Самое желанное. Диана Будко

Диана Будко
САМОЕ ЖЕЛАННОЕ
ПРОЛОГ
– Все в порядке, Борис Иванович. Я переговорил с Игатовским и еще раз зашел в комитет, – Дима стоял посреди освещенной новогодними гирляндами пустынной улицы и пытался, не теряя нить разговора с начальником, вспомнить, где беспечно припарковал свою машину.
На предсказуемые вопросы от Бориса Ивановича Дима отвечал, не особо задумываясь и большей частью просто делясь собственными впечатлениями от очередного рабочего дня. На десятой минуте разговора до него дошло, что ему стоит идти в сторону яхт-клуба, а не вокзала, как показалось после нескольких утомительных часов в кабинете риелтора, по прошествии которых Дима уже плохо помнил, в каком городе вообще находится.
– Дело, действительно, затягивается… Но это пока не критично… Да-да, госконтракт стал нашей охранной грамотой…
Мужчина перешел на быстрый шаг, но все время останавливался, любуясь скромными новогодними украшениями, поблескивающими со всех сторон. Этому городку недоставало московского размаха, но здесь у Димы была возможность хоть немного проникнуться беспечной атмосферой праздника, о котором все вокруг твердят, пусть до него и больше месяца. Не то чтобы мужчина жил только своей работой, но иногда хотелось вновь почувствовать себя школьником, болтающимся по улицам между уроками и очередным кружком.
– Да, Борис Иванович, спасибо за беспокойство. Только что подписал договор аренды. Очень хорошая просторная квартира с видом на море… Ну, недолго потерплю зиму, а тут и весна впереди… Да, все приятнее, чем выхлопными газами дышать… Так точно, я – парень хитроумный! – Он засмеялся не столько реплике, сколько тому, как ловко умудрился припарковаться: его автомобиль стоял прямо под включенным фонарем и был приметен издалека – идеальный вариант для заблудившегося владельца. – Я сегодня уже из гостиницы вам пару документов пришлю. Угу… Все тогда. Всего доброго!
Дима выдохнул: все же сложновато и срочный рабочий разговор вести, и искать дорогу в малознакомом городе. Спрятав айфон в карман пальто, мужчина поежился. Осталось еще час провести в пути, благо ничто не предвещает метели, а там уже в отеле можно заказать ужин в номер и спокойно решить перед сном пару рабочих задач.
Нехотя натянув перчатки, Дима достал из багажника щетку и принялся тщательно счищать тонкий слой снега с капота. Внезапно его взгляд, уже привычный к местной иллюминации, выхватил созвездие ярких огней, неистово скачущих по белому покрову. Мужчина обернулся не столько из интереса, сколько рефлекторно. Кому пришло в голову так украсить витрину?
Что ж, ясно, кто-то насмотрелся голливудских рождественских мелодрам и попытался воспроизвести декор кинематографических домов на свой лад. Получилось наивно, но мило: окно и дверь окружены фонариками, а возле ступенек светится флуоресцентная пара – пингвин и белый медведь.
Дима иронично вскинул бровь, прочитав сверкающую затейливую вывеску, не лишенную даже некоторого изящества: «Студия Красоты “Сен-Тропе”».
«Понятно, почему Борис Иванович решил развернуть свою деятельность именно в этом городке. Здесь играют по-крупному и не мелочатся», – хмыкнул про себя мужчина и с новыми силами принялся счищать снег.


ГЛАВА 1
– Скоро будет свет, а пока, девочки, полюбуйтесь на эту красоту, – Надя переместила фокус камеры на морскую гладь, что нежилась под лучами утреннего апрельского солнца. – Мои любимые яхточки…
Аккуратно, словно нанося завершающие штрихи акварели, девушка повернулась на пятках. Затем, вернув фокус на себя и не дав даже секундной передышки, завершила прямой эфир заранее заготовленными фразами:
– Еще раз напоминаю, студия «Сен-Тропе» сегодня начнет свою работу в полдень. Окошечки еще есть, записывайтесь. Хорошего дня, мои дорогие!
Удостоверившись, что пара заданных подписчицами вопросов и несколько приветов не остались без ответа, Надя спрятала телефон в сумочку и выдохнула.
Весна плавно подходила к концу, постепенно предавая все права традиционно прохладному лету. Несмотря на начало сезона, яхт-клуб оставался приютом здешних судов и лишь изредка принимал гостей. Сейчас это было самое тихое место в городе, а приглушенные голоса и смех давно знакомых девушке яхтсменов, практически живущих на своих потрепанных волнами холодных морей лодках, были столь же естественны, как и бесконечные перепалки птиц.
Надя завернулась поплотнее в бывший модным пару лет назад кардиган лало, до сих пор вызывающий в глазах некоторых заезжих модниц огоньки зависти. Хотя если кто-то спрашивал, откуда у нее такая красота – а не залюбоваться нежным переходом пепельного в цвет розового зефира было просто невозможно – она охотно отвечала. Во-первых, это творение ее подруги Веры, а, во-вторых, Надя с самого детства любила, чтобы все вокруг было прекрасно. Поэтому никогда не жалела подарить свой браслетик новой девочке в песочнице или дать неприятной однокурснице номер хорошего парикмахера.
Отчасти стремление украшать повседневность привело к тому, что еще во время студенчества Надя решила учиться на мастера маникюра. Первыми моделями стали многочисленные подружки, которые потом приводили других девчонок, и постепенно хобби стало полноценной работой, дающей столь желанную для любой молодой девушки независимость.
Лишь бы не расстраивать родителей и бабушку, Надя вяло защитила диплом, получив жалостливое «хорошо». По иронии судьбы председателем комиссии оказалась ее клиентка. Женщина долго качала головой, слушая невнятные ответы на вопросы экзаменаторов, то и дело поглядывая на свои длинные ногти, расписанные миниатюрными пионами, видимо, выводя среднее арифметическое между будущим экономистом Надеждой Львовой и маникюршей Наденькой.
От завышенной на два балла оценки никто не пострадал. Синяя корочка была положена на самое дно жестяной коробочки из-под датского печенья, хранительницы всех важных документов, а Надя устроилась в салон – скакать с одного конца города на другой с чемоданчиком, полным лаков, ламп и пилок, оказалось слишком утомительно, как и принимать клиенток на дому.
Сейчас, спустя десять лет, у Нади была собственная студия красоты «Сен-Тропе». Не шикарный салон – это пока оставалось мечтой – но весьма уютное и популярное место, куда охотно заходили не только горожанки, но и туристки. К своему детищу Надя относилась со всей серьезностью, а отдельным предметом гордости стала страничка в инстаграме.
От хаоса публикаций первых лет девушка, перелопатив кучу книг и статей по SMM, перешла к стильному аккаунту, привлекшему даже читательницу из Уругвая. Ее подруга Ника, узнав об этой «ошеломительной» новости, резонно подметила, что такая подписчица вряд ли станет клиенткой, но блогерша предпочла проигнорировать ехидную ремарку.
Купив чашку капучино и слойку с вишней, Надя устроилась за столиком здешнего безымянного кафе и извлекла из недр сумки ручку с бантиком и симпатичный блокнотик с котенком. Пролистнула исписанные красивым почерком хрустящие странички и остановилась на контент-плане на неделю. Пока все шло по порядку – конечно, сегодняшний прямой эфир не был запланирован, но что оставалось делать, если накануне вырубило свет? К счастью, знакомый электрик с простецким прозвищем Михалыч оказался свободен, согласившись за умеренную плату исправить неполадки. Положительным моментом этой скучной истории было то, что электрика Надя спокойно могла оставить наедине с проводами, а сама – пойти на прогулку.
Вишневое варенье капнуло на ногти и поползло в сторону ладони. Надя облизнула пальцы, еще раз удостоверившись, что хотя бы виртуальной жизни студии ничего не угрожает, и решила отвлечься от всего и в тысячный раз восхититься самым любимым с детства видом.
Вдоль пирса покачивались деревянные суда с высокими мачтами, отдыхающими до поры до времени от парусов. Какие-то из яхт были подлатаны и заново выкрашены яркими глянцевыми красками, выделяясь среди остальных, словно пробившиеся среди густой листвы цветы антуриума. Иные так и остались потрепанными – они казались оклеенными битой скорлупой, отходящей от бортов, наводя на нелепые мысли о пообтесавших их айсбергах и морских ежах. На некоторых яхтах суетилась пара-тройка человек из экипажа, но в основном суденышки еще дожидались своих верных друзей.
По привычке Надя перечитала ставшие родными за столько лет названия: «Юнона», «Три короны», «Эспаньола», «Секрет», а рядом с «Синей Птицей» – в самом углу, в ожидании того часа, когда хозяйка сможет выкупить ее обратно – заигрывала с волнами «Ника». Дальше легко взмывали от самого легкого дуновения ветра гоночные яхты, как жеребята в стойлах, готовые выйти в море с юными яхтсменами, любителями не столько спорта, сколько локальных погромов.
Сама Надя никогда бы не отважилась встать у штурвала или помочь поставить парус (она и автомобили обходила стороной), но ей безумно нравились не только водные прогулки, но и атмосфера яхт-клуба, переплетение несовместимых запахов, размеренной суеты и невыносимый в любом другом месте гул.
Сделав пару записей в блокноте, Надя обхватила горячую чашку пальцами и мысленно напомнила себе зайти вечером в копи-центр за новой партией флаеров, которую вот уже четвертые сутки клятвенно обещали изготовить к позавчерашнему дню. На случай, если ее вновь захотят оставить с пустыми руками, перед сном девушка мысленно прорепетировала речь и продумала все меткие реплики и даже возможность закатить безобразный первоклассный скандал. Надя свято верила в вычитанный где-то совет – «Лучшая импровизация – та, которая была прорепетирована накануне в течение получаса перед зеркалом» – и всегда ему следовала.
– Кстати, о зеркале… – чашка неловко, под углом, расположилась на блюдечке. Надя привычным движением вернула ее на место – почему-то никогда не удавалось сразу поставить прямо в центр.
Следом на стол к блокноту легли книжка, телефон, зонтик, кошелек, груда смятых рекламок и чеков, золотистый тангл тизер и косметичка. Со вздохом Надя заново набила всем этим сумку, оставив на столе только косметичку и бумажки (надо же когда-нибудь избавиться от этого дальнего родственника перекати-поле).
Скептически оглядев себя в зеркальце пудреницы, девушка все же осталась вполне удовлетворена. Надя была из тех, кого сложно не заметить в толпе: темно-русые волосы, осветленные по последней самой затейливой технике, большие, чуть навыкате, серо-голубые глаза, смугловатая кожа, благодаря которой широкое лицо казалось нарочно вылеплено по всем правилам перехода света и теней, и тонкие кокетливые брови, изгибающиеся словно кошки после долгого сладкого сна. Но все это не мешало Наде каждое утро около получаса посвящать тщательному макияжу, усвоенному из видеороликов и статей косметологов, а также купленной по такому случаю книге известного визажиста. Не меньше времени тратилось на укладку волос голливудскими локонами.
Поправив красную помаду, Надя встала из-за столика и, одергивая на ходу платье, отправилась проверять, как идут дела в ее гнездышке. Вслед девушке из уличного динамика донеслось на полную мощь: «…Неправильно и неспокойно мне с тобой, а без тебя обыкновенно…» – верная примета того, что день окончательно вступил в свои права, а о тишине можно только мечтать.
По дороге Надя купила несколько свежих журналов для клиенток и вдруг вспомнила, что забыла предупредить о злоключении с электричеством нового парикмахера.
«Раз мне никто не позвонил, значит, все в порядке, либо… – подумала она и ускорила шаг, благо студия находилась неподалеку. – Либо… несчастная уже свихнулась от баек Михалыча».
В том, что электрик посчитает делом чести завести с девушкой светскую – на его взгляд – беседу, Надя не сомневалась.
Хозяйка бесшумно распахнула дверь в салон, но с таким же успехом могла перебить все окна. Ее появление осталось без должного внимания, никто не удостоил ее даже простого приветственного кивка. Прижав пальцы, сомкнутые в кулачки, к груди и приоткрыв рот от изумления, Карина впервые внимала захватывающим историям Михалыча.
– И вот я плыву, значит, в Индийском океане. Вокруг нашего судна, значит, а вокруг меня ленты какие-то длиннющие мельтешат. Юрк-юрк, – он искоса посмотрел на перепуганную девочку. – Оказалось, значит, плавающие ядовитые змеи. Стоит чуточку задеть. Все! В момент.
– Такие бывают?..
– Про тюрьму ты ей еще рассказать не успел? – Надя бросила журналы на столик и повесила кардиган в шкаф.
Михалыч, ничуть не смутившись, ухмыльнулся в ус и ворчливо пробубнил:
– Не успел. Тут, конечно, все… Скоро отвалится. Замыкание будет.
– Надежда Григорьевна, он это все утро повторяет, – жалобно наябедничала Карина и непроизвольно дернула одну из своих наращенных прядок.
– Так пусть делает так, чтобы не отвалилось. – Хозяйка прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
Сложно было объяснить излишне впечатлительной девятнадцатилетней девочке, что не стоит принимать каждое высказывание электрика за чистую монету. Надя и сама при знакомстве с ним была поражена особой манерой общения электрика, но быстро раскусила его и поняла, что все эти причитания – лишь отголоски понятных только ему и, возможно, им же выдуманных суеверий. По этой же причине на запястье Михалыча красовалась красная нить с назар бонджуком, а на груди висел огромный архиерейский крест.
Михалыч скептически цокнул языком и повторил:
– Когда-нибудь точно да отвалится.
– Ладно, – Надя разложила журналы веером. – Но пусть это «когда-нибудь» будет не сегодня. Договорились? – Это было произнесено суровым деловым тоном, специально чтобы немного успокоить Карину.
Михалыч что-то пробурчал и взобрался на самый верх стремянки. Свет от фонарика, который он направил в разобранную им дыру в потолочной плитке, придал ему сходства с памятником Ленина.
– Уже заканчиваю, – прокряхтел он более внятно.
Надя извлекла из кошелька купюры и положила их на стол, придавив вазочкой, а потом посмотрела на Карину.
– Ты чего застыла? Иди, помой расчески.
Девушка хлюпнула носом и послушно отправилась к мойке. Закатав рукава, обнажила повязку, скрывающую очередную татуировку.
Надя покачала головой. Иногда ей казалось, что всеми своими татуировками и радужными волосами девочка пытается спрятаться в раковину из собственной кожи, но на ее камуфляж мир отвечал совершенно иначе. Карина нагнулась – и сквозь сине-зеленые волосы показалась оливковая ветвь на шее.
«Хорошо хоть змеями и куполами себя не разрисовывает», – Надя заглянула в журнал записей. В тринадцать двадцать пять придут первые клиентки, к половине седьмого подтянется Таня и начнет обмазывать своей сахарной пастой до самого закрытия.
– Не забыть бы зайти за флаерами, – вслух напомнила себе Надя.
– Давайте я поставлю напоминалку на телефон? – предложила Карина.
– Не помешает.
Сверху подозрительно зашкварчало.
– Михалыч, будешь чай или кофе? – поинтересовалась хозяйка, пытаясь выяснить срок окончания работ.
Как оказалось, электрику оставалось только «пришпандорить» на место потолочную плитку, что без отвлечения на байки в итоге заняло минут десять. За это время Надя успела прикинуть, как быстрее провести уборку и как лучше преподнести подписчицам блога новость о возвращении света.
Михалыч довольно погладил усы, получил свои деньги и, забирая на дорожку кофе в стаканчике (ему уже позвонили из яхт-клуба и напомнили о прямых рабочих обязанностях), еле слышно спросил:
– Откуда взялась такая анчутка?
Надя едко посмотрела на электрика и безапелляционно объяснила:
– Это креатив. Так сейчас выглядят все топовые стилисты.
– Ладно-ладно. Мне просто сразу наш боцман вспомнился.
– А мне, когда я на тебя смотрю, песни Круга вспоминаются. На свои руки глянь!
Михалыч гордо оглядел выцветший якорь и кончик хвоста русалки.
Возможно, мужчина бы обиделся, но уж больно Надя напоминала ему наседку, закрывающую крылышками беспомощных юрких цыплят и готовую покарать любого, кто отбросит на них хоть часть своей тени.
Распрощавшись с девушками, Михалыч ушел, напоследок коварно подмигнув Карине и посмеиваясь про себя над этим «бабьим царством», как он про себя называл подобные места.
Надя включила радио и принялась мыть пол. По салону расползся химический аромат, провозглашенный с какой-то стати лавандовым. Но девушке казалось, что даже в таких мелочах стоит придерживаться единой концепции. В конце концов, она первая придумала, что все будет стиле Прованс. Первая в том смысле, что сделала так в их городе, а потом уже с нее все пощипали и потащили в свои норы-салоны Алена Выдровна и Хрюшка-Ирюшка. У Хрюшки, конечно, размах побольше, как и бюджет (в этом плане неряшливая Выдровна приятнее, ибо у нее от салона одно название).
Зато Надя покоряет всех своей фантазией. Конечно, без подсказок своей подруги-мастерицы Веры она совершила бы множество мелких, но постыдных промахов. И даже вычурное название студии было обыграно, чтобы избежать претенциозности и привлечь внимание. С улицы через окна, наполовину закрытые кремовыми занавесками, прохожие могли видеть большой зал, выкрашенный в небесно-голубой цвет. Закупленная в икее белая мебель при помощи декупажа была превращена в эксклюзив. Со стен взирали французские кинодивы, для настроения часто включался Джо Дассен или какой-нибудь старый французский фильм.
Идеи пусть и не новые, но зато единый стиль и все содержится в чистоте и порядке – даже с декоративных клеток, внутри которых находились горшки с лавандой, вовремя смахивалась пыль, а на столе администратора всегда стоял букет роз. Все мастерицы были одеты в форму: любой топ, напоминающий тельняшку, и юбка черного или красного цвета до колен. Чтобы как-то себя выделить, Надя ободком повязывала на голову красный шарфик.
Кончено, Карина в этой униформе выглядела специфично и сильно отличалась от остальных, но ведь красота может скрываться в самых неожиданных вещах – так успокоила себя хозяйка, когда девушка впервые предстала перед ней при полном параде.
Надя изо всех сил отжала швабру-лентяйку и улыбнулась постеру с Катрин Денев. Она еще со своими фирменными чашками и брендированными шоколадками переплюнет всех остальных. Ведь эта студия – почти ее ребенок, и даже если придется закрыться, Надя рано или поздно сделает все заново, и неважно, сколько перевоплощений будет впереди.
После наведения порядка девушки не успели почаевничать, как к Наде пришла минут на двадцать пораньше клиентка, и день стал по-настоящему рабочим. Воздух наполнился гудением фена и горячими потоками воздуха, жужжали пилки, разносилась мелкая блестящая пыль, вода в мойке закручивалась, как водоворот горной реки, а въедливые запахи лаков, нарочито цветочных красок для волос и кремов для рук разливались, как капли парфюма из опрокинутого флакона.
Карина гордо расхаживала с совком и шваброй, как фея, играющая с листвой в лесу, легко заметала срезанные волосы, смешивала составы с названиями от пугающих до удивительно романтичных, выбирала нужный шампунь из десятка ярких матриксовских флаконов и развлекала клиенток ненавязчивыми беседами, не забывая предлагать журналы и напитки с печеньем, а также выдавать при расчете маленькие подарочки-пробники.
Надя, если ей удавалось на секунду отвлечься, с удовлетворением отмечала, что Карина, сначала вызывающая недоумение у консервативной публики, своим серьезным отношением к делу и манерами, достойными герцогини, мгновенно склоняла симпатии в свою сторону, хотя на ее пирсинг в носу и на бровях поглядывать никто не переставал.
Иногда Наде казалось, что своими пилками она не только убирает остатки геля и надломанный свободный край, но и какие-то сомнения или переживания: со своими клиентками она поддерживала вежливую беседу, стараясь не касаться личных тем, что не мешало им самим все выбалтывать. Таким образом девушка оказывалась вовлечена во все сплетни и была одной из самых известных персон среди женской части городка.
В четыре пришла Таня и демонстративно прогарцевала к дивану, ожидая комплиментов в адрес увеличенных в очередной раз губ. Надя с Кариной, не сговариваясь, начали расспрашивать ее о ценах и процедуре, только чтобы сделать приятное – все это было давно им известно и не раз обсуждалось, но надо же дать коллеге возможность еще похвастаться. Таня с удовольствием поведала обо всех перипетиях своей метаморфозы. Сидевшая в этот момент на маникюре женщина, подгонявшая Надю все полтора часа, живо включилась в разговор, начала выпытывать фамилию врача и никак не реагировала на то, что крем для рук уже впитался и процедура давно закончена.
– Надежда Григорьевна, вы говорили, что должны зайти за флаерами, – невзначай, но очень громко напомнила Карина. – Я рассчитаю. – Она улыбнулась и бросила быстрый взгляд на телефон. – Еще минуточек десять надо с краской посидеть. Если вы не вернетесь, я сама все закрою.
Таня закатила глаза. Карина ей совсем не нравилась, в каждом поступке или слове новой сотрудницы она видела подхалимаж.
– Спасибо, Карина, я позвоню. Но будет правильнее, если закроет Таня. Ты приглядывала за всем, пока работал Михалыч, да и вообще она старожил.
«Только пользы никакой, хоть сама учись шугарингу», – добавила Надя уже про себя. Она решила не отказываться от помощи и провести вечер дома, в спокойной обстановке разбираясь в бумагах и счетах.
***
Появление Нади в копи-центре заметили все. Нет, она не скандалила и не ругалась, просто скромно спросила, кто последний на выдачу заказов и устроилась на металлическом стуле, аккуратно поставив сумочку на пол. Однако среди сотрудников тут же пошла волна перешептываний, и уже через пару минут Наде вне очереди был вынесен пакет с заказом.
Нехотя она выслушала извинения нелепого администратора, который попутно умудрился сделать Наде замечание, и проверила качество листовок. К концу дня девушка уже порядком устала, поламывало поясницу, потому и выставление претензий было отложено до следующего заказа. Все равно им с копи-центром никуда друг от друга не деться.
Выйдя на улицу, Надя прикинула, что еще успеет дойти до магазинов Ники и Веры, чтобы занести их порцию листовок, а, может, заодно и прогуляться вместе к дому. Но через пару метров решила иначе: сейчас она рядом с «Сен-Тропе», а значит, лучше вновь забежать в салон и оставить рекламки на столе администратора.
Быстрой походкой, чтобы все же не передумать, Надя сменила курс, размышляя, чем порадует себя на ужин. Впереди, на пешеходном переходе, она рассмотрела силуэты двух мальчишек с самокатами. Горел зеленый свет, но сорванцы не спешили переходить дорогу, а будто чего-то выжидали.
Светофор заморгал, и в последние секунды мальчишки запрыгнули на самокаты и приготовились сорваться с места. Краем глаза Надя заметила, что на поворот идет большой черный автомобиль. В мгновение, отбросив сумки, она бросилась в сторону мальчишек и в последний момент схватила обоих за воротники. Дети взвизгнули и дернулись из ее цепких рук. Самокаты ударили девушку по ногам, и она грохнулась на асфальт, потянув ребят за собой. Мимо проехала машина, резко затормозив за переходом.
– Тетя Надя! – крикнул один из мальчишек, выбираясь из организованной ими свалки. – Тетьнадя, ты в порядке?
Надя приподнялась на локтях. Перед ней предстали провинившийся Никита и один из его дружков-пирожков. Ужас от безответственной выходки мальчишек сменился картинами сходящей с ума от горя Ники, матери мальчика, часами сидящей в больнице.
– Ты хоть понимаешь, что могло произойти, если бы вы под машину угодили? Ты о маме подумал? А каково было бы водителю? Он бы отвечал за все это! Я тебе устрою! – Надя немного бессвязно отчитывала мальчишку, живо представляя то отделение скорой помощи, то каталог памятников. – Я тебе такое устрою! Почему не на тренировке? Ты ведь в яхт-клубе должен быть. Если бы ты сейчас погиб! Что тогда? Ты подговорил еще и своего дружка? Не сомневаюсь, Никита, что ты был зачинщиком! Я тебе устрою!
Мальчики смотрели на нее с раскаяньем, но от этого Надя почему-то становилась еще злее.
– Тетьнадь, мы тут с Олежей… – Мальчик склонил белобрысую голову и приготовился канючить.
Олежа почесывал нос и пугливо озирался, словно продумывал речь для участкового. Он раскраснелся до самых своих рыжих волос и уже не напоминал того лихого разбойника, каким был на последних секундах зеленого светофора.
– Что вы с Олежей? Умереть задумали?
– Девушка, позвольте, я помогу вам подняться…
Надя не заметила, как к ней подошел молодой брюнет в деловом костюме и при галстуке.
Девушка кивнула. Желание говорить отпало напрочь. Еле-еле с помощью незнакомца она встала на дрожащие, как у новорожденного олененка, ноги. Перед глазами заплясали черные мушки.
– Вы даже не представляете, как я вам благодарен, – мужчина придерживал ее за локоть, как будто она снова могла свалиться. – Не сильно ушиблись?
– Кофта в порядке, Тетьнадь, – Никита обежал вокруг нее и преданно заглянул в глаза.
Надя неожиданно не смогла найти в себе сил для ответа. Придерживаемая незнакомцем, она испытывала небывалую легкость, а гул в голове настолько притупил страх и все мысли, что она и вовсе перестала соображать, где она и кто ее окружает.
– Ваша сумка, – Олежа зеркально повторял за приятелем каждый жест. – Там еще рассыпалось… бумажки…
Если что-то и могло вернуть Надю в состояние равновесия, так новость о том, что ее драгоценные флаеры разлетятся просто так по всему городу, как мокрые осенние листья. Растолкав всех, она бросилась собирать то, что еще можно было спасти.
Никита, надеясь замять свой проступок, ринулся на помощь и начал хватать листовки, еще сильнее сминая их потными ладошками. Олежа поспешил присоединиться к дружку, продолжая одной рукой держать Надину сумку.
Девушка металась по улице, распугивая птиц и то и дело вступая в редкие лужи и спотыкаясь на ровном месте. Она отряхивала каждую бумажку и безуспешно пыталась привести флаера в исходный вид, но, как назло, большинство из них успело намокнуть, перепачкаться в весенней грязи или попасть под ботинок случайного прохожего.
– Пожалуйста, остановитесь. – На ее плечо опустилась мужская рука. В голосе незнакомца вместо насмешки или издевки звучали понимание и спокойствие. – Не надо так нервничать, еще разобьете себе нос. Видите, у вас шнурок развязался?
Надя обернулась и в неестественном для себя замедленном темпе ответила:
– Где?
И начала придирчиво изучать свои ногти, но не нашла в маникюре ни одного изъяна. Привычное действие постепенно возвращало к действительности, и ей стало стыдно за глупую истерику на глазах у прохожих и незнакомого мужчины, который почему-то встал перед ней на одно колено.
– Что вы делаете? – От смущения щеки разгорелись еще ярче.
– Всего лишь завязал вам шнурок. – Он отряхнул ладони, а потом извлек из кармана свою порцию скомканных флаеров. – Вы очень расстроились из-за этого?
Девушка схватилась за голову. Конфетти из грязных бумажек рассыпалось по плечам и сугробом улеглось возле ног.
– Что мне теперь делать?
– Ничего, – мужчина совершенно небрежно передал то, что еще недавно было проводником в мир прекрасного, мальчикам, по-прежнему ожидающим снисхождения. – Вы перенервничали, позвольте угостить вас кофе? А эти двое пока соберут весь мусор.
– Это не мусор, а мои флаеры. Я их только из копи-центра забрала. – Надя фыркнула на Никиту и Олежу. – Хотя теперь… – Носком кроссовка она растормошила кучу. – Их и на макулатуру не возьмут.
– Тетьнадь, я не хотел, – Никита жалостливо переминался с ноги на ногу.
Однако сердце Тетьнади в этот момент было холоднее, чем у принцессы Эльзы, и она не пыталась этого скрывать. Самым строгим тоном, сделавшим бы честь любому прокурору, она напомнила:
– Вместо того чтобы ныть, извинитесь перед мужчиной. Мало того, что сами могли убиться, так и человек бы пострадал ни за что.
Но мальчишки для него больше не существовали. Незнакомец внимательно изучал девушку и машинально кивал на глупые извинения, суть которых не была понятна даже самим мальчикам. Зато Надя вслушивалась в каждое слово и поправляла формулировки, которые лично ей резали слух или казались недостаточно убедительными.
– Ладно, дома поговорим о вашем несносном поведении, – великодушно прервала она подозрительно затянувшуюся тираду Никиты. – И не думай, что я забуду.
– Они точно не забудут, – поручился за них мужчина, – особенно после того, как приберутся.
Надя в последний раз вздохнула по своим флаерам. Теперь придется возвращаться к этим «черепашкам», снова сидеть в очереди и ждать заказ несколько дней.
– Извините, что я так вспылила, – она робко улыбнулась и вновь покраснела.
Надю нельзя было назвать застенчивой девушкой, она никогда не стеснялась мужского внимания, могла поддержать легкую беседу и всегда с должным снисхождением принимала комплименты, что делало ее еще более неотразимой. Но рассматривать незнакомца во все глаза было для нее чем-то из ряда вон выходящим, а именно этим она сейчас занималась.
Он был среднего роста, при этом рядом с Надей казался высоким. Небольшие, чуть раскосые, глубоко посаженные серые глаза смотрели добродушно, но морщины на лбу и переносице не могли принадлежать безвольному и слишком мягкому человеку. Трехдневная щетина подчеркивала смуглое треугольное лицо. Темно-серый костюм неожиданно хорошо смотрелся с темно-синим галстуком и голубой рубашкой, хотя на любом другом мужчине этот образ мог показаться скучным и чересчур банальным.
– Пойдемте, мне очень хочется вас отблагодарить, – голос звучал мягко и плавно, но Надя заметила, что у незнакомца на самом деле дрожат руки, и вероятно, он по-прежнему переживает из-за этой ситуации.
– С удовольствием, – она наконец-то с немалым трудом забрала у Олежи сумку. Тот вцепился в нее хваткой бультерьера и, похоже, никогда и никому больше не собирался отдавать. – Не откажусь от пирожного.
Незнакомец помедлил, в ближайшие минуты ему явно не хотелось обратно за руль.
– Я проезжал здесь неподалеку мимо одного милого кафе.
– Да, «Шантарам», до него пара минут ходьбы. Хорошее место. – Надя покопалась в сумке и извлекла старый мятый пакет. – А вы и правда соберите тут все. Возьмите еще один пакет, чтобы не сорить. И домой пешком, не на самокатах.
Мальчишки покивали и синхронно принялись подбирать бумажки, которые еще не успел разнести ветер.
– Может, она все-таки никому ничего не скажет? – с наивной надеждой прошептал Олежа другу. – Забудет…
– Тетьнадь не забудет! Она никому спуску не даст, – Никита вздохнул, вспоминая свой горький опыт общения с маминой подругой.
***
Войдя в кафе, Надя сразу заприметила столик в углу у окна и направилась к нему самой уверенной из своих походок. Чувство близости, которое она вдруг ощутила к незнакомцу после этого злоключения, постепенно исчезло, как капля духов в саду. Она пыталась объяснить сама себе, почему вместо того, чтобы вернуться в копи-центр, пошла с этим мужчиной пить кофе, еще и потребовала пирожное, хотя, судя по часам над прилавком, поздно объедаться сладким.
Мужчина молчал, поглощенный написанием сообщения – тихие щелчки звучали единой трелью. Этот звук подначивал Надю извиниться и выбежать из заведения, но ее спутник уже, не отрываясь от дисплея, одной рукой отодвинул перед ней стул. Девушка сняла кардиган, бережно повесила его на спинку и только потом села.
Мужчина сел напротив и еще минуту копался в своем айфоне, а потом с виноватой улыбкой отложил гаджет в сторону и пояснил:
– Дочкам написал, что задержусь. Знаете, мы переехали сюда недавно, они еще не освоились, да и к новой няне не привыкли.
Надя кивнула и непроизвольно бросила взгляд на его правую руку: знакомство с ревнивой женой было бы совсем некстати.
– Вы что будете? – Он раскрыл внушительную коричневую папку из искусственной кожи с все объясняющей надписью «Меню» и перевернул первую заламинированную страницу. – Я думал, это индийское кафе, судя по названию.
Надя подтянула подол платья к коленям, придумывая, как бы объяснить, что она вовсе не желает ставить этого мужчину перед его семьей в неудобное положение – вдруг он все же женат и просто не носит кольцо.
– Может быть, вы стесняетесь? – Он отложил папку в сторону. – Не надо. Примите хотя бы такую мелочь в благодарность. Боюсь представить, что могло произойти, не поймай вы этих бесстыдников. – Его голос задрожал, а выражение лица стало неожиданно беззащитным. Пальцы забарабанили по меню. – У меня самого две дочки. Воспитываю их один…
У Нади чуть было не вырвался вздох облегчения, но она вовремя прикусила щеку, чтобы не выдать себя.
– Тут не о чем говорить, пустяки. – Она махнула рукой. – Жаль только, что Никита такое вытворяет.
– Да уж, Тетьнадь для него явный авторитет. – Теперь мужчина скромно улыбался, хотя тревога вряд ли покинула его так быстро.
– Хорошо, я со спины его не признала, – Надя откинулась на спинку: на свидание ее уже пару месяцев как никто не приглашал, поэтому она решила, что нет ничего дурного в том, чтобы уделить полчаса такому симпатичному, спасенному ею мужчине.
Между тем над ними уже хмыкала официантка, недовольно елозя ручкой по пружинке потрепанного блокнота.
– Ах, да, – мужчина вновь открыл папку, – можно два «Цезаря»…
– Курица закончилась, – это будто было поставлено ему в укор.
– Тогда… – незнакомец почесал подбородок и иронично уточнил: – Колбаса и горошек есть?
¬– Есть, – официантка поджала губы, пропуская провокацию мимо ушей.
– Два «Оливье», пожалуйста. «Наполеон» с заварным кремом, тоже два, и кофе… Хотя кофе вам сейчас вряд ли стоит пить, – последняя фраза уже была обращена к Наде, а не официантке.
– Ну, мне не десять лет. Чашечка капучино не повредит.
«Уж не уравнял ли он меня со своими дочками?» – подумалось Наде.
– Хорошо. Капучино и американо. Большие порции! Для тех, кому больше…
– У нас все стандартное. Можете заказать по две чашки, – тут же отозвалась официантка.
Теперь уже Надя подумала, что курица была специально подъедена к их приходу, настолько придирчиво девушка оглядывала ее, как будто пытаясь найти изъян.
– Давайте так, – согласился мужчина.
Официантка грубо собрала папки и важно удалилась куда-то в недра заведения, унося за собой тяжелый шлейф прокисшего ландышевого аромата.
– Дружелюбная мадам, – смотрел ей вслед незнакомец.
– Просто ее муж периодически уходит в запой, – Надя наклонилась к мужчине, и ее волосы заструились, как у русалок с картины Крамского. Тень от бордовых занавесок придала им таинственный перелив – вот-вот утянет на дно озера. – Поэтому она постоянно находится в поисках нового. Однажды сюда зашли какие-то иностранцы, и она начала выспрашивать, как устроиться к ним в посольство мыть полы, чтобы со всеми познакомиться получше.
– Если она спросит меня о том же, не думаю, что у нас найдется вакансия. Хотя желаю ей удачи. – В тоне мужчины было столько серьезности и озадаченности, будто эта официантка была безработной, подавшей ему резюме, а он со вздохом разорвал его напополам прямо на ее глазах.
Надя прыснула. Что-то в этом человеке располагало к себе, но дело было вовсе не в той уверенности, присущей людям, свободным в своих финансах. Он казался одновременно обаятельным и простым – сочетание этих качеств Надя очень ценила в людях, их сложно разыграть перед незнакомкой.
– Забыл представиться. Меня зовут Дмитрий, – после этих простых слов мужчина вдруг с тревогой схватил айфон, как спасательный круг. – Вы меня слышите? Вам нехорошо?
Надя выглядела настолько отрешенной, что можно было подумать, что она достигла той степени просветления, когда с землей уже ничего не связывает.
– Все в порядке. Немного отвлеклась…
«Совсем некстати залюбовалась вами…»
– Очень приятно, Дмитрий. Я – Надежда. – Она протянула руку через стол, приветствуя этого мужчину как очередного делового партнера, меньше всего Наде хотелось выдать свою внезапно возникшую симпатию.
– Прекрасное имя для спасительницы, – Дмитрий не стал отвечать на рукопожатие, а привстал, будто они были парой с картин Фрагонара, и поцеловал кончики Надиных пальцев.
«Кажется, я упустила последний шанс не увлечься им хотя бы на вечер», – от этой мысли на душе у Нади стало на удивление радостно, и она решила ненавязчиво разузнать о Дмитрии побольше.
– Редкая галантность в наши дни, – она приняла знак внимания с царской благосклонностью. – Вы, наверное, дипломат?
– Нет, но частично угадали. – Дмитрий загадочно покачал головой.
Как по заказу, к их столику стали долетать, пусть и с помехами, хрипящие отрывки передачи о путешествиях из включенного для особой атмосферы телевизора.
– Хм… – Надя комично нахмурилась. Про дипломата было сказано для красного словца, но вряд ли Дмитрий простой менеджер из маленького офиса. – Теряюсь в догадках.
– Все равно не угадаете, – он осекся и поспешно добавил, чтобы не обидеть новую знакомую: – Моя профессия не самая распространенная.
– Неужели разведчик? – Воображение Нади спешно нарисовало нечто среднее между Штирлицем и Джеймсом Бондом.
Дмитрий не очень успешно попытался сохранить серьезное выражение лица.
– Порой приходится заниматься и этим, но только на общее благо. Я GR-менеджер.
– В смысле? Мне послышалось что-то странное. – Девушка нахмурила лоб. – Вы пиарщик?
– Нет. Вам не послышалось. Если в двух словах, я помогаю компаниям налаживать работу с органами власти и общественными организациями.
По быстроте ответа Наде стало ясно, что это давняя заготовка.
– Понятно… – она впервые о таком слышала, но, не желая показаться ограниченной, предпочла не задавать уточняющих вопросов, тем более что не интересовалась ни политикой, ни какими-то народными организациями, а произнести простой комплимент было не сложно. – Не каждый день встречаешь человека такой сложной профессии.
– Скорее нервной, – Дима повернулся в сторону окна, и – как доказательство – среди его темных волос мелькнуло несколько пепельных прядок. Орлиный профиль и впалые щеки не придавали мужчине строгости или байроновской суровости, он походил на человека неравнодушного и потому бесконечно усталого, впрочем, уверенного в себе настолько, что эта смесь вызывала не цокающее сочувствие, а зависть к умению находить баланс между всеми эмоциями сразу.
Демонстративно шумно к столу подошла по-прежнему хмурая официантка, расставила заказанные блюда, с неодобрением позвякивая приборами и тарелками. Она делала работу с выпячиваемой ленцой и легким пренебрежением, все больше раздражаясь на гостей и саму себя.
– Выглядит симпатично, – Надя вилочкой приподняла цветочек из яйца и морковки – главное украшение салата, состоящего из горошин, склеенных между собой майонезом.
Дима поковырял столбик, не обращая внимания на декор, и изрек:
– Я бы назвал «Принцесса на горошине».
Надя разложила на коленях салфетку и, стараясь лишний раз не смотреть в сторону собеседника, пожелала ему приятного аппетита и начала с излишней сосредоточенностью есть.
Можно было отлично, если не считать помех, услышать обо всех преимуществах самого дорого отеля в Монако, и даже некоторые фразы, доносящиеся от дальнего столика. Мужчине подобный фоновый шум оказался, очевидно, не по вкусу. Потянувшись к перечнице, он невзначай спросил:
– Может быть, поделитесь, чем занимаетесь вы?
Надя замерла. Обожая свою работу, девушка привыкла, что у многих она вызывает легкое пренебрежение, которое почему-то в умах большинства неотвязно следует за любой профессией вне стен серьезных, желательно офисных, учреждений.
– Я мастер маникюра, – прищурившись, сказала она и с выпячиваемой гордостью добавила, чтобы в случае чего дать отпор: – У меня собственная студия красоты.
– Как здорово, одновременно творческий человек и леди-босс. – Дима поставил перечницу на место. – Расскажите поподробнее…
Интерес был настолько явным, что Надя не позволила себе сомневаться в искренности собеседника, и вдохновенно начала делиться своей историей успеха.
Обычно мужчины не проявляли любопытства к ее делу, иные и вовсе не скрывали иронии: пилить и красить ногти любимое развлечение девчонок, о чем речь вести? А студия красоты по своему устройству мало отличается от домика Барби – только больше в размерах.
Дима явно так не считал, иначе почему задавал все больше вопросов, ни один из которых не был невпопад, почему сопереживал каждодневным трудностям и искренне возмущался вредности некоторых клиентов? И, похоже, он не отнесся предвзято к блогу, который Надя не поленилась ему показать.
Впервые за долгое время с ней разговаривали как с настоящим профессионалом, а не выскочкой, пытающейся выдать куриную слепоту за подсолнух.
Ужин завершился, пустую посуду они передвинули к окну, оставив перед собой по две чашки, из которых не сговариваясь отпивали по очереди. Шум телевизора, нарастающее жужжание чужих разговоров и гордое фланирование непоколебимой в своей предвзятости к посетителям официантки происходили где-то в другом измерении.
Надя, как ей казалось, незаметно наблюдала за Димой. Привычка вести беседу и параллельно работать выручила и сейчас. От девушки не укрылось, что мужчина неловко орудует вилкой в левой руке – средний и безымянный пальцы были кривоваты, как после неудачно сросшегося перелома. Она заметила, как после самых эмоциональных высказываний Дима одергивает манжеты рубашки и почему-то с трудом отводит самоуверенный взгляд от губ Нади.
К девушке окончательно вернулась былая уверенность в себе.
«На меня часто оборачиваются, подходят знакомиться. Почему бы ему тоже не начать засматриваться? Несомненно, я сильно отличаюсь от тех женщин, с которыми он привык вести дела».
Телефон мужчины в очередной раз осветил его шею, как скверный прожектор.
– Извините, Надя. – Он начал быстро набирать ответ. – Дочки заждались.
– Они правы, уже поздно. – Девушка потянулась за сумкой. – Еще столько дел.
Дима полез в карман пиджака за портмоне и вместе с ним вытащил смятый флаер.
– Кто делал дизайн?
– Сама. – Надя вздохнула.
Запись на завтра была довольно плотной, и девушка уже представляла растянувшийся еще на неделю поход за новыми листовкам, в которых придется менять даты акции.
– Теперь надо заказывать заново… – Вырвалось вместе с тяжелым вздохом.
Мужчина покачал головой и небрежно вернул листок в карман.
Они распрощались на пороге кафе. На предложение подвезти девушка ответила отказом, сославшись на желание подышать свежим вечерним воздухом. Дима еще раз поблагодарил за свое спасение и приятную компанию и быстрым шагом направился в сторону автомобиля.
Надя притворилась, будто что-то ищет в сумочке, но на самом деле не могла заставить себя перестать следить взглядом за мужским силуэтом, отдаляющимся в тускло-горчичной иллюминации поникших под тяжестью вечерней влаги фонарей.
Дима исчез. Восторженно ойкнула сигнализация. Ванильный свет фар проложил дорогу. Через несколько минут мотор рыкнул, шины фыркнули, и с победным визгом Надин рыцарь скрылся на своем механическом коне.
***
При желании с улицы, прищурив глаза, можно было рассмотреть, как на кухне Вера под рампой бумажного абажура нарезает овощи для салата и чуть пританцовывает в такт неслышимой музыки, порой скрываясь за кулисами хлопковых занавесей или дверцы холодильника. Этажом ниже Никита прижимается к окну носом, расплющивая его до пятачка, словно выискивая что-то вдалеке, как маленький суррикат. Оказалось, его легко спугнуть простым приветствием. Мальчик юркнул за шторы и на всякий случай погасил свет.
Надя с недоумением сняла сумку с плеча – обычно в ответ ей радостно махали, корча обезьяньи рожицы. Она потерла нывшие всю дорогу ноги и издала непроизвольный стон. По-видимому, добрую половину утра придется потратить на замазывание огромных синяков, если, конечно, она вообще поднимется с кровати. Задавшись вопросом, как это все произошло, она с трудом вспомнила о двух самокатах и «преступлении» Никиты. Мысли занимал совсем другой мальчик – сорока лет. Мальчик, который Наде очень приглянулся, но так и не спросил номер ее телефона.
От усталости или с досады Надя вздохнула: Нике можно будет пожаловаться и завтра, хоть это и негуманно по отношению к мальчишке. Сейчас ей самой надо отдохнуть и желательно лечь спать пораньше.
План осуществился частично. Вера с порога поинтересовалась, как поживают листовки, которые накануне ей строго-настрого наказали раздавать всем, независимо от пола, возраста и биологического вида, но которых она в руках не держала.
Надя, естественно, не выдержала и сразу, по пути на кухню, начала пересказывать по порядку свои приключения. За это время подруга успела не только прокомментировать каждое действие, но и найти мазь от ушибов, вымыть посуду, приготовить ромашковый чай с медом и лимоном.
– Как думаешь, Вер, ко мне можно относиться серьезно? – Надя специально дождалась момента, когда девушка отвернется к зеленому шкафчику, обнаружив на его дверце пятно от томатов.
Вера не стала отвлекаться от первоочередной задачи. Она сильнее намочила губку и принялась тереть глянцевую поверхность.
– Я обдумываю ответ. А… – Она махнула рукой, выражая одновременно сомнения в своей следующей фразе и радость по поводу маленькой победы над пятнами. – Ты просто пала жертвой стереотипов о девочке, которая сидит весь день и переставляет яркие флакончики с лаками. Не ожидай от своих клиенток многого, не затем они к тебе идут. – На всякий случай Вера еще раз вытерла рабочую поверхность и поправила баночки со специями, повернув их названиями к себе.
Надя почесала коленку. Сквозь телесный капрон ярко просвечивали многоцветные, как бензиновое пятно в чистой луже, синяки. От усталости девушка никак не могла сформулировать следующий вопрос, который ее почему-то беспокоил больше всего.
Вера, покончив с пятном, подлила себе еще чая и закрутила волосы в пучок. По-прежнему стоя спиной к подруге, она с шутливой интонацией выпалила:
– Этот парень брякнул что-то по поводу тебя? Тогда сочувствую… ему.
Надя с благодарностью приняла подачу. Лучшего способа случайно вернуться к главной теме разговора и придумать невозможно.
– Наоборот, впервые мне задали сотню вопросов.
Вера плюхнулась на стул. В ее карих глазах всегда присутствовала некая отрешенность, которую невозможно было разгадать, но в тоже время Надя не встречала человека, настолько умеющего сопереживать другому. Покусывая костяшки пальцев, Вера не спешила проявлять любопытство, предоставляя возможность подруге высказаться.
– Чувствую себя дурочкой. Меня из вежливости расспросили о студии, а я все успокоиться не могу.
– Судя по твоему описанию, он, как бы так сказать, деловой человек, имеет широкий круг общения. Ему могло быть действительно интересно. – Вера потянулась. Мордочка енота, украшающая футболку, забавно перекосилась на пышной груди. – В этом можешь не сомневаться. Но не уверена, что его мнение волновало бы тебя столь же сильно, окажись он крошкой Цахесом.
Надя не стала уточнять у нее, кто это такой, чтобы не смущать подругу, которая постоянно умудрялась вставлять в свою речь подобные обороты, как нечто само собой разумеющееся.
– Скорее он похож на Артура Пирожкова… – Надя решила не расписывать подробно достоинства Диминой внешности, а сразу указать на все.
– Ого! Я бы тоже до утра о таком вспоминала. – Вера добродушно хихикнула и, строго прищурив подведенные на арабский манер глаза, уточнила: – Скажи, он миллиардер?
Теперь рассмеялась Надя – такая нелепица из уст бескорыстной Веры звучала легким троллингом, без намека на зависть.
– Вот с этим неувязка – он явно небедный, но миллиардером его трудно назвать.
– Тогда у него точно нет повода не влюбиться в тебя, – Вера сняла хрустальную крышку с чешской конфетницы и извлекла две «Коровки».
– Какое влюбиться? – Надя покраснела как школьница. – Просто захотелось рассказать про необычного человека. Я с такими еще не общалась, а ты как маленькая – сразу нафантазировала всякого на пустом месте.
– Не всякого! – Вера показала язык. – Но свадебное платье лучше выбирай в стиле принцессы. – Она чмокнула подругу в щеку и погладила ее по предплечью. – Посмотрим с другой стороны – ты у нас настоящая охотница. Своими руками за пять минут поймала трех парней, а то, что двум из них по десять, не считается.
– Зато развлечений у них еще на день. Не беспокоить же мне сейчас Нику: уже половина одиннадцатого. Что у них будет – ночной скандал?
– Набери завтра. Ты же знаешь ее методы: лишит компьютера и все, а за ночь Никита с товарищем, может, что и надумают о своем поведении, – Вера ополоснула чашки и поставила в сушку. – Завтра во второй половине дня зайти за твоими листовками? Мне по пути как раз будет…
Надя вытащила несколько шпилек из прически, тряхнула головой, голливудские локоны окончательно раскрутились на концах и повисли тающими сосульками. Она скептически зажала прядь между двумя пальцами и поднесла поближе к глазам. После тщательного изучения, а сил уже еле хватало и на такую мелочь, девушка решила не тратить сегодня время на мытье головы, а просто закрутить утром гульку.
– Так что с флаерами? – терпеливо повторила Вера.
– А? Вот незадача! – Надя хлопнула себя по лбу. – Понимаешь, где-то в промежутке между поимкой пацанов и падением на асфальт они разлетелись…
– Да уж, богатый на впечатления день, – хмыкнула Вера. – Ветер сделает за нас всю работу.
– Не подумала о таком… В любом случае, они уже в мусорном бачке. Рассуждать тут не о чем. – Надя встала из-за стола. – Мерси, что выслушала, Вер. Спокойной ночи!
За окном послышался мелкий стук, какой бывает в самом начале проливного дождя.