КОГДА ТАЮТ ЛЬДЫ: СЕРДЦЕ ИННАРА. Часть 1 (эпическое фэнтези, романтическое фэнтези)

   Его слишком рано посвятили в Сильнейшие. Слишком резко открыли шлюзы седьмого круга, позволив проскочить шестой. Тело не вмещало, тяжесть давила, распирала изнутри, переполняла внутренности, стучала отбойными молотками в воспалённой голове. Он не позволял – пока ещё не позволял – тёмной энергии поглотить себя. Слишком хорошо помнил уроки мачехи, наставления мастеров и десятки примеров, когда маги сдавались потоку энергии – и неизбежно ломались. Не в человеческих силах выдержать такой напор. Порой – вот как сейчас... удержать это внутри он не мог при всём желании.
   Малейшее искушение рушило внутренние барьеры. Покойный мастер Рооргх оказался прав: вожделение убивало и его, и женщину, которую он любил. Значит, старик не ошибся и в том, что он растеряет всю силу, которую обрёл столь нечеловеческим трудом. Этого Илиан допустить никак не мог.
Ярость и раздражительность убивали тоже, опустошая, иссушая, разрушая изнутри. После вспышек гнева Илиан восстанавливался долго и тяжело, подолгу не вставая с постели, - и лишь Дагборн оставался рядом. Бывший легионер в ходе безумных вспышек поступал просто: дождавшись, пока Илиан не перегорит, Дагборн зачастую почти на руках относил обессиленного подопечного в постель и ухаживал до тех пор, пока Сильнейший не проявлял признаков жизни и обретённого рассудка.
   К счастью, эти приступы удавалось довольно успешно скрывать даже от мастеров гильдии, а в молчании Дагборна Илиан был уверен.
   Ради тёмной силы и упоения, какое та дарила носителю, Илиан ограничивал себя не только в чувственных страстях: Сильнейший порой отказывался даже от пищи.
- Я не понимаю, - признавался Илиан как-то мачехе ещё в юности, - почему я слабею, когда сыт? Это почти незаметно, но чувствуется...
- Когда ты сыт, ты в согласии со всем миром, - усмехнулась Деметра Иннара. – Тёмная сила питается неудовлетворённостью, гневом, яростью и голодом. Ты никогда её не насытишь. А насыщая тело, ты гасишь в себе и раздражение, и, вместе с ним, колдовскую энергию. Держи хрупкое равновесие, не насыщай, но и не держи в узде...
   Получалось с переменным успехом. Илиан слепил себя заново: отсёк слабости, нарастил сильные стороны, сотворил человека, в котором даже отец не угадывал собственного сына. Исчез, умер странный деревенский мальчишка, тяготевший к запретному, но не имевший и малой возможности вырваться из ненавистного быта...
   За шанс взлететь ввысь юный Илиан ухватился зубами.
- Ты слишком самоуверен, мой мальчик, - как-то обронила Деметра. – Остановись. Я дам тебе все знания Мира – в своё время. Не спеши. Ты же помнишь, чем заканчивали подобные искатели тёмных глубин...
- Помню, - нетерпеливо соглашался Илиан. – Люсьену не повезло с окружением – я избежал этой участи. Велену почти сгубила бесчувственность, гордыня и запретная страсть. Ничтожества из Братства Ночи – просто тупоголовый скот. А я другой. Ты увидишь. И не только ты!
   Деметра Иннара не увидела, но поверила на слово – пришлось, когда бывшая Сильнейшая в одночасье лишилась колдовской мощи. Кропотливый план пошёл под откос: Илиану Иннару открыли шлюзы седьмого круга, чтобы не оставлять гильдию без защиты. И, как и в прошлый раз, невзирая на метку Великого Духа, Илиан не поплатился за обретённую силу ни здоровьем, ни красотой, ни благополучием близких.
   Сильнейший присел у прогоревшего камина, задумчиво глядя на правое запястье. Знак Творца Мира ставили всем магам круга выше пятого, чтобы сдержать тёмную силу и не позволить ей поглотить носителя. Те, кто эту метку получал, терял нечто важное в жизни – но Илиан не потерял ничего. И по словам кристарского духовника, это означало одно из двух: либо знак Великого Духа его не спасёт, либо молодой Илиан Иннар расплатится за колдовскую мощь с лихвой в день, которого не ожидает.
   В этом же кабинете его и нашёл верный телохранитель наутро. За окном давно рассвело; в коридорах гильдии раздавались голоса спешащих на занятия адептов, но никто из мастеров ещё не заглянул в кабинет главы гильдии. Это радовало и удручало – радовало, потому что сейчас Илиан не вынес бы никакого общества, и удручало, потому что в гильдии постепенно учились обходиться и без него.
Дагборн выехал из Унтерхолда, очевидно, сразу же, как только открылись городские ворота, и выглядел не в пример лучше своего подопечного: с подстриженной бородой, чистый, бодрый и умытый, в свежей одежде и с начищенными до блеска сапогами. Мельком глянув на Илиана, бывший легионер молча вышел и вернулся вновь, на этот раз – с завтраком.
- Какие распоряжения на день, господин Иннар? – поинтересовался телохранитель вскользь, разглядывая больное, раскрашенное тенями лицо Сильнейшего.
   Илиан выпил всю принесенную воду – и на бывшего легионера взглянул совершенно другой человек. Уверенный, сильный и хладнокровный – такой, каким его и знали окружающие. Дагборн наносным не обманулся, но и напоминать о стынущем завтраке не стал.
- Сегодня разгребаем дела в гильдии, - отозвался стонгардский самородок. – А завтра отбываем в столицу. Император ждёт бруттскую делегацию, мне велено явиться.