Прайд Серого Льва - шестая книга из серии "На развалинах мира"

Люди были уверены, что при нужде смогут справиться и с этим порождением нового мира. Это убеждение не разделяло лишь несколько человек - но и я, и Сова, и Ната, предпочитали молчать…
Бегство и гибель Блуда все расставила по своим местам. Спало напряжение, плохо скрываемое на лице Анны, возвысило - если можно так сказать! - новый статус Волкобоя, и окончательно принесло спокойствие самому форту. Та решимость, с какой мы покончили с остатками банды, многих в прерии убедила, что враждовать с фортом себе дороже... Если не считать Святошу, с его рясоносцами, из поселка у озера - врагов среди людей долины у нас не имелось.
Сова, невзирая на непогоду, почти сразу ушел к себе. Нахождение в стенах форта его тяготило - вольный сын прерий предпочитал личную свободу любой безопасности, и любому обществу. Удерживать его я не стал - индеец, хоть и признал бывшего пленника равным среди прочих, держался от него на отдалении… И я, вынужденный делать выбор между дружбой и долгом, выбрал последнее. Люди доверили свою жизнь и свое будущее мне - значит, я был обязан их защищать… даже от нареченного брата.
Волкобой, едва мы вошли во двор, стал искать глазами Анну - и твердым шагом приблизился к ней, взял за руку, после чего повернулся ко мне:
- Вождь! Ты сохранил мне жизнь. Ты дал мне имя. Вернул честь. Этого очень много… но все же, я прошу еще одного. Позволь мне взять эту женщину в жены.
Все присутствующие, как мужчины, так и женщины, несколько обомлели… До сих пор, еще никто не обращался ко мне с подобной просьбой. Ната, повисшая на шее, ослабила руки, позволив Элине занять свое место.
- Дар… Ты слышал?
Я понимал ее. Сделанное молодым охотником - а теперь, и воином! - заявление, означало нечто большее, чем просто просьбу. В словах Волкобоя, я становился не просто лидером нашего, спаянного кровью, коллектива. Нет, осознанно и полностью признавая мое право решать свою судьбу, он доверил и то, что никому из нас и в голову не могло прийти. Право - соединять судьбы!
Анна чуть зарделась, но смолчала, предоставив все нам, стоявшим друг напротив друга. Я сглотнул ком в горле…
- Неожиданно, скажем так… Хорошо. Анна… Я должен спросить у тебя. Что ты ответишь на слова Волкобоя?
- Если он так хочет - я согласна…
- А сама…
- Ты ведь сам говорил - умереть мне ты не позволишь! А жить прошлым - нельзя. Я простила… Что было - то было. Пусть жизнь начнется сначала!
Все напряженно молчали, ожидая моего решения. Элина, так и не разжавшая рук, шепнула мне на ухо:
- Ну, что же ты?
Я осторожно освободился от объятий. Анна внутренне напряглась - она, так же как Волкобой, ждала моего ответа.
- Ну… Раз так… и вы оба… Решено. Пусть Волкобой станет твоим мужем.
На площадке творилось, что-то, невообразимое… Девушки обнимали вернувшихся из похода мужчин, многие плакали, кто-то, напротив, смеялся - и все искренне радовались и поздравляли, смутившегося вдруг, Волкобоя и Анну. Расталкивая всех, к нам пробились Череп и Лада.
- Дар! Раз уж нужно спрашивать у тебя - позволь и нам быть вместе!
Лада сжимала в ладонях руку изувеченного охотника, а тот чуть заметно усмехался, продолжая сохранять невозмутимость.
- Ты сама приняла решение, когда мы уходили. Согласие Черепа я тоже слышал. Пусть дом охотника станет и твоим домом.
Так, совершенно неожиданно, этот день превратился в настоящий праздник, где отмечали не только наше возвращение, но и какое-то подобие свадьбы. Обеим парам - Волкобою с Анной, и Черепу с Ладой, стихийно несли подарки. Это были какие-то, не очень значительные мелочи, вроде запасных мокасин, или ожерелья из ракушек. Но и те, кто получал, и те, кто дарил - все были искренни.
А ночью, после того как все разошлись - Ната и Элина устроили мне наш, собственный праздник… Мы любили друг друга до изнеможения, сплетаясь в объятиях и ласках, отдыхали и снова любили - до тех пор, пока сквозь прорубленное окно первые лучи не осветили наши оголенные тела.
…Стопарь горестно смотрел на небо, изредка отпуская что-то сквозь зубы - но на мой молчаливый вопрос лишь опускал глаза. Дождь что-то нарушал в его планах, и я не без оснований подозревал, что только непогода спасает нас от слишком уж неугомонной деятельности кузнеца. Впрочем, его можно было понять - вода угрожала смыть начисто, весь его, так тщательно и с таким старанием возделанный участок неподалеку от форта. Стопарь, все-таки, уговорив меня выделять ему пару человек в помощь, теперь денно и нощно изматывал их на этом поле, не принимая в расчет никаких возражений. Прущий из земли сорняк, набеги кролов, даже птицы, вырывающие с корнем эти насаждения - ничто не могло заставить кузнеца бросить возню с землей. К сожалению, он не понимал, что чудовищной силой и выносливостью с ним может сравняться только его, не менее могучий, сын. Все остальные лишь мрачнели, как только подходила их очередь, идти на «каторгу» - иного определения этой фермерской деятельности они не находили. Даже Бугай, как мог, отлынивал от подобной прерогативы и старался смыться от грозного ока отца, или в травы, или лес, на заготовку дров.