Корона на мою голову

Где-то хлопнула дверь, к постели стремительным шагом приблизился брюнет лет тридцати. Ни развевающейся мантии, ни конусовидного колпака, ни волшебной палочки в руках. Темно-синяя рубаха с распахнутым воротом, черные брюки. Лицо худощавое, скулы высокие, резкие, губы узкие. А самое странное – я знала, как его зовут. Нейман, вот как. Нерр Нейман, придворный маг короля Алареи. Моего отца.
– Что с ним? – с трудом, едва шевелясь, вымолвили потрескавшиеся губы. – С отцом? Он жив?
И этот вопрос – жизнь и здоровье моего якобы отца, который, разумеется, являлся плодом воспаленного воображения, – сейчас казался самым важным. Даже собственная судьба не так сильно волновала меня.
Маг и целитель быстро переглянулись, что не ускользнуло от моего внимания и вызвало беспокойство, но подумать о том, что от меня скрывают (и действительно ли скрывают), времени мне не дали. Нейман склонился надо мной и попросил:
– Закройте глаза, ваше высочество.
Меня снова окутали теплые волны, захлестнули с головой. «Вливает силу», - пронеслось в голове. Однако же, какой у меня странный бред! Будто фильм смотрю, причем где-то с середины, но при этом непостижимым образом знаю, что было в начале.

***

Когда я снова пришла в себя, в кресле у постели застыла хрупкая фигурка. Анелия. Руки подруги чуть заметно подрагивали, и она сплела пальцы в замок перед собой, в серых глазах дрожали невыплаканные слезы. От столика доносилось позвякивание: там смешивал в широком сосуде с высоким горлом какую-то микстуру целитель Аугуст. Боль уже прекратила терзать мое измученное тело, затихла, лишь иногда отдаваясь всплеском при попытке пошевелиться.
– Ана! – тихо позвала я.
Анелия встрепенулась, натянула на лицо фальшивую улыбку, заговорила преувеличенно бодро:
– Ли! Как ты нас всех напугала! Поправляйся поскорее. Целитель разрешил мне посидеть с тобой, только недолго, чтобы не утомлять.
Ли? Верно, Лидия, ее высочество наследная принцесса всея Алареи, стоящая на пороге девятнадцатилетия. К празднованию приурочены состязания, на которых я должна выбрать лучшего из лучших и объявить своим женихом. Я капризничала, надувала губы, спорила с отцом, пыталась доказать ему, что не хочу пока замуж, но он, всегда охотно шедший мне на уступки, в этом вопросе твердо стоял на своем. Традиции, чтоб им неладно было! Хотя, признаться, отца я понимала. У него-то из наследников одна я, сам он жениться второй раз не собирался, боялся, что новая королева начнет интриговать в пользу своего ребенка, попытается меня отстранить от трона, а то и вовсе устранить. Физически. Примеры известны, даже из истории моего родного мира… Голова заболела, затрещала немилосердно, и я поспешно прекратила попытки вспомнить, о каком таком родном мире думала. Словом, отец так больше и не женился, и ответственное дело обеспечить трон наследниками упало, соответственно, на меня. «Упало и придавило», - ехидно подумала я. При мысли о том, что нужно сделать выбор, причем очень скоро, меня начинало мутить. Возможно, будь у отца брат или сестра, он не настаивал бы на моем скорейшем замужестве, но, увы, у короля Алареи имелись лишь дальние родственники, состоящие с ним в столь запутанной степени родства, что без цистерны горячительного не разберешься.
– Выпейте, ваше высочество.
Аугуст поднес к моим губам сосуд, поддержал мне голову и влил в рот горьковатую жидкость.
– Я еще приду к тебе, Ли, – пообещала Анелия и поднялась.
– Постой, мне нужно спросить…
Я не договорила. Бросив на меня виноватый взгляд, подруга направилась к двери. Я растерянно смотрела ей в спину и не сразу поняла, о чем мне говорит целитель.
– Ваше высочество! – Аугуст повысил слегка голос. – Ваше высочество, советник Эллиор желает с вами переговорить. Он настаивал, чтобы его позвали, как только вы придете в сознание. Я был против, но нерр Нейман дал позволение. Он полагает, что ситуация… да, ситуация…
Старик запнулся, смешался, пожевал губами и отвернулся. Ясно одно: что бы за вести ни принес мне Старший советник, я им не обрадуюсь.
Эллиор вошел в спальню размашистым энергичным шагом, принес с собой запах свежего ветра и хвои, разогнавший застоявшийся тяжкий дух благовоний.
– Ваше высочество, не передать словами, как я рад вашему выздоровлению!
– Рано радуетесь, – прошелестела я. – До выздоровления мне далеко.
Советник не смутился. Без приглашения уселся в кресло, закинул ногу на ногу, уставился мне в лицо. «Дырку просверлит», – мрачно подумала я, а вслух спросила:
– Что, даже мандаринок больной не захватили?
Эллиор вызывал во мне глухое раздражение. Он не считал нужным скрывать, что недолюбливает меня, относился, как к легкомысленной глупышке, которой можно доверить разве что выбор нового платья к балу, поэтому сейчас я с мрачным злорадством отметила, как на лице его проступает растерянность, сменяясь откровенным испугом.
– Что с ней? – резко спросил он, поворачиваясь к Аугусту. – Лишилась остатков разума?
– Вы говорите о своей принцессе, нерр, – возмутилась я.
Голос прозвучал слабо, едва слышно, но Эллиор опомнился.