Новогоднее чудо

Водителю самому чуть помощь не понадобилась. А бабка тут же выздоровела, забегала, ребёнку одеяльце дала, дочке звонить сразу стала. За найденышем вся её семья в больницу приехала. Вот до вас зять бабки приходил. Ребёнка забрать хотят. У них своих трое. Четвертым будет. Я и отдать не могу. Мать не нашли, и не знаю даже кто. Девок из асоциальных семей много, но ни одна на учёт в женскую консультацию не становилась. Есть правда, одна на примете. Несовершеннолетняя. Но та вряд ли выбросила бы. Эта заявляла, что зачем ей учиться, когда можно детей рожать и жить. Как мамка и бабка её. Династия уже горе-мамашек в третьем поколении, - устало вздохнула Мария Петровна, разбирая папки на столе. – Вот видите с чем я каждый день сталкиваюсь. Привыкла на всё с опаской и подозрением смотреть. Ведь с детьми не только алкаши так жестоко поступают. Есть и вроде нормальные семьи, но как копнешь, так за голову хватаешься. Чего только религиозные фанатики стоят, или педофилы-родственники, или просто моральные уроды, психически не созревшие личности. Они же наше будущее калечат. Терзают его, вырывая все человеческое из детского тела и души. Отдаю и боюсь ошибиться, Анастасия Георгиевна.
Слушая Марию Петровну, молодая женщина не верила своим ушам. Неужели вся эта варварская жестокость царит в современном обществе? Как можно так поступать с родным ребёнком? Насте никогда этого не понять. Многие годы она готова была жизнь отдать за мгновение почувствовать себя матерью. Прижать к груди своего малыша, увидеть его улыбку, услышать такое бесценное слово «мама», держать его за руку, когда он сделает первый шаг. Без ребёнка каждый прожитый день теперь казался пустым. И только Алёша вернул ей смысл жизни. Вернул краски в её серые будни. Его появление, стало тем самым спасательным кругом, который не дал Насте утонуть в обиде на мужа. Сегодняшний день она начала с надежды на счастливое будущее, а не с мрачных мыслей, как жить после развода. Ради этого счастья молодая женщина пойдет до конца. Она не отступится. Не позволит лишить её возможности любить своего голубоглазого улыбчивого мальчика, ведь его улыбка для неё бесценная награда.
- Мария Петровна, вы можете ставить мне палки в колёса, но я всё равно добьюсь опеки и усыновления Лёши. Я подключу всех своих знакомых, все свои связи. Это будет, конечно, долго и муторно. И для малыша травмирующе, ведь он уже тянется ко мне, так же сильно, как и я к нему. Я это чувствую. Чувствую связь между нами. Или можете мне помочь, чтобы мы быстрее стали одной семьёй, - и глазами полными надежды посмотрела на строгую тётку из опеки, вытаскивающую нужную ей папку из стопки документов на столе.
- Помогу, куда я денусь, - ответила Мария Петровна, открывая папку. – Алёша домашний мальчик в любви и заботе вырос. В приют ему нельзя. Да, что я говорю. Детям место в любящей семье, а не в казённом доме с чужими тетками- воспитателями. Вот, - подала она личное дело сироты Насте, - его мать – Анастасия Викторовна Лесникова – родила поздно, в тридцать шесть лет. У женщины был порок сердца, врачи запрещали рожать, но она всё равно сохранила беременность. Родила и умерла. Даже сына к груди не прижала. Отца нет, и кто он был неизвестно. Женатый, наверно. Она работала в крупной компании, а как забеременела, вернулась к матери. Бабушке я помогала с оформлением опеки над внуком. Крепкая женщина была. Старой закалки, - тяжело вздохнула соц.работник, вспомнив мать Лесниковой. – Жаль Ироиду Андреевну. Душа человек была! Таких редко в наше время встретишь. А теперь вот Алешенька сирота.
- Не сирота, - закрывая папку сказала Настя. – У него уже есть семья.
Мария Петровна бросила взгляд на правую руку молодой женщины, и сощурившись тут же задала вопрос:
- А вы замужем? – потом быстро пояснила, почему так интересуется личной жизнью претендентки в матеря. – В полные семьи детишек охотней отдают.
- Замужем, - ответила Настя, смутившись пряча руки под стол.
- А кольцо чего не носите? – не унималась с допросом социальной работник.
- На работе неудобно, вот и сняла, - соврала Настя, чувствуя неловкость от пронизывающего взгляда Марии Петровны.
- Ну, ладно, поверю, но проверю, - уже не так строго сказала она.
Распрощавшись с Марией Петровной, Настя сразу же позвонила матери. Самой тридцать пять лет, взрослая тётка, а чем кормить ребёнка не знала. Опыта совсем нет, а в магазинах такой широкий выбор, что теряешься. И уже не знаешь, какую кашу или сок лучше купить. По дороже или по дешевле? Вроде все хорошие. А надо лучшее! Своему же ребёнку покупаешь!
Мама долго выслушивала дочь, ничего не понимая. Какой Алёша? Какие каши? Но Настя за столько лет была на таком подъёме, что мать не перебивала её. И только в конце взволнованного монолога дочери, до Ксении Марковны дошло: они решили усыновить сироту. Странно, Серёжа приехал в гости к любимой тёще и ничего про внука не говорит. Сидит поникший, чай пьёт, а от самого такой перегар, будто не просыхает уже от водки неделю. Не рад что ли? Чужого не хочет воспитывать? Надо зятем поговорить, а то разведутся ещё. А может, уже разводятся? В последний месяц вместе, как раньше, не заезжают. Только по отдельности. И на все вопросы о семейной жизни отвечают: работа.