33 несчастья для математика. Ольга Арунд
Магазин Книги автора Комментарии Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Он помог мне выиграть свидание мечты, я помогу ему, став фиктивной невестой. Вот только сюрпризов у самого требовательного препода универа оказывается гораздо больше, чем было обещано
Первая книга
Отрывок «33 несчастья для математика. Ольга Арунд»
ГЛАВА 1 - Маша
Что делать, если к последнему курсу обнаглели, освоились и окрутели все, кроме меня? Меня, так и оставшейся робкой первокурсницей, хотя впереди ждали перспективы и красный диплом.
— Ты? Морозова, да тебе духу не хватит!
— Спорим?
Стоящая напротив Пермякова предвкушающе прищуривается.
— На что?
— На диплом. — Ва-банк, и такой, что её глаза неверяще распахиваются. — Если проиграю, я напишу тебе диплом.
Да, можно скачать несколько и сделать из них один, как Пермякова наверняка и планировала, но это же я. Честная и хорошая.
Дура, в общем.
— А если выиграешь? — Не верит. Вообще ни разу не верит в мою победу и в мыслях уже стопроцентно прокручивает поздравление с «отлично» за защиту.
— Если выиграю… ты организуешь мне свидание с Артуром.
— Что? — давится она воздухом. — Морозова, ты совсем охренела? Мы встречаемся.
Это потому что он считает тебя умной. Знал бы Велисов, что под крашеным блондом все извилины прямые, пересмотрел бы своё отношение. Увы, когда снаружи красивая обёртка, во всё остальное окружающие готовы поверить авансом. А Пермякова самая что ни на есть звезда потока.
— Ну? Согласна? — Милана думает. С таким напряжением, что хмурятся идеальные брови.
Думай-думай, всё равно устоять против моего диплома ты не сможешь. Не тогда, когда твоя последняя сессия грозит быть заваленной из-за пяти хвостов.
— Хрен с тобой, Морозова! Мой диплом против свидания с Артом.
Хлопок по рукам разрывает транс притихших было однокурсников, среди которых Велисова, естественно, нет. Курить он не курит, а сегодня его ещё и в деканат вызвали, так что момент выдался удачный.
Тем временем, улюлюканья, смешки и остроумные пожелания сыпятся со всех сторон, пока я стягиваю с волос резинку. Будем считать, что они, заплетённые на ночь в косу, сойдут за рекламные локоны. Пытаясь придать хоть какой-то объём, я взлохмачиваю их пальцами.
Бесполезное, кстати, занятие, учитывая влажность, ветер и середину ноября, но сдаваться не в моих правилах. Очки, которые я не успела снять после пары, отправляются в сумку, а ворот пальто, наоборот, приподнимается. Как бы вамп, ага.
Тяжёлый вздох вырывается помимо воли. Затея со спором, конечно, идиотская, но достали.
Я старше большинства своих одногруппников на год точно, а кажется, что младше на десять. Все эти подколки, насмешки, «Чё ломаешься, как Морозова!» Хватит. Либо я сейчас делаю всех и сразу, либо перехожу на дистант. Всё равно последние полгода лекций погоды не сделают, а конспекты можно писать и дома. В покое. В тишине. Не отрываясь от работы.
Главное, не думать, что после своей выходки до защиты диплома я могу и не дойти.
Лучше вообще ни о чём не думать.
Встряхнувшись под издевательскими взглядами большей части группы, я иду к парковке, где, присев на собственный мотоцикл, с кем-то разговаривает Глебов. И хорошо, что разговаривает — так Илья Глебович не заметит меня до последнего. До последнего моего самоубийственного поступка в этом институте.
Десять шагов.
Не думать. Не думать. Не думать. Все мы взрослые люди. Взрослые, ведь?
Семь.
С моим зрением этого расстояния мало, даже чтобы рассмотреть мотоцикл. Я и не пытаюсь, чувствуя, как руки заходятся мелкой дрожью.
Пять.
Дурацкий спор! Зачем я, вообще, влезла?
Три.
Не знаю кто, но поговорите с Глебовым ещё чуть-чуть! Пожалуйста! Провидение, вселенная или Бог, вы просто должны мне помочь! И если повезёт, увлечённый, моих потуг он вовсе не заметит.
Один.
— Морозова? — нахмурившись, вскидывается Илья Глебович, отведя телефон от уха.
Он что нас всех по фамилиям помнит?
Забыть. Просто забыть и сделать одно движение, которое обеспечит мне свидание с давней влюблённостью.
Отключив мозг, я хватаю собственного преподавателя за отвороты кожаной куртки и с разбега касаюсь его губ поцелуем. Детским, поверхностным, но достаточным, чтобы он устроил мне весёлую жизнь в последние несколько месяцев учёбы.
Ладони ощущают холодную гладкость кожи, а мои пальцы, кажется, намертво вцепились в преподавателя. И плевать, что они дрожат, я дрожу, а ситуация в целом не внушает оптимизма.
Интересно, а извиниться потом можно будет? А рассказать про спор?
Пока я жмурюсь, а мозг лихорадочно ищет варианты оправданий, этот… Илья Глебович не имеет таких проблем. Вообще, никаких не имеет, в том числе и тех, что про этику и профессионализм.
Потому что его ладонь ложится на мою талию, притягивая ближе. Потому что твёрдые, холодные губы раскрываются, заставив меня вздрогнуть. И, распахнутые было от неожиданности глаза снова закрываются, потому что он утягивает меня уже в настоящий поцелуй.
В тот, где нет мыслей, нет ограничений, и стеснения тоже нет. Зато есть мои ладони, сомкнувшиеся вокруг его шеи. Есть его руки, прижимающие меня к чужому телу. Есть язык, опытнее которого я ещё не встречала.
И глубокий поцелуй, со вкусом кофе и желания.
— А теперь, Морозова, — ироничным шёпотом, пока я пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли, — скажи, что это был спор и, может быть, я даже дам тебе сдать мой предмет.
ГЛАВА 2 - Глебов
Сдать-то дашь, а вот как…
Сдержавшись, чтобы не тряхнуть головой, я отгоняю лишние мысли. Сколько их таких в потоке? Умненьких, скромных, в очках и со школьными хвостами? Гораздо больше, чем уверенных и упакованных двоечниц, вот только все эти вамп никогда меня не привлекали.
Мозг гораздо сексуальней груди третьего размера.
Дана тоже была такая, светловолосый ангел с милым лицом и умными глазами. Нежный, мягкий и насквозь лживый.
Воспоминание об измене, с момента которой не прошло и недели, отрезвляет.
— Спор, — на выдохе признаётся выпускница, отстраняясь и фокусируя взгляд. Всё-таки близорукость. — Илья Глебович, простите, это дурацкая шутка.
Шутка, может, и правда дурацкая, но на месте Морозовой извиняться я бы не стал. Потому что ей понравилось, хотя вряд ли сильнее, чем мне.
— Жень, я перезвоню, — вспомнив о приятеле, я сбрасываю вызов и убираю телефон. Одной рукой продолжая прижимать к груди, стоящую между своих ног, студентку.
Спор.
Нормальная ситуация в этом гадюшнике. За почти десять лет практики бывало и не такое. И мне всё ещё не удавалось понять, кто тупее, студенты или преподаватели — и те и другие стойко держали планку. Вон и группа Морозовой стоит охреневшая у дверей в строительный корпус, а блондинка-заводила, фамилию которой мне даже вспоминать лень, сверлит спину девушки в моих руках нехорошим взглядом.
— Садись, Морозова. — Показательно заправив выбившийся от ветра локон ей за ухо, хмыкаю я. И отклоняюсь, чтобы достать второй шлем.
— Я?!
— Ты, Морозова. — Только отпустив её, разлохматившуюся и разгорячённую после неожиданного для обоих поцелуя, замечаю, что на улице похолодало, и застёгиваю куртку. — Или хочешь вернуться к друзьям? — Последнее слово — с нескрываемой насмешкой.
Нервно обернувшись, она решительно собирает волосы резинкой. В хвост.
Мор-р-озова…
— Нет. А к-куда вы?..
Клинит меня конкретно, потому что в голове, кроме собственной спальни, и вариантов-то не остаётся. Вот только неделя без секса не тот срок, чтобы начать кидаться на собственных студенток. Пусть даже настолько в моём вкусе.
— Домой, Морозова. К тебе домой, — фыркаю я, перекинув ногу через мотоцикл. — Заодно проведу индивидуальный факультатив о глупых спорах, реакции на них взрослых дядей и последующей сдаче экзаменов.
Мой выжидающий взгляд сталкивается с её и Морозова резким движением надевает шлем на голову. Господи ты, боже мой! Не убила хоть симпатичную мордашку? А то всякое бывало. Фыркнув, поправляю на ней застёжки.
— А я сдам? — Вопрос, надежду в котором не может приглушить даже стекло шлема.
— Сдашь, Морозова, расслабься. Адрес говори.
***
Внушительный кованый забор отделяет двор новой высотки от стоящих вокруг пятиэтажек. Из-за спины показывается рука с брелоком, слышится щелчок и ворота начинают разъезжаться в разные стороны. Студенческим общежитием здесь и не пахнет, а значит, хорошая девочка хороших родителей.
Снова остановившись уже у второго подъезда, я глушу движок.
— Всё, Морозова, приехали. — Вздохнув, помогаю ей слезть и снять шлем, под которым оказывается она сама, смущённая и взъерошенная.
Длинные светлые ресницы, огромные глаза и покусанные губы вместо того, чтобы двинуть по моим непомерно неприличным желаниям только распаляют.
— Спасибо, Илья Глебович! — Интересно, она бы и после секса называла меня по имени-отчеству? Тпру, зорька. Снова не туда. — А вы?
— А я, Морозова, поехал.
Лишний шлем убран, подножка тоже. Руки, слава богу, при себе и вместо тонкой талии ложатся на руль, хотя картинка с Морозовой между моих ног, как двадцать минут назад, выглядит какой-то неадекватно впечатляющей.
— Подождите! — Покрасневшие и замёрзшие узкие ладони хватают меня за рукав. Чтоб тебя, Морозова! Неужели так сложно надеть перчатки? Раздражённо выдохнув, поднимаю на неё взгляд. — Илья Глебович, я хотела сказать вам спасибо. Большое, за то, что довезли и за… остальное.
Растрепавшиеся после шлема волосы лезут Морозовой, покрасневшей то ли от холода, то ли от смущения, в лицо. Она отмахивается, убирая их с глаз, и кажется ещё наивней, моложе и глупее.
И вот, честно говоря, лучшее, что она может сделать — скрыться за пластиковой дверью подъезда с оранжевой цифрой «два», но хорошие девочки так ведь не умеют.
— Правда, спасибо вам, вы меня спасли. И… — Прикусив губу, в этот раз она точно смущается. — Давайте я вас хотя бы чаем напою. Или кофе. С тортом.
Морозова! Знала бы ты какой торт у меня в голове после твоей выходки. Настолько сладкий, что приглашение на чай точно лишнее, и разом встрепенувшееся либидо это только подтверждает. А у меня и без связей со студентками проблем выше крыши.
— Илья Глебович, вы мне так помогли! Если бы вы не… — Что именно «не» понятно по, запнувшейся на середине фразы, Морозовой. — И дело даже не в споре, ведь я… — Она неопределённо взмахивает рукой и просто смотрит.
Огромными зелёными-презелёными глазами. Наивными до зубовного скрежета и это на выпускном-то курсе.
И хуже, в первую очередь для неё, что такие глаза я уже видел. Давно. В первом летнем лагере с первой своей любовью. Привет, Маша Левадина, давно не виделись.
— И что, вкусный торт? — Руки отпускают руль практически без участия мозга.
Долбаный ты интеграл. А ну-ка, быстро вспомнил, что ты старпер, преподаватель и вообще не лучший собеседник для чаепития!
— Очень! — И счастливая улыбка во все тридцать два. Полный финиш. — Сегодняшний, утром покупала.
— Ну, раз утром.
Удобные у них парковки.
Неплохое, кстати, оправдание, надо запомнить. С другой стороны, помощь была? Была. Экзамен будет? Будет, и я даже не припомню Морозовой этот идиотский финт. Так почему бы и не согреться чаем. С тортом. И, чувствуя себя лисом, лезущим в курятник, я поднимаюсь вслед за ней сначала на крыльцо, а потом к лифту.
Морозова, которая, вот совпадение, тоже Маша, успокаивается и расслабляется, оказываясь в родных стенах.
— Вот вешалка. — Стряхнув с себя пальто и высокие сапоги, показывает она. — Ванная налево. Вы чай будете или кофе?
— Кофе.
Ванная, как и вся квартира оказывается новой, чистенькой и беленькой. Стандартная такая отделка, которую первые лет пять, а то и десять после заселения мало кто трогает. Поэтому вместо плитки краска, а вместо нормального зеркала — круглое на хрупкой ножке. А ещё щётка, полотенце и коврик в весёлых жёлто-красно-зелёных линиях. Мило и по-детски.
По-детски, недоотмноженный ты идиот! Так что пора сваливать отсюда, вспомнив о недавней измене бывшей уже невесты, но ноги сами идут на аромат кофе.
— Я здесь, — слышится голос из-за двери прямо передо мной, — проходите. Родители взяли квартиру в ипотеку, а, когда я поступила в институт, тактично предложили переехать, — с улыбкой и, не дожидаясь вопросов, поясняет Морозова, пока я сажусь за барную стойку. — Мама давно мечтала переделать мою комнату под швейную и мечта сбылась.
— Хорошие родители.
С преподавателями напряг, это да, а родители хорошие — факт.
— Не жалуюсь. — На столешнице ловко возникают чашки, сахар, сливки и вазочка из тёмного стекла с каким-то простым печеньем. — Они прочитали миллион книжек о воспитании и считают, что ребёнок лучше знает, в чём нуждается.
— А ты знаешь?
ГЛАВА 3 - Маша
Куда меня несёт? Ну, куда! И этот вот насмешливый взгляд смущает, заставляя маскировать неловкость тортом.
— Никто не знает.
Чтобы его достать, приходится повернуться к Илье Глебовичу спиной, так гораздо легче изображать невозмутимость. А, вообще, стоило плюнуть на благодарность и сбежать под прикрытие подъезда, но, по заверениям мамы, помощь должна быть оплачена. Хотя бы сладким.
— В одних книжках написано одно, в других — другое, а мои родители прочитали их все, провели сравнительный анализ и пришли к чему-то своему.
Слова толпятся, отпихивая друг друга и стараясь выскочить первыми. И ладно он преподаватель, гораздо хуже, что с момента того самого идиотского поцелуя Илья Глебович вдруг стал мужчиной. Не старым, привлекательным и фантастически целующимся.
— И я всё ещё понятия не имею, что там получилось в итоге, но сюда меня выпихивали осторожно, но твёрдо. Подозреваю, маму просто устраивали окна на юг и то, что в моей комнате почти постоянное солнце.
— Морозова, ты нервничаешь?
Серьёзно он слишком умный! И видит все мои дёрганья, а от этого их становится только больше.
— Нет, что вы. — Неопределённо взмахнув рукой, я красиво сбиваю со столешницы сахарницу. — Чтоб тебя!
Мне не везёт оказаться в сладкой ловушке, разлетевшейся по половине кухни-гостиной. Минное поле — один неправильный шаг и сахар окажется даже под подушкой, плавали — знаем.
— Я… — Вздохнув, примеряюсь, чтобы сделать аккуратный шаг. — Я сейчас всё уберу.
— Морозова, стой на месте, — хмыкает Глебов поднимаясь. — Пылесос где?
— В кладовке.
Стоп. Это куда он пошёл и что собирается делать?
Меня наполняет едва ли не священный ужас. И нет, в целом я не против мужчины за уборкой, но не тогда, когда это мой преподаватель! Которому мне ещё два предмета сдавать!
— Илья Глебович, — слишком громко и с явными нотками паники, но цель достигнута — Глебов притормаживает, — я сейчас сама всё уберу, не надо ничего доста…
— Морозова, экзамен сдать хочешь? — невозмутимо поддёрнув рукава, иронично интересуется он, задержавшись в дверях.
— Х-хочу.
Это у него кончик татуировки выглядывает? Дурацкое любопытство заставляет отвлечься на тёмный завиток, показавшийся на внутренней стороне предплечья.
— Если не сдвинешься с места, считай, что тройка в кармане, — вполне себе серьёзно отвечает преподаватель, который с редким равнодушием завалил весь предыдущий выпуск. На пересдаче. Дважды.
— Это шантаж! — Должно звучать нагло и уверенно, но вместо этого из горла вырывается жалкий писк.
— Может быть. — Глебов возвращается быстро и с нелёгкой ношей. Ну, это мне нелёгкой, а он, кажется, веса массивного пылесоса даже не замечает. — Я, знаешь ли, спец больше по техническим специальностям. Этика и всё причастное в своё время прошли как-то мимо.
— Но вы же не будете? — Слова заканчиваются, но рука более чем понятным жестом обводит кухню.
— Буду, Морозова, — Илья Глебович на мгновение останавливается, глядя мне прямо в глаза, — всё буду. И шантаж, и торт.
«И тебя», — он не добавляет, но в моей голове звучит именно это. Парализуя одним только предположением, что моя выходка с поцелуем может иметь гораздо более печальные последствия, чем несданный экзамен.
И вот я стою, дура дурой, посреди белого песка, и смотрю на трубу пылесоса, двигающуюся туда-сюда, туда-сюда. Этот вид гораздо безопаснее того, где Илья Глебович прибирает рассыпанный сахар этим же пылесосом.
— Вот и всё, а ты боялась. — Глебов ловко, как мужчина, привыкший жить один, сматывает шнур и явно собирается вернуть бытовую технику на место.
— Я сама! — Вырвав пылесос из его рук, я скрываюсь за дверью кладовки.
Исключительно для того, чтобы спрятаться, бросить ни в чём не повинный пылесос и прижать прохладные ладони к горящим щекам. В чём проблема-то? Почему меня так трясёт? Ну, помог, пусть даже дважды. Это вообще не повод паниковать.
Может, и нет, но объяснить это скачущему пульсу практически нереально.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
— Морозова, ты решила там самоубиться? — Голос приглушён закрытой дверью, но мне всё равно слышится в нём улыбка. — Имей в виду, от темноты не умирают. От тесноты тоже, даже если ты страдаешь клаустрофобией.
— Вы издеваетесь, — понимая, что он прав, я делаю последний решительный вдох и возвращаюсь в гостиную.
— Не совсем, — довольно улыбается Глебов и пробует кофе, который налил себе сам. — Всего лишь пытаюсь тебя растормошить.
— Я и так того… дальше некуда. — Несколько секунд отделяют меня от собственной дымящейся кружки. — Подождите, вы же без сахара, — спохватываюсь, глядя на него.
— Морозова, с тортом, да ещё и с сахаром? Не слишком сладко? — И нет, это не то, о чём я подумала.
Откуда, вообще, у меня около постельные мысли в отношении собственного препода? Причём те мысли, которые больше по панике, чем по желанию оказаться наедине. Хотя, если он разденется, я ведь увижу, что там у него на руке?
Странное дело, но эта мысль отторжения не вызывает, одно любопытство, а память быстренько напоминает, что в футболках с коротким рукавом Глебова в универе не видели ни разу.
— Мне как раз, — пожав плечами, я снова отворачиваюсь, чтобы разложить торт по тарелкам и убрать остатки в холодильник.
— Зачем приглашала, если я так тебя смущаю? — Нет, он точно надо мной издевается.
— Ничего меня не смущает, — раздражённо. — Просто…
— Просто что? — отставляет Глебов свою кружку, напрочь игнорируя поставленный перед ним торт.
— А вдруг вы мне соврали и завалите на экзамене?
Ой, дурна-а-я!
Мама бы так и сказала, но её здесь нет, зато есть по-настоящему офигевший Илья Глебович, который смотрит на меня таким взглядом, что сразу понятно — сдать стало ещё сложнее. Как бы двумя пересдачами обойтись.
И молчание затягивается не потому, что ему нечего сказать, а потому, что цензуры в этих словах, наверное, маловато.
— Морозова, я кому-нибудь из вас, придурочных, хоть раз врал? — Испытующий взгляд предполагает какой-то ответ, но откуда мне знать! До сегодняшнего вечера Глебов у меня воспринимался исключительно как часть универа. — У меня сотни студентов, море потоков и десятки групп, но никто не сможет назвать меня лжецом.
И вот здесь просыпается настоящий стыд.
Который не «Боже, я поцеловала препода на спор!», а «Убейте меня, пока ещё чего-нибудь не ляпнула!» Извиняться? Под таким-то, уверенным в моём идиотизме, взглядом? Как-то не тянет, хотя, наверное, стоит. Уже потому, что ничего сладко-извинительного у меня, кроме торта, не осталось.
— Да, я нервничаю! — Может, нападение и правда лучшая защита? — Утром любимая кружка разбилась, потом заказчика не устроили загруженные на сайт картинки, дальше оказалось, что первой пары нет и знали все, кроме меня-идиотки. Ещё Разумовская не приняла контрольную для зачёта, а потом и этот идиотский спор, после которого всё вообще пошло непонятно куда!
Вот уж точно не туда, не с тем и не для того.
— Да брось, Морозова. — Широко раскрыв глаза, я смотрю на веселье Ильи Глебовича. — Спор-то тебя чем не устроил? Мне понравилось. — Щёки снова краснеют, и вот вопрос, что я за дура двадцатитрёхлетняя, если смущаюсь от всякой ерунды? — Ты выиграла, наверное, даже что-то интересное. На что хоть спорили, Морозова?
— На диплом, — буркнув, делаю глоток и только потом до меня доходит, с кем я откровенничаю.
Не то чтобы преподаватели не знали, как пишутся наши работы, но говорить об этом вслух в студенческой среде не принято.
— Чей? — неподдельно интересуется Глебов.
— Если бы я проиграла, писала бы диплом Пермяковой. — Гулять так гулять, тем более что я всё равно его делать не буду.
— А в случае выигрыша? — Илья Глебович подаётся вперёд.
— Ничего, — буркнув, я планирую отвернуться и занять чем-то руки, но он удерживает за запястье.
Меня пробивает электрическим разрядом до самого плеча, а от жара горячей ладони бросает в пот. И вот это от эмоций или Илья Глебович всегда такой горячий? Подозреваю, всё вместе, потому что прижиматься к его груди на парковке было жарко. Настолько, что это будет аукаться мне до диплома.
Подняв взгляд, я едва не давлюсь вдохом, спотыкаясь о глаза Глебова.
— Морозова, я должен знать что тебе подарил. Поверь, моё любопытство — страшная вещь, — честно предупреждает он, — так что я всё равно не отстану.
— Свидание, — выдыхаю я, опуская глаза.
Ладно, буду считать, что он меня пытал. Жестоко пытал пылесосом, тортом и собой.
— А теперь, Морозова, — по одному только голосу понятно в какую сторону меняется выражение лица Ильи Глебовича, — скажи, что ты пошутила.
Молчание накрывает гостиную и не то, чтобы напряжённое. Совсем нет. Скорее, изменчивое. В том смысле, что всё моё существо чувствует, как меняется мнение Глебова о моих умственных способностях.
— И кто этот счастливчик?
— Никто. — Посуда, она срочно требует внимания. И чайник тоже.
— Значит, кто-то из ваших, — задумчиво тянет Илья Глебович, оказавшийся проницательнее, чем должен быть. — И кто там такой недоступный? Надеюсь, не Драхан?
— С ума сошли? — Резкий поворот и резкий же выдох. Ещё чего не хватало, страдать по парню, который на сто процентов оправдывает все национальные анекдоты.
— А кто там у вас ещё настолько выдающийся? — Пока Глебов думает, у меня вертится вопрос поинтереснее.
— Вы что, на самом деле помните всех своих студентов?
Это же нереально! У него только первых курсов вагон — высшая математика, один из его предметов, есть во всех расписаниях.
— Нет, — Глебов снова сама честность, — не только своих, чужих тоже многих.
— Это сколько же? — сипло начинаю я, но ему не до собственных суперспособностей, у него любопытство.
— Морозова, не отвлекайся. — Пока в моей голове сбоит калькулятор, Глебов цепко осматривает меня до талии, остальное скрыто барной стойкой. — Только не говори, что речь об этой отрыжке попсовых «Сумерек»?
В его глазах разочарование, какого не было даже после новости о споре.
— Что?
Пусть сравнение и такое себе, но на удивление точное. Глебов, придвинув кружку, делает несколько больших глотков, а я как дура смотрю на неожиданно крепкую шею.
— Морозова, ты в курсе, что Велисов занят? — вернув кофе на стол, поднимает он бровь.
— А вы в курсе, что собирать студенческие сплетни непрофессионально? — Моя тарелка летит в раковину, знать бы ещё когда я успела съесть торт… Ничего, у меня осталось ещё.
— Да какие сплетни, если он с Пермяковой сос... — откашлявшись, Илья Глебович продолжает: — Обжимается на всех парах.
— Поэтому мне и нужен шанс.
Можно подумать, он поймёт! Как же, у таких не бывает проблем ни со свиданиями, ни со всем остальным. Пришёл, увидел, уложил, блин.
— Ну-ну, — обидно хмыкает Илья Глебович и поднимается, чтобы под моим удивлённым взглядом пройти в прихожую.
— Что вы?.. Вы не съели торт! — Почему-то именно этот фактор становится самым раздражающим.
Я, понимаешь ли, старалась, резала аккуратно, а не как обычно, а он просто берёт и уходит.
— Я, в общем-то, наелся. — Две секунды и этот Илья Глебович надевает тяжёлые ботинки. — Дай куртку.
В смысле наелся? Это он сейчас о моей глупости или показалось? Обидно, когда взрослый опытный мужчина так отзывается обо всех твоих девичьих грёзах. Может, и правда идиотских, но демонстрировать это прямо, вообще-то, необязательно.
— Отбило откровениями, — с явным упрёком. — Знал бы, что твои желания ограничиваются Велисовым, не стал подыгрывать.
— О, а это была игра? — ехидничаю я в ответ, но, напоровшись на взгляд Ильи Глебовича, осекаюсь. И молчу уже виновато.
В конце концов, каждый имеет право на своё мнение, даже если оно в корне неправильное.
— Куртка, — напоминает Глебов.
Что мне остаётся? Только заткнуть вылезшую некстати обиду — до уровня его словесных перепалок мне ещё лет пять, и это по самым скромным меркам.
— Да, сейчас.
Открыв дверь шкафа-купе, я снимаю куртку с плечиков и разворачиваюсь, не ожидая, что Глебов окажется прямо за моей спиной. Неловкого столкновения не ожидая тоже, от которого в собственных руках-ногах возникает путаница. Грация и реакция это в принципе не про меня.
И именно их отсутствие виновато в том, что я испуганно отшатываюсь, неудачно задеваю плечом зеркало и начинаю заваливаться. И мне бы опору, но дверь шкафа уезжает вместе со мной, только усугубляя идиотское в целом падение.
— Морозова! — Сильно, до боли перехватив за талию, меня сгребают в охапку. — Жива, тридцать три несчастья?
Уже не уверена. Не тогда, когда Глебов фактически удерживает меня на весу.
— Д-да.
Растерянное и перепуганное сознание забивается в дальний угол черепной коробки, в то время как наши с Ильёй Глебовичем лица разделяют пара жалких сантиметров. Настолько жалких, что я чувствую дыхание на своих губах и опускаю взгляд, убеждаясь, что в этот раз поцелуя всё-таки нет.
— Мор-р-озова, — выдыхает мужчина старше меня, наверное, вдвое, — что ты делаешь?
И диспозиция меняется, доказывая, что там, на парковке, было ещё ничего.
Потому что сейчас Илья, который как бы Глебович, прижимает меня к стене. Исключительно для того, чтобы на ногах держалась, ага. И его хватка становится всё двусмысленнее, в то время как мои руки безвольно висят вдоль тела.
— Боюсь, — широко открыв глаза, честно признаюсь я.
1427 просмотров
Категории: Любовный роман, Роман, Серия, Отношения при разнице в возрасте, Современный любовный роман, Современная проза, Арунд Ольга
Тэги: ольга арунд, 33 несчастья для математика, фиктивные отношения, страсть, преподаватель и студентка
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 8,48 алк |
Эксклюзивные авторы (77)
- появились новые книги
Авторы (1183)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ГендерныеИнтриги #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическиеИнтриги #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Новые звезды #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СемейныеИнтриги #СнежнаяСказка #Фамильяры в деле! #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Первая любовь Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
