Дикарка и лунный принц

По левому берегу пихты и ели поднимаются из бескрайних болот, а на правом леса нет совсем, только чёрная плоская поверхность камня. Лишь тускло-зелёные кроны лиственниц виднеются кое-где.
Даже птицы на разных берегах разные: вороны и маленькие пустомели гнездятся только на левом берегу. Зато дрозды и певчие чайки выбирают для себя правый берег. Здесь же проходят торговые тракты, по которым раньше шли обозы с товарами.
Те, кто плавал до места впадения Дур Маур в море Асир, рассказывают, что опытные моряки не могут распознать, где Великая река вливается в залив — необозримый водный простор окружает судно, и только вкус воды сможет подсказать, где проходит корабль — в море или в реке.

Дело шло к зиме. Небо хмурилось, и река выглядела угрюмой. Если же выглядывало солнце (чего не случилось за неделю моего пути), то даже в это холодное время на воде играли радужные краски. Лучики солнца сверкали в такие дни на блёстках нестаявшего снега, медно-оранжевых обрывах, и отблески их возвращались обратно, тонули в лазури неба и снеге облаков, чтобы радужными переливами отразиться в воде.
Уже в конце сентября верхнее течение реки сковывал лёд — кромка его следовала за мной по пятам. Я шла на юг, чтобы успеть добраться до брода, пока лёд не накроет реку до самых нижних портов. Потом уже станет слишком холодно, чтобы продолжать путь, и придётся вернуться в горы, чтобы укрыться до весны.

До моря всё ещё оставалось далеко, когда я миновала последнюю, самую южную пристань Дур Маур, и двое суток шла к заливу. И только на крохотном островке Хир-ин, в пятистах лигах к югу, наконец увидела первых сородичей…
До брода, перекинутого к острову, оставалось несколько часов пути. Там перешеек из камней позволял перейти на противоположный берег реки.

Там, на другом берегу, повозка, гружёная тканями, двигалась вдоль отмели на юг, как и я. Рыжеволосая охотница сидела на козлах, среди скарба, а в кузове — ещё две, охотница и хранительница. Я отошла в тень. Встречаться с сородичами не входило в мои планы. «Придётся обходить реку широкой дугой, — подумала я, — у них зрение не хуже моего».
Я немного углубилась в лес — так, чтобы видеть соплеменниц. Перед глазами всплывали образы таких же обозов. Наши девушки часто бегают за покупками в деревни лунных. Старейшины ругают их, но не помогает — тканей мы не прядём, а тех, что выменивает Хранитель для клана, всегда не хватает.
Я ощупала краешек рубахи, торчавшей из-под доспеха. Не снимала её с того дня, когда в последний раз видела клан, и это устраивает меня в одиночестве. Но женские яркие наряды я помню. Они, признаться, радуют глаз. Мужчины поумнее сами возят своих женщин за реку — иначе те слишком часто не возвращаются назад.
С такой поездки всё и началось девять зим назад. Женщины так и не вернулись, а спустя три заката пришли ясноглазые чужаки — красивые, могущественные и бесцеремонные. От них веяло силой, которой никогда не достичь ни нам, ни Койгреах, что живут на плато Элреа.
При воспоминании о последних днях моего клана сердце сдавила боль.


Вельд
На тринадцатый день нашего безумно «осмысленного» путешествия у самого берега Дур Маур мы встретили первых нарушителей границы — две дикарки сидели на повозке, наполненной снедью и сукном. Ещё одна правила лошадьми.
Кто, хотел бы я знать, отпускает женщин одних в дорогу?
Я не понимаю этих лесных дикарей — и никогда не пойму. Из-за спины одной из дикарок виднелись лук и копьё: обычное оружие для охотников этих мест. Я наблюдал, как подходят к обозу пограничники, удерживая виверну на высоте. Завязался обычный разговор: солдаты выясняли, почему женщины пересекли границу, проходившую по реке. Женщины объясняли про переправу и разрушенный мост и постепенно выходили из себя.
Их объяснению поверил бы только идиот: они же на этот берег попали по мосту… Ходили торговать с крестьянами, скорее всего. В повозке лежат ткани, а не шкуры — значит, они возвращаются назад. Не повезло. Встреча с отрядом не сулит им ничего хорошего. Домой они не доберутся. Разве что без контрабандного товара и порядком подержанные. Разделить добычу с солдафонами было слишком для меня, тем более затевать ссору на этой почве. Так что мне предстоит стоять в стороне, пока другие веселятся.

Разговор же явно заходил в тупик.
Одна из нарушительниц границы рванула с плеча лук, другая вскочила, начиная торопливо бормотать заклятье. Пожалуй, у них и правда были основания считать, что они выберутся из передряги живыми. Вряд ли пятёрка пограничников была готова встретить друидессу.
Хранители этих дикарей - Гуиллт - называют своим домом дикую природу. Их возможности разрешают говорить с волками, живущими в чащобе леса, найти общий язык, понять даже самые старые деревья и проследить путь молний из скопления грозовых туч.
Умение перевоплощаться в животных дает им в руки ключ к управлению врагами на расстоянии.
Внешний вид друидов обманчив, илюзорное умиротворение скрывает под собой инстинкты хищников и беспощадность стихий.
Они не слуги духов, и воля друидов не способна повлиять на их решения, но вся природа вслушивается в их речи, для нее друиды — своя кровь.