"Недогоблин"

Решила принести сюда старый-старый рассказ.
Немножко стеба, немножко пафоса, а в целом, пожалуй, драма. Без хэппи-энда.

НЕДОГОБЛИН

У настоящего чистопородного эльфа все должно быть длинное и серебристое. Длинные серебристые волосы, прямые, ниспадающие за спину струями зимнего водопада. Длинные серебристые уши, обычно лежащие на плечах, но при малейшей тревоге встающие торчком. Продолжительные, серебром отдающие имена. Длинные серебристые одежды – по крайней мере, когда уважающий себя эльф выбирается «в цивилизацию». Ну и то, что под одеждами… хм… да-да, то самое, с помощью чего уважающий себя эльф продолжает длинную линию своей серебристой родословной. И что некоторым стоило бы, выбираясь «в цивилизацию», оставлять дома. Дабы не истирать драгоценное серебро обо всяких там полукровок, не говоря уж о существах низших рас. И не заливаться мучительным серебристо-розоватым румянцем, объясняя сородичам, откуда на коротенькой шейке завернутого в дешевую пеленку младенца серебряная цепочка с фамильной подвеской.
Младенца подкинули нагло, средь бела дня. Явно кто-то из своих руку приложил. Из тех, кто безуспешно мостил мосты и подбивал клинья к прекрасной Ирсетари, дивноухой деве со струящимся до земли водопадом серебристых волос, с длинными тонкими пальчиками… которые как раз в данный момент закатили отставному жениху вполне увесистую пощечину. Сопровождавшие сие действо слова Арресарт постарался сразу же вы-кинуть из памяти, во имя сохранения жалких остатков самоуважения. Тем более что голос разъяренной Ирсетари звенел не серебристыми колокольцами, а грозной сталью. Ну ее…
Младенец завопил истошно, басом, Ирсетари развернулась, взметнув серебристую волну роскошных волос, и вышла. Хлопнула дверь, жалобно задребезжали цветные ромбики стекол в переплете серебряной рамы.
– Добегался, обалдуй? – устало спросила мать, благородная Арестальни. Слышать из ее уст столь плебейские слова было, конечно, дико, но не более дико, чем… чем все остальное. Арресарт неопределенно пожал плечами; уши нервно дернулись, мать, разумеется, заметила, хмыкнула. Велела: – Иди сюда, папаша. Пеленать буду учить.

Арресарт сбежал на пятую ночь. Басовитый рев в любое время суток, мокрые пеленки, подогретое козье молоко из рожка, насмешки друзей и презрительное фырканье подруг, дотошные расспросы матери, все-таки вытащившей из «обалдуя» правду о зажигательной Иррыгре, звезде «Горячих лошадок»… последней каплей стало шумное – пожалуй, немного слишком шумное — обручение Ирсетари с Росситристом, заклятым другом бывшего жениха. Под затопивший лес серебряный перебор струн, укрываясь длинными тенями в серебристом свете луны, Арресарт неслышимо скользил прочь, прочь. Он не вернется. Никогда. Настоящему чистопородному эльфу всегда найдется местечко «в цивилизации», бедствовать не будет. В крайнем случае…
Впрочем, о крайних случаях думать рано. Арресарт тряхнул головой, поправил торчащую из-за плеча рукоять верной катаны – разумеется, длинную и серебристую, – и канул в ночи.

Ырга воспитала бабушка. Разумеется, она дала ему нормальное эльфийское имя – не такое длинное и не такое серебристое, какое полагалось бы чистопородному отпрыску благородного семейства, но в целом приемлемое. Беда была в том, что приемлемое имя категорически пацаненку не шло. Звонкое «Иррат» сочеталось с мальчишкой не лучше, чем эльфьи уши – с вечно лохматой черной шевелюрой. Впрочем, уши у Ырга удались шевелюре под стать: маленькие, лопушистые, смешно алеющие от гнева или смущения. Ничуть не дивные. И глаза – не серебристые, а зеленые. И нос – не длинный и изысканно прямой, а короткий, вздернутый. Урод, что сказать. Полукровка, а от эльфов ничего, весь в мамочку-гоблиншу. Вот и прилипла кличка.
Но, кличка кличкой и уродство уродством, недостатка в друзьях-приятелях Иррат не испытывал. «Гоблиненка» охотно брали в игры – не только за ловкость, силу и смекалку, но и за шебутной характер. Ведь это «в цивилизации» чистопородные эльфы из благородных домов выступают чинно в своих длинносеребристых одеждах, вызывая восхищение дам и неискренние насмешки мужчин. В лесу длинное не носят – неудобно; лес любит ловких и быстрых. Лесу все равно, какой длины у тебя уши, если они исправно ловят даже самые тихие шорохи.
В лесу Ырг был свой.
Может, ему и хотелось быть как все. Ну, или хотя бы немного более похожим на родню. Чтобы длинные серебристые уши могли вставать торчком и двигаться туда-сюда, чтобы длинные серебристые волосы отражали лунный свет, а имя Иррат – хорошее имя, звонкое – не заставляло чужаков удивленно приподнимать брови. Может быть. Но, если и так, знала об этом только бабушка. В одном Ырг вполне унаследовал эльфью кровь – в неумеренной, безумной, страстной гордости.

Впрочем, вовсе не гордость погнала Ырга на авантюру той страшной ночью. Скорей уж бессилие. Не мог больше глядеть на бесстрастное лицо бабушки – слишком, до полной, абсолютной безжизненности бесстрастное! На испуганные глаза девчонок и отчаянные – парней. Конечно, в войне всегда есть проигравшие. Конечно, им обещана жизнь. Но что это будет за жизнь? Уйти из своего леса, стать рабами… нет уж! Утром будет битва.