Тот, кто поет обо мне в тумане

«контакт с потусторонним», описывали свои ощущения, как веяние холода или резкое понижение температуры вокруг себя, но на данный момент мой прибор показывал такое же число, какое я получила, сделав замер на выходе из дома. О чем я и сообщила своим зрителям.
– Идем дальше, – сказала я, убрав термометр обратно в рюкзак. – Во время войны, как вы помните, Лондон подвергался массовым бомбардировкам, и в Уайтхилл попала одна из бомб. Здание было практически снесено с лица земли взрывом и после войны восстановлено. Но теперь к его нехорошей славе добавились и призраки погибших здесь пациенток. В любом случае, Черная Мери или несчастные жертвы бомбежки – если кто-то здесь есть, я обязательно покажу их вам.
Я двинулась вперед, снимая на камеру граффити на стенах и пентаграммы сатанистов.
– В восьмидесятых годах больницу закрыли. Основная причина – подтопление фундамента. Некоторое время власти спорили, что делать: сносить, перестраивать, придумать что-то еще. Воспользовавшись ситуацией, сюда стали захаживать подростки, сектанты и прочие желающие найти себе крышу над головой для всяких темных делишек, но, что странно, никто из них так и не закрепился прочно на этой территории. Жители соседних домов уверены, что всех отпугивают привидения или какие-то злобные потусторонние силы.
Я вновь остановилась и вынула из рюкзака EMF-детектор, с виду напоминающий мобильный телефон устаревшей модели. Прибор помогал обнаружить изменение электромагнитного поля, которое тоже связывали с появлением аномальных объектов. Но и тут никаких отклонений я не обнаружила. Вокруг было темно, тихо, жутко… но не более того.
– Я собираюсь переночевать здесь, – напомнила я зрителям, – попутно делая измерения различных параметров и видеозаписи происходящего, а утром мы с вами посмотрим, чего стоят все мифы, связанные с Уайтхиллом. Ну и для тех из вас, кто особенно горячо просил меня выполнить один «страшный ритуал»… – Я подняла голову и громко крикнула в пространство: – Черная Мери, выходи! Черная Мери, выходи! Черная Мери, выходи!
Я направила камеру на себя и округлила глаза:
– Все. Теперь, если она здесь есть, она точно выйдет.
В тишине коридора тут же раздалось зловещее жужжание. Будь я «пожиже характером», как говорил один мой приятель, то подпрыгнула бы от неожиданности, а то и заверещала. Но я вместо этого недовольно поморщилась и отключила камеру, а затем засунула руку в передний карман джинсов, чтобы посмотреть, кто меня в такой час беспокоит. Время близилось к полуночи, даже назойливые рекламщики обычно настолько не наглели, но я все равно всегда отключала звук на мобильном, когда вела съемку, чтобы резкая трель не испортила мне работу.
На экране высветилось имя тетушки Мери Элис, и теперь я всерьез забеспокоилась. Тетя никогда не звонила мне по ночам, а значит, случилось что-то плохое. На любой другой вызов я просто бы не ответила и продолжила бы заниматься делом, но ее звонок проигнорировать никак не могла.
– Тетя? – выпалила я в трубку. – Что стряслось? Вам стало плохо? Что-то с дядей Генри?
На том конце провода и правда происходило нечто нехорошее: я услышала тихие всхлипывания пожилой женщины, и мое сердце заколотилось еще сильнее.
– Чайна… деточка… – наконец простонала тетя. – У нас такое горе…
– Что? Что такое?! – Я уже почти орала, позабыв о том, где нахожусь, и не обращая внимания, как гулко мои крики разлетаются по заброшенным пустынным коридорам «нехорошего» здания.
– Твоя сестра… – тетя разрыдалась уже в полный голос, не в силах совладать с собой, – о, Чайна! Твоя сестра… Индия… она пропала!
Я выдохнула и позволила себе расслабить плечи.
– Тетя, – заговорила я уже другим, спокойным и деловитым тоном, – с чего вы вообще это взяли? Кто вам это сказал? И вообще, Индия уже лет десять как знать нас не хочет.
– Он сказал… – довольно бессвязно откликнулась женщина, – этот парнишка… Очень хороший молодой человек, – тут же поправила она себя. – Чайна, детка, ты можешь приехать? Прямо сейчас? Он говорит, что знает тебя и знает Индию. И знал ваших родителей. Он очень хотел бы поговорить с тобой об этом.
– Да кто «он»? – снова забеспокоилась я, потому что Мери Элис – доверчивая женщина, для которой все, кто не наставляет на нее пистолет и не требует отдать сумку, хорошие, а у меня уже был как минимум опыт общения с журналистами из желтой прессы. Хотя зачем им понадобилась наша семья через столько лет, когда о том происшествии давно все забыли?!
– Как вас зовут еще раз? – послышался приглушенный голос тети, словно она задавала вопрос кому-то другому, отведя телефонную трубку от лица. Затем она вернулась к разговору со мной: – Калеб. Его зовут Калеб.
Перед моими глазами потемнело, и телефон едва не выскользнул из пальцев. Моя память хранила много разных имен, но Калеб… тот Калеб, который действительно мог бы знать меня, и мою сестру, и моих родителей… такой человек существовал только один.
В памяти резко возникло одно давнее воспоминание: мы с Калебом сидим у Трех Сестер, среди высокой благоухающей травы, полной ярких головок львиного зева, вокруг нас едва слышно шумит на ветру мурширский лес.