На крыльях кошмара

— Я никогда не встречал подобных амулетов, — подивился Невеяр. — Откуда он у неё взялся?
— Она не сказала. Там какая-то тёмная история с наёмниками. Думаю, они где-то рядом – выжидают.
Мужчина и женщина немного помолчали, стоя на палубе и глядя куда угодно, только не друг на друга. Алея подумала, что представляла себе путь домой совсем не таким.
— Я хочу пройтись по городу, — предупредила кхари Невеяра.
И услышала в ответ:
— Будь осторожна.
Перед прогулкой Алея перекинулась парой слов с лекарем и зашла в каюту к Тарине. Девушка дремала, но едва скрипнула дверь – открыла глаза. Кхари присела к ней на кровать. Она не знала, как начать этот разговор, но её женское естество требовало принять участие в судьбе раненной лурийки. Поэтому, собравшись с духом, Алея сказала:
— Я знаю, какая участь тебя постигла в лапах наёмников.
Последовала неловкая пауза, во время которой Тарина съёжилась и опустила глаза. В Алеи всё внутри содрогалось от жалости и сострадания, но она понимала, что эту рану залечит только время.
— Я иду в город и могу принести лекарство, если оно тебе нужно, — продолжила речь кхари.
Девушка молча помотала головой. Возможно она уже предприняла меры, чтобы не понести от насильника. Алея не знала этого, но предпочла не допытываться. Она встала с кровати и направилась к выходу.
— Можешь сделать для меня кое-что другое? — послышались тихие слова Тарины.
— Конечно. Говори.
— Я снимала комнату в «Самородке Илалии». Название лучше, чем само местечко, — девушка сделала первую попытку улыбнуться. — Там остались мои вещи и деньги, заработанные на турнире по стрельбе. Не могла бы ты сходить за ними?
— Хорошо, — согласилась Алея. — Но, когда мы тебя переодевали, из твоего пояса высыпались золотые монеты.
— Выбрось их в море, — попросила Тарина и отвернулась к стене.

***

Медальон Алея предпочла вручить Невеяру, а не соваться с опасной реликвией в незнакомый город. Всё-таки не смотря на напряжённые отношения, кхари доверяла купцу и даже чувствовала к нему душевную теплоту. Как к брату. Который не брат и периодически невозможно бесит своими повадками.
Поэтому она с удовольствием спустилась по сходням и некоторое время привыкала стоять на твёрдой земле, как до этого приноравливалась к постоянной качке под ногами. Копьё кхари предпочла оставить на корабле, вместо него вооружившись двумя длинными кинжалами. С ними она чувствовала себя не менее уверенно, но гораздо более незаметно.
Алея впитывала в себя непривычные звуки и запахи и пыталась представить, что же почувствует в родной Лурье. В Златолучье, где преимущественно жила её семья, или на родовых серверных землях, где находился Сведар – город-крепость её воеводы-отца. Только сейчас кхари задумалась, как примет её родня, как отреагирует на столь долгое отсутствие? Но Алея очень хотела увидеть мать. И была готова рискнуть и ощутить на себе недовольство всех членов своей большой семьи, лишь бы вновь почувствовать ласку рук Ланиоки. У кхари не было сомнений, что мама давно простила её и с радостью примет блудную дочь.
Алея не переживала, если у неё не получится остаться в родном княжестве. Император Дин-Байсул щедро наградил её за десятилетнюю службу. Впору собственный терем строить. Но про это ей думать пока не хотелось.
Некоторое время она просто гуляла по Виньяэлло, разглядывая людей, дома и улицы. У лоточника она купила пряник, а затем стала искать нужный постоялый двор. Дорогу найти оказалось не так просто, не смотря на её знание двух языков: лурийского и исенбарского. Первый был широко распространён на севере, а второй на юге и востоке.
В «Самородке Илалии» кхари назвалась подругой Тарины и быстро договорилась с хозяином о посещении её комнаты, вручив ему мелкую серебряную монету. Наёмница проплатила аренду на месяц вперёд, но она давно не появлялась и это наталкивало владельца постоялого двора на нехорошие мысли. Алея подумала, что при таком пройдохе-хозяине будет удивительно, если деньги Тарины до сих пор ждут её в целости и сохранности.
И оказалась права, только чересчур оптимистична. Здесь явно что-то искали, и Алея догадывалась что именно. Неизвестные даже полки со стен посрывали, перевернули кровать и выпотрошили шкаф. Порванные вещи валялись повсюду, причём их разрезали мечами или кинжалами. Что же это за ненависть такая? Окно оказалось выбито, и на полу хрустели осколки стекла. Понятное дело, что ни о каких деньгах тут речи не шло. Но больше всего Алею поразила надпись на стене, сделанная судя по всему кровью: ЖДИ БЕРСА, ШЛЮХА.

Глава 2. Исповедь наёмницы.

Из постоялого двора молодая женщина предпочла ретироваться как можно скорее и не заметнее для хозяина. Лишнее внимание ей было ни к чему и отвечать за, так называемый, беспорядок в комнате Тарины кхари совсем не хотелось.
День клонился к вечеру, когда Алея направилась на пристань. Она всё ещё находилась под впечатлением от увиденного, поскольку слово «шлюха» ненавидела больше всего. «Лурийская шлюха» — говорили про неё в Исенбаре за глаза, но так, что иногда она всё же его слышала.