Новогоднее чудо

- Сама так сама, - согласилась Чернушкина. – Так, девчата, делать больше нечего? Что стоим? Работать! До пересменки, чтобы журнал по инъекциям был заполнен, Анна Михайловна. В двадцатой палате Пашкевич температурил. Мать укол сделать просила. Сделали?
- А зачем делать? У ребёнка она не выше тридцати восьми поднималась. Они сегодня первый день у нас лежат. Да и после капельницы лучше стало, - оправдалась, стоящая в дверях молодая медсестра. – Эта мамаша такая паникерша.
Валентина такой ответ не понравился и она, вставив руки в обширные бока, обрушилась с нравоучениями на осмелевшую подчинённую.
- Вот как матерью станешь, узнаешь как это, когда дети болеют. А ну пошла с градусником к Пашкевичу!
Медсестра пулей вылетела за дверь. И Анна Михайловна не заставила себя упрашивать, ушла следом, оставив Чернушкину с маленьким пациентом и Анастасией Георгиевной.
- Нет ты слышала, а? Ну и молодежь пошла! Всё заставлять надо. Сами ни в жизнь не догадаются, что делать надо, - возмущалась подруга. – Вчера у этой пигалицы, спросила: как валидол принимать? А она мне: запивать водой! Ты представляешь, водой валидол запивать? Чему они там в колледже учатся? Хорошо, что у нас детское отделение, а была бы кардиология, она мне людей валидолом накормила бы!
- Валь, потише, - остановила выходящую из себя ответственную коллегу Настя, укрывая одеялом Алёшу. – У меня такая же сидит на посту.
Пока старшая давала нагоняй подчинённым, малыш уснул. Видно умаялся бедненький за эти страшные для него дни, что разговор на повышенных тонах толстой тётки нисколько ему не мешал.
- Валя, у него мать есть? Почему он только про бабушку говорил? – поглядывая на капельницу, спросила взволнованно Настя.
Вот сейчас ей стало страшно. А вдруг у мальчика есть нерадивая мать, бросившая его старушке, и не просыхает от пойла. Как забрать сына у той, которой он не нужен? По закону не отдадут чужой жалостливой бабе ребёнка, только потому что его мамаша забыла о родительском долге. И повеселевшая на полчаса Настя снова почувствовала безысходность. Теперь уже, правда, причиной была не измена любимого мужа, а желание забрать ребенка себе.
- Фельдшер со скорой сказала, что у него кроме бабушки никого вроде не было.
Слова подруги вернули надежду Насти. Если не было, значит, и проблем у усыновление тоже не будет. Выдохнула с облегчением будущая мама.
- Насть, я Петровне позвонила. С опеки которая. Так вот, завтра утром их работник придёт. Мальчика в приют оформлять будут. Бабка ведь его померла, - подойдя сказала Валя. – А ты себе его забрать хочешь?
- Хочу.
- Ну, и правильно. Что ребёнку по приютам мотаться? Мальчик хороший. Домашний. Вон, как бабушку свою любит. Всё спрашивал про неё. Где она? Когда придёт за ним? А мне, что ответить? – вздохнула Валя.
- Ничего не говори ему. Я сама потом всё расскажу. Потом, не сейчас.
Настя перекрыла капельницу. Осторожно, чтобы не разбудить своего мальчика, вытащила иглу с катетера и закрыла клапан. Всю ночь бы так просидела рядом с Алешенькой, поглаживая маленькую детскую ручку, но позвонила Галя. Поступил новый пациент. Нужно было уходить, а как не хотелось оставлять сыночка одного. Попросив Валю, получше присматривать за малышом, Настёна ушла. Оставшиеся часы дежурства она не на минуту не переставала думать о ребёнке, мирно спящем в палате. И как только смена закончилась, словно окрылённая, полетела к своему Алешеньке. Такой счастливой Павлову давно не видели. За одну ночь женщина расцвела, преобразилась, помолодела на лет десять! Её глаза светились радостью, и с лица не на миг не сходила довольная улыбка. А пообщавшись с социальным работником, она тут же побежала в опеку к Марии Петровне Филиповой. Та внимательно слушала задыхающеюся от счастья женщину, а потом нисколько не впечатлившись её речью заявила:
- В вас говорит жалость, Анастасия Георгиевна! Вы увидели бедного сиротку и захотели его приютить, но ребёнок – это не котёнок! Это человек! Это целый мир, вселенная! Это должно быть не спонтанное решение, основанное на одних эмоциях, а обдуманное, взвешенное! Да и вы молоды, родите себе своего, а потом чужой вам не надо будет!
Слова жёсткой тётки задели за живое. Родишь! Как родишь?! Когда матки нет! Когда вся жизнь в двадцать лет наперекосяк пошла! Когда сдохнуть хотелось, а тут увидела Алёшу и вновь ощутила себя живой. Сердце забилось в груди, так как никогда не билось. То выпрыгивает, то замирает, то срывается! Он её счастье, которое она так долго ждала. Эти голубенькие глазки она целовала во снах. Потом просыпалась и плакала, не веря, что это был всего лишь сон. Сон, в котором Настя проживала самые счастливые мгновения матерей.
Алеша её! Её жизнь! И Настя всё отдаст ради этих ямочек на детских щеках уже родного ей сыночка.
- Вы не смеете, так со мной говорить, - возмутилась, утирая платком выступившие слёзы, Настя. – Родишь? Не рожу. Не смогу. Я не за котёнком к вам пришла, а за сыном. А как можно от сына отказаться? Это что руку себе отрезать.
А ведь и правду, говорит эта медсестра. И верить хочется ей, но за долгую работу в социальной службе Мария Петровна чего только не насмотрелась. Чего только не было.