«Фрейлина с грустными глазами», ознакомительный отрывок

— Присвоила себе чужое имя. Откуда взялась — неведомо. Разрешите допросить?
Король внимательно ознакомился с докладом, но хода ему не дал:
— Усильте ее охрану. Чтобы ни один волосок с головы не упал!
Рейнарта мало волновало, кто она на самом деле — Мия или не Мия, она спасла ему жизнь, и этого было достаточно.

Появление новой фрейлины во дворце восприняли спокойно и с пониманием. Даже королева благосклонно относилась к тому трепетному вниманию и нежной заботе, которыми муж окружил простолюдинку. Потом и вовсе уже не мыслили придворной жизни без этого милого, доброжелательного существа. Изящная, любезная, с безупречными манерами. И откуда что взялось? Фрейлина была вне партий и клик, над всеми этими играми и интригами, благодарная королю за его благодарность. О, если бы Рейнарт знал, сколько еще раз Мия спасала его жизнь. Но он не знал, а она не была тщеславна.
Хотя Мия числилась фрейлиной и должна была постоянно находиться при королеве, на нее с легкой руки монарха не распространялись дворцовые регламенты и правила. Желала быть при королеве — значит, была; хотела гулять по дворцу или саду — гуляла; могла и вовсе остаться у себя, лежать и разглядывать потолок или спать, да мало ли что. Иной раз король посылал за госпожой Карен, но обычно ее никто не тревожил, и она была предоставлена самой себе и делала то, что хотела.

Фрейлина любила уединение и теперь, когда не надо было думать о том, как заработать на пропитание, редко отказывала себе в удовольствии побыть одной в любое время и как угодно долго. Оказавшись вдали от всех, Мия (или кем она была на самом деле) погружалась в созерцание мира. Но не того мира, что виден всем, а иного — магического.
Мир материальный представляет собой неравномерные и неоднородные скопления вещества, которые человек преобразует и упорядочивает по своему разумению. Мир магический же — это неравномерные и неоднородные скопления энергии, и лишь очень немногие способны черпать и частично использовать эту энергию. Обычно чародей ощущает магический мир на очень тонком уровне, неким шестым или даже седьмым чувством. Но Мия ощущала его так же ярко, живо и сочно, как обычную, физическую реальность. Он переливался красками, был наполнен звуками и ароматами, она чувствовала волшебство на вкус и на ощупь. Мир, невидимый для других, представал перед ней во всем своем многообразии и великолепии.
Но теперь она могла только любоваться им. Он больше не откликался ее призыву, не давал прикоснуться к своим богатствам. Волшебное искусство, которым Мия когда-то столь виртуозно владела, стало недоступно ей. Ничего случайного в этом не было. Неизбежная расплата за безрассудный поступок (впрочем, и сейчас Мия сделала бы так же) — она преступила священную и нерушимую клятву мага, спасая своих товарищей. Она знала цену, но не могла иначе. Не терпела предателей и подлецов. И как же она сразу не увидела черную душу того, кому принесла роковой обет?! Но к чему теперь гадать об этом, как и сокрушаться о том, что давать подобную клятву едва ли не первому встречному было крайне опрометчиво. Поздно, слишком поздно, ничего не исправить. Но… она так чувствовала тогда, таков был сиюминутный порыв души, а Мия привыкла доверяться ее прихотливым движениям. Увы, тот человек оказался негодяем, и Мие пришлось нарушить собственное слово, чтобы защитить от его жестокости уже других своих знакомцев. Новые друзья ее тоже предали… Вернее, один из них. Что ж, поплатился — она сумела отомстить…
Да, Мия потеряла магию, но не всю — кое-что потерять оказалось невозможно. Не у каждого чародея это есть, но ей невероятно повезло. Целых три божественных силы — света, тьмы и огня! Первые две унаследовала от родителей, а третья была дружеским даром. Именно сила света помогла ей выжить и во время исхода магии, и после покушения на короля. Прирученная тьма просто тихо ждала своего часа. А власть над огнем немного восполняла то, что казалось утраченным навсегда. Но Мия не могла ни лечить, ни читать мысли, ни творить иллюзии. Зачарование, боевое и защитное колдовство — всё это стало недоступным теперь. И стихии, все, кроме огненной, не подчинялись ее воле больше. О, когда-то она была сильной волшебницей! Но всё это в прошлом, остались сущие крохи, но без них было бы и вовсе невыносимо.
Она любовалась незримой для других красотой магического мира, его безмятежностью и нетронутостью. Когда-то и вещный мир был почти таким же. Когда-то — до появления людей. Но ныне дерзкие руки меняют его до неузнаваемости: появляются шумные деревни и города, строятся дороги, возделываются поля, роются шахты, вырубаются леса, меняются русла рек. Всё больше рукотворного вокруг, а природного становится меньше и меньше.
С тонким миром не так. После каждого сотворенного чародеем заклинания он приходит в небольшое возмущение, но едва стихают отголоски колдовства, как всё возвращается в первоначальное состояние. Другой мир — устойчивый и незыблемый.
Но что мешает сильному магу создать из подручного материала иную реальность? Мия-не-Мия догадывалась, что чародеи с Обратной Стороны Земли давно упражняются в подобном, но на Этой Стороне никто еще не слыхал о таких опытах.