Добровольная пленница

У некоторых были ошейники и стальные браслеты на запястьях, но зачастую эти браслеты скрывали такие горы кружева, что их практически невозможно было увидеть.
— Исабелла! — шикнул на неё Джиовачино, и Исабелла поспешно опустилась на землю, чтобы тоже привязать своего мула.
— Мы поприсутствуем на одном представлении, — пояснял им тем временем Джиовачино, — можем находиться тут, сколько захотим, но второй раз нас никто не пустит. Если только потом, — Джиовачино тихонько хохотнул, — Лоренза не сделает нам новые пропуска.
Лоренза заметно покраснела. Теперь уже она внимательно разглядывала прохожих. Взгляд её остановился на крепком мужчине в ошейнике, которого его хрупкая на вид спутница вела за собой на цепи. Монахиня остановилась, а мужчина тут же опустился на колени и заискивающе посмотрел на неё снизу вверх.
Исабелла сглотнула.
— Я этого не понимаю, — произнесла он нервно и замолкла, обнаружив, что готова выдать себя перед Джиовачино. Этого она не хотела и потому вместе возмущённой тирады спросила: — Как они попадают сюда?
— Они подписывают контракт.
Джиовачино подошёл к ней вплотную и чуть обнял сзади за талию.
— Потом, — он говорил, приблизив губы к уху Исабеллы так, что та ощущала его влажное дыхание. — Им ставят печать. Клеймо. Вот сюда, — Джиовачино коснулся кончиками пальцев шеи Исабеллы, — или сюда… — он скользнул в вырез сутаны.
— Берегись, — процедила Исабелла, не поворачивая головы, — а то кто-нибудь решит, что ты спишь с братьями по сутане, и тебя сожгут на костре.
— И то правда, — Джиовачино в момент исчез, а Исабелла вздохнула с облегчением. — Идём. Покажу вам самое главное.
«Самым главным» оказался большой театр на центральной площади, с открытой сценой для летних выступлений. Сейчас амфитеатр заполняли зрители, большинство из которых сидело в роскошных креслах с вычурной отделкой со своими спутницами и спутниками — здесь были всё те же пары, среди которых один носил красный плащ, скрывающий даже лицо, а другая или другой - что угодно, вплоть до арабских полупрозрачных вуалей.
Взгляд Исабеллы зацепила фигура, сидевшая на коленях у своего «господина». Вначале Исабелла решила, что это девушка, которая скрывает личико за украшенным перьями веером, но, приглядевшись, увидела, что торс у обладательницы веера абсолютно не женственный — что не мешало спутнику жадно оглаживать его отсутствующие груди и укутанные юбками бёдра.
— Хочешь такое же? — мурлыкнул оказавшийся тут же рядом Джиовачино, кивая на его платье, состоявшее, казалось, из одних только кружев, и при этом почти не скрывавшеени груди, ни ног.
— Да. Тебе бы пошло, — Исабелла оттолкнула его и уселась на свободное место. Закинула по привычке ногу на ногу, а затем опомнилась и, убрав ногу, смиренно сложила ладони на коленях.
Впрочем, смирением никто из присутствующих явно не отличался. Многие уже приступили к развлечениям, не дождавшись начала представления. Исабелла изучала их одного за другим из-под ткани капюшона и остановила взгляд, увидев в одной из лож троих абсолютно не монашеского вида мужчин с одной единственной девушкой на троих.
— Кто это? — спросила Исабелла, чуть склоняясь к Джиовачино, но так, чтобы тот не смог перейти в атаку.
— Это рыцари Эсторского Ордена.
— Они без сутан?
— Конечно, они не обязаны носить сутану. Им возбраняется кичиться своей принадлежностью к ордену, однако обеты они дают так же, как и все.
Исабелла осматривала мужчин одного за другим. Её посетило странное чувство дежавю. Что-то знакомое было в пристальных, цепких взглядах их глаз, и в унисон её мыслям Лоренза прошептала:
— Они видели смерть.
Исабелла вздрогнула и с раздражением посмотрела на неё.
— Надоели оба. Сколько будете разыгрывать тут страшную сказку? Если бы не ваши мистификации, ничего особенного мы бы тут не заметили — обычные люди. Ну, церковники. Как будто все церковники вышли на карнавал, вот и всё. Или весь карнавал переоделся церковниками, — Изабелла звонко хохотнула и тут же замолкла, обнаружив, что на неё косятся несколько соседей.
Склонив голову в алом капюшоне, Исабелла пробубнила под нос пару неразборчивых слов и сделала вид, что осеняет себя священным знаком.
Трижды ударил гонг, и на сцену вышли две девушки в вуалях. Они станцевали — немного скованно, будто делали это в первый раз. Затем сели по краям сцены и стали ждать.
Вышли ещё двое — на сей раз это был мускулистый, но гибкий мужчина в одних полупрозрачных шароварах и юноша, также одетый по-восточному.
— Позже их можно будет купить, — произнес Джиовачино и покосился на Исабеллу, но та только кивнула, полностью сосредоточившись на представлении.
Танец в самом деле был красив. Мужчина двигался плавно и грациозно, как тигр, и хотя до последних дней Исабелла не замечала в себе склонности к подобной грубой красоте, движения этой пары зачаровывали её. От мужчины веяло угрозой, и Исабелле подумалось, что если бы танцор посмотрел на неё, Исабелла, вероятно, не смогла бы шелохнуться, забыв разом и слова, и все умения владения мечом.
Танец закончился, и пару сменила другая. Все движения и костюмы были эротичны, но оставались красивыми, и всё же Исабелла не понимала. Не понимала этих людей. Не понимала, что могло заставить их оказаться здесь.