Анонс - Новый роман "Искушение" - в продаже на ПМ

– Вот и говорю. Теперяча они опять вместе: Андрей Гаврилович и Надежда Тимофеевна. Глядите, могилки близко-то как. А вот почему Антонина ушла? Никак в толк не возьму.
– Не знаю. Не рви ты мне душу.
– Простите, барышня. Не хотела, всё никак не привыкну, да и где мне понять. – Агаша из-под густых бровей посмотрела на меня. – А что ваш братец, почему не прибыл на похороны?
– Не знаю точно. Не отпустили, наверное. Он подневольный. После окончания учёбы служит в полку специального назначения при государе императоре. Тётушка – княгиня Софья Гавриловна – прислала короткую записку, что не поспеет проводить матушку, захворала. Приедет могилке поклониться, как состояние позволит.
– Хорошо бы. А то вы всё одна.
– Да, одна. Подамся к крёстной.
– Игуменья знает, что матушка померла?
– Нет, не успела написать ей. Всё так быстро случилось. Я и опомниться не успела.
– Поезжайте, барышня, в монастыре и душе легче станет. Отдохнуть вам надобно. Столько всего откуда ни возьмись, и всё на вас свалилось.
– Дождусь Василька и поеду.
– Помогу вам собраться в дорогу.
– Хорошо, няня, я и сама справлюсь. Устала небось.

Заберу тебя в Петербург
Василия отпустили в кратковременный отпуск, и брат нагрянул ко мне.
– Ниночка, голубушка, наконец свиделись! – Вася отдал няне вещи и бросился расцеловать меня.
– Василёк, как хорошо, что ты приехал, истосковалась без тебя! – Мы обнялись.
– К сожалению, я ненадолго.
– Да? И я опять буду одна дни и ночи коротать?
– Не грусти, моя миленькая. Мы что-нибудь придумаем. Ну хочешь, перебирайся в Петербург, у Софьи Гавриловны места на всех хватит. Думаю, она тебе будет очень рада. Ей тоже одиноко.
– А что я там буду делать?
– Как что? Это же Петербург! В оперу поедем, на балы, когда приеду на побывку. После восстания и казни редко отпускать стали.
– С тех самых пор тянется?
– Да. И сосланных уже давно амнистировали, а военным послабления не сделали. Служба, Ниночка.
– Жаль, что не сделали.
– Батюшка рассказывал, его отец тяжело переживал тот период, близко к сердцу принял. Сколько людей пострадало, и все нашего сословия – дворяне. Разве плохого они желали своему народу, отчизне? Их чаяния и устремления логичны и понятны. Нужно было выждать. Восстание было преждевременным, как оказалось. А лучшие умы сгинули на эшафоте, другие – жестоко наказаны… – опечалился Василий.
Он говорил очень эмоционально, вкладывая часть своей души. К тем событиям питал двойственные чувства, они в некотором роде касались его мечтаний. Но офицер Ларский был человеком долга и не позволял себе вольные мысли, к тому же зачем сестре лишние волнения?
– Василёк, то, что ты рассказываешь, было давно. Отношения к этому не имеешь. Мы родились в период правления другого царя. Так что и переживать не о чем.
Брат молчал.
– Государь император потребовал, чтобы полк специального назначения всегда был в полном составе. С тех пор ничего не изменилось. Больно за цвет общества. Результата-то не было. Папенька много об этом говорил с матушкой.
– Всё в прошлом и озадачиваться не стоит.
– Я в политику не играюсь.
– Вот и правильно.
– Не грусти, Ниночка. Видела бы ты, какие выставки, галереи в Петербурге! Помнится мне, ты с детства любила рисовать. – Василёк уводил меня от мрачных мыслей.
– Я и сейчас рисую.
– Вот видишь. Тётушка спрашивала о тебе.
– А как же наше имение?
– Летом мне обещали выделить полновесный отпуск, подал прошение государю. Вот тогда и погощу у тебя, здесь так чудесно, природа располагает к отдыху. В Петербурге климат сырой, не то что у нас.
– Хорошо, Василёк. Я подумаю о переезде. А пока съезжу к крёстной.
– В монастырь?
– Да. Она меня звала. Няня говорит, что в тихой обители легче успокоить душу.
– Понимаю. Ну что ж. Послушай сердечко, как просит – так и поступай. А потом приезжай ко мне.
– Приеду.
– Весточку пришли, чтобы я успел отпроситься и встретить тебя.
– Постараюсь, Василёк. Какой ты молодец, что приехал! – Мы расположились на диване в гостиной. Я прильнула к брату, как когда-то в детстве.
– Ты моя малышка. Сколько горя выпало тебе. Завтра сходим на могилы, проведаю родителей, поклонюсь их праху. Не плачь, моя милая.
– Василёк, мы должны найти виновника всех бед, который поднял руку на нашу семью.
– Я думал об этом. Следствие зашло в тупик, его не нашли.
– Это наш долг, – настаивала я.
– Давай сделаем так. Ты повидаешься с крёстной. Приедешь ко мне, на месте определимся и примем окончательное решение. На ходу такие вопросы не решаются.
– Вася, ты служишь государю, неужели мы, дети юридического советника, не имеем права подать прошение на пересмотр дела? А вдруг следователи ошиблись?
– Какая ты у меня умница. Горжусь тобой. Рассуждаешь, как взрослая, со знанием дела.
– Я уже повзрослела, дорогой братец. Не успела оглянуться, как никого не осталось, только ты. – Слёзы самопроизвольно заполонили взор и безудержно покатились по щекам.
– Ну вот опять расстроил тебя. А ведь не хотел. Прости.
– Не твоя вина. Мне плохо без матушки и батюшки. Чувствую себя покинутой и брошенной всеми.