Исповедь чародейки

— Ещё один… — пробормотала Калли и прикрыла глаза, заставляя успокоиться мускулы лица. Глубоко вдохнула и снова принялась за туалет.
Керве помогал ей, хотя местное одеяние, какое принесли для Калли около девяти часов, было незнакомо слуге так же, как и его госпоже.
С трудом он разобрался в застёжках белоснежного пышного платья, под которое к тому же одевался корсе, и если бы настроение Калли было чуть лучше, она не преминула бы отметить то, что отлично заметил Керве: платье с отделанным жемчугом открытым воротом, с белоснежными брызжами на груди и на рукавах, ей необыкновенно шло. Лицо её и фарфоровая маска казались ещё белей, а волосы шёлком струились по плечам. Закалывать их Калли не стала: у неё не было ничего, что она могла бы использовать для этих целей.
В одиннадцать в дверь постучали, и стража, состоявшая из шести кирасиров, повела их в собор — хотя Калли казалось, что её ведут на эшафот.

Жених опаздывал, и с каждым мгновением ожидания волнение Калли становилось всё сильней. Как ни старалась она унять дрожь, видения близкого будущего — брачной ночи и дороги домой — терзали её всё сильней.
Наконец, стук копыт раздался с другой стороны площади, толпа зевак расступилась, пропуская трёх вороных коней. Ещё шестеро всадников на гнедых лошадях сопровождали их, вооружённые до зубов.
Ехавший впереди всех мужчина в чёрном камзоле спрыгнул со своего коня и, ведя его в поводу, стал приближаться к невесте. С удивлением Калли обнаружила, что такая же маска, только чёрного цвета, скрывает и его лицо.
Она хотела спросить, как следует это понимать, но прикусила язык, обнаружив, что тогда ей придётся раскрыть и свои причины.
Калли разглядывала мужчину, и с каждым шагом жениха ей всё более казалось, что она уже видела его — но все последние дни слились для Калли в такую череду лиц, событий и имён, что где это было — вспомнить она не могла.
— Вы восхитительны, как я и ожидал, — произнёс мужчина, и улыбка скрасила его суровое лицо. У него тоже, как и у самой Калли, были чёрные волосы, только они едва достигали плеч и сзади были собраны в хвост. В тёмных, как сумерки над морем, глазах, клубился туман и едва заметно горел насмешливый огонёк.
Калли захотелось сорвать с него маску и растоптать, а затем увидеть целиком это лицо, чтобы понять, что у мужчины на уме — но она, конечно же, сдержала себя.
— Полагаю, вам не хватает одной детали, — он очертил в воздухе дугу и жестом фокусника достал из ниоткуда шпильку, украшенную сложенным из осколков бриллианта орлом, — позвольте, — он сделал быстрый шаг в сторону, заставив Керве потянуться к несуществующему оружию, и тут же облил последнего взглядом полным такого презрения, что Керве замер в неподвижности и чуть отступил назад.
Пальцы мужчины, длинные и тонкие, как у скрипача, захватили несколько прядок волос Калли, руки оказались с обеих сторон от её головы и принялись колдовать.
— Простите моего слугу, — хрипло произнесла Калли. Близость мужчины давила. Казалось, что руки вот-вот раздавят её. — Он привык меня защищать.
— Ему не удастся защитить вас от меня, — без тени сомнения заявил мужчина и наконец отступил назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. Затем потянулся к маске, но Калли тут же ударила его по руке.
— Я не позволяла! — выпалила она, тяжело дыша.
Мужчина поднял бровь и хмыкнул.
— Продолжайте в том же духе, — сказал он и затем, наклонившись к самому уху Калли, произнёс: — я скоро увижу вас всю. И мне будет позволено не только смотреть.
Сердце Калли стучало как бешеное, но она не находила слов, потому что знала, что этот незнакомец прав: ещё час или около того — и она, Калли, целиком будет принадлежать ему.
Жених же как ни в чём не бывало отступил назад и поинтересовался:
— С вами есть тот, кто поведёт вас к алтарю?
Калли растерянно оглянулась на Керве, южные обычаи она знала, но не так уж хорошо.
— О, это исключено, — по-своему расшифровал жених её взгляд, — полагаю, вы позволите сделать это одному из моих друзей.
Он кивнул мужчине, стоявшему у него за правым плечом.
«Как будто у меня есть выбор», — устало подумала Калли, а в следующую минуту Фабрис Анж д`Омур уже вёл её к алтарю.
— Я бы не сказал, что тебе повезло, — заметил Клод, оставшийся стоять рядом с другом. — Тощая, как жердь, и характер как у змеи.
Эжен поджал губы. Хотя идея с браком всё ещё не нравилась ему, но за невесту вдруг стало обидно.
— Уж всяко получше твоих кобыл, — заметил он. И, не дожидаясь реакции на свои слова, двинулся ко входу в собор.

Церемония, длившаяся несколько часов, порядком вымотала обоих. Лица своего Калли так и не показала — впрочем, и сам Эжен настаивать не стал.
Принеся наконец клятвы и кое-как запомнив друг друга по именам, они покинули храм. Эжен подал руку своей новоявленной супруге, помогая забраться в носилки. Кали обожгла его енавидящим взглядом, заставив на мгновение растеряться, а затем и разозлиться за глупость на самого себя.
Калли всё же воспользовалась предложенной рукой, хотя и смотрела на неё довольно долго — как на ядовитую змею, затем Эжен забрался в носилки следом за ней и, подняв паланкин на спины мулов, слуги ударили тех по бокам. Молодожёны двигались в направлении дворца. В носилках царила тишина.