Секретарь демона, или Брак заключается в аду. Марина Комарова

Глава 1. Здравствуйте, я ваша Ада
— Кандидатка номер тринадцать! — прогрохотал голос.
— Твой час настал, детка, — проворковал мне на ухо бес-искуситель и закурил лавандовую сигаретку.
Я сделала глубокий вдох и уверенным шагом вошла в кабинет генерального директора брачного агентства «Асмодей».
Что? Почему брачное агентство с таким названием? Видите ли, дело в том, что оно находится в аду. Но подробности я вам расскажу попозже.
Итак, их было трое. Они сидели за массивным столом и смотрели прямо на меня. Харизматичный брюнет, рафинированный платиновый блондин в очках с таким выражением лица, словно его заставляли отбывать тут повинность, и совершенно неотразимый рыжий с изумрудной серьгой, расстёгнутым воротником рубашки и закатанными рукавами.
Интересно, кто из них главный?
— Добрый день, Ада Адольфовна, — вкрадчивым голосом с едва уловимой сексуальной хрипотцой сказал брюнет и указал на стул с пурпурной велюровой обивкой. — Присаживайтесь.
— Диас, Фейрос и Азмус, — лениво указал длинным пальцем с загнутым когтем мой бес. — Слева направо. Родные братья, будь они неладны. Лучше обращаться «господа Эрайрос». Им так, понимаешь ли, больше нравится.
Мысленно я вознесла хвалу всем богам и демонам, которые могли стоять за моей спиной и вовремя обеспечили таким помощником, невидимым для чужих глаз.
— Добрый день, господа Эрайрос, — улыбнулась я, опускаясь на стул.
Диас посмотрел на мои губы, потом на грудь. Азмус оценил бёдра, обтянутые юбкой-карандаш очень и очень хорошего кроя. Фейрос вообще посмотрел, как на стенку. Не по женщинам, что ли? Ладно, нельзя так сразу думать плохо о людях, даже если они демоны.
— Итак… — Диас посмотрел на мое резюме, которое секундой раньше вытянул из красной папки с логотипом в виде сердечками с рожками и кокетливыми хвостиками. — Вы хорошо ознакомились с нашими требованиями к кандидатуре на должность секретаря брачного агентства «Асмодей» и решили, что подходите?
— Да, конечно, — ответила я, даже не поведя бровью.
Отбросила белокурый локон и изящно закинула ногу на ногу, чтобы работодатели как можно скорее прониклись таким важным критерием секретаря, как длина ног. И остальными тоже, но это постепенно.
— Отлично, — обаятельно улыбнулся Азмус, отбросил косую огненно-рыжую челку и посмотрел на меня зелёными глазами. — В таком случае мы смело можем задавать вопросы без опасения смутить вас?
Он поставил локти на стол и подпёр подбородок, не сводя с меня взгляда. Хорош, мерзавец. Как он ещё не женат? Хотя что это я? Сотрудникам «Асмодея» такого добра хватает на работе, им нужно свой досуг иначе устраивать.
— Здесь написано, что у вас опыт работы в сфере брачных услуг — пять лет, — тем временем сказал Диас. — Да ещё и на одном месте. Почему ушли?
— Переросла уровень, — невинно ответила я, пару раз для убедительности хлопнув ресницами. — Хочу развиваться и совершенствоваться в своём деле.
Фейрос издал звук, напоминающий презрительный смешок. Да уж, кажется, в моей бессолевой диете больше пикантности, чем в нём.
— Вы хороши собой, Ада Адольфовна, — вклинился Азмус. — Скажите, почему вы не замужем?
— Не берут, — искренне ответила я.
— А вы всех спросили? — спросил он таким тоном, словно готов был прямо сейчас отправиться со мной в ЗАГС.
— Пожалуй, болтливость не лучшее качество хорошей жены, — осторожно ответила я, припомнив уроки моей любимой тётушки Сарабунды.
Азмус откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, на красивых губах появилась улыбка. Доволен ответом, видно, что доволен. Ещё бы как-то покультурнее пялился в вырез моей блузки, вообще бы цены ему не было.
— Проверяет, — шепнул на ухо бес, — изучает реакцию. Но даже демоны страсти не рискнут на тебе проводить свои эксперименты. Так что будь спокойна.
Конечно, спокойна. Знаю, что не могут. Ведь у меня есть секрет, а у них — нет.
— Как относитесь к ненормированному рабочему дню и сверхурочным часам? — поинтересовался Диас.
— За достойную оплату — с удовольствием, — с придыханием ответила я, преданно посмотрев ему в глаза.
Диас и Азмус рассмеялись.
— Хорошо ответила, — одобрил бес.
Я улыбнулась уголками губ. Это же не рай, в конце концов, где принято вкалывать за доброе слово и во благо народа. Здесь, у демонов, куда более понятный прайс-лист, поэтому и меньше претензий в плане «я к вам со всей душой, а вы почему-то забесплатно».
— Мне она нравится, — искренне сказал Азмус.
Диас чуть задумался, потом кивнул. Фейрос посмотрел бледно-голубыми льдистыми глазами сначала на одного брата, потом на второго.
— Вы знаете о штрафах? — вдруг спросил он, по-прежнему глядя на Азмуса.
— Ну, понеслось, — философски отреагировал бес. — Покажи им, детка.
— Знаю, — ответила я.
— Про увольнение за прогулы и некачественную работу?
— Да.
— Что мы работаем до последнего клиента?
— Да.
— О неразглашении внутренней информации?
— Да.
— Вы девственница?
— Немножко.
На меня одновременно посмотрели три пары глаз: янтарно-карие, зелёные и бледно-голубые.
Бес похихикивал в кулачок. Потом прокашлялся и снова достал лавандовую сигаретку. Ужас, где он набрал всего этого? Неужто хозяйку квартиры ограбил? Надо бы за ним присмотреть.
— Немножко, Ада Адольфовна? — приподнял бровь Диас.
— Это как? — оживлённо поинтересовался Азмус.
И только Фейрос остался неподвижным, словно вовсе позабыл, зачем тут находится.
— Видите ли, — осторожно начала я, наслаждаясь эффектом, — дело в том, что я из другого мира…

Месяц назад
— Ада, пошли! — крикнула Жанка. — Хватит уже на себя смотреть, и так красотка! А то нас за опоздание заставят какое-нибудь непотребство в качестве штрафной отчебучить!
При этом она сама крутилась возле зеркала, поэтому замечание было как минимум нелогичным. Но спорить с женщиной после шампанского? Нет-нет, поверьте, не стоит. И когда есть повод, и когда нет. Правда, у нас он был, все же Жанне Аркадьевне Зубрис, хорошему адвокату, роскошной женщине и моей доброй подруге, стукнуло тридцать три года. Согласитесь, такое не каждый день бывает!
Я специально пришла пораньше, чтобы поздравить её перед официальной частью с кучей коллег и родственников, и вот, кхм, нарвалась на стихийный фуршет. Жанна и её кавалер (имени, хоть убейте, не помню, Жанка слишком часто их меняет) решили немного «сделать настроение».
Настроение сделали, такси вызвали, кавалер спустился во двор покурить и подождать дорогих дам.
— Я готова, — возвестила Жанна, поправив черный локон, и ещё раз придирчиво изучила линию безупречно накрашенных алых губ.
— Я тоже, — кивнула ей, — идём. А то твой парень найдёт себе новую красотку.
— А я найду нового парня, — глазом не моргнула Жанна. — Мужчины, знаешь ли, явление сезонное. То они есть, то нет. Радоваться особо не стоит, но и огорчаться тоже. Однако сети всегда лучше держать наготове.
Не возразишь, какая-никакая, а женская мудрость. Особенно для одиноких барышень слегка за тридцать.
Мы спустились по лестнице и оказались на улице. С неба падал мелкий снежок, присыпая кокетливо поблёскивавший лёд. Зима у нас, в Одессе, шикарная, что тут рассказывать. Снег, дождь, дождь, гололё-ё-д. А потом шипы на сапоги, цветные носки поверх ботинок… ну, очень шикарная зима. Поэтому шубы тут носить можно, но надо учитывать, что они будут страдать. От частого контакта с дорогой, тротуаром и промерзшей землей. Ибо пробегать всю нашу зиму и ни разу не упасть — очень завидное качество, которым, увы, обладают далеко не все.
Но Жанна с упорством старой девы на танцах надевала шубы и, гордо выпрямившись, шагала по заледеневшим дорожкам. В этот раз я тоже поддалась искушению и надела манто. Правда, успела себя уже пару раз выругать. Красиво-то красиво, но тепло только местами.
Кавалер стоял возле подъехавшего такси и терпеливо ожидал нас.
— Я пригласила к себе нашего зама, — шепнула Жанка, — такой импозантный мужчина. И одинокий. Познакомишься с ним. А там как пойдёт.
Новость придала хорошего настроения. В целом, вкус по части представителей сильного пола у нас совпадает, а значит, опасаться мне нечего.
— Хорошо, — ответила я, — посмотрим твоего зама.
Жанка хихикнула, но тут же очаровательно улыбнулась своему мужчине, который, кажется, уже откровенно начинал скучать, но ещё пока держал лицо.
— Осторожнее тут, — предупредила подруга, — видишь, тут сильно раскатали. Чтоб не поскользнуться…
— А? Где? А-а-а-а!
Нога поехала настолько быстро, что я не успела сообразить, как рухнула на землю. Голова тут же заболела от удара, а несчастный бок загорелся огнем. Дыхание перехватило, я быстро зажмурилась и охнула. И вдруг поняла, что вокруг стоит мертвая тишина. Ни Жанка не кинулась ко мне, ни её мачо.
«Что за ерунда? — подумала я. — Ведь Жанна никогда не пройдёт мимо, поможет и бабушку через дорогу перевести, и ребёночку, потерявшемуся в магазине, родителей отыскать. А тут я распласталась на льду — и никакой реакции!»
Не успела проскочить последняя мысль, как на меня обрушилась целая лавина звуков: смех, громкие голоса, звук транспорта и некая какофония, в которой сразу было тяжело разобраться.
А ещё почему-то стало жарко.
— Милочка, комната не интересует? — раздался надо мной женский скрипучий голос.
Я попыталась встать, но перед глазами заплясали черные точки, поэтому пришлось ограничиться сидячим положением.
Так, у меня галлюцинации. Я, кажется, ударилась головой. Сильно.
Узкая улочка, залитая лучами нестерпимо яркого солнца, вилась среди покосившихся домишек. Домишки, синие и красные, зелёные и желтые, теснились под бочком у друг дружки и с любопытством взирали на меня глазами-окнами разных форм и окраски.
Возле меня стояла смуглая старушенция в оранжевом платье, соломенной шляпке с цветами, в круглых очках и с внушительной сигарой, зажатой в уголке рта. На плече старушки сидел натуральный чертёнок и размахивал чупа-чупсом.
— Я говорю, — повторила она, — комната не интересует?
«Что это, как не галлюцинации? — промелькнула философская мысль на краю сознания. — Бабушки с чертятами просто так не привидятся».
Однако под цепким и очень внимательным взглядом черных глаз собеседницы я всё же произнесла:
— А что вы можете предложить?
Профессиональный рефлекс сработал даже тут. Сначала выясни, что дают, а потом кричи, что не надо. Или не кричи. Всё по обстоятельствам.
— Хорошая комната с видом на залив, добродушные соседи, добрая хозяйка, умеренная плата. И это… шубу-то сними, здесь она тебе нужна как рыбе зонтик, я говорю.
В этом был резон. К тому же протянутая сухая ручка старушки оказалась неожиданно крепкой, а хватка — цепкой. Оказавшись на ногах, я быстро сняла манто и перекинула его через руку. В шерстяном платье тоже не фонтан, но всё равно как-то получше.
— Где я? — наконец-то задала я тот самый верный вопрос, который стоило задать сразу.
Местность я совершенно не узнавала, но, как подтверждали ощущения, это была самая настоящая реальность, а не галлюцинации и грёзы.
— Так в аду, милочка, — невозмутимо сообщила старушка, выпустив кольцо ароматного дыма.
— Где? — оторопела я, решив, что ослышалась.
Ну или просто это такая фигура речи, всяко может быть.
Чертёнок, сидевший у неё на плече, закатил глаза и тоненько что-то застрекотал.
— Вот даже не начинай! Видишь, девочка только с неба свалилась, головой ударилась, а ты тут неприличные вещи рассказываешь!
Я смотрела на них, потеряв дар речи.
— Милочка, тебя, кстати, как зовут? — поинтересовалась она.
— А… Ада, — выдавила я, глядя, как чертёнок сполз по её руке, закурил и деловито направился к лавчонке у покосившегося красного домика.
— А меня зови тётушкой Сарабундой, — весело сказала она, ухватила меня за запястье и потянула за собой. — А теперь слушай и запоминай, мы-то вас постоянно видим, а вы каждый раз как свалитесь, так крики, паника и «как я здесь оказалась?» Ну и всё такое…
— Постоянно? — переспросила я, едва успевая бежать за нею на каблуках по мощённой брусчаткой дороге.
— А то как же! — важно покивала тётушка Сарабунда. — Все к нам попадают из верхних миров. Сначала верещат, домой просятся, а потом ничего, обустраиваются. Сама понимаешь, ничем особо это местечко от вашей родины не отличается. Приспосабливаться надо так же, как и везде. И ты, судя по наряду, или сама не дура, или пристроилась хорошо. Что, по сути, тоже как дуру тебя не характеризует.
— Ну, спасибо на добром слове, — пробормотала я, глядя под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.
— Да не за что! — тут же душевно отозвалась она. — Всё такие мелочи, милочка, я говорю. Правда, соседи у меня немного экзотичные, но это ничего, в конце концов, они местные, а местным можно всё, сама увидишь.
— Мне бы домой, — робко внесла я предложение, вклинившись между её репликами.
— Домой не положено, отсюда домой не попадают, билет в один конец!
— Как в один? — ужаснулась я.
— Не суетись, — тут же успокоила тётушка Сарабунда. — Думай холодной головой, даже если тебе припекает задницу.
Переваривая совет, я сообразила, что стою в уютном внутреннем дворике. Посередине расположился фонтан, рядом — деревянная беседка, увитая виноградом. В нескольких шагах от неё находилась скрипучая розовая карусель, которую старательно раскручивали жизнерадостные бутузы. Дети как дети, кстати. Немного перемазанные мороженым и с громким визгом прыгающие у качелей, но вполне обычные.
— Детки с другой стороны улицы прибежали, ты не пугайся, — зачем-то сказала моя собеседница.
Дворик чем-то напоминал наш одесский. Двухэтажные дома, несколько внутренних лестниц, спускающихся прямо во двор. И, зуб даю, множество глаз, которые наблюдают за нами из окон.
— Сарабунда! — донеслось сверху. — Кого ты привела?
Я подняла голову и увидела перегнувшуюся через перила хлипкого балкончика с химерами даму цыганской наружности и впечатляющего объёма. Большие черные глаза, крючковатый нос, родинка над верхней губой, подбородок… двойной. Но элегантный. Чёрные кудри, такие, что аж зависть берёт. На удивление длинная шея, внушительная грудь и… внушительное всё остальное. Возраст определить сложно, но явно давно минули трепетные восемнадцать, несравненные двадцать пять и приувявшие сорок восемь. При этом на лунообразном лице не было ни намёка на морщины, а в волосах ни серебринки. Наряд женщины — нечто цветастое, яркое и широкое.
— Цира, это Ада! — громко крикнула тётушка Сарабунда. — Она теперь тут будет жить.
— А-а-а-а, хорошо. Только скажи ей, чтобы зашла ко мне, я ей погадаю. И пусть не берёт мою сковородку из замороченного чугуна, она очень дорого стоит!
— Хорошо! — махнула рукой Сарабунда и тут же буркнула под нос: — Больно тебе нужна та её сковородка, купила на райской распродаже и носится как с писаной торбой, я говорю.
— А почему вы решили, что я тут буду жить? — поинтересовалась я, переступая через развалившегося на дорожке жирного рыжего кота.
— Мр-р-р, — отреагировал кот и презрительно дёрнул лапой.
— Извините, — пробормотала я, стараясь не наступить на пушистый хвост.
— Каждый человек должен где-то жить, — невозмутимо ответила тётушка Сарабунда. — Разве я не права? Осторожнее, тут ступеньки с дырками.
— Правы, конечно, — согласилась я, — только дом у меня не здесь.
— Теперь будет здесь, — ни капли не смутилась она. — Вот эта дверь, смотри, какая миленькая.
После ступенек с дырками, сквозь которые можно было разглядеть траву, камни и муравейник, на дверь было страшновато смотреть. К тому же в какую-то секунду мне показалось, что за нами наблюдают ещё внимательнее. И этот наблюдатель — мужского пола. Потому что так «раздевать» взором умеют только мужчины определённого статуса, определённого возраста и определившиеся с женщиной.
Дверь и правда была миленькой, чего уж там. Аккуратненькая, чистенькая, с изящной ручкой, витым карнизиком и, неожиданно, кодовым замком.
Тётушка Сарабунда быстро набрала комбинацию, дверь приглашающе распахнулась.
— Идём!
Меня снова ухватили за руку и втянули в коридор.
Не успела я ступить пару шагов, как на меня вдруг что-то напрыгнуло, впечатав спиной в стену.
— А-а-а! Спасите! — взвизгнула я, рефлекторно выставив руки, однако их тут же прижало к бокам, словно кто-то сгрёб меня в стальные объятия.
— Уи-и-и-и! — раздался радостный визг, от которого у меня всё внутри похолодело, потому что я никогда раньше не слышала таких звуков.
— У тебя совесть вообще есть? Или ты где-то её потерял? — раздался возмущённый голос тётушки Сарабунды. — Кто так встречает гостью?
— Уи-и! — тут же прозвучало уверенно, и когтистые пальчики погладили мою щеку.
Погладили на удивление ласково, так, что не появилось желания дёрнуться, а, наоборот, захотелось ощутить это снова. Будто любимый котик лапкой тронул щеку.
И тут же я озадачилась возникшими ассоциациями. Хоть животных и люблю, но подобных мыслей не возникало никогда. Определённо последние полчаса не идут мне на пользу.
— Не верещи, — сурово сказала тётушка Сарабунда. — Слезь немедленно с девочки, она только сюда попала. Не хватало ещё, чтобы решила, будто у меня тут живут свиньи, а не бесы.
Если она думала, что сказанное сделает ситуацию легче, то глубоко ошибалась. Фантасмагория какая-то! А бежать некуда — меня кто-то держит!
Щелчок выключателя — и небольшой коридорчик тут же озарило вполне привычным электрическим светом. Зеркало, шкаф, полки, плетённые из лозы, на которых стояло множество керамических фигурок. Ну… мне так показалось.
Но всё это я увидела за долю секунды, потому сейчас важнее было рассмотреть совсем не это, а того, кто повис на мне, словно на родной-дорогой мамочке, которая вернулась из годичной экспедиции в Антарктиде.
Оно было ушастое, большеглазое и умильное до слёз. Всё мохнатое, черное, с маленькими рожками на голове. А ещё тяжёлое. Если бы не стенка за спиной, то я бы точно шлёпнулась назад.
— Уи-и-и, — уже совершенно убеждённо заявил он и посмотрел на тётушку Сарабунду.
— Это кто? — осторожно спросила я, всё же подхватив его под ноги.
— Это? — уточнила она, подошла, отодрала от меня возмущённого жителя квартиры и поставила на пол. — Это бес-искуситель. Пока ещё не очень опытный, я совсем недавно его из питомника вывела, чтоб малость пообжился. А он пристаёт к красивым девушкам!
— Бес? — хлопнула я ресницами.
— Бес, милочка, — кивнула она. — Хлопотное это дело — разводить бесенек, но я люблю животных, они такие лапочки.
Я покосилась на «бесеньку». Тот, услышав про животное, мигом насупился и демонстративно отвернулся, махнув тонким хвостом с миленькой стрелочкой на конце. А потом протяжно вздохнул и повесил уши. Мне почему-то тут же захотелось подойти и сгрести его на руки, покачать, дать чупа-чупс и утешить. Ну прям как племянника Жанки, который своей жалобной мордашкой всегда поражал в самое-самое мягкое и доверчивое женское сердце.
— Ты ему не верь, притворщик ещё тот, — хмыкнула тётушка Сарабунда, — чуть что — и сразу начинается вот это вот «ах-я-страдаю».
— Бе-бе-бе, — лаконично отозвался бес, не поменяв положения.
— Но обычно они так реагируют на тех, кого себе выбрали, — как ни в чем не бывало сказала она и поманила меня за собой в комнату.
— Выбрали? — переспросила я, косясь на сидевшего бесёнка и следуя за ней.
— Ну да. Думаешь, бес-искуситель и ангел-хранитель — сказки? И тех, и других специально выводят, растят, развивают, учат и только пото-о-ом выпускают в люди. В смысле, к людям. Тут, конечно, их тоже хватает, но у вас в них постоянная потребность.
Потребность? Кажется, по моему лицу было всё понятно, потому что тётушка Сарабунда тут же пустилась в объяснения.
— Ну конечно! Не могут же высшие всё время следить за вами! У нас тут свой мир. Кстати, он разительно отличается от этих ваших представлений про ад и рай. Но кое в чем вы правы. Ой. Что это я! Есть хочешь?
Решив, что, коль предлагают, отказываться не стоит, я кивнула. Даже если накормит грибами-галлюциногенами, то после случившегося они мне не навредят, наоборот — придадут некой лёгкости восприятия.
— Сначала займёмся едой, а там будет видно. И не стой ты уже словно на смотринах!
С этими словами она живенько направилась на кухню. Я сделала глубокий вдох. Спокойно, Ада, не надо так нервничать. Всё равно это делу не поможет. Но, кажется, ты плотно попала. Или глубоко? А, неважно.
Пока что я понимала, что ситуация из ряда вон выходящая. Если выдастся шанс рассказать её кому-то из знакомых, сочтут сумасшедшей. Ну ладно, после взгляда на грудь и прочие нужные округлости — очаровательно тронутой.
Однако это никак не успокаивало. Хватит философствовать. Надо разобраться в ситуации и начать с кухни — прекрасное решение.
Но стоило только мне сделать шаг вслед за тётушкой Сарабундой, как вмиг бесёнок с разбегу запрыгнул ко мне на руки и выдал триумфальное:
— Уи-и-и-и-и!

Глава 2. Большой великолепный М
Итак, прошло два дня.
Уже целых два дня я находилась в другом мире. Сразу это принять было сложно, но иного выхода не оставалось. Здесь было тепло, сытно, весьма сухо и комфортно.
Я сидела на подоконнике и поливала плотоядни — хищные цветы тётушки Сарабунды. Цветы чем-то напоминали наши венерины мухоловки, только имели яркий розовый окрас и очень широкие листья.
При этом питались исключительно тем, что готовила тётушка. Насекомые их не интересовали, так как, по их же словам, можно подхватить какую-нибудь гадость и потом иметь бледный стебель и листья в пятнышках.
Да, цветы разговаривали. Это меня тоже поразило, но после бесенка, висевшего на мне, словно детеныш коалы, уже как-то не очень.
— Им иногда надо сказки читать, — однажды поделилась тётушка Сарабунда во время приготовления ужина, состоящего из поджаренного мяса, картофеля и мелких сладких помидоров со множеством специй. — А то в серые будни они начинают вянуть.
— А у вас тут бывают серые будни? — поинтересовалась я, усаживая бесенка рядом и повязывая на него салфетку.
Тот сразу потянул лапки к нарезанной сырной лепешке и принялся усердно чавкать.
— Конечно, — кивнула тётушка Сарабунда, — они же трепетные интеллигенты, что с них взять.
Бесёнок выразительно хрюкнул и с блаженным выражением мордочки откинулся на спинку стула.
— Не то что этот, — тут же хмыкнула она. — Кстати, как освоится, сам тебе назовёт своё имя. Но пока придётся звать «эй, ты» и отгонять «пшёл отсюда».
Я внимательно выслушала, заметив, что объект обсуждения дёрнул ухом и тут же сладко засопел…
И вот теперь, сидя на подоконнике и держа в руках лейку, я прокручивала в голове наш разговор. Значит, получалось следующее. В тот момент, когда мы с Жанкой направлялись к машине, произошёл пространственно-временной сбой. Такое бывает постоянно, просто у нас об этом обычные люди не знают. Условно существует три мира: Верхний, Срединный и Нижний. Тот, что мы называем раем, находится в Верхнем. Но это всего лишь маленькая часть, далеко не весь. Срединный — наша Земля. Разумеется, опять же — часть. И Нижний — ад. Бывает, что грани миров истончаются, и тогда жители могут попадать из одного в другой. При этом обычно из Срединного в Нижний. Чтобы вспорхнуть в Верхний, нужно очень постараться.
Истончение граней — явление необъяснимое. Как с ним бороться, пока не придумали. По словам тётушки Сарабунды, вроде бы пытаются, но в основном всеми разработками занимаются в Верхнем мире, а здесь и так все довольны жизнью. К тому же всегда рады гостям, потому что можно узнать что-то новенькое (и хорошо заработать), пообщаться с интересным существом и внести разнообразие в свою и без того развесёлую местную жизнь (и опять хорошо заработать).
Качества бедного попаданца ни на что не влияют. И я в так называемом аду оказалась не за свои грехи, а из-за аномалии, которая любит пошалить.
Тётушка Сарабунда и подобные ей давно привыкли, что среди бела дня вам может легко кто-то свалиться на голову. Идёшь, никого не трогаешь, и тут — бац! — подарок мироздания.
Кстати, действительно подарок. Потому что прибывшего можно взять под свою опеку, встать на учёт в Центр помощи рухнувшим (кажется, называется несколько иначе, но суть именно такая) и получать материальную помощь. На первое время, так сказать. За неоценимую помощь, принесённую миру в том плане, что рухнувший не навредит этому закутку Нижнего мира в особо крупных масштабах. Короче, за предохранение от беды.
Попасть назад невозможно. Во всяком случае из того места, где я умудрилась очутиться.
— Ты меня зальёшь, — гнусаво протянул цветок. — Перестань уже.
— Прошу прощения, — повинилась я, быстро убрав лейку.
Цветок только вздохнул и погрозил мне листом. Я быстро поставила лейку и спрыгнула с подоконника.
— Не ворчи, — хмыкнула я, — придёт тётушка Сарабунда, покормит вкусненьким.
Ответить мне ничего не успели, потому что во внутренний двор под сопровождение громкой музыки вдруг въехала роскошная белая машина с открытым верхом. Мы с цветком тут же позабыли о разговоре и синхронно посмотрели вниз.
За рулем сидел невероятно красивый мужчина. Смуглый, статный, в модных темных очках и с очаровательной улыбкой на губах. Черные и чуть вьющиеся волосы стянуты в хвост, в левом ухе — серьга. Он грациозно вышел из машины, хлопнув дверцей. Но не громко, а исключительно рассчитывая произвести эффект на окружающих. Одет он был в белую шёлковую рубашку, полурасстёгнутую на мускулистой груди, в белые же брюки и модные туфли. На правом запястье — браслет. Смотреть приятно... Весь такой — итальянская небрежность и турецкая притягательность
«Любит произвести впечатление и покрасоваться», — тут же определила я, но по-прежнему не могла отвести взгляда от знойного красавца.
Интересно, к кому такой приехал?
Учитывая, что познакомили меня пока с одной Цирой и то в самый первый день моего появления, делать выводы было сложно.
Красавец неожиданно поднял голову и посмотрел прямо на меня. Секунда, две, три… Сердце дрогнуло, тело окатило волной жара.
Я почувствовала, что щеки заливает румянец, и невольно отшатнулась от окна. Успела заметить, что на миг глаза мужчины вспыхнули рубиновым светом, а на губах появилась довольная улыбка.
Не теряя больше времени, он быстрым шагом направился к лестнице, ведущей к двери моей квартиры.
— Кажется, у нас проблемы, — философски заметил плотоядень. — Он от своего не отступится. Не зря он вчера из окна тебя во все глаза смотрел.
Я чуть нахмурилась, не совсем понимая, о чем речь. То есть ясно, что красавчик пошёл сюда. Но не станет же он выламывать дверь, честное слово…
Входная дверь с грохотом упала на пол. В коридор ворвался рубиново-пламенный вихрь и понесся на кухню. Я охнула от неожиданности и попятилась, но через несколько секунд оказалась в крепких и совершенно недвусмысленных объятиях. Голова немного пошла кругом от запаха мускуса, солнца и чистого мужского тела.
— Привет, дорогуша, ты просто очаровательна. И откуда только такая взялась? — хрипло прошептал он мне на ухо, обжигая дыханием.
Широкие ладони скользнули по моей спине, замерли на ягодицах, мягко сжали. Это словно помогло очнуться, я дернулась и попыталась убрать его руки.
— И вам не хворать, — отозвалась в тон ему, с силой отцепляя длинные пальцы от места, где спина теряет своё благородное название. — Вы кто и что от меня хотите?
— Ах, дорогуша, что может хотеть мужчина от такой роскошной женщины как ты? — невинно поинтересовался он.
Вблизи он оказался ещё красивее и притягательнее, чем во дворе. Так и хотелось махнуть рукой на мелочи вроде «мужчина-а-давайте-познакомимся-сначала» и самой прижаться к соблазнительным красивым губам. Провести ладонями по смуглым плечам, груди, расстегнуть рубашку. Он склонился ко мне, почти касаясь губами шеи, смял тонкую ткань платья, и тут…
Я извернулась и залепила ему звонкую пощёчину.
— Перестаньте меня лапать!
На несколько секунд его руки разжались, а на холёном лице появилось искреннее недоумение. Я вывернулась и приготовилась залепить ещё одну оплеуху, если не поймёт, что так с незнакомыми дамами не разговаривают. За стёклами тёмных дорогих очков вспыхнули ярко-алые искры. На губах появилась недобрая улыбка.
— Мамочка, — пробормотала я, судорожно за спиной нашаривая, чем можно было бы защищаться, если этот мачо вдруг решит продолжить.
— Ты обозналась, дорогуша, — прошипел он, и у меня по коже пробежали мурашки. — Меня зовут Меф. И я не люблю, когда девочки себя так ведут. А если и ведут, то я их наказываю.
Страстные до этого объятия превратились в стальную хватку, дышать стало труднее.
Белоснежная улыбка на минуту показалась оскалом, я сглотнула. Но тут же почувствовала, что отыскала лейку, и, не раздумывая, с размаху треснула ей по физиономии нахала.
Он вскрикнул, я вырвалась и метнулась в коридор. Оттуда — на улицу. Оказаться в квартире с психом — этого ещё не хватало!
— Адочка, деточка, — раздался сверху голос, — что случилось?
Я подняла голову и встретилась взглядом с черными глазами Циры, которая сидела на балкончике и курила сигарету на длинной палочке мундштука. — У тебя вид, словно случился немножко пожар, а воды в кране нет.
— Там, там… — начала я было и махнула рукой в сторону квартиры Сарабунды. — Там какой-то мужчина, он ко мне пристает!
— Мужчина? — изогнула черную бровь Цира.
При этом спросила она таким тоном, что я тут же почувствовала себя неловко. Будто выбежала из дома и кричу, что у меня там динозавр.
Цира тем временем неторопливо поднялась и принялась спускаться по хрупким ступенькам, чудом выдерживавшим её вес.
— Это же надо, — задумчиво произнесла она. — Здесь! И целый мужчина! Адочка, ты просто золотце какое-то. Если с твоим приходом к нам будут ходить мужчины, да ещё и красивые, то я тебе таки разрешу жарить. Ну, мясо на той моей сковородке, которую нельзя брать.
Я нервно покосилась на дверь. Конечно, с Цирой не так страшно. Если что, можно легко спрятаться за её спиной. К тому же, кажется, она ничего не боится. Не успела я додумать дальше, как из моей квартиры с диким криком и таким же матом вылетел знойный красавец. Следом несся мой бесёнок, вереща что-то на своём языке и пытаясь проткнуть беглеца миниатюрными вилами, раскалёнными докрасна. Вилы были не совсем традиционного вида и скорее напоминали большую столовую вилку, но бесенка это явно не смущало.
— Мудофель! — так грозно рыкнула Цира, что я чуть не подпрыгнула. — Опять ты на мою голову!
Она уперла руки в необъятные бока.
— Му… как? — еле слышно прошептала я, глядя округлившимися глазами на красавца в местами прожжённой одежде. Щегольская белая рубашка имела очень плачевный вид. Брюкам тоже не повезло, но я не могла понять, насколько серьёзным был урон.
Ме… кстати, он ведь представился как Меф.
— Мудофель, — любезно и громко повторила Цира. — Во всех смыслах этого чудесного смысла. — Смесь Мефистофеля и мудака, моя милая. Типичный представитель. То, во что превращаются мужчины, когда обладают мускулистым телом, большой харизмой и полным отсутствием хоть каких-то моральных устоев.
— Цира, у тебя есть совесть? — наконец-то поинтересовался он, невозмутимо снимая тёмные очки и элегантно вставляя их в дырявый карман на груди. — Знаешь ли, так не знакомятся с молодыми и красивыми незнакомками.
— Радуйся, что она тебе на голову горшок с плотояднем не надела, — хмыкнула она. — Ладно, познакомься, Ада, это мой чудовищный внучатый племянник Меф.
Я потеряла дар речи. Потому что Меф даже не пытался что-то возразить и смотрел на меня уже не столь нагло, но всё равно с интересом. И, даже подранный и немного припаленный, выглядел весьма привлекательно. Хотя сейчас мне больше хотелось стукнуть его чем-то тяжёлым, нежели рассматривать как мужчину своей мечты.
— Прости, Цирочка, ты же знаешь, что на невинных я реагирую очень остро, — произнес он приятным голосом. — А тут такая… такая…
Меф посмотрел на меня так, словно перед ним стояла обворожительная весталка с ветвью оливы в руках.
— Невинная? — переспросила я под озадаченным взглядом Циры. — Или всё же не виноватая?
Общение с Жанкой накладывало определённый отпечаток. И я невольно начинала мыслить категориями «вы обвиняетесь» и «ваша честь, защита протестует».
— Невинная, — спокойно повторил Меф.
— Неправда ваша, сударь, — пробормотала я. — В тридцать два годика это сложно. Хотя… если вы про моего последнего мужчину, то тогда я невинная целых восемь месяцев и двенадцать дней!
Цира и Меф переглянулись. На лицах обоих появилось искреннее удивление. При этом настолько искреннее, что я даже растерялась, что говорить дальше. Однако сказать ничего не дали, потому что в следующий же миг бесёнок подскочил ко мне, протянул лапки, запрыгал и требовательно запищал. Не раздумывая, я взяла его на руки. Гордо выстояла, даже не покачнувшись от тяжести, и услышала раскатистое урчание. Маленькие рожки кольнули подбородок, но не больно, а, скорее, щекотно.
— Защитник, — покачала головой Цира. — Радуйся, что такой достался и оценил тебя. Теперь не подойдёт ни один му… — Она покосилась на Мефа. — Мужчина.
Тот сделал вид, что вообще здесь не присутствует. Но потом под тётушкиным тяжёлым взором всё же вздохнул и выставил вперёд ладони, словно признаваясь в поражении.
— Прекрасные дамы, не злитесь. Не хотел ничего дурного, это всё ваша несравненная красота и обаяние притягивают нас, несчастных мужчин, которые не в состоянии противиться вашим…
— Поменьше вензелей в речи, — бесцеремонно оборвала его Цира. — Через полчаса все собираемся у меня, я только пирожков нажарила. Поговорим, нормально познакомимся, заодно и покажешь Аде, что ты можешь быть нормальным, а не потерявшим разум кобелём.
Как она его сурово. Но спорить, конечно, глупо. Напугал, гад, будь здоров.
— Ада, не стой столбом. Закрой квартиру и иди ко мне, — дала указания Цира таким командным голосом, что мне тут же захотелось вытянуться по струнке.
Решив, что не стоит дальше тянуть резину, я кивнула, подхватила пыхтящего бесенка покрепче и метнулась в квартиру тётушки Сарабунды.
…Дом у Циры был своеобразный. Это даже не дом, а филиал магической лавки, приемной колдуньи и спальни знахаря вуду. Казалось, что сюда в течение многих лет методически стаскивали самые разнообразные и невероятные предметы для гаданий, ритуалов и всяческих мистерий.
Свечи, маски, перья, алтарь, масса нефритовых фигурок, колоды карт, ритуальные свертки, толстенные фолианты, хрустальные шары и даже череп на книжной полке. Чёрный кот самого нахального вида сидел на диване и смотрел на меня огромными желтыми глазами. Бесёнок, кстати, как-то ловко уменьшился в размерах и уселся на моё плечо. При этом всё норовил то потрогать волосы и шею, то поурчать на ухо. Выглядело это крайне забавно, поэтому я не имела ничего против.
Цира провела меня на кухню, маленькую и заставленную совершенно невообразимыми статуями, камнями, пуфиками и, внезапно, леопардовыми шкурами. Предложила расположиться за низким столиком, усевшись на пеструю большую подушку. Тут же выставила безумно ароматные пирожки с золотистой корочкой и налила чаю на травах.
— Есть ещё кофе, — сообщила она, — но я его варю в турке из-под слабительного зелья, потому что турка именно для кофе поимела немного дырок после последнего приезда Мефа.
— А что он с ней сделал? — осторожно уточнила я, беря пирожок.
— Проткнул рогом, — как ни в чем не бывало сказала Цира. — Конечно, не стоило мне ею в него кидаться, но, скажи на милость, зачем было ронять мой любимый череп?
— Ваш любимый что? — икнула я, даже не заметив, что бесёнок ловко отобрал у меня пирожок и с удовольствием его уплетает.
— Череп, — любезно повторила Цира, раскладывая салфетки.
— Рога? — тем временем осознала я, проглотив информацию про череп. — У него есть рога?
— Конечно, — подтвердила она как нечто само собой разумеющееся. — Как у любого порядочного демона.
Передо мной возникла кокетливая красная кружка в бантиках… С черепами.
На некоторое время повисла тишина. Я смотрела на чашку и судорожно соображала. Демон, рога, му… тьфу, Меф. То есть, конечно, Сарабунда рассказала мне про миры и всё такое, но к подобному не подготовила. К тому же диссонанс вносило, что никаких рогов у Мефа во время нашего бурного знакомства я не заметила.
— Так их сразу и не заметить, — словно прочитав мои мысли, хмыкнула Цира и звонко размешала ложечкой сахар в чашке. — Прячет же, стервец. Говорит, привлекательнее так.
— Да, — согласилась я, — он прав. У нас мужчины с рогами тоже бывают, но в двух вариантах.
— В каких же? — В черных глазах Циры заблестел живейший интерес.
— Козлы рогатые и те, кому изменили жёны, — охотно пояснила я.
Бесёнок прекратил жевать и тоненько захихикал. Кажется, такое толкование ему очень понравилось. Хихиканье стало просто неприлично весёлым.
Цира хлопнула ладонью по столу.
— Ну-ка, цыть!
Тот покорно замолчал и принялся усиленно лопать пирожок, делая вид, что только что не смеялся и вообще просто душка.
— Мда-а-а, — протянула она задумчиво. — Хорошо у вас там. Расскажи мне про ваш мир. У вас там однозначно весело.
— Весело, — согласилась я. — Порой до слез весело. Зато не соскучишься.
Вкратце я поведала ей о своей работе в брачном агентстве и про то, что живу одна, родственников нет. Есть только близкая подруга Жанна, по которой, откровенно говоря, я уже скучаю. Есть милое хобби вязать вещи для друзей и знакомых. Есть поиск жениха, однако пока что встречались экземпляры вроде её дражайшего Мудофеля, поэтому замуж я так и не вышла. Один раз пыталась, но вовремя одумалась. Жених был прекрасен, только больно уж любил женский пол. Поэтому я вскоре увидела его в кафе со «знакомой», а потом в парке, а потом на стоянке, а потом «ой, Игорь, кто эта блондинистая стерва? Твоя девушка? Ах ты ж сволочь! Да я тебя!» Блондинистая стерва — это я, а «знакомая» — Алиса Евгеньевна Соболева, инженер по профессии и глава байкерского клуба «Северные лисы» по призванию. В общем… надо ли говорить, что сначала мы с упоением били горе-ухажёра, а потом подружились?
Алиска, правда, как оказалось, была командировочной и по окончанию работы уехала к себе в Питер. Но общаемся хорошо до сих пор, несмотря на столь, кхм, оригинальное знакомство.
Меф появился спустя полчаса. Одет с иголочки, прическа волосок к волоску, обворожительная улыбка и очень приятный парфюм. Ещё бы манеры под стать — вообще б цены ему не было!
— Прекрасные дамы, прошу простить мою задержку, — извинился он, сделал неуловимый пасс рукой, и на столе появились бутылка шампанского и воздушные белые и розовые пирожные.
— Льстец, — заявила Цира, явно намекая на «прекрасных», и взяла пирожное. — Садись.
Меф сел между нами и, нужно отметить, последующие два часа вёл себя очень прилично. Даже извинился за свое поведение. Меня всё подмывало спросить про невинность, но стоило только взглянуть в тёмные глаза, как слова застревали в горле. Всё же Меф был крайне привлекательным мужчиной, а ещё рядом с ним словно обострялись все чувства, и тут же хотелось позабыть про разговор за столом, Циру, бесёнка на плече… Ухватить знойного красавца за руку и увести подальше от любопытных глаз. Внезапно совершенно по-девчачьи захотелось романтики, поцелуев, вина, шепота на ушко и горячих признаний. А потом и продолжения…
— Так, ну-ка прекрати немедленно! — рявкнула Цира.
Мы с Мефом одновременно вздрогнули. Я — проснувшись от странного наваждения, а Меф… Так, а что это его рука делает у меня на бедре?
Вторая за день звонкая пощёчина и тонкое хихиканье бесёнка напрочь разорвали всё очарование от мыслей о свидании.
— Прости, виноват, — не стал отпираться он. — Просто ты такая…
— Даже не начинай! — прорычала я.
— Ты мне нравишься, — бесхитростно сообщил Меф, внезапно мягко улыбнувшись. — Не боишься, умеешь постоять за себя и не теряешься в чужом мире.
— Наглецы и не умеющие себя держать в руках мужчины у нас тоже имеются, — буркнула я. — Поэтому у меня есть опыт.
— Ну ладно, детки, не ссорьтесь, — вдруг вклинилась Цира, раскупоривая бутылку шампанского. — В конце концов, большой великолепный М всего лишь внук инкуба, поэтому иначе не может.
— Большой великолепный М? — повторила я, покосившись на Мефа.
— Да, — вдруг мрачно отозвался он. — С наречия инкубов именно так и переводится моё имя. Сократили в обходе до Меф. И не надо хихикать!
— Я не хихикаю, — заверила я, искренне захлопав ресницами и закусив губу, чтобы бессовестно не заржать.
— Так я и понял, — проворчал он.
— Ну, кто ж виноват, что родители у тебя затейники? — подлила масла в огонь Цира, и я услышала глухое рычание.
Глаза Мефа вспыхнули рубиново-красным светом, однако, в отличие от меня, на Циру это никакого эффекта не произвело.
— И вот что, — продолжила она, — завтра возьмёшь Адочку с собой, пройдётесь по магазинам, что-то подберёте. Любишь женщину расчехлять, люби женщину и укомплектовать. Всё равно ей надо на работу устраиваться, а внешний вид, сам понимаешь, штука важная.
— Я ничего не приму! — воспротивилась я.
— То есть хочешь разгуливать голая? — тут же оживился Меф. — Тогда…
— Да… Нет!
— Настоящая женщина, — восхитилась Цира и утерла слезинку умиления. — Решила, сказала, передумала.
Меф сделал вид, что его это не касается и вообще он рассматривает скатерть на столике. Всю такую в ярких квадратах, вязанную мотивами.
— Цира! Цира! — донесся со двора голос тётушки Сарабунды. — Опять твой приехал? Это что же мне делать с Адой?
— Ничего! — крикнула в ответ Цира так, что я подпрыгнула. — Она уже дала ему пару раз по морде, и они подружились!

Глава 3. Центр рухнувших и цербер-осьминог
День выдался чудесный. Солнце заливало улицу, играло на бирюзовых волнах залива. Возле окна рос гранат, плоды краснели кожистыми боками, так и норовя шлёпнуться на бутоны плотоядней. Впрочем, самих плотоядней это ни капельки не смущало, потому что компания в разноцветных горшках вытянулась на всю длину стебля и с пристальным вниманием следила, как я жарю оладьи на завтрак.
Тётушка Сарабунда тем временем выбирала, какое платье надеть: малиновое, ядерно-оранжевое или кислотно-салатовое. К платью непременно прилагалась кокетливая шляпка и ворох пестрых побрякушек, которые, по её мнению, завершали образ. Выйти без украшений — все равно что в неглиже, милочка, да-да.
Вот она и отрывалась, как могла. Я, наверно, за всю жизнь не переносила столько побрякушек, сколько увидела на Сарабунде с момента своего пребывания здесь.
— Ничего им не давай! — крикнула тётушка из комнаты. — Цветы уже завтракали!
Плотоядни тут же обиженно засопели. Вообще-то, прозвучи эта фраза у меня на родине, сказавшую её посчитали бы клиенткой психиатрической клиники. А здесь… нет, здесь всё в порядке.
— Извините, ребята, не могу идти против хозяйки. Сами понимаете, — развела я руками.
Цветы возражать не стали, зато бесенок постарался цапнуть лопатку, которой я переворачивала оладьи. Пришлось несильно хлопнуть его по мохнатой попе. В отличие от плотоядней он даже ворчать не стал, а только сделал умильные глазки и скорчил мордочку. При этом вышло настолько мило, что устоять оказалось невозможно — пришлось делиться.
Тут же раздалось довольное урчание и чавканье.
Я вздохнула, переложила оладьи на тарелки и поставила на стол. Сегодня идём в Центр рухнувших, пора получать мои документы и содержание. Тётушка Сарабунда собиралась, словно на парад, а я… я нервничала. Всё же не каждый день ходишь по адским конторам, даже если они не совсем адские!
А потом ещё планировался мой поход по магазинам с Мудофелем, то есть Мефом. После вчерашнего первое прозвище ему пока куда больше подходило, чем второе. Поэтому мысленно так и тянуло обозвать несчастного родственника Циры не совсем цензурно, зато подходяще.
Тётушка Сарабунда показалась на кухне в ярко-жёлтом сарафане с крупными синими цветами. Заметив мой озадаченный взгляд, она кратко пояснила:
— Мне к лицу.
Ну, в общем-то, да. Выбирать из трёх платьев, чтобы выбрать четвертое… Ничем иным это не объяснить. Прекрасная женщина.
Усевшись за стол, она пригрозила пальцем разомлевшему бесу и принялась за еду.
— Центр рухнувших — это та ещё песня: слова через раз, в ноты не попадает, мотив никакой. Зато душа нараспашку. Поэтому принимают радостно, долго, но всё не туда. Только не расстраивайся, у тебя всё будет хорошо.
Я подозрительно покосилась на неё и задумчиво зачерпнула чайной ложкой сметану из пиалки. Вообще, мысли пока теснятся в голове и упорно не желают выстраиваться как положено. Я осознаю, где я и что здесь делаю в данный момент. Но при этом совершенно не могу осознать, что назад не вернуться. Хорошо хоть, так сложилось, что в моём мире никакой родни не осталось, а значит, никто не поседеет от беспокойства, куда пропала непутёвая Ада. Имелись дальние родственники на Урале, но они вряд ли вспомнят мои имя и лицо.
Жалко только Жанку. Она-то как раз меня и будет искать. И ещё Мать Песца может, тьфу, Алиска.
Ощутив приступ дикой тоски по девчонкам, я не заметила, как в расстройстве смела всё, что было на тарелке. Тётушка Сарабунда посмотрела на меня, цокнула языком.
— Молодо-зелено, — изрекла она. — Пока что всё на пользу, и даже если твой экватор станет больше, это тоже хорошо — мужчине хоть будет за что ухватиться, я говорю.
— Вы про какой экватор? — осторожно поинтересовалась я.
— Про тот, что ниже талии, — хмыкнула она, и я почувствовала себя неловко. Ну, самую малость.
— Ладно, заканчиваем трапезу и едем, — тут же, развеселившись, добавила она. — Наденешь пока платье моей внучки. Чем больше вызовешь жалости у инспекторов, тем лучше.
— У вас есть внучка? — изумилась я.
— Да что ж я, не люди? — уперла руки в бока тётушка Сарабунда. — Конечно, есть, охламонка ещё та! Художница будет. Ой, я тебе скажу, такие художества вытворяла ещё в школе, что словами не передать!
Впрочем, передавать их моя хозяйка и не стала. Вместо этого я живо убрала со стола и вымыла посуду, а тётушка Сарабунда предоставила мне серенькое короткое платьице. В целом, оно выглядело прилично, правда, длина оставляла желать лучшего.
Однако особо страдать не было времени, поэтому, быстро облачившись и заплетя непослушные волнистые волосы в косу, я была готова в кратчайшие сроки.
— Идём, — скомандовала Сарабунда и распахнула дверь.
В коридор ворвался раскалённый знойный воздух. Но жара меня не изумила, так как у порога лежало нечто куда более интересное. Огромный букет из алых роз, от которых исходило рубиновое сияние.
Я ахнула от неожиданности, прижав руки к груди.
Тётушка Сарабунда осмотрела «препятствие» и философски изрекла:
— Милочка, ты делаешь успех, большой и мужской, я говорю.
Мимо ушей, конечно, подобное замечание пролететь не могло. Но я взяла огромный букет в руки и на минуту себя почувствовала звездой эстрады. Ну, или депутатом из парламента, им такие же дарят. Боюсь даже предположить, сколько тут роз. Пятьдесят? Семьдесят?
Прикинуть, конечно, я могла только на глаз. Да и то десятками, потому что так не определить.
Розы пахли восхитительно. Сделав глубокий вдох, я блаженно прикрыла глаза. Пусть весь мир подождёт. Не каждый день такие букеты под дверью нахожу… Хотя кому я вру, такой — первый раз в жизни.
— Так, не стой, поставь в вазу, — тут же распорядилась тётушка Сарабунда. — Да, в ту, с неприличными мальчиками.
— Они не неприличные, — буркнула я, быстро проходя в комнату.
На вазе просто изображены греческие юноши на Олимпийских играх. Очень обнажённые юноши на ну… о-о-очень Олимпийских играх. Ничего пошлого и постыдного, греки вообще к обнажённому телу относились как к прекрасному творению природы. Так что… нечего завидовать, в общем. А смотреть — приятно.
Но стоило разобраться с розами, как тётушка Сарабунда тут же подошла и одним движением, казалось бы, засушенной старушечьей руки отодвинула вазу высотой мне по пояс в угол комнаты.
— Пусть там постоит, — пояснила она, — а то плотоядни — ревнивые заразы. Ещё пообкусывают такую красоту.
— Так они же на кухне! — изумилась я.
— И что? — приподняла тонкую бровь тётушка Сарабунда. — Что им мешает корненожками добежать сюда? Точнее, доползти?
Я сглотнула. Так, теперь буду ложиться спать и класть рядом нож. Или топорик. Вдруг им надумается прийти ко мне в гости, потому что на подоконнике сквозняк? Хватит с меня одного беси, который считает, что кровать — это пристанище, а я плюшевая Ада, которую можно использовать как лежанку, накрывалку и подушечку.
Однако тут же включилась соображалка, и я осторожно уточнила:
— А что им помешает добежать до этого угла?
— Так тут же живёт Моня, — совершенно не растерялась она. — А с Моней они на начальной стадии холодной войны, прям как старая девственница с легионом стриптизёров.
— Кто…
Я покосилась на угол, где как ни в чем не бывало стояла ваза с неприличными мальчиками.
— Кто такой Моня?
— Мой любимый хищный паук из рода гарагуртовых! — с нескрываемой гордостью сказала тётушка Сарабунда и тут же уточнила: — Адочка, а что это ты так позеленела?
— Да я это… — выдавила я, пытаясь не думать о подступающей к горлу дурноте. — Давайте уже на улицу, а?
— Пошли, милочка, пошли, — покивала она и подхватила меня под локоток.
Во двор мы вышли без приключений. Я пыталась прийти в себя и осмыслить сказанное про бегающие цветы и хищного паука. Господи, мне срочно нужна другая комната!
Солнышко палило немилосердно, и я тут же пожалела, что не выпросила никакой шляпки. Даже самого экзотичного вида. При этом тётушка Сарабунда, кажется, чувствовала себя прекрасно. Поправила изогнутый василёк на соломенной шляпе, достала из сумочки сигару и закурила.
Я сделала глубокий вдох, и тут взгляд наткнулся на три двери, которых я раньше не видела. Две под нашей квартирой, одна — под Цириной. Точнее, их там тоже было две, но в одной жил Меф.
Кстати, розы! За разговорами о живности тётушки Сарабунды от меня как-то ускользнуло, что даже не возник вопрос, кто прислал розы?
— Кто мог меня так одарить? — спросила я, когда мы покинули дворик. — Меф?
Тётушка задумчиво выпустила колечко дыма, сосредоточенно глядя под ноги. Дорожка сложена из камней, тут глаз да глаз надо, не асфальт же. Вспомнились мои путешествия по Закарпатью, где города-крошки, сделанные по западному образцу, заводят путника в маленькие дворики выложенными брусчаткой дорогами. Когда ты, привыкший к широте южных улиц, путаешься и не можешь понять, где тротуар, а где проезжая часть?
На её плече соткался из воздуха нахальный чертёнок, которого я видела в первый день нашего знакомства. Он тут же поймал дымное кольцо, покрутил его на когтистом пальчике и закинул подальше.
— Не думаю, — сказала вдруг тётушка Сарабунда. — Он хоть и с кровью инкуба, всё такое, но без фантазии. Особенно, если ему велено лапы блудливые не тянуть. Он действительно пойдёт с тобой покупать вещи и, поверь, купит всё, на что ты покажешь. Но сам фантазировать не будет, я говорю.
«Как похоже на наших мужчин, — грустно подумала я. — Если хочешь сюрприз, то распиши сценарий, сунь