На развалинах мира - первая книга из серии "На развалинах мира"

Но тогда я еще не мог убить человека… Даже для того, чтобы избавить его от невыносимых страданий. Глаза это поняли - говорить он уже не мог, так как все лицо человека буквально раскрошено и залито кровью - и медленно закрылись. Стиснув зубы, я стал молча выбираться отсюда - к своей, все еще такой далекой цели. К горлу подступал непрошеный ком - я не мог не сочувствовать им, вынужденным ждать своего конца, вдали от родных, и в полном неведении того, что с ними случилось. Но я и сам был недалеко от того, чтобы оказаться в том же положении. Пару раз нога срывалась в дыры, и я едва успевал застыть на месте, чтобы не сломать ее в самый неподходящий для этого момент. Стронутая неосторожным движением, стальная балка накренилась и проскользнула мимо головы - я чудом успел наклониться, она с грохотом ударила в стену, вызвав новую серию обвалов. Я уже не различал, по чему, а может – и по кому, иду… Снова какое-то отупение овладело мною - как защитная пленка, сквозь которую уже ничто не могло проникнуть. Но судьбе было мало того, что я уже видел - и она преподнесла мне на прощание эпизод, забыть который стало невозможно…
Мне показалось, что я заблудился и ползу в обратном направлении - а это было вполне возможно среди такого нагромождения. Метнулся в одну сторону, другую - и рука, искавшая опоры, уперлась в чье-то тело. От неожиданности я отдернул ее назад, а потом, придвинувшись поближе, направил луч фонаря перед собой. Впереди находилась девочка, примерно десяти, может, двенадцати лет. Она лежала на спине, с закрытыми глазами. Осветив ее полностью, я понял, что она тоже навсегда останется в подземелье - ее живот полностью разворочен металлическим штырем, а ступни на одной ноге вообще нет - ее оторвало. Обе руки она сложила на животе - боль, которую испытывала, должна быть невыносимой… Я коснулся ее потемневшего лица - жалость на минуту заставила меня позабыть, что нужно спешить, чтобы не оказаться лежащим рядом и том же положении. Машинально смахнул пыль с ее губ - и она раскрыла их, отчего я задрожал всем телом…
- Папа…
Я остолбенел. Она так и не открыла глаза - а если бы смогла, я бы, наверное, закричал…
- Ты... Здесь?
- Да! Да! Я здесь! - я вдруг понял, что не должен ее сейчас разочаровывать - в миг ее последней надежды. На измученном лице появилось жалкое подобие улыбки…
- Ты... со мной?
- Да! Я с тобой! Я вытащу тебя, и все будет хорошо! Только потерпи еще немного
- Да. Я потерплю…
У нее шевельнулись пальцы, и я взял их в свою ладонь. Они полностью утонули в ней, такие маленькие и холодные… Через секунду она умерла. Не было ни последнего вздоха, ни слова. Она даже не дернулась. Так, словно вдруг разом остановились часы. Шли, шли, и сразу, без предупреждения… и все.
Я глухо застонал. Мне уже столько раз приходилось видеть смерть за прошедшие часы, во всех ее обличьях, но гибель ребенка, кажется, оказалась непереносима… Я стал уползать - и вовремя. Валун, до того державшийся неизвестно на чем, сполз и прикрыл собой и тело девочки, и то место, где я только что был. Теперь, уже не стыдясь, и не смущаясь, обыскивал карманы попадавшихся трупов - там могли оказаться спички. А свет фонарика становился все тусклее и тусклее. И остаться без него в самый ответственный момент просто нелепо. Когда я наконец-то дополз до ямы, то был вымотан так, словно преодолел длиннейшую дистанцию. Даже идти по рельсам оказалось легче, чем пробираться сквозь завалы на платформе. Сказывалось все - и сумасшедший бег на поверхности, и многочасовое нахождение под землей. Силы мои не могли быть безграничны, и я с удивлением подумал, что такой выносливостью просто не мог обладать… а они еще были! Но расслабляться еще рано - яма находилась передо мною, и теперь нужно решить, как ее преодолеть и не присоединиться к лежащим, на дне.
Нервное напряжение стало не меньшим, чем физическая усталость. Находится рядом на пути к спасению и не иметь возможности на него стать - это слишком. Соорудить мост не из чего - хотя поблизости хватало всяческого хлама и железа, но я просто не сумел бы им воспользоваться. Прыгнуть - почти что безрассудство. Я прислонился спиной к колонне - одной из немногих, выдержавших обвал и всесокрушающую силу давления. Ничего путного на ум не приходило, а делать что-то нужно - опять знакомое уже чувство стало подсказывать, что поторопиться необходимо… Я высветил противоположную сторону - до того края, где остались оборванные металлические ступени и свисающий вниз конец резинового поручня, вприглядку, по меньшей мере, четыре метра. Перепрыгнуть их - без разбега! - для этого нужно иметь такую физическую форму, какой я не мог похвастаться и в лучшие времена. Я вновь застонал - вынести столько всего, и теперь встать перед преградой почти на самом выходе из подземелья. И тогда я стал собирать все, что только могло гореть - чтобы осветить и яму, и второй ее край как можно лучше. Изматывающая беспрерывная гонка, более чем суточное блуждание впотьмах, жажда - все это доконало меня, и я в полной прострации сел на камни, даже не думая о том, что находится на открытом месте опасно. Через минуту я забылся дерганым нервным сном