Хроники Коридора: Чёрный Дракон. Глава первая: Доброй охоты, брат! Глава отредактирована

Голос его жалобным писком разрывал охотникам перепонки. Но как Толстокожий ни прыгал, как ни тряс головой, а древко охотничьей стрелы по-прежнему оставалось у него в глазнице. Кровь сочилась оттуда тонкой струйкой, второй глаз в это время вращался во все стороны, будто бы ища того, кто пробил ему сетчатку. Но бился он недолго – всего несколько мгновений, а потом упал на брюхо, в последний раз вцепившись когтями в снег, и затих.
   - В чём дело, вождь? – раньше других спросил Бек. – Почему ты стоишь? Пора освежевать этого Толстокожего.
   - Погоди…
   Теперь не только Бек, но уже Дан, а вместе с ним и Дир с изумлением следили за вождём. Но тот не обращал ни на кого из них не обращал внимания, а продолжал настороженно следить за неподвижной тушей.
   - Да в чём дело? – от нетерпения Дан даже готов был первым метнуться к Толстокожему, и поспешил высказать это Вождю.- Айн, если ты боишься этого зверя, давай шкуру с него сниму я…
   Молодой, резкий, вспыльчивый, и не в меру горячий Дан уже готов был броситься к неподвижной туше, чтобы снять с Толстокожего шкуру, но Айн сделал один-единственный отстраняющий жест.
   - Я сам!
.   - Вождь, может не надо? – предостерег Дир.
   - Остерегись, Айн… - вторил ему Бек. Но вождь, похоже, не слышал Братьев. Он уверенно шагал в сторону разящей зловониями туши. Запах был резкий, а холод только усиливал его. Но Айн не обращал на него внимания, сосредоточившись лишь на одном – сейчас ему нужно убедиться в том, что Толстокожий мёртв. Что, если стрела, пронзив глаз чудовища, осталась в глазнице, не пробив хрупкую кость? Айн мгновенно подавил в себе мысль, только-только зародившуюся в сознании, и, напустив на себя уверенности, зашагал вперёд. Расстояние не показалось бы большим даже тому, кто чаще преодолевает большие расстояния в удобных санях, либо на спине у могучего пса, а уж те, кто не боится ни трескучего мороза, ни обволакивающей мягкости снежных сугробов, и вовсе посчитали бы это расстояние незначительным. Но для Айна, который в те мгновения был не в лучшем своём состоянии, расстояние это показалось огромным – он шёл медленно, осторожными, едва уловимыми шажками вымеряя пространство. Наконец, подойдя к толстокожему вплотную, и вовсе впал в ступор.
   - Ну, что? Мёртв?
   - Сейчас, Бек….
   Вождь клана, как лопоухий щенок, только-только оторвавшийся от тёплой и сытной материнской груди, погрузился в неизведанное. И не важно, что, всё то, что исследован он, было известно ему уже давным-давно – в те напряжённые для него мгновения вождь вёл себя так, как будто вышел на охоту впервые. Неловкий, неуверенный, он дрожащими руками тянулся к громадной туше. Наконец, кинжал коснулся грубой волосатой коже, которая хорошо прощупывалась под густым слоем меха….
   - Нет…Живой
   Слово Айна, произнесённое с содроганием, заглушил неистовый голос Толстокожего, который внезапно вскочил, подняв столб снега.
   - Он жив! Бек, уводи всех! Скорее, скорее…
   - Айн, а как же ты?
   - Я отвлеку его, уходите! Живее!
   Бек, Дир, и Дан осторожно попятились прочь из чащи. Все трое прекрасно понимали, что не должны были оставлять Айна в одиночестве, но они понимали так же другое: он, Айн, принял сейчас непростое решение. Не ради признания клана, а лишь затем, чтобы все те, кто был сейчас с ним, остались живы. Дир, Бек, и Дан понимали это, и без лишних споров ушли. Но ничего этого Айн уже не видел, потому что его противник – зверь с мощными лапами и длинным носом - , укротив в себе ярость, протрубил в очередной раз, после чего задняя его часть, немного подпрыгнув, подогнала переднюю, и теперь уже вся туша с проколотым левым глазом бросилась на Айна. Вождь мог отступить, отскочить – словом, вариантов избежать встречи было масса – но он не стал пользоваться ни одним из них, сделав неправильный, но единственно верный, по его мнению, выбор – оставаться на месте. Выбор этот толстокожий воспринял как вызов, и метнулся в сторону своего врага. Айн же только обрадовался этому: пригнувшись, покрепче зажал в ладони кинжал, и приготовился к встрече с исполином. При том, в те минуты в голове его не было ничего. Пустота давила, но в пустоте этой Айн чувствовал себя вполне комфортно, потому что внимание охотника было сосредоточено в тот момент на другом. С тщательностью златокузнеца он отсчитывал мгновения до рокового столкновения, а потому тишина эта нисколько ему не досаждала – напротив, охотник в ней чувствовал себя свободно. Ничего не отвлекает, только бешеный стук сердца подстёгивает, не позволяет задремать, держит в тонусе…
   Толстокожий, не задумываясь, бросился на врага, думая, что уже одолел его, но не учёл одного факта – Айн был готов к его прыжку, и, точно рассчитав время, склонился под брюхо исполину, и всадил кинжал прямо туда. Толстокожий затрубил в очередной раз, и стал скрести лапами, скребя землю мощными когтями.... Где же в этот момент находился вождь? Он находился точно под тушей зверя, не смея выпустить из рук клинок. Толстокожий же в это время ерзал задними лапами, пока передние болтались в воздухе. Единственный, уцелевший зрачок вращался из стороны в сторону, и из лопнувших капилляров сочилась кровь, заливая полость внутри глаза.