Щепки на воде-2 /прода 4/

пишу далее - читаем далее ...................

   Празднество.
   Затяжное, шумное, глупое…
Все эти танцы, песни, бесконечные поздравления, подарки от вельмож, горящие глаза дам всех возрастов, форм и цветов. Не диво – он ведь для них был и остался лакомым куском. Нина не сдерживала. Наверняка, они смотрели на него и на неё и думали: «Невеста? Ну, и пусть. Кроме невесты такому вельможе любовницу держать можно…»
Отец-король, будто специально, то и дело шептал Мелину: «Посмотри на ту даму. Грудь хороша, и лицо вполне милое…» Кронпринц списывал эти реплики на хмель: государь уже не первый бокал сладкого вина в себя опрокинул.
Празднество выматывало Мелина не хуже военного похода.
   Смертельно хотелось спать, голова шла кругом, лица людей сливались в одну гигантскую, гадкую харю, которая посмеивалась издевательски, и которой – ох, как руки чесались – желалось выписать хорошего фофана. Голоса – тоже, превратились в один давящий голову гул. Так и подмывало рявкнуть «заткнитесь!»
Ах, если бы можно было хотя бы затычки какие незаметные в уши всунуть – Мелин лишь мечтал. Но задумал после праздника заняться их изготовлением…
Платья, шитые серебром и золотом, шуршали вокруг; шляпы невероятных форм, расцветок и размеров, которые, казалось, не совсем здоровые умом шляпники делали, проплывали мимо, как гигантские цветы по воде. Звякали бокалы, сыпался чей-то смех, без перерыва звенела музыка, - у Мелина шла кругом голова, грудь – словно обручи стальные давили.
Как бы ни был просторен Бальный зал королевского дворца, в котором сейчас шумел пир в честь кронпринца, но воздуха для свободного дыхания не хватало. К тому же к столу, за которым он сидел, нескончаемым потоком тянулись поздравляющие. Попить-закусить спокойно нельзя было, потому что каждому из них желалось произнести высокопарную речь, иногда тянущуюся невероятно долго (так Мелину казалось), а потом кронпринц с благодушной улыбкой должен был благодарить подошедшего и часто – выставлять руку для поцелуя.
И ни одного друга рядом. Некому пожаловаться на отвратительное состояние, не у кого просить совета, как быть дальше. Нина лишь в самом начале праздника присутствовала, подарила ему серебряную подвеску-оберег в виде морской ракушки, а потом ушла, жалуясь на плохое самочувствие. Выглядело это предательством, но было бы слишком жестоко заставлять её участвовать во всех торжествах. Она, в самом деле, не справилась бы с таким грузом. «Бедная моя крошка, - думал о ней Мелин. – Сейчас же никто не мешает нам быть вместе, но почему-то мы вместе быть не можем…»
Отцу он тоже не мог жаловаться. Лавр столько сил, энергии вложил в организацию праздника, что было бы жестоким сказать ему сейчас что-то не соответствующее веселой обстановке. Так что Мелин улыбался и махал рукой, думая о том, что с ним тоже нынче поступают жестоко. «Но я – крепкий парень, я всё выдержу», - говорил он сам себе, в сотый раз, наверно, кивая подошедшим поздравляющим. Как кого звали – всё перезабыл.
Только одно лицо он сегодня видел чётко и ярко, одно не сливалось в кучу с другими – лицо лорда Дерека.
Оно мелькало в самых тёмных углах залы, словно белая мраморная маска. Светло-серые глаза, похожие на холодные драгоценные камни, не мигали, словно не умели этого делать; тонкие губы лишь иногда позволяли себе легкую, рассеянную улыбку.
Дерек был в чёрном – носил этот цвет со дня гибели старшего брата, и – как говорили – дал клятву не выбирать другого цвета, пока не отомстит за смерть Патрика и опалу матери. Это были лишь слухи. «А дыма без огня не бывает, - справедливо думал Мелин, глядя на мрачный наряд сводного брата. – Еще мальчишка, но характер уже есть… когда-то рядился в самые яркие платья, а теперь – чуть ли не монахом выступает… зацепило его, сильно зацепило…»
Рядом с ним кружило немного людей – два-три молодых человека его возраста, тоже в тёмных нарядах; они были такие же бледные, как их патрон, такие же худощавые и нервно двигающиеся.
- Эта компания мне не нравиться, - шепнул кронпринцу Коприй, верный оруженосец, со дня бегства из Бобровой усадьбы. – Хоть и глупы, но опасны. В молодой голове, ненавистью затуманенной, всякое может родиться, и, как правило, плохое.
- Будешь следить? – спросил Мелин.
- Да-да, ваша светлость, я скажу своим ребятам, - кивнул оруженосец. – Есть у меня пара проворных молодцев – расстараются.
- Это хорошо, хорошо, - пробормотал кронпринц, улыбаясь двум девушкам-близнецам в нежно-розовых нарядах и в венках из ярких маков, которые выпорхнули из толпы и звонкими голосами поздравили его, протянули ему две коробки с подарками. В одной была красивая музыкальная шкатулка из малахита и золота, в другой – серебряное деревце с листочками из лунного камня, милая штуковина, - как говорили, талисман на спокойную жизнь и удачу.
- Леди Магрита и леди Лариса, - назвал их герольд. – Владетельницы долины Тойс.
- Милые барышни, - шепнул Мелину отец, ласково улыбаясь девушкам. – И долина их весьма мила…