Рабыня для космического монстра. УЖЕ на ПМ!!!

А еще свое пренебрежение и желание оказаться как можно дальше от Стаса. Теперь, моим противоестественным ощущениям нашлось оправдание — это было предчувствие! Впредь буду верить собственной интуиции! Если выживу, конечно…
И вот сейчас, когда я попыталась пошевелить рукой и не смогла — я похолодела от ужаса. Попыталась пошевелиться снова — и снова неудача. Руки и ноги прочно связаны за спиной, и не просто связаны, а связаны крепко, так, что пошевелить ими практически не возможно. А еще холодно! Я попробовала аккуратно осмотреться. Беседка. Где упала, там и лежала. А что?! Очень удобно! Внутри беседки бесчувственное тело не видно!
Я попыталась приподнять голову. Но стоило мне пошевелиться, как откуда-то сбоку донеслось тихое и злорадное:
— Очнулась?
Да, Стасик был здесь. Он сидел на лавке беседки и читал какой-то новомодный журнал. Его гладкая обложка отражала отблески света — это, наверное, освещение около дома.
Стасик спокойно поднялся, и без того возвышаясь над моим телом. И аккуратно сложив журнал, отбросил его в сторону. А после подошел ко мне так близко, что его ботинки заслонили… собственно весь вид.
— Как ощущения, детка?
Мозг, наконец, заработал. Значит, так: мы в беседке, на улице. Можно попробовать заорать… но стоит ли лишать себя зубов?! Он об этом наверняка позаботился… о том, чтобы меня не услышали. Но охрана?! Нас видели!
— Зачем ты меня связал? — хрипло, не узнавая собственного голоса, произнесла я.
— Хочу поиграть, Олененок, — его улыбка стала шире, — или отомстить. Знаешь, ты не с тем связалась.
Так я и сама уже поняла, что не с тем…
От его слов веяло ненавистью, а еще гневом. Таким острым, злым, едва-едва сдерживаемым. Я покрылась холодным потом от его слов, а еще от собственных мыслей и попыталась призвать все мужество, на которое была способна в данный момент. Хотелось заорать. Громко, так чтобы услышали. Но думаю, стоит поберечь силы — меня никто не услышит, а этот… еще и рот заклеит, или зубы выбьет в «порыве страсти». А зубы, они могут помочь разорвать веревки, а значит не стоит орать.
— Ты говорил, что любишь меня. Предложение мне сделал. Это так ты настаиваешь на ответе? — тихо произнесла я. — Я не очень-то понимаю… что происходит. Ты хочешь убить меня? Изнасиловать? Что тебе нужно!
— Для начала я хочу поговорить, — усмехнулся Стас.


— Так я никогда не отказывалась тебя выслушать! — может быть слегка громко для связанной по рукам и ногам.
— Я хочу поговорить с тобой, и хочу, чтобы ты кое-что поняла, детка. Но для начала я сделаю то, что очень давно хотел сделать, — Стас наклонился к моим губам и поцеловал. Поцеловал страстно, глубоко, засовывая язык в мое горло. Во мне все замерло от отвращения, но я вытерпела. — Ты говорила, что хочешь быть со мной, у тебя был шанс…
— Я никогда тебе не врала. Развяжи, Стас. И тогда я поверю… в твои слова и в твои чувства. Зачем все это? Оковы, толстая веревка на запястьях. Мне некуда бежать, я уверена здесь никого нет…кроме нас.
— Ты права. Тебе не убежать, — и Стас освободил мои руки от пут, — а вот насчет того, что никого нет… ты не права, Алена. За тобой уже пришли. Подожди, осталось совсем немного…
Я аккуратно села и потерла занемевшие запястья, Стас не сводил с меня ехидного взгляда и, видимо, ждал продолжения. Ну, о какой истерике может идти речь, если я впала в такой шок от услышанного, что на большее, чем водить одна рука по другой, была не способна. Да я даже холода не чувствовала! Хотя, судя по ощущениям, далеко за полночь.
— Что ты задумал, Стас? Опомнись! Не порть себе жизнь, тебя ведь посадят…
— А вот это вряд ли. Крошка, ты просто исчезнешь с лица Земли. В прямом смысле этих слов, — и громкий смех эхом разнесся в пустом пространстве. Стас отсмеялся и продолжил:
— Знаешь, я сначала хотел оставить тебя себе. Красивая девочка с яркими, лучистыми зелеными глазами. Искренняя, смешливая и вечная оптимистка. С тобой приятно быть рядом… Но эти ощущения, — мужчина задумался, — эти ощущения не стоят таких денег! Баснословных денег!
Он что меня продать решил? Двадцать первый век на дворе! Ау, Стасик, правосудие не дремлет!
Я решила молчать и слушать, но после сказанного внутри все бурлило.
— Ты решил продать меня в бордель. Это я поняла. Куда-то за границу… В Турцию, Египет… не знаю… Только вот не могу понять одного — зачем такие сложности? Два года ухаживаний, похищение это, опять же, доморощенное. Все ради красивой мордашки? Объясни, я хочу знать, что… стало причиной моих несчастий! — стало смешно от собственных слов.
Я на самом деле не понимала к чему столько сложностей. Красивых девчонок много, много и красивых, и доступных… Обездоленных много, готовых продать себя за деньги тоже не мало. Было бы желание поискать… Сложностей меньше и проблем тоже…
— Спрашиваешь, почему ты, Олененок? — меня передернуло от его слов. Это ласковое прозвище откликнулось отвращением в душе. — Девственность, Алена. Девственность в двадцать шесть. Это и есть твое отличие от других.


— Так я никогда не отказывалась тебя выслушать! — может быть слегка громко для связанной по рукам и ногам.