Моногамист. Виктория Мальцева

Часть 1.
Глава 1. Сексуальность
{Anatomy Of The Bear - Rua}
{Свободное плавание в чудесных кадрах моего любимого сна, невесомое парение в волшебстве прикосновений, взглядов, радостно ускоренный ритм биения моего сердца и ощущение всепоглощающего, бесконечного счастья… Мне снится девушка, одна и та же, раз за разом, я проживаю альтернативную жизнь во сне, где я не один, нас двое, но мы одно, мы единое, мы целое…
Мы гуляем, спим вместе, смеёмся, занимаемся любовью, моем друг друга в душе, плаваем в море, грызём яблоко, одно на двоих, целуемся… Да, мы целуемся много, часто, подолгу, и я ощущаю своими губами её губы, чувствую их вкус, упрямство и неожиданную, всегда непредсказуемую податливость, потому что никогда не знаю, уступит ли она мне, поддастся ли, когда это случится и почему… Она владеет мной полностью и безоговорочно, а я… я и не пытаюсь сопротивляться, ведь нахожусь в самом прекрасном и счастливом месте во всей Вселенной - я в коконе необъяснимого в своей сладости чувства, настолько сильного, что даже проснувшись и распахнув свои карие глаза, в буквальном смысле слышу, как ускоренно бьётся моё сердце, несётся в бешеном галопе навстречу моему счастью…}
Нереальному счастью, потому что сон закончился, как и всегда, а в реальной жизни я совсем не тот, кем мог бы показаться.
Поворачиваю голову в сторону девушки: на этот раз блондинка. Как же её? Кажется, Джеки… или Дженни… Никогда не просыпаюсь один – только с женщиной, или с двумя… или даже больше.
Я – адепт промискуитета.
Я – дамский угодник: ублажаю женщин, дарю им удовольствия, сексуальные радости, плотские утехи… Позволяю любить себя, щедро раздаю свои любовные умения и ласки всем желающим…
Джеки, точно Джеки… Как Жаклин Кеннеди! Всегда строю ассоциации, чтобы утром наверняка вспомнить её имя.
Джеки была неплоха, даже очень! Сегодня мне повезло, а бывает совсем иначе, бывает и так, что тошно, бывает гадко, бывает невыносимо скучно, но чаще всего, просто рутинно, только механика… Но им об этом знать нельзя, поэтому мне всякий раз приходится играть роль пылкого любовника: изображаю упоительное наслаждение женской красотой и сексуальностью, едва сдерживаюсь, впечатленный её прелестями, а если дама в возрасте, то её молодостью, опытностью и искусностью… Я льстец…
Зачем я это делаю? Хороший вопрос! Сам часто задаюсь им… Но ответа у меня нет. Знаю только, что так мне легче, намного легче, так и только так я могу жить и надеяться на свои маленькие радости, рассчитывать на успехи и достижения, мечтать, да, иногда я позволяю себе мечтать о той альтернативной жизни, которую почти каждую ночь проживаю во сне… Сегодня, кажется, я впервые привёл её в наш совместный дом, и он был из стекла, а из окон я видел море, тёмное, неспокойное, но такое красивое… Её волосы касались моего лица, и я даже ощущал их запах, неясный, какой-то конфетный, даже детский… Так пахнет карамель с фруктовым вкусом… или жвачка…
Осторожно поднимаюсь, стараюсь не шуметь, мне нужно в душ – обязательный ритуал после секса, после ночи, проведённой с очередной женщиной. Нет, я не моральный урод, я просто очень люблю душ… Это мой способ релаксации, нет, даже медитации, пожалуй. Закрываю глаза и наслаждаюсь потоками воды, омывающими моё заласканное женскими губами и ладонями тело. Сколько рук исследовали меня за всё время? Сотни… Я давно сбился со счёта…

- Привеееет! – тянет Джеки.
- Привет, - отвечаю ей, улыбаясь.
Я никогда не ухожу по-английски, хотя в моём случае такая привычка могла бы избавить от многих и многих недоразумений. Моя основная проблема – дать девушке понять, что больше она меня не увидит. Нет, не вообще, конечно, а в своей постели. У меня уже давно имеется десяток отработанных схем, действующих безотказно и крайне редко дающих сбои. Каждому темпераменту, характеру, жизненному женскому стилю соответствует свой вариант прощания. Я – мужчина на один раз, это главное, что должна вынести моя партнёрша.
Вот Джеки – милая, ласковая, но уже опытная, не слишком глубокая, но и не глупая барышня. С такими как она легче всего.
- Джеки, ты милашка! Сделаешь мне кофе? Я в душ и убегаю, куча дел! – улыбаюсь ей широко и от души, и красотке этого будет достаточно. Мы оба с ней знаем, что наш ночной марафон имел лишь одну цель – доставить нам обоим удовольствие, и последствий у него никаких не будет, скорее всего, он даже не станет частью наших воспоминаний.
Джеки проводит рукой по моей груди, в глазах её грусть и сожаления о том, что её справедливое и вполне разумное желание быть любимой и единственной моей женщиной несбыточно, ведь я не способен на моногамию, даже кратковременную привязанность, я – парень лишь на одну ночь. Об этом знают все в Нью-Йорке, и это и есть мой главный козырь: моя репутация - мой основной помощник в утренних прощаниях…
- Поцелуешь? – спрашивает она у двери, обхватив мои плечи в неосознанном жесте, желая удержать.
- Конечно, - отвечаю, и сегодня это исключение, потому что обычно всеми способами стараюсь избегать поцелуев в губы… Я и сам не знаю почему, у меня нет объяснения этой моей придури, но с целованиями у меня проблемы. Особенно настойчивые девицы целуют меня сами, нахально врываясь своими дерзкими язычками, не получая ответа, сердятся и даже кусаются в ответ – поэтому у меня часто бывают искусаны губы. Но Джеки милашка – она деликатно не обратила внимания ночью на моё стремление избегать поцелуев, не заставляла и не упрашивала, не навязывалась, не требовала, не диктовала… Поэтому я с радостью отблагодарю её за мягкость и понимание…
Глава 2. Моногамия
{Tom Misch & Carmody - Easy Love}
{Мы лежим в нашей постели, беспечные, спокойные, умиротворённые. Я целую её затылок, наслаждаясь его теплом и запахом, всё тем же необычным фруктовым ароматом… Женские головы так не пахнут обычно, это запах скорее варенья, нежели косметического средства. Я улыбаюсь ей, хотя она не видит, я всё равно улыбаюсь, потому что счастье струится из меня нескончаемым потоком, а губы мои, как и руки давно уже живут по своим собственным законам… Мои пальцы ищут её руку, находят, сжимают, убедившись в тёплой отзывчивости, принадлежности мне, ответном и взаимном желании быть ближе, максимально, настолько, насколько вообще это возможно по законам физики. Мне всё мало её, сколько бы ни было, всё равно всегда мало, и я в несдержанном порыве вжимаю её тело в себя ещё больше, прильнув к её спине, стремясь уловить дыхание и размеренный ритм биения её сердца, и вдруг слышу её голос - это впервые за всё время, когда она говорит со мной:
- Я беременна от тебя! У нас будет дочь!
И со мной, с моим сознанием случается нечто невероятное, внезапно приходит понимание, что то, что я называл до этого счастьем, ещё вовсе и не было им… Эта новость на неимоверной скорости погружает меня в состояние необъяснимой эйфории от осознания того, что Чудо всё же свершилось: моё стремление любить её, мои ласки и моя близость оставили свой след в ней, и теперь мы соединены максимально возможной связью, невидимыми узами физического, вплетённого в духовное… Моя женщина носит в себе часть меня, моя женщина подарит мне ребёнка, мою дочь…}
Негромкий, но оттого не менее раздражающий голос близкой подруги разрушает мой мир:
- Алекс, просыпайся! Пропустишь пробежку…
Не открывая глаз, отвечаю:
- Не хочу сегодня, голова раскалывается после вчерашнего…
- И что, потом снова накажешь себя троицей случайных баб? – Кристен бывает очень убедительна местами.
- Сегодня позволю себе поблажку.
Да, сегодня можно, потому что этой ночью (ведь мать родила меня именно в ночь) мне исполнилось 24 года. Открываю глаза, смотрю на неё, обнажённую полностью, и не знаю плакать мне или смеяться… Да, не знаю, потому что Кристен – одна из немногих женщин, способных доставить мне удовольствие, единственное исключение из всех, где я не вкалываю, как раб на галерах, а позволяю себе расслабиться. У Кристен великолепное тело, она талантлива в своих ласках и умеет доставить удовольствие мужчине. Но сегодня ночью я понял, что перестал реагировать на женские прелести окончательно…
Впервые это случилось четыре месяца назад, и тогда я подумал, что всё дело в возрасте партнёрши. Однако печальный опыт вскоре повторился с молодой, но не слишком красивой девушкой, затем с красивой и молодой… Теперь - с Кристен.
- Зая, ты был великолепен этой ночью!
- Неужели?
Конечно, великолепен, ведь пришлось прибегнуть к запретному… Запретному и сладкому, такому желанному, и такому недосягаемому, безнадёжно несбыточному …
- Твоё мастерство растёт… Есть ли предел?
- Мне помнится, я был в стельку пьян. Что мы пили в том клубе?
- Не знаю, что пили вы с Марком, а я как обычно - текилу.
- Да… Марк, как всегда, подсунул мне какую-то дрянь… Я очень пьян был?
- Было немного, - смотрит лукаво и улыбается, щурясь, кукольно взмахивая своими длиннющими ресницами.
- Много болтал?
- В этот раз нет, - снова улыбается, не скрывая лукавства.
- Признавайся, что я выкинул на этот раз? – поворачиваюсь на бок, чтобы лучше видеть её и следить за мимикой – нужно выявить все подвиги и срочно, чем раньше ликвидирую последствия, тем лучше.
- Да ничего. Всё нормально, не переживай.
- Не обманываешь?
- Нет. Зачем?
- Не знаю. Вы женщины – странные создания!
- Не все. Некоторые из нас вполне предсказуемы. Вот я, например, сейчас буду просить у тебя денег.
- Проси.
- Много…
-Много?
- Очень много…
- Очень много не могу, у меня планы.
- Какие?
- Хочу строить тестовый дом по своему проекту, денег осталось мало, боюсь и этого не хватит.
- Алекс…
- Да?
- Кроме тебя просить больше некого. Деньги правда очень нужны.
- Сколько?
- 500 тысяч.
- Это много.
- Да, много.
- Зачем?
- У моей племянницы обнаружили рак… Ей только исполнилось два года в этом месяце, она скорпион, как и ты.
- Такая малышка и рак?!
- Да, Алекс. Жизнь намного более жестока, чем нам хотелось бы. Нужно срочно начинать лечение, а денег нет совсем. Есть фонды… Но это очень долго. Если ты не поможешь, у неё, скорее всего, и шансов не будет.
- Я выпишу чек.
- А как же тестовый дом?
А как же тестовый дом и… моё будущее… Моё будущее и будущее маленькой девочки, которая хочет жить…
- Не волнуйся, я придумаю что-нибудь.
Только вот, что?…
- Алекс, ты Чудо!
- Вовсе нет. Я просто человек, у которого есть деньги. Были.
Мы молчим, Кристен натягивает на себя простынь, и я понимаю, что вскоре услышу нечто неприятное.
- Говори, - требую, подталкивая её, наконец, к тому, о чём подозреваю, но хочу знать наверняка.
- Ты снова звал её во сне.
Чёрт, вот я так и знал! Вот знал же! Голимая моя болтовня и предательская башка!
Тру глаза рукой, скрывая этим жестом алый стыд, разлившийся по моим щекам. Я почти никогда не краснею, потому что никогда не испытываю ни стыда, ни стеснения, ни дискомфорта. Я уверен в себе и доверяю своим поступкам. Но когда вскрывается то, что я так старательно прячу, мои эмоции меня не просто выдают, они меня обнажают, делают уязвимым, хрупким, я ощущаю себя бокалом из тонкого горного хрусталя, в слабой, неуверенной руке нетрезвого шутника… И этот шутник – моя жизнь, моя судьба…


Глава 3. Она

{Если вы встретите свою настоящую любовь, то она от вас никуда не денется - ни через неделю, ни через месяц, ни через год.
Габриэль Гарсиа Маркес}

{James Vincent McMorrow – Wicked Game}
Всё случилось, когда мне было семнадцать лет, почти уже восемнадцать. В то лето, в сущности, я и почувствовал впервые себя мужчиной, хотя к тому моменту уже успел познать женщин больше, чем ношу волос на своей голове.
Мужчиной я стал в то мгновение, когда ощутил в себе силу и желание применить её во имя защиты слабого женского существа, невесомого создания, лёгкого, почти воздушного, но смелого, отчаянного, сильного духом, гораздо сильнее меня.
Я заметил её сразу. Наблюдал, изучал, не мог оторвать глаз. Была ли она красивой? Конечно, была, её глаза мне не забыть никогда: огромные озёра, иссиня-серого, насыщенного, глубокого цвета, отдающего бирюзой, такого я не встречал ни разу. Странные глаза… По законам своего оттенка, они должны были быть светлыми и холодными, но у неё были тёмными и тёплыми, даже горячими, они выдавали страстность, острый ум, пронзительный, незаурядный, он ясно читался в её взгляде, пронизывающем, испытывающем, покоряющем… Она словно била им, сокрушая, предлагала вновь подняться и проявить себя, показать, на что способен, к чему пригоден, зачем явился и что смогу предложить…
Меня тянуло к ней. Очень странное чувство, необъяснимое, обнаруженное мною впервые только тогда: влечение, но не сексуальное, а именно непреодолимое желание приблизиться… От мысли, вернее, от острой жажды прикосновений, потребности дотронуться, у меня в прямом смысле начала кружиться голова. Ничего подобного я никогда не испытывал в своей жизни, настолько сильных эмоций, потрясающе глубоких чувств, повергающих сознание в состояние невесомости.
Но она была не одна. Он целовал её почти постоянно, не выпускал из своих рук, пряча от меня её тонкое тело, одетое настолько белой, что почти голубой кожей. Казалось, даже Солнце было бессильным перед ней, неспособным оставить своё золото на её нежной коже… Он держал её за талию, хватал за руки, обнимал тонкую шею, сжимал хрупкие плечи, неумело вторгаясь, буквально надругаясь над её нежностью, утончённостью, изяществом… Не такими должны были быть мужские руки на её теле, не такой наглой должна была быть его хватка, и она сопротивлялась, осознанно или нет, но стремилась вырваться, отстранялась, но он всякий раз вновь овладевал её вниманием и свободой, заключая, как птицу, в бездарную клетку своих больших рук… И мне почему-то безумно хотелось вырвать ему эти руки!
В тот день всё моё существо было пронизано лишь одним желанием - впечатлить её. Скорее даже, это было не осознанным моим желанием, а эффектом её присутствия: из уверенного, спокойного и разумного я превратился в неадекватного героя, готового на всё, на любую дурь, лишь бы привлечь её внимание, только бы задержать острый взгляд сине-серых глаз на себе. Я не узнавал себя сам, свои реакции, поступки, жесты. Я пел, играл на гитаре талантливее даже, чем сам Джими Хендрикс, я забивал мяч, положив на лопатки команду соперника три раза к ряду, играя фактически в одно лицо, я превзошёл себя в стремлении рассмешить, устроил показательный прыжок в воду с высоты…
И только тогда протрезвел, опомнился, потому что внезапно понял, что натворил - она прыгнула вслед за мной… Сказать, что это было опасно - будет лишь намёком на реальное положение вещей: высота однозначно больше максимально допустимых 20-ти метров, там было, скорее всего, около 30-ти - одно неверное движение и её прыжок стал бы фатальным; скалистый берег, метры тёмной воды скрывали обломки камней, и одному Богу было известно, где каменный выступ и какой. Моя глупость, толкнувшая меня на неоправданный риск в одном лишь стремлении удивить, впечатлить понравившуюся девушку, едва не стоила жизни мне самому, ей, и тройке других таких же отчаянных дураков. Но всё обошлось. Случайно ли?
{Alaskan Tapes "Then Suddenly, Everything Changed"}
Я не чувствовал себя героем, когда тащил её, обессилевшую, за руку на поверхность, напротив, я возненавидел себя, за то, что толкнул девушку и других людей на эту беспощадную глупость, за то, что едва не угробил её… Но ненависть моя в одно мгновение сменилась влечением, когда перед моим носом, под водой, оказался её нежный живот, лихорадочно сжимающийся в такт её отчаянным вдохам на поверхности… Мои губы сами потянулись к нему, но не посмели прижаться, а лишь коснулись, и это касание, невинное, лёгкое, но такое желанное оказалось самой прекрасной вещью, какая случалась в моей жизни. Я не спас её, я всего лишь вернул ей то, что по неосторожности чуть было не забрал.
Потом, когда страшное было уже позади, я не торопился, плыл медленно к берегу, сопровождая её и не отрывая своих глаз; я не понял сам, как мужское стремление защищать, оградить от опасности внезапно стало определяющим, возымело первенство над всеми другими моими желаниями, в тот момент все мои помыслы были сфокусированы лишь на стремлении спасти её, убедиться в её безопасности, целостности. Только приблизившись к берегу максимально, я позволил себе расслабиться, удостоверившись в её медленном, но уверенном движении. Плавала она непрофессионально, но изящно, такой гибкости и грации в движениях я не видел ни у кого, а может быть, просто не замечал, ведь в той девушке мне всё казалось особенным.
Мы почти вышли из воды, когда я решился в последний раз взглянуть на неё с одной лишь целью – убедиться, что с ней действительно всё в порядке. А может, я просто вру себе, и посмотрел на неё, потому, что не мог иначе, потому, что давно перестал принимать решения и интуитивно делал всё то, что диктовало мне мужское моё естество, слепо подчиняясь его желаниям.
Наши глаза встретились… впервые за всё время. Это и было то, что уничтожило прежнего меня окончательно: мне показалось, я выпал из реальности, погрузился в пространство, где не было ни звуков, ни времени, ни мыслей. Я просто тонул, погружался в серо-голубой мир со скоростью света, я потерял способность мыслить в то мгновение, но даже если бы и мог, вряд ли бы это помогло мне - не было более ничего во всей Вселенной, способного защитить меня от этого плена… сладостного, трепетного, желанного… Моё сердце остановилось, замерло в буквальном смысле, а ожило вновь, лишь когда она отвела свои глаза, отпустив меня на свободу… Вот только в свободе этой мне больше не было нужды... Я добровольно рвался в плен, самый сладкий и нежный, желанный с такой силой, о какой я до той поры и понятия не имел…
А потом они исчезли из того безумного дня, того лета и моей жизни… Я ждал её, но напрасно, и с каждым днём моя душа всё больше наполнялась эмоциональной пустотой и невыразимой тоской по ней…
Мне казалось, я не встретил её впервые в тот жаркий июльский день, а вновь нашёл, отыскал среди сотен тысяч, среди многих, познанных мною во многих смыслах, открытых, прочитанных и брезгливо отброшенных прочь как ненужное, пустое, ошибочное, в очередной раз вызвавшее разочарование и скуку…
Это была моя женщина.


Глава 4. Сын, в нашем роду все мужчины моногамны…
{Mono - Burial At Sea}
- Сын, в нашем роду все мужчины моногамны. Ты, конечно, не знаешь, что это такое, но поверь, когда встретишь её, поймёшь это сразу. Это и наше проклятье, и наше благословение, ведь когда мы находим её, ту самую, единственную, предназначенную нам, мы познаём чувство, прекрасное, неповторимое в своей силе и сладости, чудо, что дарит нам здоровых детей и многие-многие часы непередаваемого счастья любви. Это немногим дано, сын, очень немногим, и в этом наше благословение!
- Но будь внимателен, не упусти её, не опоздай, сделай в срок всё, что должно, найди её и береги, всю свою жизнь береги, ибо она – это часть тебя. Не станет её – не будет и тебя, и это – наше проклятье. Твой дед Александр допустил ошибку, смалодушничал, упустил и потерял свою женщину. Провёл век с чужим человеком, несчастный сам, и не сумевший осчастливить супругу, сжил со свету её и превратился в итоге намного раньше срока в брюзгливого, скверного старика, ненавидящего весь мир, и ненавистного ему, прожившего пустую, бессмысленную жизнь.
Ничто в жизни не случайно, ничто не происходит просто так, у всего есть свой смысл и свои причины.
Можно ли речи отца о смысле всего, о мужском долге, достоинстве, о роли женщины в жизни мужчины, о его предназначении, назвать странными, если они обращены к его сыну? Конечно, нет, они разумны, предсказуемы, ожидаемы и по всему необходимы для цельного, органичного становления мужской личности тогда, когда сказаны вовремя и в свой срок. Но только не тогда, когда сыну лишь через несколько месяцев исполнится шесть лет…
Я помню тот наш разговор, помню спокойный голос отца, мудрый, тёплый, его рассказ о том, как он нашёл мою мать, как полюбил её, как добивался, как пошёл против семьи и против всех, как навредил себе и ей, и как, в итоге, оказался прав в единственном своём выборе.
- Это единственный поступок в моей жизни, в правильности которого я был и остаюсь абсолютно уверен. В тот момент он казался безумным, сулил лишения, ссоры с семьёй, непонимание, осуждение и даже презрение отца, твоего деда, человека, который был для меня образцом мужественности, порядочности, главной фигурой в моей жизни. Но только до того момента, когда он посчитал себя правым встать между мною и моей женщиной. Я принял решение быть верным выбору, сделанному сердцем, и не ошибся - то решение, опасное, тяжёлое, рваное принесло мне такое счастье, о каком я не мог и мечтать. Счастье обладания своей женщиной, твоей матерью, сын.
Разговор с отцом врезался в мою память, многое я не понял тогда, а осмыслил много позже, но в тот день запомнил каждое его слово, каждое напутствие, каждый урок… Три дня спустя мой отец ушёл и забрал с собой самое дорогое – мою мать, моих сестёр, всю мою семью…
Знал ли он, что это случится? Не знал, но чувствовал, возможно, интуитивно ощущал приближение страшного, неизбежного и предначертанного. Иначе, как объяснить его странное стремление вложить в мою пятилетнюю голову настолько серьёзные и важные мысли, суждения, напутствия?
Теперь я думаю, что мы можем не столько видеть будущее, сколько чувствовать его… Есть нечто скрытое от наших глаз и трезвого рассудка, но мир чувств и эмоций отражает подобно зеркалу наше подсознание, способное на куда большее, нежели зажатый в рамки сознательного разум.

Глава 5. Решения…

{Elliot Moss - "Slip"}
{Мои губы касаются её виска, вдыхая аромат любимых волос…
- Я так люблю тебя… Ты знаешь, как я люблю тебя?
- Как? – спрашивает она, улыбаясь.
- Как Земля любит Солнце!
- А как же она его любит?
- Всем своим существом! Зависит от него, живет им и существовать может только в поле его действия!
Мои губы не могут оторваться от её нежной кожи, я, как токсикоман, тянусь носом в те части её тела, где натуральный запах сильнее, где сохраняется лучше всего, но меня почему-то всё время преследует конфетный аромат…
- Я тоже люблю тебя…, - слышу её вкрадчивый шёпот и чувствую всем своим существом, как сладко она улыбается, сообщая мне эти три такие простые, но такие желанные мною слова…
- Как ты любишь меня?
- Как Солнце любит Землю, самое прекрасное своё творение, самое живое из всех, самое ранимое, хрупкое и самое сильное, потому что разумное…}
- Ааалекс! Ааалекс! Проснись, мать твою, твой будильник достал меня уже! Или выруби его или иди уже на свою пробежку! – сонный голос Кристен разрезает мой мир своим негодованием.
Опять Кристен… Что-то я зачастил к ней, пора завязывать с этим, иначе проблем не миновать.
- Всё, всё не ругайся, я ухожу уже.
- Ты реально достал, вот клянусь тебе! Иди к доктору уже сходи!
- Какому ещё доктору?!
- К тому, который головы, заполненные дурью, лечит!
- Не понял?! О чём ты?
- О чём я? А сколько можно уже терпеть это? Лера, Лера, моя Лерочка! Вот тошно уже, клянусь!
Твою ж мать. Опять болтал во сне. Однозначно пора спать одному.
- Прости меня. Не злись. Это не то, что я могу контролировать. Если б мог, поверь, давно бы избавился от этого. Ты думаешь, мне не стыдно? Ещё как! Только сделать ничего не могу. Разве что принципиально спать теперь только в своей постели.
- Ладно, ладно, не обращай внимания, остынь, я спросонья просто налетела на тебя. Не обижайся. Когда ты уже выкинешь её из головы? Сколько лет то прошло? Пять?
- Больше шести уже.
- И что? Ты собираешься всю жизнь так о ней мечтать?
- Я буду искать её.
- Чтоооо? Ты рехнулся? Где искать? Как?
- Не кричи, во-первых! У меня выбора нет, сама не видишь разве? А во-вторых, вспомни лучше, что ещё она сказала тебе тогда.
- Всё, что сказала, я передала тебе сразу же.
- Ну, может быть, она упоминала, где учится, какую профессию собирается получать или чем увлекается, всё важно! Любая информация даст мне больше шансов отыскать её. Ну, напрягись! О чём-то же вы болтали? Долго причём!
- Алекс, она назвала только город, я теперь и не помню какой, больше ничего!
- О чём тогда вы так долго трепались?
- Слушай! Я же не могла подойти и в лоб спросить, да ещё и при её парне: «эй, чувиха, мой дружок запал на тебя, дай телефончик, расскажи, как тебя найти, если вдруг лет эдак через 5-6 ему вздумается искать тебя!»
- Вот ты… А сама могла сообразить, что мне делать то с этим городом!? Какова ценность добытых тобой данных?
- Вот самому надо было идти и спрашивать!
- Веришь, сколько раз ел себя за то, что тебя тогда отправил! Конечно, нужно было самому! Всё и всегда нужно делать самому, если хочешь получить адекватный результат!
- Алекс, не злись! Это была просто девчонка! Если мне не изменяет память, в ней ровным счётом не было ничего особенного! Красотой там и не пахло, худая какая-то, причёска мальчишеская…
Да, она была немного худой, какой-то тонкой, но не тощей, а скорее изящной… Волосы острижены коротко, но спереди длинная чёлка, спадая, закрывала почти половину лица, и она красивым, элегантным движением головы отбрасывала её обратно или же убирала рукой, пропуская пальцы сквозь густую копну русых волос… Боже, как это было красиво, притягательно, мне так хотелось самому поправлять ей эту чёлку! Быть всегда рядом, всегда вместе с ней, и делать всё лишь для того только, чтобы она была счастливой… Самой счастливой!
- И потом, ты забываешь, что благодаря мне тебе хотя бы имя её известно, а так, как бы ты звал её в своих снах?
А правда, как? Нет других имён для меня, просто не существует, за все эти годы я настолько привык к своему … к её имени, что слаще этих звуков ничего и представить не могу!
- Ты придёшь сегодня?
- Нет.
- Алекс не злись, я же извинилась!
- Дело не в тебе, ты же знаешь.
- Я приготовлю тебе ужин! Всё, что пожелаешь…
- Крис, мне завтра нужно встретиться с представителем банка по поводу финансирования строительства моего дома. Они настроены на отказ, мне нужно будет убедить их в перспективности проекта. Я должен буду быть собран, поэтому хочу побыть дома, отдохнуть, подготовиться.
- Ты не бываешь собран, если у тебя не было секса…
- Всё не так плохо на самом деле, - улыбаюсь ей.
Кристен - единственный человек, кто заботится обо мне… Ну, по крайней мере, пытается делать это. Конечно, у неё свои цели, но как же хорошо бывает оттого, что кто-то думает о тебе, старается украсить твою жизнь, сделать её лучше, проще, легче…
Возвращаюсь с пробежки, меня уже ждёт завтрак и кофе, приготовленные моей заботливой подругой. Благодарю её нежным поцелуем в лоб.
- Как же ты собираешься искать её? – начинает она болезненный разговор.
- Поеду в её город.
- Ты помнишь его?
- Да. Кишинёв.
- Где это?
- В Восточной Европе есть небольшая страна, Молдавия. Это столица.
- В Восточной Европе только неблагополучные страны, если мои познания в экономической географии верны.
- Ну не совсем неблагополучные, скорее, просто бедные.
- Большой этот город?
- Не очень, около 600 тысяч жителей.
- И ты собираешься найти её среди шестисот тысяч жителей? Как?
- Вот это «как?» мучает меня все эти 6 лет, но в последние полгода особенно. Поэтому я и прошу тебя вспомнить всё, о чём вы говорили. Но ты же не скажешь, даже если вспомнишь, ведь так?
{Daughter - "Perth" (Bon Iver) v "Ready For The Floor"}
Моя прямолинейность стоит мне уничтожающего взгляда Кристен. Что я могу предложить ей? Брак со мной? Я искалечен во многих смыслах, но самый болезненный для неё тот, который стал моим альтернативным миром во снах. Какая женщина сможет любить мужчину, мечтающего не о ней?
- За кого ты меня принимаешь, Алекс? Ты считаешь меня стервой? А я всегда относилась к тебе, как к другу!
- Я тоже отношусь к тебе как к другу. И не считаю тебя стервой, поверь. И я даже не думаю, что твои поступки нечестные – каждый человек вправе поступать так, как лучше для него самого.
- Ты думаешь, я рвусь к тебе в жёны?
- Это не так?
Кристен срывается в истеричный хохот… Немного успокоившись, отвечает:
- Алекс, зая, ты в принципе не способен быть мужем! Даже если найдёшь эту свою… как там её, Леру, насколько тебя хватит? Боюсь, это будет даже не месяц! Будь я на её месте, я не стала бы даже связываться с тобой, ведь у неё наверняка уже есть какие-то отношения, может быть даже она замужем, там ведь женщины рано замуж выходят.
Я об этом никогда не думал. При мысли о том, что моя женщина может быть замужем, у меня началась нервная дрожь, тягучий чёрный холод безысходности внезапно сжал стальной хваткой моё сердце, лёгкие, так, что я даже перестал дышать.
- Что так побелел? Не думал об этом?
- Не замужем она! Не может быть этого! Она моя женщина, она должна ждать меня!
- Кому должна?
Очередной вопрос поверг меня в прострацию… Вопросы, отбирающие надежду, бьют так сильно, как никакие другие слова на свете.
- Крис, что ты такая жестокая сегодня?
- Хочу отрезвить тебя раз и навсегда. Вокруг тебя полно женщин на любой вкус, красотки липнут к тебе, как пчёлы на мёд, тебе мало их?
- Не поверишь, даже слишком много, так много, что тошно уже. Мой предел достигнут, я выдохся, называй это как хочешь, но я ухожу со сцены. Ушёл уже.
- Ты серьёзно?
- Абсолютно.
- А я думаю, что это ты зачастил ко мне?! Ха-ха! Нет, ты что серьёзно?
- Серьёзно.
- Не верю, - смеётся в голос.
- Слушай, Крис, с тобой когда-нибудь случалось отравление? Ну, такое, когда тебя тошнит раз по пять к ряду, и ничего не помогает?
- Случалось.
- Тогда представь, что ты в ванной, ждёшь очередного приступа, и в этот момент тебе предлагают блюдо… ну скажем, стейк с кровью и с жирным соусом каким-нибудь, как тебе?
- Бррр!
- Вот! Это моё состояние сейчас. Не могу видеть их, ни молодых, ни зрелых, ни красивых, ни умных, ни знаменитых, никаких. Тошнит, понимаешь?
- Не понимаю. Тоже мне, девушек с отравлением сравнивать, ты в своём уме? С жиру бесишься! Марку вон и не снилось такое разнообразие!
- На его счастье.
- Да бред это всё. Отдохни и прекрати трахаться со всеми подряд – обещаю, всё тут же наладится у тебя. Рано или поздно решишь с кем хочешь быть, если сможешь, конечно. В чём я очень сильно сомневаюсь.
- Вот я тебе об этом и толкую: да, хочу быть с одной, но только с ней, понимаешь? Ты влюблялась когда-нибудь, Крис?
- Конечно! Даже в тебя однажды.
- В таком случае тебе должно быть это понятно, хотя бы отчасти.
- Так не бывает, чтобы чувства сохранялись так долго. Ты просто выдумал себе какой-то несуществующий образ, ведь ты даже словом с ней не обмолвился, а я говорила с ней, и поверь, самая обычная она! Даже если тебе повезёт, и из шестиста тысяч ты умудришься найти её, тебя однозначно ждёт разочарование.
- Уверен, нет. Я чувствую, что нет. Знаешь, всем своим нутром ощущаю, что нет! В любом случае, я должен найти её и убедиться сам, она это или нет.
- Ты представляешь хоть, сколько времени и усилий нужно посвятить этому? Ты должен двигаться, у тебя блестящее образование, ты одарён в этих своих чертежах, творишь немыслимое, уверена, тебя ждёт грандиозное будущее, и ты собираешь слить годы на поиски какой-то мимолётной девчонки!?
- Я тебе говорил когда-нибудь, что ничего в жизни не случается просто так? Твоя больная племянница вынудила меня напрячь свой мозг в направлении минимизации затрат на возведение моего дома. И знаешь, на чём можно сэкономить?
- На чём?
- На стоимости выполнения самих работ!
- Чего? Как это?
- Это так, что в Восточной Европе расходы на строительство будут в разы ниже, чем, скажем, в пригороде Нью-Йорка! Поэтому схема сложилась как нельзя лучше! Твоя родственница получает деньги на лечение, мой тестовый дом перекочёвывает в Кишинёв, и пока он будет там строиться, я смогу искать её!
- Это сколько по времени?
- Около года. Может, чуть больше.
- Ты уедешь из Штатов на год в какую-то нищую страну?
- Да! И это будет самое умное и правильное решение! Так что завтра мне не нужно встречаться с банками и унижаться, выпрашивая у них денег! А это означает, что сегодня вечером тебе придётся заняться ужином!
- Ты сумасшедший. Честное слово, Алекс, таких дурней, как ты, ещё поискать! Но так и быть, ужин тебе приготовлю! – обнимает меня, довольная.
Кристен относится к числу тех людей, которые живут одним днём – сегодняшним, и возможно вполне, что это разумная стратегия. Кто знает…

***
Прошёл ровно год. Мой дом построен, и я уже живу в нём сам. Если б не моя нужда в поисках моей женщины, никогда в жизни не ввязался бы ни в какой бизнес в странах третьего мира. Принципы ведения дел, решения проблем и договорённостей диаметрально противоположны тем, которые приняты во всём мире… развитом мире, я имею в виду. В этой стране всё решают деньги, абсолютно всё. Дом можно построить даже в городском парке, нужно лишь знать, кому за это заплатить и сколько. Если у тебя есть деньги, ты выиграешь любой суд, неважно, насколько бредовым будет судебное решение. Мой ужас быстро сменился пониманием того, что то, что я наблюдаю – своеобразная форма развития, определённая стадия, извращённая в своих достижениях, но имеющая право на существование уже лишь потому, что заставляет систему работать. Демократия в этой стране существует номинально, как и судебная система – лишь дань государственному устройству, прописанному Конституцией. Права и свободы человека не просто попираются, их на этой благодатной природно и климатически территории в форме виноградной кисти нет и в помине. В бизнесе – никаких принципов и порядочности. Данное слово тут не имеет никакого значения, более того, заключённый договор, оформленный по всем экономическим правилам и нормам юриспруденции – всего лишь бумага, испачканная типографской краской. Мой основной партнёр – крупнейшая строительная компания в Молдавии, продал почти все квартиры моего тестового дома ещё в процессе строительства. Однако, оговоренной нормы прибыли пропорционально моей доле участия в строительстве, равной 30%, я не получил до сих пор, и как подсказывает мне моя интуиция, вряд ли получу. Отговоркам финансового директора я давно уже перестал верить и занимаюсь поисками подходящей девелоперской компании в Европе, где интерес к экологическим технологиям в строительстве на сегодня самый высокий в мире. Мой тестовый дом, вернее его физическое воплощение и фактические технические показатели работы системы самообеспечения – мой основной актив. Как только я заключу устраивающий меня по всем критериям договор на комплексное возведение усовершенствованных мною же копий, я покину эту страну и этот город без малейшего сожаления. Но мне так и не удалось найти то, зачем, в сущности, я приехал сюда…
{XOV–Lucifer}
За этот год я так устал шарить глазами в толпах прохожих, всматриваться в женские лица, искать, искать, искать… Я отчаялся, стал думать, что Кристен права: 600 тысяч - это слишком много для одного человека, ведущего поиски.
Да, это так - для одного ищущего человека шансы на успех в таких условиях стремятся к нулю, но только не тогда, когда в дело включается Её Игривое Высочество Судьба.
Эта встреча состоялась до банальности простым способом, неожиданным и непредсказуемым.
Жаркий июльский день, пыльный город, суета, изнуряющий южный зной. Я останавливаю свой Porsche у знакомого ресторана, на террасе которого обычно люблю обедать и попутно разглядывать прохожих – несмотря на отчаяние, я буду делать это до самого конца, до тех пор, пока не сяду в самолёт, улетая из этой страны навсегда.
Внезапно вижу за соседним столом знакомое лицо… Нет, это была не она! Это был ОН! Тот парень, объятия которого не дали мне шанса приблизиться к ней. Мне показалось, моё сердце перестало биться в тот момент, на лице застыла идиотская счастливая улыбка, ведь я уже знал, что нашёл её…
Не теряя ни секунды, подхожу к компании трёх молодых людей, обращаюсь к нему:
- Привет, помнишь меня?
Он несколько мгновений смотрит, не отрываясь, на лице его отражён лихорадочный поиск в закромах памяти физиономии, похожей на мою, затем, наконец, расплывается в улыбке:
- А! 55-ая школа? Максим?
- Алекс. А ты?
- Артём.
- Да, точно, Артём, прости, столько лет прошло. Ну что?- окидываю взором всю компанию. - Выпьем за встречу?
Глаза моих новых знакомых загораются в предвкушении веселья и мы, все четверо, погружаемся в него с головой.
***
{Bebe – Cocaino (Siempre me quedar)}
{В моём сне, моя женщина, моя Лера, убегает от меня, несётся по широкой линии океанского прибоя, окатываемая волной, визжит и смеётся, оборачивается и, глядя на меня, лукаво улыбается, зачерпывает ладонями воду и запускает её в меня…}
Внезапно просыпаюсь от криков и странных, не болезненных, но обжигающих мои плечи неожиданностью ударов.
«Чёрт, что за истеричка так орёт!?… Как же болит голова… Ааа, это, наверное, его жена, он говорил же, что она стерва!…»
Поднимаюсь и сажусь на край кровати, сжимая виски… Я не выношу криков, грубостей и насилия. А людей, которые ведут себя подобным образом, просто на дух не переношу…
Слышу шипящий голос Артёма:
- Он мой гость, дура, услышь и закрой рот уже, наконец!
Ну точно дура, это ж надо так орать! Поднимаюсь и, не глядя на истеричку, выхожу из её спальни в их гостиную, сажусь на диван и только в этот момент поднимаю свои чёртовы глаза…
Поднимаю и не верю им, не верю сам себе! Я вижу знакомое лицо и серо-синие глаза, те самые! Но не совсем те… Теперь они другие: взрослые, мудрые и злые…
Впадаю в состояние эйфорического экстаза: «Я нашёл её… Это ОНА!»
Затем следующая мысль: «Его жена – это ОНА? О, Боже…».
Отчаяние скручивает мне внутренности болью разочарования…
Смотрю на неё, прижимающую к себе мальчишку со страстью и любовью. Это её ребёнок. Их ребёнок.
«Господи, как он смеет называть её дурой! Чёртов ублюдок!»
- Ну, дура не она, предположим. Дурак тот, кто допустил эту ситуацию! Скажем, я был бы не очень рад обнаружить чужого человека в своей постели. Думаю, тебе следовало предупредить свою жену или меня, как минимум!
- Откуда я знал, что она явится сегодня, они через три дня только должны были вернуться!
Мой мозг лихорадочно ищет пути, модели моего поведения, ведь теперь моя цель – увести женщину. Меня не остановит ничто, ни мораль, ни принципы, ни достоинство, ни сострадание. Это моя женщина, она должна быть и будет со мной.
И вот, по иронии судьбы, мои первые слова, адресованные женщине всей моей жизни, моей мечте, девушке из моих снов:
- Давайте мы успокоимся и попробуем всё мирно решить. Во-первых, я приношу вам свои извинения, я не прав. Во-вторых, завтра я привезу вам новое бельё. Вы извините меня?
Бельё? Вот же я кретин! Ну не мог придумать что-нибудь более достойное, романтичное? Что-то вроде: «Готов искупить свою вину, приглашаю Вас в … какой-нибудь ресторан». Ну, или хотя бы просто извиниться! Что за бред с этим бельём я выдал???!
Смотрю ей в глаза и понимаю, что меня уносит с невероятной скоростью в вихре чувства, родившегося когда-то давно, но не ослабевшего за все годы, а лишь укрепившегося в моих снах в нечто, куда более серьёзное.
- Бельё - это лишнее, - отвечает уже спокойно и невыразимо гордо.
Боже, как она прекрасна! Такая строгая, дерзкая, серьёзная моя девочка! Ну же, узнай меня, пожалуйста! Прошу, почувствуй сердцем, это же я, твой мужчина, я пришёл за тобой!
- Пожалуйста, уходите.
- Хорошо, я ухожу.
Нет, она не узнала меня. Поднимаюсь и спешу уйти – мне нужно всё осмыслить, продумать, распланировать. Больше никаких косяков. Соблазнить её будет нелегко, но если не я способен на это, то кто же тогда?