КОГДА ТАЮТ ЛЬДЫ: ПУТЬ ВЕЛЕНЫ. Часть 1 (эпическое фэнтези, романтическое фэнтези)

Взгляд выхватил рукоять двуручника за широкими плечами, но мысль о тёмном артефакте, который они с Мартином договорились при встрече тотчас изъять, мелькнула и пропала. Треснуло полено в печи – и внезапно всё стихло. Словно рухнул на обнажённую шею топор палача, отрезая звуки, запахи, свет – только она и чёрное, страшное, неотвратимое…
   В горле тотчас пересохло, так что мучительный вопрос вырвался наружу лишь полузадушенным хрипом:
- Что?..
   Скрипнули половицы под шагнувшим к ней Дагборном. Тяжело, прерывисто вздохнула Октавия. Сердце пропустило целую вечность ударов, прежде чем странно искажённый, незнакомый голос произнёс:
- Нападение на крепость, в тот же день. Даже подготовиться не успели. Райко оказался на первой линии, пытался колдовским щитом накрыть легионеров – и засветился. Альды первыми вычисляют магов и офицеров – и метят по ним, набрасываются всем скопом. Прости, красавица Велена…
- Нет!
Колдунья тихо вскрикнула, не узнавая своего голоса, выбросила ладонь вперёд в жалкой попытке остановить страшную весть. Схватилась рукой за подставленный Октавией локоть, чувствуя, как немеют пальцы и слабеют колени.
- Твой брат мёртв.
   Тишина стала оглушающей, зазвенела разбитым стеклом в ватной голове. Неправда, это всё неправда, просто дурной сон…
   Медленно, не отпуская чужого локтя, Велена опустилась на вовремя подставленный Октавией стул.
- Прости, я не могу взять тебя с собой, - негромко продолжил Дагборн, впервые поднимая на неё глаза. Шагнул к ней, протягивая руку, и остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. – Примипил пограничного легиона не велел. Атаку мы отбили, в крепость направлено воинское подкрепление из Рантана. Есть сведения, что нападение на границу – лишь отвлекающий манёвр, порт – следующий. Я здесь не задерживаюсь: сейчас же лечу назад. Приказ кристарским магам: оставаться на месте.
   Велена вскочила, не помня себя, так что оба, и Октавия и Дагборн, шатнулись в стороны. Не сразу колдунья поняла, что их задело почти не сдерживаемой, рвущейся наружу колдовской силой, плеснувшей из открытой раны.
- Я. Должна. Его. Увидеть!
   Убедиться, что он мёртв, заглянуть в потухшие чёрные глаза, приникнуть ещё один раз к ледяным губам…
- Да там… - Дагборн замялся, снова отвёл взгляд, - только пепел остался...
   Велена зажмурилась, прижала ладони к вискам, вцепилась пальцами в волосы, позволяя жестоким словам просочиться в воспалившуюся голову. Дагборн шагнул к ней, несмело коснулся хрупких плеч ладонями.
- Его сбили с ящера, зажали с двух сторон. Один из нападавших оказался магом, круга, видимо, повыше, чем у твоего брата… Зелёное пламя – слышала о таком? Да, верно, и сама используешь… Сжирает человека вместе с доспехами. Стефан, друг ваш, со стены видел, так что сумеет подтвердить. Тоже, кстати, ранен, но не очень серьёзно: решено лечить в крепости, потому как без колдовской защиты оставлять границу нельзя. Когда понадобится твоя помощь, тотчас свистнут, будь наготове…
   Велена расхохоталась, отшатнулась от тёплых рук, от которых словно бросало в странный жар. Стефан! Надоедливый поклонник, нелюбимый ухажёр! Лучше бы сгорел он – хоть зелёным, хоть синим пламенем! Райко… Райко, Райко…
- Тише, тише, дочка, - встревоженно попросила Октавия. – Дагборн, не стой столбом, подай воды!
- Убирайся, - почти прорычала в сторону легионера Велена. – Уходи! Прочь, прочь отсюда! Вон!!!
   Если бы кто спросил её, отчего холодная ярость выплеснулась на посланника дурных новостей, колдунья не сумела бы ответить. Почему так не хотелось, чтобы Дагборн видел её искажённого, перекошенного лица, не слышал низкого рычания, вырывавшегося из девичьей груди; не понял, что не только боль по погибшему брату – нет; но бережно взращиваемая, тщательно хранимая и терпеливо выстраданная мечта о возлюбленном разбилась на мелкие осколки, разлетелась пеплом прочь от потерявших опору ног…
   О том, какой бессвязной бранью сквозь сцепленные зубы выгоняла и хмурого Дагборна, и встревоженную Октавию, колдунья, как ни старалась, вспомнить потом не могла. Только качнулся перед глазами тяжёлый двуручник, когда легионер запирал за собой дверь, и всё стихло в лишившемся всякого уюта доме. За окнами подвывал ветер, подтверждая пророчество мастера Мартина об ухудшении погоды, обнимали прохудившиеся окна первые снежинки приближавшейся метели. Улетел ли Дагборн? А хоть бы и так – да и сгинул бы вместе с проклятым артефактом в самом сердце бурана!
   И сердце сжималось в ответ на встающие перед глазами образы, в которых переплелись родные черты Райко и искажённое, прозрачное лицо Дагборна с проступавшим в нём обликом чужой, пугающей и враждебной всякому человеку сущности.
   Никто не знает, как тяжело ей пришлось в ту ночь. Кажется, она ходила от стены к стене, изредка нагибаясь над поленницей, чтобы бездумно подбросить дров в печь, присаживалась на лавку и вставала снова, сжимала кулаки и бессильно опускала руки, бросалась к двери и билась в неё всем телом, чтобы потом упасть на пороге и тихо выть, то сдерживая себя по привычке, то отпуская надтреснутый крик из воспалённого горла.