Новая книга автора "Две королевы"

– Папа,- я закусила нижнюю губу,– пожалуйста. Можешь мне ничего больше сегодня не дарить. – И добавила тихо.– Я обещала. Слово принцессы.
Отец хмыкнул.
– Хорошо,– устало согласился он,– только с нами в карете она не поедет. Пусть добирается своим ходом.
– Но папа…
– Все. Я все сказал.
Румянец прилил к моим щекам, когда я обернулась к девчонке, и вторая волна его догнала первую, когда я по презрительно оттопыренной нижней губе поняла, что она слышала весь наш разговор.
– Тиана,– я старалась говорить радостно и беззаботно,– с сегодняшнего дня ты моя личная горничная. Жить будешь во дворце, голодать не будешь, это я тебе обещаю. Вот только…,– я замялась,– с нами в карету нельзя. Приходи своим ходом, я предупрежу охрану. Или… знаешь что?– Я обернулась к близстоящему стражнику и строго его спросила:
– Как вас зовут?
Тот опешил, раскрыл глаза и стал даже заикаться:
– Морис Денвуд, ваше высочество.
– Морис, это Тиана– моя личная горничная. Проводите ее во дворец в мои покои. Сможете?
Стражник был молодой и симпатичный, а еще подвержен умению ярко краснеть, что он нам и продемонстрировал.
– Так точно,– наконец, нашелся он, сделал шаг по направлению к Тиане, и встал возле нее с мушкетом наперевес. Со стороны смотрелось так, как будто она – преступница, а Морис охраняет ее от побега, или уже ведет на казнь. Что греха таить – смертная казнь в нашем королевстве отменена не была.

ГЛАВА 2

Тиана
Сколько себя помнила, она всегда была одна. Воспоминания раннего детства почти не отложились в памяти. Был какой-то дом, темная комната, женщина, все время лежащая на кровати и так надрывно кашляющая, что эта хлипкая кровать тряслась. Был страшный мужчина. Страшным он был потому, что когда приходил, она и еще двое ребятишек, находящиеся с ней в этой темной комнате, старались не только не разговаривать, но даже не дышать, потому что хозяин был всегда пьян и раздражителен. Он все время ругал какого-то Сида и орал, что «в гробу он его видел», а потом швырял убогие табуретки, которые и так шатались без меры, бил посуду и расшвыривал вещи. И если кто в этот момент попадал под его руку, он и его бил.
А еще он жутко нависал над кроватью женщины, которая кашляла, и тоже ее ругал и тряс так сильно, что она задыхалась. В такие моменты маленькая Тиана старалась куда-нибудь спрятаться: или под кровать, или за большой сундук, стоящий в углу, или, на худой конец под стол. Но под столом страшный мужчина почти всегда находил, и тогда бил по чем зря.
Тиана не помнила уже тех двух ребят, которые были с ней в той темной комнате, она даже не могла точно сказать, кто это были – мальчики или девочки. Она помнила, что они были старше ее, как и она ходили в каких-то старых лохмотьях, и если предоставлялся случай, сами всегда прятались под кровать или за сундук, а ей оставляли прятаться под столом.
Потом, однажды вечером, трое мужчин принесли домой неподвижного хозяина и сказали женщине, что он умер. Это был единственный раз, когда страшный хозяин был молчалив и спокоен.
И когда женщина полувстала со своей кровати и громко зарыдала, а двое других ребят обступили ее с двух сторон и стали просить, чтобы она не плакала, Тиана подошла ближе к неподвижно лежащему мужчине и внимательно его рассмотрела. Он был бледен, рот полуоткрыт, глаза безмятежно смотрели в потолок, и ничего страшного в его лице уже не было, и прежнего ужаса не было.
Воровато оглянувшись на плачущую женщину и обнимавших ее детей, Тиана зажала кулак и врезала изо всех сил по бедру мужчины, и в противовес остальным скорбящим громко рассмеялась, потому что страх, который ранее сковывал ее душу, вдруг неожиданно ушел.
Еще она помнила страшную зиму, когда было так холодно, что на улицу лучше было не выходить, а в доме было чуть теплее, чем на улице, и они все мерзли – и она, и кашляющая женщина, и те двое ребят, лиц которых она не помнила.
Однажды утром, они не добудились женщину, и в доме совсем не было еды, и холод гулял по старым половицам. Пришли чужие люди, завернули женщину в старую скатерть и унесли из их дома, а они все втроем стали спать на той кровати, где раньше кашляла женщина.
Тиану, как самую маленькую, клали в середину, зажав с двух сторон так, что невозможно было ни повернуться, ни даже нормально дышать. Хотя и здесь она находила плюсы: ей было очень тепло, только ночью во время сна она согревалась в ту проклятую зиму. А два тела по бокам были очень горячие, очень.
Но однажды Тиана проснулась ночью от холода и почувствовала, что ее уже никто не греет – оба тела по бокам были холодны, и в этот день только она одна смогла встать с той злополучной кровати.
Вот тогда она стала кричала. Она начала кричать там же в кровати, еще не вставая, потом встала и снова кричала, потом выбежала на порог и стала кричать еще громче. К ней подошли какие-то люди, пытаясь успокоить, а Тиана все кричала и кричала. А потом наступила темнота…
Дальнейшие воспоминания шли какими-то урывками: белая комната, белая кровать, такая мягкая и удобная, и добрая женщина вся в белом, которая кормила ее очень вкусными вещами и постоянно гладила по голове.