Тёмная Вестница. Винни Фред
Магазин Книги автора Комментарии Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Из-за нашествия "Джи-Транса" рухнул папин бизнес, платить за Академию больше нечем, дом забирает банк, и единственное, что может сделать Лейли для своей семьи – это выйти замуж за кого-нибудь достаточно богатого, и времени у неё ровно до конца семестра.
Этот семестр начинается с того, что её лучшей подруге морочит голову демон, который изображает из себя преподавателя, а сам занимается бессовестным рекрутингом лучших умов в свою армию. Как заставить весь мир разуть глаза и посмотреть на незаконное и аморальное поведение демонов трезво, когда сама с трудом можешь отвести взгляд от самого аморального из них? А он ещё и богат, и так похож на ухажёра подружки, что все вокруг уверены, что это один и тот же мужчина.
Первая книга: Суккуб: Вредина в академии. Винни Фред
Вторая книга: Суккуб. Поймать демона! Винни Фред
Третья книга: Эльфийка: Переполох в Академии. Винни Фред
Четвертая книга: Тёмная Вестница. Винни Фред
Пятая книга: Лабиринт совести. Винни Фред
Шестая книга: Крепость демона. Винни Фред
Отрывок «Тёмная Вестница. Винни Фред»
Тёмная Вестница
(том 1)
Винни Фред
ГЛАВА 1. Банкротство
Суббота, 29 августа, Грань Эль
Красные бумажки были повсюду. На рамах картин, на антикварных вазах, на столах и на каждом стуле в моём трёхэтажном доме – «Изъято», «Изъято», «Изъято».
Я смотрела в зеркало, на зеркале тоже был красный прямоугольник с печатью банка «Джи-Финанс», сегодняшней датой и моей фамилией, унизительно сокращённой для межмирового паспорта – эль'Хирн. Ниже была графа «оценочная стоимость», там была сумма в межмировых единицах, ниже графа «фактическая стоимость», пока пустая.
«Пока.»
Завтра суетливый менеджер нацарапает там кривые цифры, сделает отметку в одной из своих залапанных бумажек, и распорядится уносить. Двое грузчиков, не говорящих по-эльфийски, подцепят бесценный антиквариат специальными поясами, поднимут и покосолапят отсюда вон, и мы больше никогда не увидимся. Ни с грузчиками, ни с антиквариатом, ни с менеджером. Всё кончится завтра.
Красные бумажки облепили комнату, похожие на тропических бабочек, я видела их в зоопарке – чёрно-алый рой из тысяч шевелящихся крыльев, усов и лап. Они прилетали из экваториальных широт, откладывали личинки и умирали, а потом из этих личинок появлялись гусеницы и выедали подчистую огромные площади леса, оставляя сухие безжизненные остовы деревьев, как после пожара.
«Завтра.»
Я медленно подняла голову, обводя комнату взглядом – блестящий золотистый шёлк, вышитые райские птицы, драгоценное розовое дерево с перламутровой инкрустацией, мамин портрет в бабушкином платье, красная бумажка в углу рамы.
«Завтра там будет тёмный прямоугольник шёлка, не привыкшего к солнечному свету. И мне будет нечего туда повесить.»
Я достала телефон и сняла мамин портрет на камеру – жалкое подобие великой картины.
«Не чтобы сохранить, а чтобы запомнить. Всё проходит – богатство, знатность, уверенность в завтрашнем дне. Всё. Теперь эта истина со мной навсегда.»
Где-то над головой раздался удар и звон – очередная ваза превратилась в осколки, я сделала музыку громче.
Телефон мне подарили до того, как я узнала о банкротстве, и это случилось на другой Грани, так что красной бумажки на нём не было.
От меня так тщательно скрывали наше бедственное положение, что я начала догадываться только тогда, когда распаковала вещи в своей комнате в пансионе, и увидела в одном из сундуков гору фамильных драгоценностей. В пансионе была форменная одежда, и надевать любые украшения строго запрещалось, поэтому вариантов было только два – либо мама перепутала наш багаж, либо...
Сейчас мои сундуки стояли горой у стены, на них были таможенные пломбы и жёлтые бумажки с надписью: «Детские вещи», их нельзя было продавать, и мама устроила целый театр перед приставами, требуя не тянуть свои грязные ручонки к «детским» вещам двадцатилетней дочери.
Фигура у меня не менялась уже года три, и за эти три года я обзавелась множеством очень дорогих платьев, сейчас уложенных в сундуки с жёлтыми бумажками.
«Это всё поедет со мной в Академию.»
Позавчера меня забрала из пансиона тётя Айну, прекрасная эльфийка, ставшая прекрасной исполнительницей какого-то важного проекта своего важного мужа. Я не вникала в её работу, да и она сама не горела желанием кого-либо в неё посвящать, отшучиваясь в ответ на любопытство. Она всегда привозила мне подарки из других Миров, а я принимала их без вопросов о том, как это согласуется с таможенной политикой нашей Грани – мы прекрасно друг друга понимали.
Она была старше моей матери на полтысячелетия, и называла её «милое дитя», как и меня. Маму это раздражало, меня – нет. Тётя была единственной, кто видел во мне ребёнка. И мы с ней были так удивительно похожи, что со стороны можно было подумать, что я прихожусь дочерью ей, а не своей матери – тёмная зелень волос, светлая зелень глаз, золотисто-оливковая кожа – оттенки совпадали идеально, я могла брать её косметику, она могла подбирать мне украшения, примеривая на себя. Рядом с моей фарфорово-белой матерью, мы с тётей выглядели попугаями из джунглей.
«Мама никогда не говорила, что с моей внешностью что-то не так. Но я видела.»
Ей хотелось, чтобы я была больше похожа на неё, или хотя бы меньше похожа на её сестру. Я видела. Но лично меня моё отражение в зеркале всегда устраивало.
Опустив голову, я посмотрела в зеркало, тусклое старинное стекло приглушало краски, превращая малахитовый в пыльно-хвойный, белые тонкие пряди казались седыми.
Я аккуратно отклеила красный прямоугольник от зеркала и приклеила себе на грудь.
«Оценочная стоимость»? Сколько дадите, господа приставы?»
Позавчера тётя забрала меня из пансиона, сказав, что у мамы не получается выкроить время, и мы поехали домой в шикарном двухместном купе, и всю ночь разговаривали, не сомкнув глаз до самого рассвета – всегда приятно поговорить с умной женщиной. В пансионе для благородных девиц жизнь меня таким не баловала, там культивировали тупость. «Женскую мудрость», как они это называли, или «очарование юности», или «милую наивность», или «трогательную неопытность» – слов много, смысл один.
«Ненавижу пансион.»
В детстве он раздражал меня настолько, что я каждый год изобретала всё новые способы вынудить родителей забрать меня оттуда, но ничего не работало, и со временем я смирилась. Каменная твердыня, вросшая в землю по окна первого этажа, старый замшелый замок, три контура стен, неприступных изнутри и снаружи. Он видел войны, голод, эпидемии и Слияние Граней, в нём были комнаты на все случаи жизни, от свадеб до пыток, мне было нечем его удивить. Оттуда было невозможно сбежать, там блокировались все виды магии, и там служили железные наставницы, закалённые множеством поколений юных бунтарок. Каждую осень там запирали четыре сотни разных девочек, и каждую весну выпускали на свободу четыре сотни одинаковых – эта система была отточена тысячелетиями, и никогда не давала сбоев. Сработала и со мной.
Лет в восемь я перестала угрюмо молчать во время утренней молитвы – я не верила в Великого Создателя, и не собиралась воздавать ему хвалу за хлеб, который оплатили мои родители. За молчание на молитве наказывали лишением десерта, а учитывая, что рацион учениц составлялся с филигранной точностью, позволяющей сохранить юную эльфийскую стройность, небольшое, но регулярное недоедание сказывалось на самочувствии и оценках, с каждым днём всё сильнее сказывалось. Я это знала и понимала, и в какой-то момент продала свой воинствующий атеизм за булочку, трезво рассудив, что не верить можно и молча, а рассказать бессмысленный стишок перед завтраком – не преступление.
А дальше всё покатилось легче и легче – я сдавала позиции в литературе, переставая яростно отстаивать правоту своих любимых книжных героев, и писала в сочинениях то, что учительница хотела там прочитать; сдавала позиции в математике, перестав допытываться, почему же это на ноль делить нельзя, кто запретил, и что случится, если я всё-таки однажды поделю; сдавала позиции в истории, перестав брать десяток учебников разных редакций от разных лет, и сравнивать мельчайшие отличия в формулировках. Я не помню точного момента, когда поняла, что это всё бессмысленно, просто однажды заметила, что перестала это делать, потому что сил оказалось меньше, чем возмущения окружающей несправедливостью.
Я окончательно сдалась в девятнадцать лет, незадолго до выпуска – точно по плану, моя наставница так сказала. Она пригласила меня на чай в свой кабинет, и полтора часа рассказывала обо всём моём обучении, листая папку с моими старыми контрольными и добродушно подшучивая над моими ошибками и категоричностью высказываний. Сказала, что очень довольна своей работой, и что я – один из лучших её проектов. Я не спорила, я вообще уже давно ни с кем не спорила, это всё равно ничего не меняло.
«Мама тоже не спорила. Я думала, она в принципе не умеет.»
На третьем этаже разбилась ещё одна ваза, я сделала музыку ещё громче, почти до боли в ушах – и всё равно слышала крики.
Вчера тётя привезла меня домой в новой машине, я видела её в нашем городе впервые в жизни – вонючий бензиновый монстр, тарахтящий, как ведро с гвоздями. Отвратительное изобретение техномира, заменившее наших мягких, умных лошадей. И разорившее мою семью.
Корпорация «Джи-Транс» пришла на нашу Грань, как те проклятые тропические бабочки, очаровывая трепетанием ярких крыльев, и оставляя после себя мёртвую пустыню, из которой выжали всё. Малого бизнеса в городе вообще не осталось, на каждой крохотной булочной теперь добавился логотип «Джи», и все были счастливы – новое оборудование из техномиров, новые материалы с дальних Граней, глобализация, интеграция, прогресс.
«Лошади в прогресс не вписались.»
Их нельзя проапгрейдить, перепрошить, разобрать и собрать, добавив новые детали – они для этого слишком живые и совершенные. А содержать огромные стада животных, не приносящих пользы, убыточно. Поэтому от них избавились.
Вчера, встретив меня в прихожей, мама попросила подождать в своей комнате и никуда не выходить, пока она за мной не пошлёт, потому что ей нужно со мной поговорить. Но я не послушала – плохая дочь, просто ужасная, разбаловалась в своей Академии Граней, разучилась слепому подчинению. Я решила, что пока она готовится меня принять в малой гостиной, я успею пробежаться до конюшни и увидеть своего Юриэльфейна, моё Белое Облачко, давно превратившееся в белый ураган – с этим конём никто не мог справиться, а мне было не нужно, я любила его без необходимости подчинить, и он отвечал мне тем же.
Но вчера я не вошла в конюшню, потому что увидела в центре двора огромную лужу крови и гору конских голов. Белой среди них не было, пока ещё.
Нервно хихикающий менеджер, стоящий рядом с палачом и отмечающий галочкой строки в документах, объяснил мне, что живодёрни и скотобойни переполнены, часть закрыли из-за несоблюдения санитарных норм, и теперь распоряжения по ликвидации выполняются на местах, а мясо везут сразу на комбинат. А я смотрела в его бумаги и искала там Юриэльфейна, и не могла найти, потому что строки расплывались перед глазами, и думала-думала-думала.
Дальше я почему-то не помню, в памяти был какой-то страшный провал, очень двоякий – мне казалось, я рыдала и ползала по земле, пытаясь зачем-то собрать лошадиную кровь и влить обратно в отрубленные головы, а слуги, видевшие всё со стороны, были уверены, что я вела себя предельно спокойно и уважительно, даже обаятельно.
Потом, вечером, уже после разговора с матерью, конюхи и любопытная кухарка, подсматривавшая из-за угла, рассказали мне на кухне, как ловко я надула менеджера, впарив ему на ходу сочинённую сказку про редчайшую породу сиреневоглазых и белых ларнских верховых, которых в мире настолько мало, что их цена стремится к бесконечности, и он мне каким-то образом поверил, не потребовав ни единого документа.
И моё Облачко не убили. Ему просто прокололи ухо и вдели красную бирку с криво нацарапанным «наименованием» и запредельно огромной «оценочной стоимостью». Завтра его увезут. А я теперь буду каждый день молиться Великому Создателю, в которого не верю, чтобы никто никогда не узнал, что мой Юри – обычный настолько же, насколько могут быть обычными довольно дорогие ларнские верховые, с единственной крохотной поправочкой – он болен. Его белая шкура и сиреневые глаза – генетическое отклонение, из-за которого у него проблемы со зрением и нахождением на солнце. Я на нём каталась только в сумерках, и только по очень хорошим дорожкам, потому что он плохо видел. Кроме меня, на нём не катался никто, потому что он никому не доверял настолько, чтобы бежать практически вслепую, а сил сопротивляться ему хватало – ноги, в отличие от глаз, у него были в полном порядке.
Когда мать за мной послала, я разговаривала с менеджером об автомобилях, он расплывался в улыбке и расхваливал иномирские новшества так сладко, как будто хотел мне их продать, а я слушала и улыбалась, мечтая вырвать его лживый язык.
Потом был разговор с мамой, которого я почти не помню, помню только ощущение бесконечно льющегося на меня страха и вранья. О том, что у нас «временные трудности», о папе, который «обязательно что-нибудь придумает», и о жизни, которая «со временем наладится». А если вдруг не наладится, то было бы прекрасно мне выйти наконец-то замуж, а то давно пора, двадцать первый год пошёл, того и гляди, засижусь в старых девах.
«Сказала вечная эльфийка, которая вышла замуж в сто сорок шесть.»
Я сидела молча и прямо, как привыкла за тринадцать лет в пансионе, и успела отвыкнуть за год в Академии Граней. Слушала, думала, ощущала стыд, презрение и парадоксальную гордость, за то, что могу просто сидеть прямо и молча, когда мир рушится мне на голову, и даже моя мама дрожит в истерическом ужасе, плохо скрываемом за оптимизмом.
Она отпустила меня отдыхать, предупредив, чтобы я не трогала красные бумажки, которые ещё понадобятся менеджерам для каких-то их менеджерских дел, и даже не думала распаковывать чемоданы, и ни в коем случае не срывала таможенные бирки, которые доказывают, что эти вещи были со мной всё лето, и следовательно, они мои.
Я пролежала в постели до утра, слепо глядя в потолок, а утром приставы пришли опять, целая армия мерзко потирающих ручонки «менеджеров», которые ходили по моему дому и смотрели на бывшие мои вещи как на будущие свои комиссионные, и клеили, клеили, клеили свои красные бумажки.
Они ушли ровно в шесть вечера, пообещав прийти завтра, мама распорядилась подавать ужин, а кухарка, дрожа от страха, прошептала ей, что не может – приставы упаковали сервизы и опечатали коробки. Папа хлопнул дверью и ушёл наверх, мама шёпотом отругала кухарку за своеволие – подобные вопросы не должны касаться папы, – и ушла разбираться, сказав мне, чтобы я ждала здесь. Я ждала.
Через время наверху раздался первый порыв ветра, за которым через время последовала буря, которую я решила не слушать – наушники стали моими лучшими друзьями с тех пор, как я вошла вчера в родной дом. Музыка была иномирская, но слова я понимала – пели на одном из межмировых человеческих, он входил в программу моего обучения в пансионе.
«Знали бы мои наставницы, что я буду использовать полученные от них знания для того, чтобы слушать вульгарные песни из миров низших рас.»
Песня была о любви, которая закончилась, исполнительница выгоняла бывшего любимого из своего дома, изо всех сил убеждая слушателей, что расставание её не сломило. Лично я ей верила, и мечтала тоже иметь столько моральных сил.
«А может быть, всё дело в том, что у неё есть дом, в котором она хозяйка, и может в любой момент вышвырнуть оттуда любого неугодного гостя.»
На третьем этаже хлопнула дверь, тяжёлые папины шаги простучали по лестнице, я немного развернулась, чтобы видеть в тусклом зеркале входную дверь за своей спиной, сняла наушники, отклеила красный прямоугольник с груди и вернула на зеркало.
Дверь распахнулась, обе створки ударились об отбойники, в проёме появился папа, красный, злой и распухший, обличающе ткнул в меня пальцем и крикнул:
– Довольна?!
Я медленно обернулась и изобразила на лице лёгкое удивление, он сделал ко мне два быстрых шага, остановившись в центре комнаты, и опять указал на меня обвиняющим жестом:
– Езжай в свою Академию, давай, разори отца окончательно! Проклятый «Джи-Транс» последнюю рубаху содрал, давай и ты теперь последние штаны сними с меня!
– Я сделала что-то не так, папа? – ровно спросила я, заставив его затрястись ещё сильнее и обвиняюще ткнуть пальцем в мамин портрет, а потом опять в меня, как будто подчёркивая нашу с мамой одну на двоих вину:
– Ты такая же, как твоя мать! Точно такая же, вас только деньги интересуют, обеих! Одна продалась за хрустальный дворец, и вторую хочет продать побыстрее, пока не испортилась! Да подороже, да не чёрте кому! Принца ей подавай, шейха, императора! А не сильно жирно нам, посконным, императора, а? Сама-то не за императора вышла, и ничего, жива-здорова! А?!
Он рывком шагнул ко мне, и я почти поверила, что он сейчас ударит, хотя он меня никогда раньше не бил, и маму не бил, никогда. Но в этот момент мне этого почти хотелось – пусть, будет отличный повод его возненавидеть, чтобы перестать испытывать этот унизительный стыд просто за то, что мы каким-то образом родственники.
В дверях появилась мама, тонкая, белая и совершенная, как всегда, смерила отца обречённо-презрительным взглядом и тихо сказала:
– Прекрати позориться, будь любезен. Мы уже всё решили, просто отдохни и ложись спать, хватит на сегодня разрушений. Я распоряжусь подать ужин в твою спальню через полчаса, иди.
Отец выдохнул, медленно сдуваясь до состояния вялого бурдюка, в котором воды осталось на глоток. Я смотрела на него спокойно, как будто впервые в жизни видела – старый, седой, больная спина, наметившееся брюшко, трясущиеся руки, неуверенные ноги.
«Как мама вообще умудрилась на него посмотреть? Как она умудрилась меня зачать, неужели они правда делили постель хоть раз?»
Отец махнул рукой и вышел из комнаты, сгорбленный и потерянный, как будто пьяный и похмельный одновременно. Мама пропустила его, потом обратилась ко мне, с неестественной улыбкой:
– И ты иди в комнату, дорогая, поужинай и ложись пораньше, день был очень тяжелый, а тебе завтра рано вставать, нужно отдохнуть как следует. Я зайду пожелать тебе спокойной ночи.
– Хорошо, мама.
Она вышла и позвонила в колокольчик, вызывая прислугу – наверху нужно убрать. А я встала и пошла в свою комнату. Мамино «зайду пожелать спокойной ночи» означало, что она придёт в халате, отошлёт слуг, и у нас будет серьёзный разговор. Я уже начинала догадываться, о чём.
«Ты продалась за хрустальный дворец, мама, а я продамся за каменный трёхэтажный дом. Мельчаем.»
Я шла по коридору, скользя взглядом по веренице красных прямоугольников на картинах, и пыталась представить, на что будет похож мой будущий муж, если между мамой и папой такая катастрофическая разница.
***
3902 просмотров
Категории: Фэнтези, Любовный роман, Роман, Серия, Истории про невест, Неравный брак / Мезальянс, Социально-психологическая драма, Демоны, Фред Винни
Тэги: винни фред, темная вестница, сильная героиня, волшебная академия, столкновение характеров, свадьба
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 11,83 алк |
Эксклюзивные авторы (77)
- появились новые книги
Авторы (1187)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ГендерныеИнтриги #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
