Готовимся к Дню всех влюбленных и поднимаем настроение!

– И что ты творишь, берхол тебя укуси? – попытался воззвать к ее разуму.
Тут же самому стало смешно. Это к разуму той, чей организм сейчас переполнен юношескими стремлениями испытать все и сразу, желательно, не откладывая. Сам таким был… Да что же с ним не так-то сегодня?!
– Я? – так натурально изумилась синеглазка, что демон послал весь свой напускной строгий вид в девятый круг.
Улыбнувшись, покачал головой:
– Ну не я же, милая. А Лада в курсе, что ты научилась задействовать невербальные чары своей расы, используя водную энергию?
Алинро состроила кислое личико:
– Ты серьезно? Вот прямо сейчас желаешь поговорить о бабуленьке?
– Прямо сейчас желаю, чтобы ты поняла одну простую вещь: не играй с тем, о чем пока имеешь весьма смутное представление. Ясно?
– Ну так покажи! Научи… – она вновь потянулась к нему, целуя в шею.
– А-ля, – выдохнул асурендр, – прекращай.
– Почему? Ты же тоже хочешь, я чувствую. Разве в этом есть что-то плохое? Не вижу причин для…
С тихим рыком он отодрал от себя ластящуюся девушку. И так-то нелегко быть правильным и порядочным, когда отродясь не практиковал подобное целомудрие, а уж когда она бессовестно провоцирует!
– Потому что сейчас еще рано, – резковато пояснил, глядя на нахмурившуюся синеглазку.
– Не ври! Так и скажи, что просто-напросто до сих пор не определился, – радужки Алинро вспыхнули аквамарином.
– Милая, мне жаль, что дал повод думать о большем. Успокойся, хорошо? Мы все решим немного позже.
Асурендр и сам не очень понимал, что конкретно его останавливает. Просто чувствовал на уровне инстинктов, что это плохая идея, и все тут. Интуиции он привык доверять. Демонова Санрэль, как бы ему помогли ее знания в некоторых щекотливых моментах, связанных с взрослением сирен, но ведь граус браст от нее дождешься помощи!
– Нет! Достало все. Уже бы до дерева дошло, как сильно ты мне нужен.
Алинро не слышала или не хотела слышать аргументов Фенрира. Он ощущал всколыхнувшуюся в ней обиду и горечь от уязвленного самолюбия. Высшие, как ранимы молоденькие девушки в подобных вопросах, как хрупка их уверенность в собственной красоте и женственности. Асурендр открыл было рот, чтобы успокоить свое сокровище, попытаться подобрать правильные слова, но не успел ничего произнести. Импульсивно, поддавшись порыву, она уже приняла решение за обоих. Сжала кулаки и, глядя ему в глаза, запела.
Все. Мир поплыл и смазался. Не осталось ничего, лишь чарующий голос и мелодия, а еще притягательно мерцающий в темноте взгляд. Стремительно заполняющее и все поглощающее желание быть с той, кто так проникновенно просит об этом, сломило последнее сопротивление. В следующее мгновение он сам шагнул в ее объятия, уже не думая ни о чем, кроме очевидного и противоречивого «это его добыча» одновременно с «он ее добыча». Внутренняя сущность ликовала, совпадая в стремлениях с одной излишне самоуверенной и глупой сиреной, но последнее уже не имело значения. Только не сейчас.
Он покрывал тело Алинро поцелуями, постепенно избавляя от одежды. Чувствовал, как она ликует в душе, как упивается торжеством момента, растеряв последний здравый смысл, но лишь послушно следовал велению ее голоса, не испытывая ни малейшего желания сопротивляться. Отстраненно подумал, что, в принципе, если Аля увлечется и слишком заиграется, сегодняшняя ночь будет стоить ему жизни, а ей… Наверное, ей будет плохо, когда очнется. А затем обеих Листар убьют: за него отомстят, вне сомнений. Но и это было не важно.
Главное, исполнить все, о чем просит малышка. Или приказывает? Да какая разница! Пусть только продолжает звучать, пропуская сквозь него квинтэссенцию магии своего голоса. И знание, в какой опасности он находится, лишь подстегивало чувства, и без того устремленные к Алинро. Она уже не пела в прямом понимании этого слова, теперь она рождала мелодию на уровне тонкого тела, все сильнее привязывая к себе так неистово желанного мужчину. На физическом плане ее губы с жадностью ловили поцелуи Фенрира и старались в ответ побывать везде, куда можно было дотянуться. Асурендр не торопился переходить к главному блюду, с болезненной для себя нежностью лаская девушку, раскрепощая и показывая ей все те грани чувственности, на которые она может быть способна.
Алинро уже не помнила, с чего все началось, не осталось ничего настоящего, кроме прикосновений Фенрира, его уверенных движений, едва различимого шепота и дыхания, обжигающего кожу. В прямом смысле обжигающего. Она чувствовала, как горит изнутри и как горячо становится снаружи. Застонав то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от смеси острых, ранее никогда и ни с кем не испытываемых ощущений, Алинро широко распахнула глаза, хватая ртом воздух и устремив умоляющий взгляд в небо. Тихое хныканье, будто плачет котенок, слегка отрезвило увлекшегося процессом асурендра.
И пусть в настоящий момент в силу неопытности Алинро уже потеряла управление над происходящим, переставая принуждать его к чему-либо, остановиться он не смог бы при всем желании. Да он и не хотел. Его морская девочка оказалась слишком сладкой и невыносимо соблазнительной.