Моя история перемен

АННОТАЦИЯ.

В моей жизни никогда не было всё просто. Хотела карьерный рост, загремела в змеиное гнездо из коллег. Хотела любить и быть любимой, нарвалась на инфантильного дружка, склонного к извращениям. Хотела просто жить и быть счастливой, но ничего не вышло... И тогда я завела роман с начальником! Стало ещё хуже!!!
Я выпутаюсь, я обязательно выпутаюсь! Кого надо поставлю на место, брошу ненужного мужчину, найду себя, стану свободной и счастливой. И любимой тоже обязательно стану! Как? В моей жизни никогда не было всё просто, но сердце подсказывает способ...

ВНИМАНИЕ! Возрастной рейтинг пока окончательно не определен - что-то между 16 + и 18+. В произведении встречается слэнг и жаргонные выражения.

Выложен крупный ознакомительный отрывок.

ЧАСТЬ 1, где всё плохо

ГЛАВА 1. Муха в паутине

— Андреева, когда 2-ндфл для налоговой сдашь? — мерзким визгливым голосом поинтересовалась Анастасия Васильевна.
Привыкнуть к этому фальцету было невозможно, хотя я и старалась. На меня бухгалтерша не соизволила даже взглянуть. Что там взглянуть! Она и своих поросячьих глазок от монитора не оторвала. Эта мегера всегда меня бесила, особенно её голос престарелой, вечно раздражённой девочки.
В очередной раз сделав над собой неимоверное усилие, чтобы не огрызнуться, я всё-таки сумела ответить нейтрально:
— Постараюсь закончить его сегодня.
Поначалу я ещё пыталась сглаживать острые углы между нами, а потом мне это надоело. Среди моих сильных сторон не нашлось умения безболезненно подстраиваться и вливаться в любую струю. И постоянно идти навстречу, не видя никакой положительной реакции, тоже.
— И что ты так долго возишься?! Когда я этим занималась, у меня уходило в два раза меньше времени, — произнесла она с хорошо различимым превосходством.
Я заскрипела зубами, зная, что ввязываться в перепалку чревато. Но и просто так проглотить оскорбление не получалось. Я занимала должность бухгалтера меньше года, да и не слишком стремилась тут оказаться.
— Видимо, вам помогал ваш богатый опыт, заработанный на протяжении долгих-долгих лет службы, — я постаралась говорить спокойно, словно ни на что не намекая, но в последний момент не сдержалась и это "долгих-долгих" произнесла с тщательно отмеренной толикой иронии. Конечно, не смертельной, а скорее воспитательной, как пурген.
И получила большое удовольствие! Сколько же во мне накопилось негативных эмоций! Не передать словами... Невинности моего взгляда, которым я сопроводила фразу, можно было позавидовать. Но от бури меня это не спасло.
Анастасия Васильевна наконец-то оторвалась от монитора и сначала вперила в меня удивлённый взгляд а-ля "кто здесь"? И её можно было понять в этом удивлении. Ведь обычно я молчком сносила все подначки и завуалированные оскорбления, ибо не хотела трогать эту большую, жирную бочку с фекалиями, чтобы она лишний раз не воняла. И в итоге превратилась в непонятного офисного зверька, боящегося рот лишний раз открыть, чтобы не потерять работу.
Что уж на меня в этот раз нашло, я не знаю. И видя, как удивление сменяется праведным, злорадным гневом в глазах моей мегеры, я тут же пожалела о собственной несдержанности. Ну что стоило смолчать? До конца рабочего дня осталось не так много времени. А потом выходные! Свобода на целых двое суток! А теперь нервотрёпки не оберёшься.
Я не видела себя со стороны в этот момент, но и без того могла сказать, что вся моя удаль улетучивалась безвозвратно, а невинность в глазах сменяется обречённым ожиданием расплаты.
Моя личная мучительница начала медленно вставать из-за стола. Оба подбородка, внушительная грудь и живот-бочка выросли передо мной, и я почувствовала себя словно на прицеле у боеголовки. Только эта адская машина сулила смерть не мне, а моим нервам.
Её голова наклонилась вперёд лбом, как у быка, вознамерившегося растоптать выскочку-тореодора. Очки её спустились ближе к кончику носа, а Анастасия Васильевна посмотрела на меня исподлобья. Мне захотелось провалиться на месте.
— Андреева, ты бы лучше с такой прытью работала, с какой языком мелешь! Знаний и труда ноль, а гонора-то, гонора! Пользы от тебя, вообще, никакой, только и знаешь, что огрызаешься, лучше бы с таким рвением делом занималась! Что молчишь?! Или сказать больше нечего?
Я застыла под грозным взглядом разъярённой фурии, порой забывая сделать вдох. И ведь она была готова подписаться под каждым сказанным словом! Она свято верила в свою правоту, и от этого её обличающая речь обретала небывалый смысл и вес.
Анастасия Васильевна была права, как никогда: моя прыть кончилась и сказать было нечего. Я, по-русски говоря, обтекала. И смирно ждала, пока эта буря кончится, чтобы потом как-нибудь дожить до конца рабочего дня и отчалить домой. А уж там зализывать душевные раны на протяжении двух дней и вечера пятницы, который теперь оказался безвозвратно испорчен.
Я съёжилась на стуле, позабыв об остановившейся работе, и боролась с собой, чтобы трусливо не зажмуриться. А мегера всё не затыкалась. В принципе ничего нового я о себе не узнала. Ленивый, безалаберный работник, которому неизвестно за какие сомнительные заслуги прилетело счастье стать бухгалтером отдела расчётов с физическими лицами на нашем хлебозаводе.