Гордость и предубеждения (темное / романтическое фэнтези)

Ирида на его предложение откликнулась с жаром: впилась в губы горячим поцелуем, прильнула всем телом, потёрлась мягкой грудью, жадно требуя ласки. Натан упрашивать себя не стал: дёрнул ткань крестьянского платья, обнажая желанное тело, повёл плечами, сбрасывая с себя рубашку, и подхватил возлюбленную под колени, усаживая на широкий стол. Ирида игриво мурлыкнула, оплела его ногами, притянула за шею, принявшись ласкать язычком ухо мужа. Подействовало, как всегда, безотказно: Натан застонал сквозь зубы, пошатнулся, вцепился руками в хрупкие плечи, с трудом вырвался из жаркого плена – и прильнул к острому, дразнящему соску. Остановился лишь когда вампирша зарычала, неистово задвигала бёдрами, требуя всего и сразу – и навалился всем телом, опрокинул навзничь, пригвождая к столу.

Этот миг единения он ценил больше всего. Чувствовать под собой маленькое, податливое тело, ласкать прохладную кожу, нагревавшуюся от их близости, мять нежную грудь, всё ускоряя темп. Ирида была женщиной чувственной, и каждое соитие с ней превращалось в упоительное приключение, всегда желанное, всегда особенное. Натан частенько взымал супружеский долг как минимум дважды: утолив первую острую страсть, любил лежать с любимой, гладить гибкое тело, пропускать медные волосы сквозь пальцы, любуясь их тёмно-красным цветом, целовать отзывчивые губы, проводить языком по острым зубкам. Вампирша рядом с ним казалась всегда голодной – оплетала сильное тело руками, льнула обнажённой плотью, призывно двигала бёдрами, не позволяя вырваться из сладкого капкана, не давая уснуть до самого утра.

Так произошло и в этот раз: едва отдышавшись, Натан подхватил супругу со стола, донёс до тёплой, разогретой печи, залез вместе с ней наверх, зарывшись в ворох одеял. Ирида быстро теряла жар, впитанный от его горячего тела, и охотнику приходилось согревать прохладную кожу если не собой, то раскалённой печью. После продолжительных соитий на таком ложе Натан обливался потом, в то время как гибкое тело вампирши лишь слегка теплело.

- Слышишь? – задыхаясь от новых поцелуев, шепнула Ирида. – Воют…

Бывший охотник на нечисть слышал. Вой раздавался с запада – от соседской фермы. Судя по рваным подвываниям, скулежу и дикому рёву, там собралась едва ли не вся стая. Брали хлипкий дом штурмом, что ли? Впрочем, долго размышлять на эту тему Натан не стал. Милостью Единого, дотянет лекарь до рассвета. Если нет – что ж, у всех своя судьба и своя смерть. Не собирался же сосед Эрик жить вечно, в самом-то деле?

- Полнолуние, - хрипло отозвался он. – Повылезали…

Больше тратить время на разговоры Натан не стал – рывком развернул охнувшую жену, приподнял за бёдра, резко подался вперёд, сходу задавая высокий темп. Не удержавшись на коленях, навалился сверху, пригвождая всем телом к горячему ложу. С наслаждением вслушивался в сладострастные стоны, всхлипывания и жаркий шёпот при каждом толчке, приближаясь к вожделенной развязке.

Ирида вскрикнула первой, задрожала всем телом, заскребла руками по смятым простыням; ему понадобилось ещё несколько секунд, чтобы последовать за возлюбленной.

И в этот самый миг в дверь постучали.

Вначале Натан подумал, что показалось. Но ошарашенное лицо вскинувшейся Ириды доказывало обратное: жена тоже слышала. Скатившись с распластанного, размякшего тела, охотник на нечисть спрыгнул с печи, натягивая сброшенные на пол штаны.

В дверь постучали снова, и явно не рукой. Тот, кто находился снаружи, всё рассчитал верно: чтобы хозяева услышали сквозь запертые сени, нужно было постараться.

Когда Натан отпер засов в горницу и подошёл к крепкой входной двери, ночной визитёр – Мор его забери, кем бы он ни был – уже барабанил руками и ногами, не подавая, однако, голоса. Мудро с его стороны – если оборотни всё ещё не унюхали человечину, то людской голос услышат наверняка.

Натан подобрал в сенях топор, взялся за входной засов.

- Кого нелёгкая несёт?! – гаркнул он недовольно: после горячей печи и любовных утех холод зимней ночи пробирал насквозь.

- Натан, это я, Эрик! – отозвались из-за двери. – Сосед Эрик, - зачем-то уточнил он. – Впусти быстрее!

Грязно выругавшись – сквозь зубы, чтобы не услышала встревоженная Ирида – Натан отодвинул засов, провернул щеколду, распахивая тяжёлую дубовую дверь перед носом посетителя.

Эрик ввалился в сени почти синий от холода – прибежал в одной рубашке да штанах – дождался, пока хмурый, неприветливый хозяин закроет дверь, и вцепился обеими руками в его запястья.

- Мне нужна твоя помощь, - выдохнул, заглядывая в глаза.

Натан приподнял бровь, осторожно отцепил от себя словно судорогой сведённые пальцы, внимательно вгляделся в белое лицо с лихорадочно горящими глазами. От напускной чопорности лекаря не осталось и следа: губы дрожали – от холода ли, или от пережитого шока – пепельные волосы, припорошенные падающим на дворе снегом, намокли и прилипли к лицу, всегда аккуратная одежда потрёпана и смята.

Бывший охотник на нечисть поднял руку, коснулся обвисшего плеча Эрика. То, чего он не мог видеть в темноте, он угадал по запаху да перекошенной осанке. От лекаря пахло звериным духом и кровью; рукав свисал порванными бурыми лохмотьями; лицо кривила болезненная гримаса.