Укуси меня, если сможешь! Ознакомительный фрагмент. Добро пожаловать!

— Да, ты — ловец. И если тебе хочется умереть от старости в родной кроватке, а не служить какому–нибудь потустороннему существу капельницей, то искренне и от всей души советую не распространяться об этом редком даре, особенно если учесть, что ты обычный человек.
Последние слова женщины жутко заинтересовали, не каждый раз тебе в глаза бросают фактически обвинение в твоем происхождении. Кроме того, никогда не думала над тем, что человек — это оскорбление. А в ее устах прозвучало именно так — слегка насмешливо и с огромным превосходством. Пришлось выплыть из водоворота своих мыслей и дослушать речь до конца.
— Добро пожаловать к нам, юная одаренная.
По поводу юной я, конечно, ничего не имела против, но удержаться от сарказма все–таки не смогла:
— Огромное спасибо, что пригрели меня на своей груди. Жаль, что выбора мне не предоставили. В связи с этим прошу заметить: и величайшего счастья на моем челе не наблюдается, но это же не беда. Счастье — дело наживное, главное ведь — собственная кроватка, да и дружелюбие окружающих прямо–таки лезет из всех щелей. А то, что я человек, это, оказывается, фактически недостаток. Вот если бы я была русалкой, ну или, на худой конец, вампиршей…— Договорить женщина не дала, прервав словесное извержение бедной расстроенной меня и просто сказав:
— Человек — существо слабое, эмоционально нестабильное, но самое главное — безумно хрупкое и неспособное к сопротивлению. И да, русалки намного предпочтительнее, их регенерации можно только позавидовать.
Нет, конечно, моего скудного ума хватило на то, чтобы понять, что на этот раз я угодила по самые уши в неприятности. Про «другой» мир худо–бедно я тоже догадалась. Но вот русалки, регенерация, вампиры… нанесли серьезный урон неокрепшему сознанию.
— Бернард, проводи нашу юную гостью и просвети по возможности. — Мегера развернулась и, более не обращая на меня ни малейшего внимания, двинулась по коридору, через пару метров в буквальном смысле растаяв, как дымка.


А я с открытыми глазами, в мятой полупрозрачной футболке и с отвалившейся челюстью, которую, к моей чести, подобрать я все же попыталась, продолжала смирно стоять, боясь пошевелиться, и смотрела в конец коридора, все еще надеясь на чудо. Безрезультатно ожидая, что эта странная дама все–таки всплывет где–то вдали, тем самым развеяв предположение о моей психологической нестабильности. Так бы мне и стоять памятником самой себе, если бы не одно странное явление. Каменная кладка пошевелилась, издавая пронзительный то ли стон, то ли рык и плавно отъехала в сторону, являя моему удивленному взгляду небольшой провал в пространстве, из которого вылезла противная склизкая конечность, окантованная длинными кривыми когтями.
«Симпатичная» ручка заманчиво поманила меня корявеньким пальчиком, жалко, слово «должок», как в русской сказке, произнесено не было. Да мне и не надо, в смысле — я и так совершенно готовенькая, прибалдевшая от сего чуда, стояла с открытым ртом, истерично вдыхая воздух наподобие золотой рыбки, выброшенной на лед. Секунда, и неизвестно как, но я переместилась от очаровательной ручки в противоположную сторону, очутившись у дальней стены, не иначе как отпрыгнула назад в надежде сбежать. Не тут–то было. Ручонка вытянулась и, не дождавшись ответной реакции, пригрозила пальцем аккурат перед моим носом. Реакции вновь не последовало. Замерзшая статуя, находящаяся в состоянии клинической смерти и гордо именуемая Настей, как и положено каменному изваянию, двигаться не собиралась. Существу, гордо именуемому Бернардом, ждать порядком надоело и, больше не надеясь на чудо, то есть на то, что я по собственной воле проследую за ним, оно произнесло:
— Марш на заселение! Пока я не передумал и не решил насладиться твоими девичьими прелестями в этом темном тусклом коридоре, находящемся далеко от цивилизации. Настолько далеко, что твои мольбы о помощи никто не услышит.
— Прелестями? — вот и все, что смогла произнести в ответ.
— Молодецкими косточками, — ехидно добавил. На что я решила благоразумно промолчать, не заостряя внимания на данном высказывании.
Именно в этот момент я поняла одну вещь, вторую важную вещь за сравнительно короткий промежуток времени: я определенно сошла с ума. Блин, какая досада! И молча проследовала к провалу в стене, надеясь, что этот бред воспаленного и уставшего сознания скоро закончится. В конце концов, и меня вылечат, и Мегеру, и эту тощую противную ручонку, грозящую закапать меня зеленой слизью. А вот только слизи мне и не хватало на моей шикарной персиковой футболочке и беленьких трусиках. Руки непроизвольно дернулись, а лицо покрылось стыдливым румянцем, и я, больше не боясь падения в бездну, скользнула в темный провал.

Глава 4

— Как ощущение? — многозначительно раздалось над ухом. От испуга и неожиданно громкого голоса, прогремевшего над ухом, я сначала зажмурилась, а после завертела головой, не успев разглядеть обстановку в кромешной темноте. Только легкий ветерок щекотал ушко, играя с прядями моих черных волос.
— Чувствую себя Алисой, вместо Страны чудес волей судьбы угодившей в триллер «Кошмары на улице Вязов».