Заклятие предка, или будни и праздники странствующей колдуньи

Чувствовала необъяснимое томление, грудь наливалась тяжестью, а соски становились твердыми, стоило их потрогать. И сразу в глубине живота вдруг пробегал холодок, а потом становилось тепло, зато пушок на коже вставал дыбом, как от порыва холодного ветра. Но откуда в шатре ветер?.. Я решила бы, что заболела, если бы не знала, что мы, странницы, никогда не болеем. Я ведь даже насморк не подхватила, когда несколько лет назад мы с мамой шли через горный перевал по пояс в снегу. И ни разу не чихнула после того, как год назад пришлось искупаться в проруби, вытаскивая из ледяной воды решившую утопиться из-за неразделённой любви девицу.
Поэтому я не понимала, почему меня бросает то в жар, то в холод. При всём притом днем я чувствовала себя абсолютно нормально.
Однажды, когда мне наконец удалось уснуть, я увидела во сне маму. Она вела к своему шатру мужчину. Они целовались, обнаженные, под струями теплого дождя, а потом вместе нырнули в шатер. Что это за глупости? Я ни разу не видела, чтобы мама приводила в шатер мужчину, даже когда уже спала в своем собственном.
Проснувшись утром, я твердо знала, то, что видела во сне, происходило на самом деле, и было это еще до моего рождения. Возможно даже, я видела собственного отца.
Внезапно ко мне пришло понимание. Мы странствуем по свету не только затем, чтобы помогать людям, а еще затем, чтобы продолжить свой род. И я знаю легенду, которую мама рассказала мне не до конца. Мы странствуем, чтобы найти мужчину, который станет отцом сына странницы, и когда это случится, заклятие предка падет.
А я-то всегда недоумевала, почему странницы есть, а странников нет.
Но самое главное, я поняла, что мне нужен мужчина.
Понимание этого ввергло меня в смущение, такое сильное, что я три дня не выходила из шатра. Мужчина будет смотреть на мое обнаженное тело? Будет его трогать?! Мне почему-то захотелось надеть на себя всю одежду, что у меня была, чтобы никто не видел ни одного обнаженного участка моего тела, даже я сама, и никогда ее не снимать. Но спать в одежде было настолько неудобно, что если мне удавалось заснуть, то просыпалась я уже полностью раздетая.
Пришлось наплевать на смущение, и спать, как всегда, голой. Тем более что рядом все равно не было ни одного мужчины.
Через три дня я сложила шатер и отправилась дальше. Моя дорога шла через лес, и я была рада, что нет никого, нуждающегося в моей помощи, и вообще никого. Едва стоило подумать о том, что мне нужен мужчина, меня бросало в краску, и я радовалась, что моего лица никто не видит. Я надеялась, что успею привыкнуть к своему новому состоянию, пока иду по малонаселенным местам.
Помимо своей воли я представляла, как не мама, а я целуюсь с мужчиной под теплым дождем, и мы прижимаемся друг к другу обнаженными телами, а потом вместе заходим в шатер.
И тут моя фантазия давала сбой. Я просто не знала, что делать дальше.
Стоял средний месяц лета, жарень, дни уже шли на убыль, но всё еще были длинными, а ночи короткими. Я остановилась на ночлег у лесного озера, и решила не вызывать дождь, а искупаться. Поставила шатер, разделась и вошла в воду. Это был не первый раз, когда я купалась в водоеме, мне не раз приходилось купаться и в море, и в реках, и в прудах, и в озёрах. Но этот раз был особенный. Вода ласкала меня, прикасаясь к коже то тёплыми, то прохладными струями, и нежно сжимала в объятиях, так, что мне хотелось стонать от наслаждения. Казалось, я смогу плавать в озере всю ночь.
Наконец я вышла из воды, чувствуя приятную усталость во всем теле. Время было позднее, солнце село, но сумерки еще не сгустились. Я стояла на берегу, обнаженная, отжимая волосы, и вдруг увидела рядом в пяти шагах мужчину. То есть юношу, потому что ему было лет восемнадцать, как и мне. Он смотрел на меня с привычным мне восхищением, а я удивилась, почему он вообще меня увидел. Я забыла создать колпак невидимости, впервые в жизни! Первой моей мыслью было спрятаться в шатре, в котором я буду, как за каменной стеной, потому что никто не сможет в него войти, если я этого не хочу. Но я тут же засомневалась в том, что не хочу впускать его в шатер.
Я вдруг поняла, что уже не чувствую усталости. Мне захотелось посмотреть, как выглядит обнажённый мужчина наяву, а не во сне. В самом деле, он же на меня пялится, так пусть и себя покажет во всей красе.
– Искупаемся? – предложила я.
И сама удивилась тому, как призывно и многообещающе звучит мой голос, и полному отсутствию смущения.
– Давай, – согласился он, и начал раздеваться. Похоже, его подобная ситуация тоже не смущала.
Я знала, чем мужское тело отличается от женского, я же почти полгода жила в одном шатре с Радомиром. Но то был маленький мальчик, а этот, хоть и юный – мужчина.
Я с бесстыдным любопытством смотрела на него. Высок, строен, худощав, под кожей просматриваются тугие мышцы. Лицо приятное, даже красивое, несмотря на юношеский пушок, которого еще не касалось лезвие бритвы, и полное отсутствие мужественности в его чертах – подбородок округлый, полноватые губы, большие глаза с длинными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Да его вообще можно было бы принять за девушку, если бы не плоская грудь, не узкие бедра и не мужское достоинство между ног.