Гордость и предубеждения (темное / романтическое фэнтези)

- С чего бы? – хмыкнул охотник. – Она любит дичь.

Лицо Эрика слегка побледнело, но при звуке жуткого потустороннего воя невдалеке тотчас вновь преисполнилось решимости. От Натана он теперь не отставал ни на шаг, так что к двери дома оба подошли почти одновременно. В окнах горел свет: Ирида уже проснулась от дневного сна и сейчас хлопотала по хозяйству.

- У нас гости! – громыхнул от порога Натан, открывая дверь в сени. – Ирида!

Эрик мигом утратил всю уверенность – так и продолжал держаться у охотника за спиной, пока тот возился с засовом, а затем с замком в горницу.

- Ставни-то затворила? – ворчливо поинтересовался Натан, распахивая дверь и оглядывая комнату.

- Конечно! – радостно уверила возлюбленная, подлетая к бывшему охотнику на нечисть.

Закинула обе тонкие руки ему на шею, впилась в губы поцелуем. Эрик, по-прежнему находившийся за спиной у хозяина, хотел деликатно опустить глаза, однако в последний миг всё же передумал – настолько жена соседа притягивала взор.

Тонкая, изящная, чрезвычайно подвижная – движений не сковывало даже грубое крестьянское платье – с коротко стриженными медными волосами, она казалась мечтой любого мужчины. От пламенного поцелуя, которым Ирида наградила супруга, у лекаря самого подкосились ноги. Хозяйка же без тени смущения оторвалась от мужа, глянула с улыбкой на гостя.

- Натан! Ты самый лучший! – выдохнула она, и Эрик нервно сглотнул: даже голос у неё оказался жарким, обволакивающим, вызывающим самые недвусмысленные желания. – Ты всё же уговорил его прийти! Ох, вы простите нас, в доме не прибрано, - обратилась Ирида уже к гостю. – Я мигом!

Натан усмехнулся, похлопал лекаря по плечу, указывая на стул у печи. Эрик послушно сел, куда сказано, откинулся на тёплую стену.

- У нас почти не бывает гостей, - продолжала щебетать девушка, выкладывая на стол горячий ужин, - раньше бабушка Мелинда заходила, повитуха, да умерла прошлой зимой...

Она продолжала рассказывать что-то ещё, время от времени бросая заинтересованные, быстрые взгляды на гостя, а Эрик тщетно боролся с пылающими щеками и нервной дрожью. Потому что миловидное личико хозяйки было бледно, как смерть, глаза не отражали блики весёлого огня в печи да пламя нескольких свечей, а из-под алых, нежных губ виднелись острые треугольные клыки.

- Присаживайтесь к столу, - ласково обратилась к гостю Ирида, положив ладонь ему на плечо. – Я сделаю вам с Натаном горячего грога. А потом забросаю вопросами! – шутливо пригрозила она.

Эрик подскочил – не столько оттого, что его пригласили, сколько от пробирающего холода ледяной руки. А потом вздрогнул ещё раз, потому что у самых окон, за крепкими ставнями, раздался жуткий звериный вой.

- Ненавижу оборотней, - спокойно призналась Ирида, уставляя стол яствами. – Меня от одного их запаха мутит.

- А вы их нюхали? – нашёл в себе силы пошутить Эрик.

Хозяйка весело рассмеялась, ужаснув гостя видом острых, удлинённых клыков, и помотала головой, отчего короткие красные пряди хлестнули её по бледному лицу.

- По пятам не ходила, конечно, - расставляя блюда, с улыбкой отвечала она. – Но… я хорошо различаю запахи. Вас, к примеру, почуяла… ну, вот как вы с Натаном во двор заходили.

Эрик поблагодарил, усаживаясь на лавку. Хозяин дома уже давно сидел на своём месте, внимательно наблюдая за женой. Ни к горячей похлёбке, ни к поджаренному хлебцу он прикасаться не спешил; хмурился, разглядывая юркую фигурку, разливавшую грог по чашам.

- Ты сама-то ела? – мрачно спросил он. – Кожа белая, круги под глазами… ну, признавайся. Не успела позавтракать?

Ирида сникла, махнула рукой.

- Как проснулась, решила сперва тебе ужин приготовить. А потом… уж и стемнело. Я на улицу выходить не стала, сам знаешь… эти меня ненавидят так же сильно, как и я их.

Натан кивнул, сосредоточенно глядя в наглухо закрытое ставнями окно. Запасы крови, аккуратно рассортированные им по кувшинам да графинам, хранились в погребе, глубоко под землёй, где изморозь на стенах выступала даже летом. Так кровь лучше сохраняла свои свойства, хотя порой Ирида жаловалась, что когда-нибудь простудит горло из-за холодного «пойла». Натан был неумолим: кровь любимая получала только таким образом, в виде напитка, за которым, увы, приходилось выходить во двор да спускаться в погреб. Ирида пила «лекарство» без удовольствия: кровь животных горчила, а постояв в погребе, и вовсе превращалась в гадостную на вкус и цвет настойку, потреблять которую доводилось лишь ради поддержания жизни.

С оборотнями у вампиров всегда отношения не складывались. Натан, как охотник на нечисть, это знал прекрасно, хотя и никогда не вдавался в причины подобной вражды. Его делом было истреблять и тех, и других – а междоусобица среди нечисти лишь играла на руку ему и таким, как он.

- Я схожу, - решительно встал из-за стола Натан. – Ты же на ногах еле держишься. И голодными глазами на нас смотришь…

- Нет, Натан! – испугалась вампирша, подлетая к мужу и оплетая его тонкими, крепкими руками. – Там же…

Охотник молча отцепил от себя ледяные руки, накинул плащ, взял отточенное накануне копьё – и шагнул в сени.