говорило, и даже о таком авторе я никогда ничего не слыхивала!
— Не читаю по-французски... — растерянно вымолвила. — Немного знаю английский...
Неловко улыбаясь, я вернула книжку, и Кузьма Трифонович поставил её на место.
— Тогда, может, эту... — подал мне другой томик.
— Не слишком люблю я стихи лорда Байрона, — сразу же отказалась, только взглянув на латинские буквы на обложке, и, заметив знакомого автора на корешке переплёта, спросила:
— А можно мне лучше взять Карамзина?
— Отчего же нельзя? — добродушно улыбнулся мне станционный смотритель. — Возьми, конечно... Да и подсвечник с собой прихватить не позабудь, темно у меня. Сейчас Марьюшку окликну, она тебя к себе и отведёт, с ней в комнатке уже переночуешь.
— Да, спасибо, — слабо кивнула.
Тихо шаркая ногами, Кузьма Трифонович куда-то ушёл.
— Ой, пойдём, я тебя пристрою, — позвала меня пожилая женщина в чепце и цветастом платке на плечах, стоящая за раскрывшейся дверью.
Ничего не ответив, я посмотрела на барина.
— Иди, — он кивнул мне. — Я тут с хозяином пока посижу, о дороге порасспрошу.
— Уж не побрезгуйте, с рябиновой настойкой, — увидела я возвращающегося Кузьму Трифоновича с двумя рюмками и графинчиком в руках.
— А у нас чай с малиной будет, — в такт ему отозвалась Марья, буквально выманивая меня из горницы.
— ...Ну, это на большой тракт вам путь держать завтра надобно... — расслышала я слова хозяина, прежде чем за моей спиной захлопнулась дверь.
— Пусть уж они там сами побалагурят, — продолжала Марья, — незачем нам простым в господские дела лезть.
* * *
— Не похожа ты на крепостную девку, — подув на налитый в блюдечко чай, Марья прикусила кусочек сахара и с прихлёбом отпила, — но и на настоящую барышню тоже не похожа... Ты того... Греешь, поди, своему барину-то вечерами постельку?
— Да вы чего? — аж опешила я. — Нет ничего между мною и барином такого!
— Хороший, выходит, у тебя барин, добрый... Только тебе от такого настоящего добра не будет. Всяк сверчок знай свой шесток! Воспитал вот он тебя, и ты вроде как и не сенная девка уже, да только и не барышня совсем... Замуж за мужика ты сама не пойдёшь, разве что силой отдадут, а кто из благородных... так только в содержанки и возьмёт. Негоже оно так!
Промолчав, я подняла свою чашечку и сделала маленький глоточек, и по привычке аккуратно поставила её на блюдечко.
— Вот значит как, по-барски... — сокрушённо вздохнула Марья. — По-простому то, уже и не умеешь... Ты того, коль барин добрый, то проси, чтоб вольную дал, слезливо так проси! Умоляй! В ноги пади! С барином-то всякое приключиться может... Вдруг лихие кони понесут, аль смертоубийство какое! Так новый барин приедет и не таким добреньким сказаться может, снова в сени погонит. Сгинешь ведь ты тогда, аль руки на себя наложишь! Сколько я такого перевидала! Ой-ой! — нравоучительно покачала она головой.
— Это почему же? — не выдержала я. — По-всякому люди живут и не такое выдерживают...
— Да заклюют там тебя те наседки завистливые, что старый барин лелеял, как барышню воспитывал... Не дадут житья!
— Ну, положим, я кому хошь отпор дам!
— А ещё сам барин глумиться станет, прикажет плетьми сечь, коль с ним не ляжешь... Да знаешь ты всё это, поди, и не хуже меня!
— Читала... — склонила я голову. — Только мой барин совсем не старый ещё, да и не больной, вроде, вовсе... Да и вольную мне обещал выписать, сразу, как только в поместье вернёмся...
— Ага, дождёшься ты этого от них! Горазды только-то и обещать! А как девку обрюхатят, так сразу за мужика отдают, а он её, за то, что порченной оказалась — кнутом да голой по деревне гонять! А барин-то и не видит вовсе, с другой куролесит!
— Ой, не пугайте! — подняла я на неё глаза. — Справлюсь уж как-нибудь...
— Ладно, девка, спать пора. Что-то мы и так долго засиделись? Я на лавку уж прилягу, а ты в постель ложись, привыкла ведь, поди, на мягком-то спать.
— А можно я немного почитаю, — постучала пальчиками по лежащей на столике книжке.
— Ты читай, только свечей много не пали, дороги они нынче стали, ещё Кузьма Трифонович заругает.
— Да он мне сам подсвечник дал...
— Ну читай тогда... читай... — принялась Марья укладываться.
Я не слишком уверенно раскрыла книжку. Не скажу, что так уж полюбливаю Карамзина, просто хотела увидеть, как пишут в этом веке. В итоге откровенно расстроилась! С ятями и прочими дореформенными буковками возникла настоящая проблема... Не то чтоб я не могла их читать и понимать, но вот писать их точно пока правильно не получится. Тут так сразу и не запомнить особо ничего, заучивать надобно, ну или какое-то время просить того же барина корректировать мою писанину!
Я с расстроенным видом захлопнула книжку, задула свечу, сняла юбку и блузку, да улеглась спать, так и оставшись в панталонах, а на корсете лишь ослабив шнуровку.
Разбудила меня Марья чуть ли не на рассвете.
— Вот, неси своему барину чай! — поставила на стол передо мной дымящийся пузатый самовар.
Я глядела на него как баран на новые ворота! Но наверно надо вживаться в новую жизнь... Нести...
Вскочив, я поспешно оделась. Взявшись за тяжёлый самовар, еле занесла его в горницу.
— Так зачем же вы... — поднялся мне навстречу Фома Фомич.
— Так Марья дала, сказала вам принести... — я смущённо улыбнулась, ставя самовар на лавку.
— Вот оладушки, — вслед за мной вошла и Марья. — Позавтракаете, и дорога станет куда легче казаться.
Сама же она ушла, меня же Фома Фомич усадил за господский стол. Немножечко нервничая, ела я плохо, больше ковыряла вилкой, будто настоящая кисейная барышня, пока не скрипнуло крыльцо и в сени не вошёл наш кучер.
— Кони запряжены, барин, — с просительным видом потоптался он на пороге.
— Да, Семён, сейчас поедем, — повернул в его сторону голову Фома Фомич. — А ты чего не ешь? — обратился уже ко мне. — Дорога дальней будет!
— Я доем, — слабо кивнула.
Пришлось поднапрячься и всё через силу съесть, и тогда Фома Фомич поднялся из-за стола.
— И не присядете на дорожку? — тоже вставая, сказал ему Кузьма Трифонович.
— Да насиделись уже, — вздохнул мой барин. — Пора... Вы уж не обессудьте... Возьмите... — положил он на стол мятую банкноту.
Тоже выйдя из-за стола, я попрощалась, прошла мимо истуканом замершего Семёна и направилась к кибитке. Внутрь, правда, залазить не стала, решила дождаться барина.
— Садись, — помог мне забраться подошедший Фома Фомич.
Мы тронулись...
* * *
— Значит, ты сирота, говоришь... И что не из девок крепостных... — пытливо всматривался в меня Фома Фомич, сидя за широким секретером в своём живописном охотничьем кабине, я же стояла перед ним вытянувшись в струнку, будто в чём-то провинившаяся. А ведь всю дорогу такой добренький был, в такт стука копыт о предках своих рассказывал, о рано повзрослевшей дочке соседского помещика, с которой чуть ли не весь вечер протанцевал на каком-то балу, и даже осмелился просить руки и говорить с её отцом о помолвке.
— Угу, — сейчас только и кивала я. Приехали мы где-то с час назад, и даже не откушавши, он сразу же завёл меня в свой кабинет.
— А из какого роду будешь? Поди, из казаческого...
Тут, взявши паузу, я принялась откровенно вспоминать. Нет, казаков в моей родословной точно не отмечено. Я даже и обычаев их не знаю, поэтому не стоит к ним себя причислять, здесь сразу и по всем статьям провалюсь. Вроде бы покойная прабабка как-то упоминала, что в роду у нас кто-то из дворян был, к той самой революции давненько так уже предельно обедневший. Может, даже и живёт его семья сейчас где-то неподалёку отсюда, да только совсем не знаю я где, толком не интересовалась в своё время.
— Дворянского я роду, — сказала отчего-то стыдливо потупя взгляд, возможно оттого, что сейчас безбожно совру, сходу придумывая себе легенду. — Только совсем обеднели мы... Я ещё совсем маленькой была, когда сиротой осталась, всё имущество наше за долги описали, а меня чужие люди увезли, приютили... как дочку свою вырастили... — сделала я вынужденную паузу, чтобы получше собраться с мыслями. — Вот только это о себе и помню... А потом те разбойники пришли, всю семь вырезали, а меня как пленницу забрали, так понимаю, что басурманам продать хотели, держали у себя, пока вы, сударь, как настоящий рыцарь, не спасли. Вот и получается, что идти мне совершенно некуда...
— А полностью-то тебя как величать?
— Варвара Николаевна Синицына...
— И веры ты православной?
— Угу, в церкви крещёная...
— Нет у тебя получается бумаги никакой, — печально произнёс Фома Фомич. — А словам веры нет... Становой пристав прослышит, что без бумаг ты в поместье моём и в участок тебя сведёт... Поэтому, ради пользы твоей я в своём ревизском списке и перепишу, что дворовую девку Варьку, сироту, двадцати годов отроду, впредь нарекаю именовать Варварой Николаевной Синицыной, ну а для всех моих дворовых ты моей дальней кузиной скажешься. Это чтобы нечего лишнего по деревне не болтали. Особой работой занимать тебя не стану, но раз ты счёту да грамоте обучена, то просто книги учёта веди и за девками присматривай, чтоб зазря лясы не точили, не сидели без дела по углам...
— Угу, — я опять угрюмо кивнула.
Ничего не сказавши, он раскрыл лежащую на столе толстую книгу, и принялся что-то в неё вписывать.
— А вы и вправду мне потом вольную выпишите? — робко спросила я, тихонько заглядывая через барское плечо.
— А куда ты с ней сразу пойдёшь?! В определённого толка заведение?! — повысив голос, резко повернул он в мою сторону голову, и я сразу отпрянула. — Выпишу я, конечно, тебе вольную, как и обещал! Но ты уж послужи для начала у меня, а я не как к крепостной, малое жалование тебе всё же положу. Потом вместе с вольной тебе его всей суммой и выдам. Решишь тогда уйти, уйдёшь... А хорошо у меня послужишь, хоть с какими-то деньгами для начала будешь, письма рекомендательные тебе дам, с ними и наняться, скажем, в компаньонки к хорошей барыне сможешь.
— Угу, — расстроенно кивнула я, вспоминая Марьины слова и понимая насколько же дура. Вот провалилась чёрте куда и сама же сделалась там крепостной! Ну уж нет, добьюсь всё же своего! Вытребую у барина вольную, да отправлюсь искать свою прошлую родню! Чтобы передать уж там как-нибудь ещё не родившейся самой себе, чтоб ни за какие коврижки на поход в тот парк не соглашалась! Может, тем и изменю свою судьбу! Проснусь дома, в собственной кроватке и даже ни о чём таком не вспомню!
— Ну идём, — неспешно выбрался Фома Фомич из-за громоздкого секретера. — Сведу тебя к Захару, управляющему моему, время до обеда ещё есть, накажу ему поместье тебе показать да комнату твою. Пусть с дворней моей тебя сведёт... Ты его слушайся уже... Я ему про тебя указ дам, чтоб не обижал, а то мужик он строгий, дворовых за нерасторопность и плетью отходить может. Сенную девку Праську тебе в услужение дам, раз роду ты дворянского, то нечего тебе на чёрной кухне с дворовыми делать...
— Тут такое дело, сударь, — заговорила я, идя за ним и пользуясь наступившей паузой. — У меня ведь платьев-то, да белья другого, кроме как на мне, так и нет больше... А мне бы переодеться во что чистое, да помыться бы с дороги куда сходить...
— Захару скажешь, что я велел баньку топить, после меня там и попаришься, Праську заодно с собой возьмёшь, пусть она тебе и покажет, как у нас тут всё обустроено. С твоим гардеробом я как-нибудь разберусь, завтра платьёвщицу приглашу, пока же Захар тебя в кладовую сведёт, там из того, что для девок приготовлено, чего-то подходящее для себя присмотришь... Захар! — тут громко позвал Фома Фомич.
— Тут я, барин... — раскатилось приятным баритоном откуда-то из глубины дома, и с поклоном нам навстречу вышел плотно скроенный мужичок, в белой косоворотке, да холщовых штанах, заправленных в похрустывающие хромовые сапоги. Из-за поясного ремешка торчала витая рукоятка плётки. Определить его возраст по вине аккуратно подстриженной бородки было тяжко, но судя по всему ему было где-то за сорок.
— Вот дальняя кузина моя... Варварой Николаевной зовут. Видел, барышню, поди, когда мы подъехали? — повёл Фома Фомич в мою сторону рукой. — Сиротой она осталась, и имение за долги пошло... У нас теперь жить станет. Ты уж, голубчик, проведи её по дому, покажи всё, да в гостевую комнату жить определи. Праську заодно покличь, при барышне теперь она будет. Помню я ты намедни на рынок за сорочками да нарядными сарафанами для девок ездил... Поди, не всё ещё роздал? Вот пусть Варвара Николаевна, что покраше для себя и выберет, а то так я её привёз, без одёжи вообще... Ну, иди... Иди с ней, голубчик! И вели через час нам с Варварой обед подавать, да баньку затопить распорядись!
— Будет сделано, барин, — ниже склонил приказчик голову. — Пойдёмте уж, барышня, — повернулся ко мне, да так и обжёг глазами. — Сюда проследуйте... — повёл за собой. — Праська? — распахнув во двор двери, басовито крикнул.
— Чего дядя Захар? — Подбежала миловидная полноватая девушка лет семнадцати в новых лаптях и светлом сарафане.
— Барышня теперь у нас жить будет, дальняя родственница она хозяйская... — чуть скосил глаза в мою сторону. — Варварой Николаевной звать... Вот барин и велел теперь тебе при ней состоять...
— Хорошо, дядя Захар, — несколько испуганно посмотрела она на меня и смущённо склонила голову.
— Ну беги пока по своим делам, — отослал её Захар. — Попозже в комнату к барышне придёшь!
Она убежала, смешно подхватив длинноватый подол сарафана, я же снова пошла за управляющим.
— Вот, барышня... — завёл он меня в кладовую. — Тут себе платья да сорочки повыбирайте, недавно девкам покупал, есть и самые, что ни на есть господские... — звеня вытянутой из кармана штанины связкой с ключами, он отпёр большой сундук и поднял крышку.
Нагнувшись, я переворошила всё лежащее там шмотьё. Выбрала себе голубенький сарафанчик до пят с вышивкой и похожую на него белую отороченную кружевами сорочку, и ещё одну, немного попроще, получше уже не нашлось. На стоящего сзади Захара я не смотрела, и вдруг почувствовала его руки у себя на поясе. Он легонько потянул меня, потом толкнул на сундук, и чтобы совсем не упасть, я опёрлась обеими руками об крышку. Удерживая меня в таком довольно неудобном положении, щекоча щёку бородой, он зашептал в самое ухо:
— Нет у моего барина никаких кузин, я это хорошо знаю! Как и про тебя всё сразу понял... откуда ты взялась и кто такая... Вот что скажу! Ты уж меня здесь держись, — стал задирать на мне юбку и дёргать за панталоны. — Я хоть и не барин, но своих в обиду не дам... Он-то что? Малёхо побалуется с тобой, да и замуж за мужика погонит, так за меня пойдёшь...
17297 просмотров | 8 комментариев
Категории: Фэнтези, Любовный роман, Приключения, Роман, Михайлова Валентина, Эксклюзив, Попаданки, Приключенческое фэнтези, Любовное фэнтези
Тэги: валентина михайлова, попаданцы, страдание, властный герой, любовь
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 14,11 алк |
Эксклюзивные авторы (77)
- появились новые книги
Авторы (1183)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
> Наталья:
> Купила книги, жду доступа к третей, открывается две главы, пожалуйста...,
19.05.2022, 09:55
> Наталья:
> Книга очень не плохая, только я не очень люблю именно такой формат фэнтази: этакая смесь псевдоисторического фона и попаданства с нотками женского романа.
22.08.2020, 14:14
22.08.2020, 11:13
Причем, во всём! Верно описаны и те времена, и диалоги, и костюмы, и все возникающие там
ситуации, понравилось и поведение в них героини. Правильна и привязка ко времени, его
трактовка. Очень импонирует, что героиня – самая обычная современная девушка, без магии и
колдовства какого-то, со своими слабостями, проблемами и слезами. Как и все мы, она совершенно к такому попаданству неготовая и мало чего знающая о тех временах, что каким-то образом попала в первую половину 18 века, в самое барство, господское самодурство и крепостничество, что тогда фактическим рабством было, – но как-то там и без магии выкручиваться у неё получается. Конечно же, где-то она гнётся и прогибается, плачет, возможно и ломается даже, зачастую не без каких-то мук и последствий для себя, но становится на ноги. Понравилось, что автор ничего не скрывал, ничего не облагораживал: диалоги той поры, и откровенные сцены, как и то барское и разбойничье
насилие – всё неприкрыто, всё есть, откровенности так на самое 18 с гаком хватает!
Всем почитать очень рекомендую!
Один недостаток: хоть и почти две с половиной сотни страниц текста, но так зачитываешься, что
не замечаешь, как и прочитано всё, но конец книги логичный, завершённый, никакого обрыва нет.
Но всё равно очень надеюсь, что автор всё же ещё продолжит историю своей Попаданки!
23.04.2020, 22:17
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ГендерныеИнтриги #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
> Наталья:
> Валентина, СПАСИБО!