Дневник жертвы

Пишу эту историю в надежде на то, что она сбережёт чью-то свободу и нервы, докажет: терпение – не всегда добродетель, любимый человек – не значит твой, а бежать порой совсем не стыдно…

Посвящение:
Всем Алёнушкам, Василисам, Настенькам, Машенькам, воспитанным на сказках о силе жертвенной любви, посвящается.

События, увы, автобиографичные. Герои и ситуации реальные. Экшена ждать не стоит, он будет в других моих историях. А здесь только правда, возможно, весьма скучная и банальная. Но раз есть вероятность, что мой личный пример влюблённой дурочки, кому-то поможет принять верное решение, то я напишу.
Насилие над личностью бывает разным, и хуже всего, что со стороны его не видно, а выкарабкаться самостоятельно, ой как сложно...
До сих пор до конца не определилась, так что буду рада мнению со стороны. Что порождало такие перепады настроения: шизофрения или характер?


Первый год.

Сентябрь

Осень на редкость сухая и тёплая. Ветер щекотит дыханием виски, кружит в вальсе опавшие листья. Огненно-рыжие лапы клёнов тянутся к нам со всех сторон, но ты умело уклоняешься от их дружеских шлепков, выходишь в центр дорожки, идёшь быстро, спрятав руки в карманы, словно боясь обжечься этой раскалённой медью.
Мне нравится парк, такой уютный и слегка заросший. Незаметные тропки, чистые лавочки, пруд с большим семейством уток, которых я не прочь покормить. Мне нравится гулять с тобой, тесно прижиматься к широкому плечу, временами запрокидывать голову, глядя в высокое чистое небо, и слушать истории из жизни, из книг, из прошлого и будущего…
Но сегодня, кажется, историй не будет. Я частенько замечаю, что твоё настроение идёт вразрез с радостями природы. Такой яркий день, а ты хмуришься и что-то еле слышно цедишь сквозь зубы… про слишком громкую бабушку с внуком, наглого мужика, который зачем-то на тебя посмотрел, про грязь на вычищенных ботинках, дебильно-узкие дорожки, тупое хихиканье вон с той лавочки, про то, что тебя бесит, когда я так медленно иду…

- У нас же не марафон, - шутливо улыбаюсь, хватаясь за руку, и торопливо подстраиваюсь под широкий шаг. – Выходной, солнце, счастье! И…

Не успеваю договорить, с визгом и хохотом нас обгоняют двое первоклашек. Один из мальчишек, пробегая мимо, вскользь провозит рукой по твоей светлой куртке. Молча разглядываешь еле различимую земляную полоску. Я всё ещё беззаботно лопочу, что «ерунда» и «отстирается», но дневной свет уже начал тускнеть. Я знаю, что будет дальше. Набираю воздуха в лёгкие, как перед нырком, и встречаю несущуюся мне в лицо бурю.

Редкие прохожие ошарашенно хлопают глазами и торопливо меняют траекторию, шепчутся, кидая растерянные взгляды в нашу сторону, огибают по большой дуге и уводят подальше детей. Вскоре вокруг нас образуется вакуум, но ты продолжаешь орать с пеной у рта и материться, не замечая ничего вокруг. В очередной раз я услышу о себе всё, да и не только я, ещё добрая половина парка навсегда запомнит, что твоя подруга - эгоистичная, себялюбивая дура, раз притащила тебя в этот идиотский парк, что не умеет ценить вещи, раз так спокойно относится к их порче, избалованная и недалёкая, из-за неё ты пойдёшь домой грязный, как последнее чмо, что она виновата, виновата, виновата… во всём, даже в том, что тебе жарко в этой самой белой куртке.
Отвечать бессмысленно, буря в одно мгновение способна переродиться в Армагеддон, поэтому я просто жду. Жду, когда выговоришься, и тебе полегчает. Судя по раскрасневшемуся лицу и хрипящим ноткам в голосе, ждать осталось недолго. Я знаю, что будет дальше.
Вот стихает шквальный ветер, расходятся тучи, и ты, словно очнувшись, замолкаешь. Выравниваешь дыхание, искоса разглядываешь притаившуюся публику и, горячо сжимая мою ладонь, уводишь на соседнюю тропку подальше от всех.
- Прости! Прости! – слова выходят у тебя отрывисто и бессвязно, словно в бреду.

Листья хрустят под согнутыми коленями, тыкаешься лбом в живот, продолжая перебирать и перецеловывать мои пальцы.

- Я не хотел… Не злись… Не уходи…

Стою как вкопанная, машинально разглядывая бугристую кору ближайшего дерева, свободной рукой глажу по волосам, чувствую, как ты плачешь.

- Ничего, переживём. Всё будет хорошо, - произношу затверженную фразу, в которую на самом деле верю, и которую ты сейчас хочешь услышать.

Благодарно стискиваешь меня изо всех сил. Вскакиваешь и по-детски радостно озираешься:

- Ну? Где здесь пруд с утками? Пойдём скорее!

Всё и, правда, хорошо. Передо мною снова тот, кого я полюбила: весёлый, бесшабашный, лёгкий на подъём. Сыплешь анекдотами, от души смеёшься, переносишь через лужи:

- Ты посмотри день-то какой, Олеська! – блаженно жмуришься. – Осень. Люблю осень. Помнишь, как у Есенина?

Я снова живу и дышу, а ты запрыгиваешь на хрупкие перила мостика и вдохновенно читаешь стихи любимого поэта, а потом и свои… об осени и обо мне. Смотришь в глаза, как будто в сердце… Талант. Тебе аплодируют. Раскланиваешься и кричишь, что есть духу, что я лучшая на свете. Любовь и смысл – всё во мне.