Добровольная пленница

Однако спустя не более чем пару секунд она справилась с собой, без жалости откинула в сторону бутылку и фужеры, звонко ударившиеся о мостовую, и бросилась следом за обидчиком.
— Вы, стало быть, знаете моё имя. Было бы честно, чтобы и я узнала ваше.
Мужчина, не сбавляя шага, бросил на неё косой взгляд через плечо.
— Вы ваше имя никогда не скрывали, его знает любой на этом карнавале. Я же своим не разбрасываюсь, ибо оно дорого мне добрым, как есть.
— Вы первый, кто моим именем так пренебрегает.
— Что не мешает вам дарить его каждому встречному.
Исабелла фыркнула и остановилась.
— Не совсем понимаю, чем оно не устроило вас. Я никому не предлагала того, что хотела предложить вам.
К её удивлению, мужчина тоже замер и обернулся.
— Меня не устраиваете не вы, маркиза. Меня не устраивает само это празднество греха.
— Так зачем же вы пришли сюда, если всё вам здесь не мило?
Губы мужчины дрогнули впервые с начала разговора.
— А вот это, маркиза, не касается вас совсем.
Он развернулся и стремительно направился прочь.
Исабелла постояла какое-то время, затем фыркнула обиженно и, развернувшись на каблуках, пошла назад. В последний момент она передумала и вместо того, чтобы вернуться к друзьям, свернула на боковую аллею и двинулась к своему особняку.

***

Прошло три дня и три ночи с тех пор, когда Исабелла увидела невоспитанного незнакомца, посмевшего ей отказать. Кем бы ни был мужчина в алой маске, он напрочь испортил Исабелле настроение — так что в первую ночь та даже не пошла на карнавал, сказавшись больной. На второй день она сходила на мессу — чего не делала со смерти родителей — но органная музыка и высокие своды собора не принесли успокоения её душе. На третий день Исабелла потребовала к себе лучших портных и лучших ювелиров. Меньше чем за сутки изготовили ей алое платье, достойное самой королевы.
Обновка немного смягчила горечь обиды. К вечеру Исабелла уже была почти спокойна и, потягивая из старинного кубка дорогое вино, выбирала перстни и подвески.
К полуночи она успокоилась совсем и снова вышла на охоту.
Джиовачино и Лоренза уже ждали её в привычном месте и, едва завидев, окружили ураганом цветных лент.
— Целых два дня. Я уже думал, что ты заболела, — заметил Джиовачино непривычно сухо.
— Целых два дня! — повторила Лоренза с упрёком, — мы уже думали, он уволок тебя силой в свой гарем.
Исабелла фыркнула и попыталась миновать друзей, но это оказалось не так-то просто.
— Рассказывай, — потребовала Лоренза, подхватывая её под руку, — каким он был?
Исабелла сверкнула глазами.
— Он был бесподобен. У меня ещё не было таких мужчин, как он.
Джиовачино разочаровано фыркнул и обнял Исабеллу с другой стороны.
— И ты в самом деле позволила ему то, чего так долго не хотела давать мне?
Исабелла сверкнула глазами в другую сторону.
— Он был воспитанней тебя и сам не попросил.
Двое друзей переглянулись и расхохотались.
— Ну, ты даёшь, — заметила Лоренза. — Может, ты к тому же собираешься встретиться с ним вновь?
Исабелла поджала губы.
— Вот уж нет.
— А твоё новое платье говорит о другом.
— Моё платье — только для меня! — Исабелла всё-таки выпуталась из их рук. — И этой ночью я принадлежу только себе. Уйдите, вы мне надоели.
Она рванулась вперёд и поспешила смешаться с толпой. Друзья напомнили Исабелле о том, кого она с таким старанием пыталась забыть, и ей снова стало тошно.
Исабелла перехватила фужер у пробегавшего мимо мальчика с цветами на шляпе и опрокинула его внутрь себя. Затем поймала ещё одного и отобрала целую бутылку.
Она пила и танцевала, и от танца голова у неё кружилась ещё сильней. Вместе со всеми кричала он «Viva La Vere!», но горло её не покидала горечь, а разум — серые глаза в проёмах алой маски.
— Ненавижу! — кричала она, когда все кричали «люблю», но так же, как все, передавала из уст в уста поцелуи — первые цветы наступающей весны.
Она сама не заметила, как оказалась в тёмной аллее, уходящей от центрального бульвара на север. Её обнимали чьи-то руки, и Исабелла всё никак не могла понять — чьи. Она рванулась, пытаясь освободиться движением привычным и ловким, но руки тут же оплели её вновь, теперь уже с другой стороны.
— Ты сама этого хотела, — послышалось со спины. Теперь только Исабелла поняла, что её обнимают четыре руки, и сзади о её бёдра трётся чей-то напряжённый пах, так же, как спереди трётся другой.
Исабелла пискнула, снова пытаясь вырваться. Она была слишком пьяна, чтобы сообразить, что делать. Руки казались ватными, а движения неловкими.
— Пустите же! Я не хочу! Я вас найду!
Ответом ей был только смех.
Исабелла попыталась ударить одного из нападавших между ног и даже попала — но тот сразу же отвесил ей оплеуху, такую сильную, что Исабелла тут же ощутила капельку крови, бегущую по губе.
— Джиовачино! Лоренза! — закричала она изо всех сил, но шум улицы перекрывал её голос, а рот мгновенно запечатала шершавая рука.
Исабелла замычала и попыталась укусить нападавшего, но даже когда её зубы сомкнулись на мозолистой ладони, противник лишь перехватил её поудобней.